Эйвели. Часть вторая

К. Хеллен

Восстанавливая историческую справедливость, через историю одного рода автор знакомит читателя с бессмертным народом эулиен, его историей, культурой, традициями и обычаями, развенчивая мифы о нём и приоткрывая завесу тайны о его происхождении и труде среди людей. Если Вы думаете, что всё знаете об эльфах… Вы будете немало удивлены открывшейся правде.

Звенье сто тридцать шестое. Восход Эрайе. Инимрин Корабел и Эльелли. Форелька

Когда же был бесстрашный Эрайе ещё недужен, принесённый светлейшей матерью своей из плена Владыки от мук своих, — не было рядом с ним никого, кроме жены его, Иниам, ибо никого не узнавал эу. Долгие дни бродил он подобно тени, и ночами содрогался Светлый Дом от криков его, ибо кричал он ночами от ужаса и боли, как не кричал перед лицом мучителей своих, и лишь молитвы и заботливые руки Иниам возвращали ему сон, и не отходила светлейшая от него и заботилась о нём, как о младенце. Тогда же безустанно молилась светлоокая Фиэльли, и Онен преследовал Финиара, спрашивая его о судьбе любимого сына своего. И сказал тогда Онен с Надеждой господину Светлого Дома: — Надеюсь, он силён и крепок, как его мать. И ответил ему Финиар: — Нет, он силён и крепок, как ваша с ней Любовь. Истинным провидцем был Финиар, мудрости его же и кланяемся мы ныне. Ибо был день, и принесла Иниам истерзанному сердцу Уолли весть о том, что ожидает дитя его в чреве своём по великому Свету Любви их. Тогда же оставили Эрайе кошмары его, и смолкли крики его и стоны, и исполнился каждый миг его рядом с Иниам светлым счастьем ожидания новой жизни. И был день, и в срок, положенный ей, родила Иниам сына, и нарёк Финиар его И́нимрин [Ínimrin], Колосок, — и едва увидел Уолли улыбку сына своего — исцелилась душа его от всякой тени и печали, и оставили боль и страдания плоть его. И через сына своего узнал Эрайе родных своих и молитвенников, и прежняя крепость вернулась к нему. Так был рождён Инимрин — сын непорочной Любви Эрайе Уолли и Иниам. И было это так. В час горький и тяжкий, исполненный мук Эрайе, — была вернейшая Иниам рядом, и светлейшей нежностью своей, и крепостью слова своего, и теплотой рук своих — оградила Уолли от страданий его. Тогда же встретились взгляды их, и выше звёзд пела Любовь двух эулиен, её же видели они в глазах друг друга, и пел тогда Эрайе возлюбленной Иниам о Любви своей, её же нет выше и чище в мирах соназванных. И видела эу Любовь в глазах мужа своего, и трепетную нежность её, и светлую щедрость её, и так был ребёнок у Иниам, что исцелил отца своего рождением своим и оскорбил Анкхали, умножив Свет рода Ирдильле, наследовав кровь и чистоту родителей своих.

Коснулся Свет твой сердца моего,

О сын мой, светлоокое дитя!

Явил Любовь ты мне в дотоле

Неведомом и чýдном облике её

И силой стал, какой нет равных,

Разрушив власть недуга моего,

И боль улыбкой усмирил своею,

Ибо она пришла к тебе от матери твоей.

О Инимрин, — дар будущим хлебам,

Плод нежности и Света заповедных,

В глазах твоих обрёл я Океан

Для странствий утлой лодочки своей.

И в твоём сердце, мой сын, обрёл я ветер

Для парусов, поникших под грозой.

Был рождён Инимрин от Эрайе Уолли, сына огнесердечной Элигрен, дочери Виэльлине, именуемого Маленьким безумцем, сына Эливиена Путешественника, младшего из сыновей Финиара, и от вернейшей жены Эрайе — Иниам, по исходу, на мирной земле, в Светлом Доме, в Сумеречные времена, кои осветил он рождением своим и добрым Светом своей улыбки. Тогда же была и Элигрен при наречении наследника сына своего и соликовала с родом своим и эулиен Светлого Дома. И взял тогда Финиар её и отвёл в покои свои, и сказал, что нет её в Доме её, когда велика нужда эулиен его в Свете её, и упрекнул Элигрен тем, что волнуется за неё, ибо неистовствует её свеча перед лицом его день ото дня, и не находит сердце его покоя. Элигрен же сказала ему: — Hi ímort mo, kowb tíel líl`en vol` móiih.²² Она же возразила Финиару и не пожелала оставаться в Доме своём, и так сказала господину своему: — Мир меняется, но что-то всегда должно оставаться в нём неизменным. Пусть это будут Любовь и забота эулиен о людях. И не смог Финиар перечить ей и отпустил её, и в тот же день, как был наречён Инимрин, оставила Элигрен любимых своих, и снова никто не знал путей её, как и покоя сердце Финиара, ибо вновь понял он, что не в силах приказывать Элигрен и спорить с ней, так как не ведает он права слов своих перед взглядом её. Эрайе же проводил мать с поклоном и поцелуем её благословлён был.

Tiy ni retémth, átu núahd tíil

Anderégthal` im aníl`tmehh.

Ü ankéarn réliē tíel` Yon

Áurtil` ókturueni nírten ímaen,

Aké vo Líe im mo nívhi il`íf

Ev térlenirtel` ítamē hói.

Íl`madi el`tíel anfádah ta ísumntil` nur,

Aké aníl`minene tiy evhé ímvetal` úrut,

Ke níe ísanē dúnē Líē,

Kevh nih tórnenal` hem, réstishienane nívhi.²³

По рождению своему наследовал Инимрин Свет улыбки матери своей и доблесть отца своего. Соорудил тогда Элкарит из ольхи маленькую лодку и поднёс её как дар младенцу для игр его, и увидел лодку ту Эливиен и сделал из неё люльку. В ней же и спал Инимрин, пока был младенцем и внимал колыбельным народа своего. Когда же вырос эу из ольховой колыбели своей, то играл с ней, слушая сказки многозаботливого родителя своего Онена и инги Эливиена Путешественника о странствиях и море, и, назвав лодку свою «Амаи́льмрин» [Amaíl`mrin] — «Маленькая звезда» — вырезал звезду на форштевне её и часто спускал лодку на воду, воображая себя капитаном её, и так рос истинным сыном рода Ирдильле.

Был окружён эу с юных лет опекой рода своего и народа Дома своего, и многое взял Инимрин от Эливиена и Элигрен, их же сила и страсть была в нём. Когда же подрос он, привёл его Эрайе к Алианту и Оннелие и умолял их принять сына своего в обучение, так под их заботой обрёл он знание своё, и Оннелие стала ему ближайшим из друзей и любимой из наставниц его, она же поднесла ему тон, и из-под её благословения взял он путь свой, скрепив священным рукопожатием судьбу свою с детьми наставников своих, которых почитал как сестру и братьев.

Тысячи тысяч привёл Бессветлый к страданиям и умножению мук их, принудив к воплощению и пребыванию в подзаконном мире в часы света и отдыха, ради битв с эулиен и людьми. Всё знают арели о горе и печали, но каков же страх их перед Владыкой, если по слову его нарушают все законы и правила на погибель свою? И какова глубина ненависти Владыки к эулиен, что так не щадит народ свой, и как крепка его нелюбовь к людям, если ради досады эулиен сам он нарушил правила, что были и есть непреложны? Истинно, ненависть ослепляет, она же придаёт скорой смелости и хитроумия, но и верно ведёт к погибели! Долгой, но неизменной дорогой страданий! Когда же было Инимрину три светлых года его, пожелал Владыка Смерти погибели человеку. И великую рассору положил между королевскими родами севера и запада через посланцев своих, что ходили в героях у королей мирной земли. Тогда же объявили они войну друг другу, и через неё задумал Владыка осиротить славный север и гордый запад и так положить конец правлению человека на мирной земле. И собрал Бессветлый войско своё, и легионы расставил от самых западных озёр до священных холмов на востоке, и вышли они, и построились, ожидая приказа господина своего. Он же медлил, ожидая рассвета и встав в низине близ долгих западных холмов. Но вот пришёл рассветный час, и поднялось солнце, и отодвинуло грань тьмы, и там где прежде была тень, был эу Уолли, и был он готов к бою.

И пришёл рассвет, и вышел Анкхали из тени с войском своим и встал так. И вышел Эрайе против войска его и встал так. И увидел его Бессветлый и не верил глазам своим, а потому спросил Нурши, видит ли он то же, что и он сам. И ответил Нурши, что видит то же. И сказал тогда Анкхали: — Это невозможно! И поднялось солнце за спиной эу, и улыбнулся он стоявшим против него, и сошёл тогда ужас на лицо Бессветлого, и побелело лицо его.

Белы были одежды Эрайе, ибо решил он так, выйдя из покоев Финиара, и белым огнём горели серебряные застёжки кафтана его. Свет был в глазах его, и был он твёрд и крепок. И горел Светоч на поясе его, отражая солнце грядущего дня. В глазах же эу не было страха, но солнце улыбки сияло в них. И видели это арели и ужаснулись. И поселился трепет в них, и смешались они. Тогда же велел им Бессветлый — отступить. И так — рассеялись и исчезли, и не капли крови народа смертного не упало в объятья мирной земли и не коснулось трав её.

Odríthai amadéri hötórtane tíig irór,

Inkáyi, kevh hárnaen ériē kadérē,

Ke súren antár allitárnē im viseménē vhéenē,

Derégan ev isíter énnameni márinen.

Kó/anyen deréstenane ro úrtene

Al`rúni léyi im éligi éligten,

Vhéen-áterlenen íl`reiftenal` ilíniiy

Ev el`mók el`rūn kó/anyonē al`rúnenē.

Adéri yelét ealeyeléth tíig samúh.

Nih yéfviamenē, nih iszínē ni ínirh ü nóel`.

Odrítha yelét y`reánaldart evlárd

Íyfiē éyveliē ü el`íl`i el`hímre.

Mélti rūnül`ildarh éligt ev el`hímen.

Sim a káylah, ret líirenē nói eláytan.

Isitkárul atanédert íl`teni ü nóel`.

Talímih tíig moeynárti térlenirt,

O duh ni tchen, ke whúldtil` no ev shále!

Átu az ek, ek tiy féohimt

Ni evhítil` vu anímderē tūmē ü el`shálen híah`.²⁴

Долго после того дня склонял Нурши господина своего к скорой расправе над Эрайе и требовал крови его. Но велел Владыка ему ждать. Ибо в ожидании бед плодится страх эулиен, но и угасает их осторожность. И так велел дожидаться не скорой кары для Уолли, но кары страшнейшей, ибо отложенной и внезапной, карой не в смерти его, но в мучениях тех, кто дорог ему, в детях его, когда вырастут они и окрепнут и выйдут из-под опеки его и Иниам, когда сердце эу успокоится и счастье вновь наполнит его своим Светом, ибо так и только так может быть погублен Эрайе Уолли, не долгой мукой плоти и осквернением чистоты своей и Света, но бессилием в помощи тем, кто есть весь Свет его. Так сговорились Анкхали и Нурши и отступили, ибо решили ждать.

Благородным певцом и честным тружеником рос Инимрин. Добрым Светом исполнилось сердце его под опекой рода Ирдильле. В стенах библиотеки Светлого Дома видели его редко, ибо был Инимрин невысок и скромен, не смел никого просить о помощи в поисках книг. Те же, что искал он, всегда были высоко, там, куда не взобраться маленькому эу без помощи. Тогда же спасала его Книжная душа, и набирал Инимрин книг столько, что не мог потом спуститься без помощи. И было так до тех пор, пока всё, что было написано о кораблях и море, не прочитал он. С песнями же и историями пропадал он денно и нощно с Алдари и много трудился в молитве и плотничестве с Элкаритом Златовласым, которого любил и почитал особо. Много наук и искусств легли на сердце Инимрина и дали добрые всходы в нём. Гордился им сам Эливиен, певец сладчайший, ибо радовал его голос Инимрина и песни его. Но не отвратил никто взор юного эу от госпожи, что прежде всех похитила сердце его, и не мог Инимрин избыть неодолимую тягу к морю. Скромен был Инимрин, так что и взгляда своего не поднимал при старших и голову в почтении всегда держал опущенной, оттого и не смел просить отпустить его и смиренно трудился в Светлом Доме, довольный долей своей. Когда же вскоре обнаружен был труд его, то пришли Алдари и Эливиен к Финиару и попросили за Инимрина, дабы отпустил он его. И пошёл Финиар с ними, и показали ему эулиен корабль, лёгкий и быстрый, чьи сверкали снасти и блестели мачты. Был тот корабль подобен птице, рвущейся в небо, что пробивает смелой грудью своей синеву его. Тот корабль построил сам Инимрин, ибо за все сияния его сделалось корабельное дело — делом рук его и сердца, оттого и прозван был эу Феохирдáнирун [Feohir/dánirun] — Корабел. Его же трудам да поклонимся мы ныне, ибо много славных имён у кораблей Светлого Дома, что родились из-под рук его. И нет в корабельном мастерстве ему равных, и не верю я, что отыщутся. Свой же корабль, что смастерил эу, назвал он «Маленькой звездой». И лишь увидев его, был вынужден Финиар отпустить эу, ибо Любовь и тяга его к морю, что явил он в корабле своём — была совершенна. Подобно песне сияла его «Маленькая звезда» на всяких волнах, на ней же и отправился Инимрин искать служение своё в одиночном странствии.

Подобно Алдари и многим эулиен, странствовавшим морем, помогал эу людям, трудящимся на воде. И чинил корабли их, и строил их, много знаний добрых и советов передал он людям, дабы стали корабли их надёжнее и быстроходней. Много механизмов для кораблей придумал эу и отдал людям, много карт и чертежей составил для них, ибо всегда был в море и не мог ничего собирать и строить, но всегда имел бумагу и чернила, дабы нашли все песни его приют и кров, как и все старания его для души корабля и тела его.

Также был день, и был Инимрин, сын Эрайе, по чести и имени отца своего призван на святую землю и дело одно имел там ради всего подзаконного мира и соназванных ему. Инимрин же был первым из эулиен, ступившим на святую землю, но история та — опечатана, и молимся мы о ней, ибо велик её Свет. Да сохранит Господь верного своего Инимрина для нас всех!

Не искал Инимрин дороги и звёзд указующих, доверял он морю путь свой и всецело верил ему. Море же было к нему благосклонно, пока не случился на нём великий шторм. И поднялись волны до самого неба, и гул стоял всюду и рёв морской. Тогда же открылись под волнами седые глубины, обнажив наготу земли до самого дна, и сделалась вода как вражье войско и напала на эу. Но не страх пришёл в сердце юного Инимрина, а восторг. Поднялся тогда он на самый край корабля своего и к морю обратился с песней.

Oh, ni alínart, ni alínart, evhíme míen, Arn,

Séabh íni wer nírteni an kéorune!

Hi ev isúlah tivh evhé íl`ehidal`

Im íe kevh r/dа́nirun tíik höl`al`.

Óili hi vol` anítamdabeh efér kte?

Óili ü úramoren íl`lerahi ti íwhrital`?

Oh, ni alínart, ni alínart, evhíme míen, Arn,

Ni rógmet néhel, а́tu а́nat tiy ítami híen!²⁵

И услышало его море, и отступило, и успокоилось. Игривыми бликами засверкала морская гладь на боках «Маленькой звезды» Инимрина. А вскоре вывели волны его в гавань, где сошёл эу на землю.

Был на земле далёкой, что среди вод морских — великий неурожай и голод. Поднялся там народ и винил короля. Много людей было под властью его, и все желали спасения. Когда же бессилен король предложить спасение народу своему — недолог час его, и пришли люди и убили короля своего, и так началась смута. Не знал никто, что делать и как избавиться от беды, тогда же колдуны научили народ принести кровавую жертву их богу, чтобы задобрить его. И пришли люди в темницу и взяли эу, что была там. И назвали её своей королевой и в наряд невесты нарядили её. Так принесли её в логово арели, что был из удунаи, которого почитали за бога, и оставили там на погибель и осквернение как невесту его и королевскую жертву. Её же звали Эльéлли [El`élli]. Была Эльелли из золотых листьев (1) тех мест, ибо пришла на эти земли из Светлого Дома, когда отпустил Финиар всех эулиен, пожелавших расселиться вне стен его с народами своими и семьями. Широк и светел полог Светлого Дома, первейшей обители всех эулиен, в песнях воспет Дом сей, в мечтах и снах эулиен он навечно. Счастлив тот, кто прикоснулся Света его, великой честью обласкан живущий в нём. Тот же, кто далече — в молитвах и мечтах своих — верный страж врат Светлого Дома, и вечно стоит у священного его порога, преклонив голову. Оставив Эйден, весь Свет его, что принесли с собою, вложили эулиен в совместный труд свой, воздвигая светлейшую обитель, все имена их помнят в Светлом Доме, и в книге его они записаны. Их же поминает господин Светлого Дома в своих молитвах каждый новый день. Когда же построен был Дом сей и труд эулиен завершён был, отпустил Финиар многих эулиен, что пришли с семьями и своим народом, благословив их, и расселились они по мирной земле и далече, иные отправились в странствие на поиски нового пристанища своего, подобно братьям Финиара и пришедшим с ними. Каждый унёс с собою в сердце своём частичку Света Светлого Дома, и каждый в тайне сердца своего лелеет мечту однажды вернуться к его порогу. Так расселились эулиен и потерялись. Так начались великие и славные рода их, где встали во главе старейшины их — старшие из тех, что пришли с Финиаром, наследники Света самого Эйдена. По всем землям подзаконного мира разбросаны следы их. По всем полям и долам пролита кровь их. В каждом народе адамовом их труд и усердие, в каждой улыбке человека спасение их и Надежда. Но как бы ни были далеко от стен Светлого Дома они все ныне — в молитве своей соединяются все, как и прежде, и светлым трудом своим ради человека соединены до скончания веков в Любви и радости, что находят в них. Всех из народа Эльелли погубили люди и не оставили никого в живых. Её же пожелал женою прежний король и похитил, и пленил эу, и принуждал к браку, она же, как положено, воспротивилась. Тогда бросил король её в темницу, ибо не мог совладать с ней. Теперь же убит был он, и стала Эльелли королевой людей и так принесена была в дар гневному арели. Едва же поднялся он из тени своей, не вынесла эу вида его, и оставило дыхание жизни светлую грудь её, и сердце её чистейшее остановилось при виде всей мерзости удунаи.

^{(1) золотыми листьями — и́стаени росдýен [ístaeni rosdúen] называют тех эулиен, что ушли, закончив строительство Светлого Дома, и имена их записаны в Золотую книгу его, ибо золотой нитью прошита она, и золотом блестят края её. Тех же, кто родился от золотых листьев — именуют золотыми дарами — и́стаени áмранен [ístaeni ámranen].}

Тогда же шёл мимо Инимрин, и остановлен был шумом свадьбы, и обратился к нему. И искал глазами, и увидел Эльелли, и пошёл за ней.

Чистотой непорочной сияла она,

И Свет её сердца служил маяком.

Когда же понял Инимрин, что сделали люди, не смог он смотреть, как погибает эу, и взобрался по скалам в логово арели, и вошёл в него. Был тогда удунаи уже в анаке своём, и мерзок был и ужасен вид его. И увидел его Инимрин, и лёд ужаса коснулся сердца его, ибо не было оружия в руках эу, да и будь оно при нём — не владел он им. Когда же шагнул удунаи к жертве своей, схватил эу камень, что лежал рядом, и бросил в арели, но упал камень рядом и не попал в него. Разозлился тогда арели и обратился против эу, поднялся над ним, закрыв всё небо и источая вонь и смрад, и взмахнул рукой, и ударил эу так, что взлетел Инимрин птицей и упал на камни. Но не умер он и поднялся. Снял Инимрин верёвку с пояса и плеча своего и соорудил пращу, и взял осколок скалы, что был под рукой его, и с криком поднял его, и закружился с ним так, что ветер свистел, и тяжесть камня сбивала с ног. Когда же обратился удунаи снова к королевской жертве своей, отпустил эу камень из пращи, и попал он острым концом своим в глаз удунаи и убил его. Так, подобно юному Давиду, победившему Голиафа, одолел и эу древнего удунаи. Бросился тогда Инимрин к эу, что лежала без дыхания, и клинком своим именным разрезал путы её, и голову её поднял и нашёл жизнь в теле её. Тотчас же пришла боль в тело Инимрина, которую не заметил он, и упал подле эу, и дыхание жизни покинуло его.

Светлым вздохом вернулась жизнь в грудь Эльелли, и очнулась она, и испугалась, найдя себя в чужих объятьях, но увидела рядом клинок именной и путы свои — разрушенными. Тогда подняла она клинок эу и прочла имя на лезвии его, и так успокоилось её сердце. Склонилась Эльелли над Инимрином, дабы вернуть клинок на место его на поясе эу, тогда же открыл он глаза и увидел Эльелли, и так родились и встретились улыбки их. Они же вернули эулиен к жизни, ибо сказано было прежде: ev el`íl`mad izgílleil`.²⁶ (2) И поднялись эулиен от бед и страданий своих и, взявшись за руки, вышли из логова арели туда, где сияло их солнце. И сказала Эльелли, что много Света в груди Инимрина, и не из эулиен ли он Светлого Дома? И ответил Инимрин, что он из их числа. И сказала Эльелли, что чист и высок Свет его, и не из эулиен ли Ирдильле Инимрин? И ответил эу, что он из их числа. И сказала Эльелли, что крепок Свет Инимрина, и не из рода ли он Финиара? И ответил ей эу, что он сын Эрайе и Иниам, Элигрен и Онена, Виэльлине и Фиэльли, Эливиена Путешественника и Ильмин, Всеспрашиваемого Финиара и светлейшей из светлых — Эин-Мари, жены его. — Написан весь род твой на челе твоём многой заботой и светлой Надеждой, — сказала ему Эльелли, — так я узнала тебя, Инимрин. — Слепой Надеждой направлен был я к источнику Света, — ответил ей эу, — ныне же обрёл я его, как обретает маяк в шторм несчастный корабль. И ничто не печалит и не пугает меня отныне, если только улыбка твоя не зайдёт вдруг, как вечернее солнце. И сказала ему Эльлелли: — Не зайти тому солнцу вовеки, если будешь ты рядом.

^{(2) L. I.I. V. E. 2:17}

Тогда же поручили эулиен себя друг другу, и утвердились светлые улыбки на лицах их и не сходили с них ни в минуты молчания, ни в часы их бесед или песен. Так пришли эулиен на бесплодное поле, и сказала Эльелли, что неурожай и голод озлобили людей этого края, и грусть и боль их земли стала их болью, породив ненависть и злобу. Снял тогда Инимрин одежду свою до белой рубахи, и земле поклонился, и встал на колени, и склонился к самой тверди её бесплотной, ей же и пел он свою песню-молитву, подобную той, которой благословляют матери детей своих и, увидев это, встала Эльелли рядом и сделала так же. И взялись эулиен за руки и в молитве своей соединённой обратились к Богу, он же по жару молитвы их — послал им дождь, и земля, услышав Инимрина, очнулась от сна и дала побеги. Так вскоре оделось поле зелёной порослью, и поднялась душистая пшеница над чёрной землёю. Расцвела земля, бесплодная прежде, в улыбке своей совершенной, и возликовали сердца эулиен, увидев её, ибо улыбку видят они прежде всего и там, где иные до самой смерти слепы.

Величайшее из заблуждений — это полагать, что улыбка дана и позволена лишь человеку. Ценность его улыбки во много раз ценнее твоей жизни, но это не значит, что ты имеешь право отвращать свой взор от всякого, кто лишён права улыбаться. Остановись, посмотри вокруг. Ты увидишь, как много тех, кто не имеет причин к улыбке, кто не научен ей в своей тяжкой доле, кто поник, обессилен, озлоблен, напуган. Помоги им. Верни им улыбку. Увидев улыбку там, где прежде не видел её, — человек и сам улыбнётся.

Каждый цветок, каждый куст, каждое живое существо, какими бы невзрачными или небольшими ни были — способны к улыбке. Покажи человеку мир улыбающимся. Дай ему тот мир, каким Господь дал его человеку. Всё способно к улыбке. Покажи человеку, что улыбка не в движении губ — а в просиянии Света, доказательство подлинного величия Создателя и бесконечной Его доброты. (3)

^{(3) L. I. I. V. E. 18:4—5}

И был день, и направили корабль свой Инимрин и Эльелли к берегам земли благословенной, мирной, и случился тогда шторм великий, что сбил их с пути, и закружил корабль их, и порвал паруса. Так подошли они к северным берегам мирной земли и кружили у каменистых берегов её. Тогда же увидели эулиен, как погибает на лодке у острых камней брат их, и тут же взяли лодку и спустили её на воду, и взошли на неё, и чрез ветер и волны, что поднимались и противились им, подошли к эу и взяли его к себе в лодку, и тотчас та лодка, из которой он забран был — разбилась в щепки могучей волною. Так был спасён эу, что назвался Мýнан [Múnan]. Был Мунан из первых эулиен, что пришли с Финиаром и братьями его, но ушёл он с господином своим, Ильмаданом, и жил с ним и народом его, когда же не стало всеулыбчивейшего господина его, и народ его вернулся в обитель под крыло Финиара — долго он странствовал, и так остался с рыбаками севера как один из них, прежде же получив от собратьев своих прозвище своё — Форелька. С великим почтением, радостью и объятьями встретили эулиен Мунана Форельку, но жестокий шторм помешал смеху и счастью их, ибо не справлялась лодка с ходом своим, и трое не могли управиться с ней. Никто же из эулиен не мог и подняться, чтобы удержать лодку или бросить верёвку, ибо волны были так велики и ветер крепок. Тогда просили Инимрин и Эльелли доброго Форельку сочетать их в Свете немедля, ибо лишь мужем и женой готовы они предстать во всесветлейшем Эйдене. Тогда же там, на лодке, посреди моря бушующего и гневающегося, встали эулиен на колени и воздели к небу руки свои. И прочёл Форелька над любящими молитву свою и закончил её так: — Et hi eilátet, ke ten híen eváen ímort ev el`Líe, illíl`an nívhi, íl`i ímorti ín`ni ev káye Tivh im Líē, ke ámal` íeh. Hi a, urt-em imfyóril` im féortil` ek ámvet im ímor Líē Ínimrinē im El`élliē im íldo/art nói wn, kevh im Tiy, Páye ah, íldo/art nói ü el`ül!²⁷ (4) И так по словам Мунана стали Инимрин Корабел и Эльелли мужем и женой, и опустили эулиен руки свои, и опустились волны под днищем лодки их, и улёгся шторм. Тогда взошли эулиен на корабль и так вернулись в Светлый Дом, где великий праздник был в честь их. С того же дня стал Мунан Форелька верным другом и спутником Инимрина и Эльелли во всех путях их и принят был ими в пределе их и Финиаром в радости его. Ему же, дражайшей Форельке своей, доверял Инимрин и штурвал корабля своего, и обучение детей своих.

^{(4) так заканчивается молитва амевиль, свершаемая над любящими, которую произносит тот, кто соединяет их, обязуясь беречь и сохранять союз этой Любви, и свидетельствует о нём перед Богом.}

Так вернулись эулиен в Светлый Дом, и великий праздник ожидал их, ибо многорадостно умножился трижды Свет Ирдильле и Светлого Дома в улыбках любящих и тех, кто вошёл в право Любви их, чтобы разделить их Свет и радость в полной мере. Да не оставит Господь своей улыбкой тех, кто смиренно и во всяком дне возвращает ему сокровенное сокровище его в сердце своём и добрым трудом своим! Инимрин же и Эльелли и ныне в крепком праве улыбок своих на воде и на суше в соединённом труде своём ради всякого человека и сердца, омрачённого нуждой и печалью. Да пребудет путь их светел от порога Светлого Дома до врат Эйдена!

Примечания

22

Я делаю всё, чтобы Ваше сердце было спокойно (эмл.)

23

Ты не отвержен, ибо чистота твоя

Нетронута и неприкосновенна. На немощь плоти твой Господь

Закроет мудрые глаза свои, Ведь есть Любовь и всё её сиянье

Во взгляде сердца твоего. Улыбкой твоей впредь да посрамится тень, Ведь безнадёжным ты однажды дал понять, Что нет ущерба крепости Любви, Как ни старались бы лишённые её (эмл.)

24

Белым атласом схвачен твой стан,

Гордый, как скалы мирной земли,

Что стоят против шторма и бесноватых ветров,

Разбивая в пену шумные волны.

Кудри рассыпаны по плечам, Золотом красным и огнём горят,

Ветры-скитальцы нашли приют В каждом кольце кудрей золотых.

Шелковой нитью расшит твой кафтан.

Ни лилий, ни роз не видно на нём.

Белая нить вьётся побегом Юного клевера на светлой груди.

Серебряный обруч горит в волосах.

Ныне же солнце, от граней его отражаясь,

Корону рисует лучами на нём.

Мягок твой всепрощающий взор,

Но пусть не ждут, что упадёт он в траву!

Ибо даже та, которой ты служишь,

Не примет сегодня столь бесценного груза на травах своих! (эмл.)

25

О, не буйствуй, не буйствуй, госпожа моя, Море, Строптивая дева с очами без дна!

Я в верность твою однажды поверил

И жизнь, как корабль, тебе поручил. Ужели я был неверен когда-то?

Ужель на дороги земные тебя променял?

О, не буйствуй, не буйствуй, госпожа моя, Море, Не ревнуй понапрасну, ибо владеешь ты сердцем моим! (эмл.)

26

в улыбке спасёшься (эмл.)

27

Сим я свидетельствую, что эти сердца будут трудиться в Любви, приумножая её светлым трудом своим во славу Твою и Любви, что соединила их. Я же обязуюсь беречь и охранять сей союз и труд Любви Инимрина и Эльелли и благословляю его здесь, как и Ты, Отец наш, благословляешь его на небе! (эмл.)