Бриллиантовое ожерелье

Ирэн Адлер, 2011

Эта история случилась тогда, когда Шерлок Холмс еще не прославился как знаменитый сыщик, Арсен Люпен не прослыл блестящим авантюристом, а Ирэн Адлер не стала Этой Женщиной. Сейчас, в 1870 году, они всего лишь подростки, которые встретились и подружились на каникулах в Сен-Мало. Однако насладиться беспечным отдыхом им не суждено – друзья оказываются втянутыми в серию зловещих преступлений: похищено бриллиантовое ожерелье, на пляже обнаруживают труп, а над крышами города то и дело появляется и тает в воздухе тёмный силуэт… Полиция бредёт в темноте наугад. Для того, чтобы раскрыть дело, нужен кто-то ещё…

Глава 5

Находка на берегу

— Шерлок! Шерлок! — позвала я на другой день, остановившись под окнами его дома.

Сад возле него был ухоженный. Дверь и ставни закрыты. Изнутри не доносилось ни звука.

Может, никого нет дома?

— Шерлок! Ты дома? — позвала я ещё раз.

Внутри раздался какой-то грохот, шумно сдвинулся стул, зазвенело разбитое стекло, послышалось приглушённое ругательство, и от крепкого удара распахнулась ставня.

В тёмном проёме окна появился юноша лет двадцати с напомаженными волосами, круглыми маленькими глазами и равнодушным взглядом.

— А что, разве сегодня базарный день? — грубо и недовольно обратился он ко мне. — Что там у вас? Спелые дыни? Овощи? Моллюски? Что ещё?

Рассердившись, я отступила на шаг. Не из-за того, что он принял меня за одну из местных крестьянок, которые разносят по домам свой товар, а из-за того, что парень этот в окне разговаривал со мной, даже не взглянув на меня.

— Думаю, вы ошибаетесь, милорд! — сразила я его своим подчёркнуто вежливым ответом и осталась довольна, увидев, как он вздрогнул. — Я — подруга месье Уильяма Шерлока. Он дома?

— Подруга? — удивился юноша. — О, надо же! Уильям! — позвал он, обернувшись в комнату. — Уильям! Скорей сюда!

В это время запыхавшийся Шерлок выбежал из дома.

— Уильям! — продолжал звать его парень. — Уильям! Можно узнать, куда ты провалился?

— Я здесь! — отозвался мой друг, посмотрев сначала на меня, потом на парня в окне, и махнул ему. — Всё в порядке. Можешь читать дальше свою книгу, а мы пойдём погуляем.

Видя, как они разговаривают, я поняла, что из окна на нас смотрит старший брат Шерлока.

— Не познакомишь меня с твоей подругой? — спросил он.

— Как-нибудь в другой раз! Пока!

Шерлок подошёл ближе и кивнул в сторону улочки, которая спускалась к порту.

— Хотя нет, — тут же передумал. — Идём лучше сюда!

Я пропустила его немного вперёд и молча пошла следом, а когда мы свернули в тенистую аллею, остановилась и притворилась рассерженной:

— Рада видеть тебя, Шерлок!

Он поднял руки вверх, словно я пригрозила ему ружьём.

— Ох, извини! Извини! — воскликнул он. — Мне очень жаль. Я не хотел, чтобы вы встретились… Мы с ним…

— Это твой брат?

— Да! Мы с ним не в ладах. Он такой… Такой…

— Он очень милый.

Шерлок резко опустил руки.

— Что ты сказала?

— Я сказала, что очень милый. Сколько ему лет? Двадцать?

— Двадцать один год, — еле слышно ответил Шерлок.

— И что он делает?

— Уф! Ничего! Совершенно ничего не делает! — воскликнул Шерлок и раскраснелся. — Это самый ленивый человек, какого я только знаю и которого к тому же не интересует ровно ничего на свете. Он совершенно не способен что-либо делать!

— Выходит, полная противоположность тебе.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Что если леность и отсутствие всяких интересов вызывают у тебя негодование, значит, ты не такой. Во всяком случае нормальный, здравомыслящий человек.

— Ну… уж наверняка нормальнее него.

Шерлок снова двинулся вперёд своей угловатой походкой, не взглянув даже, иду ли я за ним. Но я и не тронулась с места, где остановилась в тени глициний.

Он не сразу заметил, что я не следую за ним. Вздрогнул, забеспокоился и обернулся, чтобы понять, в чём дело. Вопросительно вскинул брови и спросил:

— Что происходит?

— Первый урок хороших манер, мой дорогой Шерлок: я желаю, чтобы при встрече со мной здоровались. Мне достаточно услышать: «Привет, Ирэн!»

Он фыркнул:

— Хм. А что ещё тебе угодно?

— А ещё можешь улыбнуться мне.

Шерлок подошёл ближе, щёки у него пылали то ли оттого, что ему было смешно, то ли потому, что рассердился, или оттого, что чего-то устыдился.

— Можно узнать, что означает эта клоунада?

«Рассердился», — поняла я.

И самым сладким голоском спокойно ответила:

— Это называется вежливость, Шерлок. Я пришла к твоему дому не для того, чтобы познакомиться с твоим братом. Мы ведь хотели встретиться, не так ли? И вот я здесь. Меня наказали, заперли на всю ночь в комнате и оставили без ужина. Я бы с удовольствием съела что-нибудь, но мне кажется, что город совсем не в той стороне, куда мы направляемся сейчас. — Я улыбнулась. — Можешь объяснить, куда мы идём и должна ли я следовать за тобой?

Выслушав эту тираду, Шерлок открыл от изумления рот и растерялся, не находя что ответить. Ясно было, он нуждается в помощи: не слишком, видимо, привык разговаривать с девочками.

— Можешь извиниться, — подсказала я. — А потом я помогу тебе.

* * *

В лавке в обмен на мою серебряную монету я получила так много хлеба, селёдки и острой горчицы, что у меня сложилось впечатление, будто подобную монету тут видели впервые. Выйдя на улицу, я отломила кусок хлеба, обмакнула в горчицу и съела с необыкновенным аппетитом. Правда, потом у меня целый день пылало во рту.

Мы пошли вдоль берега, как накануне, только не по пляжу, а по проторенной между деревьями тропинке.

— Куда идём? — спросила я, хотя и догадывалась, какой услышу ответ.

— На виллу Эшкрофта. Люпен уже, наверное, там.

Примерно через полчаса мы миновали какой-то старый полуразрушенный дом, и идти стало труднее, потому что тропинка увела нас куда-то далеко в лес, а потом пришлось идти ещё и по выжженному лугу с колючей травой.

Как и предполагал Шерлок, Люпен ждал нас. Он, должно быть, давно услышал наши шаги, ещё когда я прыгала по тропинке, стараясь не уколоться о ежевичные кусты, но стоял спиной к нам, глядя в море.

— Привет! — произнёс он, не оборачиваясь.

— Люпен… — обратился к нему Шерлок, поднявшись на большой камень, каких много было вокруг, а потом спрыгнул на песок и растерялся. Он не знал, как быть: помочь мне спрыгнуть с валуна или же не обращать внимания, как если бы я была таким же, как он, мальчишкой, а не девочкой с тонкими исцарапанными ногами, которая претендует на улыбки и вежливое обхождение.

Он выбрал золотую середину — отошёл, но всё же недалеко, чтобы помочь мне, если понадобится.

Я спрыгнула на песок, не очень задумываясь обо всём этом.

— Ирэн! — окликнул вдруг меня Люпен и обернулся.

Взглянув на него, я невольно вскрикнула от испуга.

Лоб его рассекала ужасная рана, а на лице застыла саркастическая улыбка со страшным оскалом, обнажавшим длинные, острые клыки.

Люпен обратился к Шерлоку и, вскинув руки, воскликнул:

— Ууух! Я — покойник!

Я перевела взгляд с жуткого лица Люпена на Шерлока и увидела, что у того меняется выражение: сначала испуг, потом растерянность и наконец улыбка.

И поняла, что, наверное, хватит кричать.

Только тут я заметила, что на земле возле Люпена лежит кожаный чемоданчик и что мой новый друг, похоже, вовсе не страдает от своей раны.

— Ну и как? — спросил Люпен, глядя сначала на Шерлока, а потом на меня. — Как получилось?

— Потрясающе! — ответил Шерлок. — Как настоящая!

Он хотел потрогать рану на лбу Люпена, но тот не позволил:

— Э, нет! Трогать нельзя!

Шерлок скрестил руки на груди.

— Чёрт возьми! А я ведь не сразу понял, что с тобой случилось.

Люпен притворился, будто шатается, и снова засмеялся тем адским смехом со страшным оскалом, который я только что видела.

— А зубы? Разве не отлично получилось? Ну что, купилась? — обратился он ко мне.

Он сунул палец в рот, надул щёки и с глухим щелчком извлёк челюсть.

— Вот и всё! — заключил он.

— Может, объяснишь, что происходит? — попросила я, постепенно приходя в себя от испуга.

Ребята, скрестив ноги, уселись на песок возле кожаного чемоданчика, и Люпен приоткрыл его.

— Я уже рассказывал тебе, чем занимается мой отец? Он канатоходец… А тут его реквизит.

Я осторожно, едва ли не с опаской заглянула в чемодан. В нём лежали маски, парики, забавные вставные челюсти, накладные носы и бороды, кисточки, баночки с клеем, а также целый набор разных усов, косы, пудра и губная помада.

— И мы можем играть со всем этим? — восхитилась я, уронив на землю пакет с хлебом, горчицей и селёдками.

— Ни в коем случае! — улыбнулся Люпен и поднял чёрный парик из длинных настоящих волос. — Кто первый?

* * *

Мы забавлялись целый день, переодеваясь и изображая разных персонажей из пьес, которые помнили. Шерлок оказался прекрасным актёром. Хватало пары усов и нескольких взмахов кисточкой, чтобы он изменялся до неузнаваемости, при этом соответственно менялся и его голос. Он мог изобразить и короля Лира, и Генриха V, еврея Шейлока и сицилийского солдата.

Люпен оказался пластичнее, и в отличие от Шерлока у него лучше получались более страшные персонажи — он двигался порывисто, энергично и в то же время красиво. Надев парик и обведя глаза белой краской, он походил на обезьяну. Повязав голову платком, превращался в пирата. Наклеив бороду, становился моряком, потерпевшим кораблекрушение, а толчёная глина и бриолин преображали его в бедуина.

Мне так понравилось гримироваться, надевать все эти искусственные драгоценности и парики, что я даже запела. В тот момент мне казалось, я исполняю какую-то роль, и потому пела во весь голос, словно на сцене в опере «Риголетто» или «Травиата».

Шерлок и Люпен подыгрывали мне — Люпен распростёрся на земле, а Шерлок приставил к его груди деревянный меч. Но когда я запела, они вдруг перестали играть свои роли. Я заметила это, но всё же допела до конца и когда умолкла, на берегу воцарилась тишина, которую нарушал лишь тихий шорох прибоя.

— Давай ещё, — тихо попросил Шерлок.

— Что ещё? — удивилась я.

— Ну, он же прав — спой ещё! — поддержал его Люпен.

Мне стало неловко, я покраснела, сняла парик и пробормотала:

— Ребята, я не…

— Спой, спой ещё! — повторил Шерлок, опираясь на деревянную саблю. Он впился в меня глазами и словно приказывал.

— Я… я даже не знаю, что спеть… Не знаю…

— У тебя очень красивый голос, — сказал Люпен.

Шерлок не сводил с меня глаз.

— Ребята, перестаньте! Мне неловко!

Шерлок понял это. Понял, что не шучу и мне действительно неловко оттого, как пристально они смотрят на меня. Он кивнул, махнул рукой и этим жестом разрушил странную, возникшую было атмосферу.

Я помогла Люпену подняться, и мы опять принялись разыгрывать разные сценки, но всё это было уже не то.

* * *

Потом мы поели хлеба с селёдками. Люпен почистил их каким-то удивительным, необычайно острым ножичком, который сделал, как он сказал, друг его отца. Люпен никогда не расставался с этой чудной вещицей. А друг его отца спустя несколько лет создал знаменитую фирму «Ножи Опинель», которая процветает и поныне.

Так в играх мы провели весь день и на закате отправились в обратный путь — домой.

Идти решили берегом, сняв обувь. Недовольные нашим присутствием чайки подпрыгивали впереди нас, а прибой ровно и мягко накатывался на песок.

— Ты училась пению? — вдруг спросил меня Люпен.

— Да… Пробовали меня учить, — призналась я, глядя в море. — Я с раннего детства очень хорошо пела, но никому не говорила об этом. Мне почему-то не хотелось делить эту радость с другими. Не думаю, что мне нужны всякие глупые учителя пения, — добавила я.

И это действительно было так. Я ненавидела уроки, к которым принуждала мама. Терпеть не могла всех этих манерных преподавателей с платочком в кармане чёрного пиджака и красивыми руками на клавиатуре, которые без конца твердили: «До! До! Верхнее до! Верхнее до!» — и заставляли меня выводить неестественные трели.

— Но ты ошибаешься, — сказал Люпен. — Я никогда не слышал такого красивого пения!

— Да брось! — возразила я.

— Нет, правда, правда! Скажи и ты, Уильям, что это так!

Шерлок шёл, как всегда, немного впереди. Подняв руку, он заключил:

— Ясно только одно — ты недисциплинированный человек.

— Что значит недисциплинированный человек? — возмутилась я.

Он посмотрел вдаль. Мы уже почти подошли к городу, уже виднелись два островка возле мыса, над которыми кружили чайки.

— В противном случае не стала бы ненавидеть такое полезное занятие, как уроки пения.

— Я не люблю их, потому что они ужасно скучные! — ответила я.

— Вот именно. Об этом я и говорю.

— Не тебе читать мне мораль!

Шерлок остановился и без труда нашёл союзника в Люпене.

— Ну и характер, однако! Мы хвалим твоё пение, а ты недовольна. А если скажем, что поёшь неважно, почему бы не поучиться… обидишься!

Люпен рассмеялся, а я — нет. Разговаривая с Шерлоком, я обратила внимание, что вдали на берегу что-то лежит. Вроде какой-то тюк, выброшенный морем на сушу.

Крик чаек напугал меня, и я вдруг поняла, что не слышала слов Шерлока и Люпена.

— Простите… — произнесла я, остановившись, и указала на странный тюк на берегу.

— Что это… вон там?

Мои друзья посмотрели туда.

— Тысяча молний! — вскричал Шерлок и бросился вперёд.

— Боже мой! — воскликнул Люпен и побежал следом.

Это оказался утопленник.