Трын-трава за бешеные бабки

Ирина Хрусталева, 2005

Личная жизнь Кати вовсе не била ключом. У нее, конечно, имелся бойфренд, но выходить замуж за этого зануду и рожать от него детей – нет уж, увольте. Однако обзавестись ребенком Кате пришлось гораздо раньше, чем она планировала, – пищащий сверток кто-то заботливо положил ей прямо под дверь. Внимательно рассмотрев «подарочек», Катя схватилась за голову: у подкидыша на ножке шесть пальчиков! Не успела новоиспеченная мамаша запастись бутылочками и памперсами, как ребенок… пропал. Ночью, из запертой квартиры. Заниматься поисками было некогда: в редакцию Катиной газеты пришло письмо, и ее отправили в командировку. А говорилось в письме об опытах главврача роддома, из-за которых на свет появлялись дети с аномалиями. Что-то в последнее время вокруг Кати появилось слишком много загадочных младенцев. Неспроста все это. И гремучую змею в своей постели она обнаружила тоже явно неспроста!..

Глава 2

— Катька, что у тебя стряслось? Отчего это, интересно, ты собралась скончаться? — ворвавшись в квартиру, как тайфун, прямо у порога накинулась на подругу Ирина.

— Тихо, не ори как оглашенная, ребенка разбудишь, — приложив палец к губам, шикнула на Ирину Катя.

— Какого еще ребенка? — плюхнувшись от неожиданности на пол мимо пуфика, изумилась Ирина.

Катя подала подруге руку, помогла ей подняться и усадила на то место, куда Ира и предполагала приземлиться.

— Ты сначала разуйся, разденься, пройди в комнату, а потом уже вопросы задавай. Я пока кофе сварю, — спокойно проговорила Катя и направилась в сторону кухни, но вдруг резко остановилась и сказала: — Погоди, Ириш, не раздевайся, нужно в магазин сбегать за детским питанием и за памперсами. Ты, кстати, на машине?

— Естественно, ты же знаешь, я без нее шагу ступить не могу, — пожала Ирина плечами. — Да в чем дело-то, ты мне объяснишь, наконец? — снова накинулась она на подругу.

— Замечательно, что ты на машине, — обрадовалась Катя, игнорируя вопрос Ирины. — Езжай в «Седьмой континент», там все есть: и питание, и памперсы.

— Покажи хоть, для кого все это покупать-то? Что за ребенок у тебя здесь? Откуда он взялся? — Ирина явно не собиралась двигаться с места, пока не удовлетворит свое жгучее любопытство.

— Потом, все потом, Иришенька, если сейчас Тимка проснется, то устроит нам небо в алмазах. Орет, как пожарная сирена, ко мне аж соседка с нижнего этажа прибежала, услыхала, представляешь!

— Это Галина Ивановна, что ли? Ходячее информбюро? — хмыкнула Ирина.

— Она самая, — вздохнула Катя, — а в письме написано, чтобы я мальчика никому не показывала.

— В каком еще письме?!

— Ир, поезжай, ради бога, в магазин! Чем быстрее съездишь, тем быстрее все узнаешь. Памперсы бери от пяти килограммов до семи, а питание — от трех месяцев и далее, — выпихнув подругу на площадку, сказала Катя и захлопнула перед Иркиным носом дверь, чтобы та опять не стала задавать несвоевременных вопросов.

Затем Катя прошла на кухню и занялась приготовлением кофе.

«Что мне делать? — размышляла девушка. — Куда девать на целых два дня этого ребенка? Вот не было печали», — вздохнула Катя и сняла с плиты джезву, в которой уже стремительно начала подниматься пенка. Она убавила огонь и снова поставила джезву, чтобы кофе вскипел еще раз. В это время раздался телефонный звонок, и Катя побежала в комнату.

— Алло, это Катя? — услышала девушка взволнованный голос.

— Да, это я. А вы кто?

— Я пока не могу назвать свое имя, все потом, Катенька! Это я оставила у тебя ребенка, — торопливо продолжала говорить женщина на другом конце провода.

— Эй, эй, мамаша! Ты что же это натворила? Что я должна делать с вашим ребенком? Я даже не знаю, с какого конца за него браться! Немедленно приезжайте и забирайте сына, — почти прокричала в трубку Екатерина.

— Я не могу, Катя, поверь мне на слово! Он побудет у тебя недолго, всего два дня, а потом я его заберу. Я позвонила, чтобы сказать, что ты не должна никому показывать Тима, это очень важно и серьезно! Потом я тебе все расскажу. Умоляю, не ходи в милицию, этим ты только навредишь не только мальчику, но и себе!

— Мамаша, мамаша, успокойтесь и объясните мне все по порядку. Почему я должна прятать вашего мальчика? Кто вы такая? Нет, вы не мать, а мачеха какая-то! Разве родная мать так поступит со своим ребенком? — набирала обороты Екатерина. И чем больше она говорила, тем больше распалялась.

— Я не его мать, я просто няня, — тихо проговорила женщина.

— Вы что, занимаетесь похищением грудных младенцев с целью выкупа?! Да уж, вы избрали очень оригинальный способ прятать украденных детей, — хмыкнула Катя, — я немедленно звоню в милицию!

— Не делай этого, очень тебя прошу! Поверь, я не обманываю, тут все очень сложно и запутанно, сразу и не объяснишь… Очень прошу, спрячь мальчика, ему грозит опасность, и не только ему! Обещаю, что постараюсь вскоре приехать и все рассказать. Это очень опасные люди, они уже наверняка ищут и меня, и Тима. Если мальчика… прости, я не могу больше говорить, — заторопилась женщина.

— Но почему именно я? Что еще за опасные люди? Во что вы меня собираетесь втравить? — закричала Катя в трубку, но в ответ услышала лишь короткие гудки. — Ну, елки-палки, — глядя на трубку, выговорила Екатерина и плюхнулась в кресло. В это время она услышала, как в спальне захныкал ребенок. — Вот — еще и ты проснулся! Не мог подольше поспать, пока Ирина из магазина вернется? Чем прикажешь тебя занимать, пока твоя еда появится? — проворчала Катя и, поднявшись с кресла, поплелась на зов младенца.

Она подошла к мальчику и сунула ему в рот пустышку. Тот интенсивно зачмокал, но через некоторое время понял, что его нагло обманули, и испустил настоящий гудок локомотива. Катя взяла мальчика на руки и, прижав его головку к своей груди, начала тихонько покачивать. Как ни странно, малыш тут же замолчал.

— Вот видишь, Тимка, оказывается, тебе, такому крошке, грозит какая-то опасность? Что же, интересно, в тебе такого особенного? Звонила нянька, просила тебя спрятать… А куда, интересно, я тебя должна спрятать? Ты же не чемодан, который можно сдать в камеру хранения? Я так толком ничего и не поняла. Что за опасные люди ищут ее и, как я теперь понимаю, тебя тоже? Кто же ты такой? Случайно не наследный принц какого-нибудь острова «Лум-бу-бу»? Нет, тогда бы ты был черненьким и губастеньким, — вздохнула Катя, продолжая укачивать малыша.

В дверь позвонили, Катя пошла открывать. Осторожно взглянула в глазок и увидела свою подругу, нагруженную пакетами.

— Что ты меня рассматриваешь, как микроба под микроскопом? Открывай давай, — рявкнула Ирина из-за двери и пнула ее ногой.

Катя открыла и отошла в сторонку.

— Что ты так окрысилась? Я просто побоялась сразу открывать, — шикнула на подругу Екатерина, — и совсем необязательно так орать, ребенка напугаешь.

Ира уставилась на мальчика, который, доверчиво положив головку на грудь Кате, чмокал пустышкой.

— Давай чеши на кухню и приготовь ребенку поесть, а то он сейчас соску проглотит, — указав рукой в сторону кухни, распорядилась Катя.

Ира поставила пакеты на пол и начала стягивать с себя куртку и сапоги. Раздевшись, девушка послушно прошла на кухню и начала выгружать пакеты.

— Смотри, вроде бы все, что нужно, купила. Вот молочное питание, вот фруктовое, а вот — овощное. Две бутылочки прихватила, одну — для смеси, другую — для воды и соков. Памперсы, детский крем и присыпка… Что еще нужно, я не знаю, потом докупишь. Теперь — давай колись, откуда взялось это дитя, — повернувшись к подруге, прищурилась Ирина.

— Подкинули, — спокойно проговорила Катя и вручила подруге малыша. Та обалдело уставилась на ребенка и прошептала:

— Во, блин, прикол, ну и дела! Какой же это матери пришло такое в голову? И почему именно тебе?!

— Слушай, я тебе сейчас все расскажу, и давай вместе подумаем, что делать, — сказала Катя и начала свой «незатейливый» рассказ.

Когда девушка закончила, Ирина, посмотрев на подругу, как на ненормальную, вынесла свой вердикт.

— Кать, ты что, дура совсем?! Тебя разводят, как последнюю идиотку, а ты и уши развесила! Немедленно звони в милицию и сдавай ребенка властям. Не хватало еще, чтобы тебя черт-те в чем обвинили! А если этот мальчик действительно похищен и его таким вот манером решили спрятать?

— Ты знаешь, Ир, я сначала тоже так подумала, но потом, когда пораскинула мозгами, поняла: не могли так поступить похитители. Где гарантия, что я не стану никого дожидаться, а сразу же не позвоню в милицию?

— Небось сначала узнали, какая ты дурочка доверчивая, а уж потом и сделали дело, — фыркнула Ирина.

— Уж не такая я доверчивая, как это может показаться на первый взгляд, — тут же парировала девушка. — Просто я чувствую, что здесь что-то не то. А после звонка этой няни я и вообще ничего понять не могу. Почему она выбрала именно меня? Она сказала, что мальчику грозит опасность. Какая опасность может грозить грудному ребенку? А если я сдам его в милицию, то уже и мне нужно будет чего-то опасаться. Она так прямо мне и сказала, представляешь! Ничего не понимаю, — покачала Катя головой и потерла пальцами виски, — свихнуться можно, — добавила она и взяла ребенка из рук подруги. Она устроила его у себя на коленях и сунула бутылочку с теплым детским питанием ему в рот. Мальчик тут же начал интенсивно сосать и от удовольствия даже прикрыл глазки.

— Во присосался, будто его сутки не кормили, — усмехнулась Ирина. — Ну и что же ты теперь собираешься делать?

— Понятия не имею. Я тебя и позвала, чтобы вместе как-нибудь решить этот вопрос. Сама знаешь, мне доверить такое дело, кроме тебя, некому, — пожала Катя плечами.

— Нет, Катька, ты как хочешь, а я все же думаю: нужно в милицию идти. У тебя же работа. Где и с кем ты собираешься оставлять ребенка? И потом, где гарантия, что тебе этого мальчика какая-нибудь хохлушка-кукушка не подсунула, их сейчас в Москве развелось, как грязи в колхозе «Светлый путь коммунизма»? Придумала сказочку про белого бычка, а ты свои уши лопоухие и развесила. Вон, недавно по телевизору показывали, родила одна такая и на помойку дитятко свое отнесла. Мамаша этого мальчика, — Ира показала на Тимку, — видно, не такой кровожадной оказалась, хоть под дверь подложила. Сначала тебе пообещали, что через два дня ребенка заберут, потом позвонят и попросят, чтобы ты еще тройку дней мальчика подержала, а потом скажут, чтобы приютила беззащитное дитя еще на недельку. А затем уж и вовсе пропадут в неизвестном направлении! Здесь психология очень простая. Думают: подержишь у себя ребеночка, привяжешься к нему и уже не захочешь никуда его сдавать!

— Ирка, хватит ерунду городить. Сейчас детские дома имеются, дома малютки, ну и все такое прочее. Я понимаю, если бы я была миллионершей какой-нибудь и ребенка просто хотели определить в богатую семью, тогда другое дело. Я, конечно, не голодающая, и все у меня есть, но и в шампанском не купаюсь, — отвергла определение подруги Катя.

— И что же ты теперь собираешься делать? — вновь нахмурилась Ирина.

— Ничего пока делать не буду, подожду два дня, а потом, когда мамаша или нянька эта, которая мне позвонила, придет — всю душу из нее вытрясу, а узнаю, в чем дело.

— А если не придет?

— Тогда буду думать, что делать с этим ребенком дальше.

— Кать, я бы на твоем месте не стала ждать, а прямо сейчас в милицию бы пошла, — снова повторила Ирина, упрямо мотнув головой.

— Меня же попросили этого не делать. Кем ты хочешь меня перед людьми выставить? — хмуро высказалась Екатерина, о чем-то сосредоточенно думая.

— Мало ли о чем тебя кто-то там попросил? И потом, не называй, пожалуйста, их людьми! Люди на такое не способны — чтобы ребенка на чужом пороге оставить! Я бы на твоем месте все-таки в милицию пошла. Вдруг ребенок ворованный? Ты посмотри, что вокруг творится, бандиты уже так обнаглели, что на любые уловки идут! Звони в милицию, немедленно, — стояла на своем Ирина, и сдвинуть ее с этой позиции было невозможно даже тягачом.

— Через два дня и пойду, если никто не придет за ребенком, — упрямо проговорила Катя и с вызовом посмотрела на подругу.

— Ты, между прочим, являешься прямой соучастницей, если это какой-то криминал, — прищурилась Ира, — об этом ты не подумала?

— Слушай, что ты мне на психику давишь? — взвилась Катя. — У меня письмо имеется, в котором черным по белому все написано.

— Письмо — не доказательство.

— Это почему же?

— По кочану и по морковке, — засопела Ира. — Не знаю я, почему, но твердо в этом убеждена. Мне страшно за тебя, Катюш, не нравится мне это, ей-богу! Я сама не знаю почему, но на сердце тревога какая-то.

— Не переживай ты так, подружка, — улыбнулась Катя и обняла девушку за плечи. Потом она что-то вспомнила, схватила Ирину за руку и потащила ее в комнату. Положила на кровать мальчика и хитро посмотрела на подругу. — Слушай, я тебе сейчас такое покажу, — возбужденно затараторила Катерина и начала разворачивать ребенка. Когда тот почувствовал свободу, то тут же задрал ножки, явно испытывая от этого удовольствие.

— Смотри, — сказала Катя, широко при этом улыбаясь.

— Куда смотреть-то? Парень как парень, со всеми причиндалами, как и полагается будущему мужику, — проворчала Ирина, хмуро глядя на малыша.

— На правую ножку посмотри, на пальчики, — продолжала улыбаться Екатерина.

— Ну, смотрю. Дальше-то что? — повысила голос Ира, ничего не понимая.

— Ой, Ирка, бестолковая ты, как трактор, — вздохнула Катя.

— Не бестолковей некоторых, — вспыхнула девушка, — и трактор здесь ни при чем, он вообще без мозгов!

— Это я так, к слову, — махнула рукой Катерина, — посчитай у мальчика пальчики на правой ножке.

— Зачем? — Ирина подозрительно посмотрела на подругу.

— Ну посчитай, посчитай, — хитро улыбнулась Катя.

— Сама считай, — не сдалась Ирина и пододвинулась поближе к тумбочке, на которой стоял телефонный аппарат.

— Я уже считала, теперь ты, — не переставала улыбаться Катерина, чем немало озадачила свою подругу.

— Зачем? — упрямо повторила та.

— Ты что на меня так смотришь? — увидев испуганный взгляд подруги, захохотала Екатерина. — Ты что подумала, дурочка? Что твоя подруга с катушек съехала? Ой, Ирка, уморила! Посмотри, у мальчика на правой ножке не пять, а шесть пальчиков. Вот это я и хотела тебе показать. Прикольно, правда?

Ирина недоверчиво посмотрела на подругу, но к ребенку все же подошла. Она пересчитала пальчики и, убедившись, что Катя права, тоже засмеялась:

— Действительно прикольно! С такой приметой нигде не скроешься, запросто найдут.

— Слушай, — ахнула Катя. — Ирка, ты просто умница, какую же гениальную идею ты мне сейчас подкинула!

— Ну, в том, что я умница, кто бы усомнился, — гордо вскинула нос Ирина. — О какой идее идет речь?

— Погоди, погоди, — пробормотала Катя. — Мысль еще не полностью сформировалась. Нужно хорошенько ее обдумать.

Ирина тяжело вздохнула и начала заворачивать мальчика, но тому это явно не очень понравилось, и он запротестовал, пронзительно заорав.

— Что это с ним? — испуганно отпрыгнув от ребенка, вскрикнула Ира.

Катя подошла и посмотрела, в чем дело.

— Я бы посмотрела, как бы ты себя повела, если бы тебя стали заворачивать в мокрую простыню, — проворчала она и полезла в комод, чтобы достать сухую. — Если так дело и дальше пойдет, мне их надолго не хватит.

— А для чего, интересно, я в магазин моталась? — спросила Ирина. — Я же памперсы купила, а с ними и одной простыни хватит.

— Вот голова садовая, — хлопнула себя по лбу Катя, — совсем про них забыла.

— Немудрено, ты же у нас не многодетная мамаша, чтобы опыт иметь, — хмыкнула Ира.

Надевая ребенку памперс, Екатерина о чем-то сосредоточенно думала, нахмурив лоб. Затем повернулась к подруге и спросила:

— Ир, а у тебя негде спрятать мальчика? Не хочется звонить и отпрашиваться с работы. Будут задавать вопросы, что, да как, да почему. Всего-то два дня нужно передержать ребенка. Вернее, даже один получается, сегодня-то выходной.

— Ты что, не в курсе, что я не одна живу? Что, интересно, я своим скажу? Получай, маман, «внука»? А муженек вообще будет в диком «восторге», я думаю, — возмутилась Ирина. — Не слушаешь меня, когда я тебе дело говорю, теперь ломай голову. В милицию его нужно сдать и не засорять себе мозги тем, куда его девать.

— Значит, придется отпрашиваться, — вздохнула Екатерина, проигнорировав замечание подруги про милицию.

— Кать, неужели ты серьезно решила держать мальчика у себя? Подумай хорошенько, что из этого может получиться. Не ищи ты на свою задницу приключений, — не захотела сдаваться подруга и вновь попыталась убедить Катю в том, что она не права.

— Знаешь, Ир, мой нос чувствует сногсшибательный материал! Мне кажется, я такой из этого сюжет выкрою, что вся наша братия свихнется от зависти. А быть непосредственным участником, в гуще событий, — это же просто супер, — мечтательно закатив под лоб глаза, проговорила Катя.

— Дура, она и в Африке дура, — поморщилась Ирина. — Кто ищет, откуда ноги растут, в конечном результате в том месте сам и оказывается.

— Не каркай, «ворона», — улыбнулась Екатерина и подмигнула подруге. — Где наша не пропадала! Все будет о’кей, вот увидишь.

— Тьфу, тьфу, чтобы не сглазить, — сплюнула Ирина и, крепко зажмурив глаза, сложила пальцы крестиком, как они часто делали в детстве, чтобы все получилось. Увидев, что подруга смеется, глядя на нее, Ирина возмутилась: — Ты чего смеешься? Ничего смешного здесь нет.

— А что теперь делать? Не плакать же! Как говорится, дело сделано, будем плыть по течению. Или пан, или пропал, но я, хоть убей, такой материал ни за что не упущу. Да и мальчика жалко, если честно. Не похоже, чтобы та женщина, которая назвалась няней, пошутила. У нее был такой взволнованный голос! Она говорила правду, я это сразу почувствовала. Ты же, Ирка, знаешь: мы, журналисты, похлеще любого психолога в людях разбираемся. Я, например, сразу чувствую, когда мне человек врет. Здесь какая-то сногсшибательная интрига! Плохо, что я не знаю, чей это мальчик, а то бы сразу все встало на свои места.

— Если бы было известно, чей это ребенок, не в чем было бы и разбираться. Тоже мне, психолог нашелся, — фыркнула Ирина.

— Вот, — подняла палец вверх Катерина, — это и нужно выяснить.

— Каким же образом ты собираешься это сделать? — усмехнулась Ира.

— Я тебе уже говорила, что у меня мелькнула мысль, когда я тебе показывала пальчики мальчика, — возбужденно заговорила Катя. — Это, можно сказать, эксклюзив, не так уж часто рождаются дети с такими дополнениями.

— И что?

— А то! Нужно попросить Ленчика, чтобы он прошерстил все роддома, наверняка об этом есть сведения.

— Будет он тебе такими вещами заниматься, — фыркнула Ира. — И потом, ты что, собираешься ему все рассказать?

— Придется, — пожала плечами Катя. — Ты же прекрасно знаешь, Леня не трепач, секреты хранить умеет. Попрошу его поработать на меня, он же гений в компьютерах, сумеет любой код взломать. Не думаю, что в роддомах крутая защита стоит на сведениях о рождении детей. Лене добыть подобного рода информацию — раз плюнуть. Вот тогда мы узнаем, в каком роддоме родился мальчик и кто его мамаша. Когда придет забирать ребенка, если вообще придет, тут-то я ее за одно место и возьму!

— Попробуй, конечно, только я сомневаюсь, что Ленька пойдет на подобную авантюру, ты же знаешь, какой он осторожный.

— Для меня он на любую авантюру пойдет, мы с ним давнишние друзья, ты в курсе. Я же его никогда не подводила, когда он ко мне обращался с просьбами.

— Нашла, что сравнивать, — хохотнула Ира. — Его просьбы по сравнению с твоей — детские игры. Представляю, как его перекосит, когда ты ему про подкидыша рассказывать будешь. Он боится всего, что связано с криминалом.

— Ирка, хватит уже, — прикрикнула на подругу Катя. — Что ты панихиду завела? Какой криминал в том, что Леня пройдется по сведениям в роддомах? Ты что, забыла, что он хакер? Ему каждый день приходится заниматься противозаконными действиями, и ничего — жив-здоров до сих пор, слава богу, да еще бабки на этом зарабатывает.

— Ленька — хакер?! — округлила глаза Ирина. — Я не знала. Он мне говорил, что работает в какой-то крутой фирме программистом.

— Так оно и есть, а вот по совместительству он — хакер. Только очень тебя прошу, не закладывай ему меня, ну что я тебе про него рассказала.

— Оно мне надо? Даже не собиралась, — обиделась Ирина.

— Не дуйся, Ириш, это же не моя тайна, а я, как последняя свинья, тебе все выложила. Если бы на твоем месте был другой человек, я бы ни за что не сказала, а на тебя всегда можно положиться.

— Что же раньше не рассказала, если я такая белая и пушистая? — иронически поинтересовалась Ира.

— Как-то не было причины, — пожала Катя плечами. — Возьму вот сейчас и позвоню ему, — торопливо проговорила она и побежала в комнату, где стоял телефон, чтобы избежать дальнейших объяснений с подругой.

Ира была очень обидчивой, особенно когда дело касалось их с Катей дружбы. Она всегда считала, что подруги не должны скрывать друг от друга ничего, иначе это уже не подруги.

Ира прошла за Катей в комнату и остановилась у порога, облокотившись о косяк двери.

— По телефону, что ли, собралась все Леньке выкладывать? Смотри, как бы его родимчик не хватил от твоих новостей, — усмехнулась она.

— Не знаю, как получится. Лучше, конечно, к нему поехать. Сейчас позвоню, а уж потом буду соображать, — проговорила Катя и взяла телефонную трубку. На другом конце провода никто не ответил, и ей пришлось отложить важный разговор.

Екатерина и Леонид были давними друзьями, и дружба эта началась не совсем обычным образом. Случилось это двенадцать лет назад, когда они учились на первом курсе одного института, только на разных факультетах. Леонид в ту пору был очень стеснительным парнем, каждый раз краснел до корней волос, если к нему подходила какая-нибудь девушка с вопросом. Из-за насмешек однокурсников он замкнулся в себе и начал комплексовать. Парни пользовались этим напропалую и не упускали возможности поиздеваться над «ботаником». Катя частенько видела его в библиотеке и однажды стала свидетелем очень неприятной сцены. Туда пришли четверо парней с факультета Леонида и, увидев его за длинным столом, громко посмеиваясь, направились в его сторону.

— Эй, «ботаник», как там пестик с тычинкой? — крикнул один из парней, чем привлек внимание почти всех присутствующих. В основном в библиотеке находились девушки, и все они, как по команде, оторвались от книг и стали наблюдать за происходящим.

— У него еще тычинка не выросла, — подхватил другой.

— Он у нас еще девственник, — добавил третий.

Со всех сторон начало раздаваться тихое хихиканье. Леонид, уткнувшись в книгу, сидел, точно парализованный, покрывшись пунцовой краской до самых ушей. Катя молча наблюдала за этой сценой. Ей было до слез жалко парня, и она решила ему помочь. Катя тихонько выскользнула из библиотеки и минуту спустя ворвалась туда, точно фурия. В коридоре она распустила волосы, которые до этого были собраны в конский хвост, чтобы ее не сразу узнали. Она не была уверена, что никто не видел, как она только что вышла из зала библиотеки.

— Вот ты где?! — накинулась она на ошарашенного Леонида. — У тебя совесть есть, Казанова фигов? Ты же обещал, что мы заявление в загс пойдем подавать, а сам с Ленкой отрываешься?

Парень сидел, как громом пораженный, уставясь на Екатерину округлившимися глазами.

— Что смотришь? Скажешь, я неправду говорю? Да Ленка мне сама сегодня утром позвонила и сказала, что ты у нее сегодня всю ночь провел! Я сегодня же приду к твоей матери и поставлю ее в известность, что она скоро станет бабушкой. Аборт я делать не буду, не надейся, — неслась дальше Катя, незаметно для других подмигивая обалдевшему «ботанику».

Четверо ребят внимательно наблюдали за «семейной сценой», от удивления пооткрывав рты.

— В тихом омуте, — прошептал один из них.

— Да уж, — вторил ему второй.

— А «ботаник»-то, оказывается, свой парень, — сказал третий.

— Только скрытный, — добавил четвертый.

— Только и знаешь, что за каждой юбкой волочиться да в свой клуб бегать! На хрена тебе это карате нужно, если ты программистом собираешься быть? На меня у тебя уже совсем времени не стало хватать! Сегодня же пойду к твоей матери! Что ты рот раскрыл? Думаешь, не пойду? Ты меня еще плохо знаешь, — напоследок выпалила Катя и выскочила из зала библиотеки так же стремительно, как и ворвалась туда.

Что произошло после ее ухода, Катя не знала, но потом она часто натыкалась на Леонида и ловила его благодарный взгляд. Однажды он все же решился и подошел к ней.

— Спасибо вам, Катя, — смущенно пробормотал парень и вновь покраснел, как всегда, в присутствии девушки.

— Откуда ты знаешь мое имя? — удивилась Катя.

— Узнал, — неопределенно пожал плечами Леонид. — Можно, я вас сегодня провожу после лекций? — опустив глаза к полу, спросил он.

— Легко, — улыбнулась Катя.

Так и началась их дружба. Катя ежедневно вдалбливала Леониду в голову, каким он должен быть, а каким не должен. Что он не должен бояться женщин. Что они не такие страшные, как может показаться на первый взгляд, а совсем даже наоборот. Она затащила его в клуб карате. Там работал тренером ее двоюродный брат, и Катя попросила его сделать из «ботаника» настоящего мужчину. К третьему курсу Леонида было не узнать. Он превратился в накачанного, спортивного и очень привлекательного мужчину. Торчащие во все стороны вихры преобразились в модную короткую стрижку. А небрежный жест рукой, когда Леонид пальцами проводил по волосам, приподнимая их вверх, приводил женское окружение в полный восторг. В его глазах появилось немного надменное выражение знающего себе цену мужчины. Мужская половина института теперь относилась к нему с уважением. Особенно после того, как он поставил на место одного слишком крутого сынка «нового русского», одним ударом ноги выбив из его рук нож, которым он угрожал щупленькому на вид парнишке. Как выяснилось, парнишка был должен «крутому» некоторую — не очень большую — сумму денег и задерживался с отдачей. После того как Леонид опрокинул ошарашенного амбала на землю, он, нависнув над ним сверху, очень четко проговорил:

— Быть сильным перед тем, кто слабее тебя, очень просто, но недостойно настоящего мужчины. Надеюсь, ты считаешь себя таковым и не повторишь той же ошибки? — После этих слов он резко развернулся и ушел, оставив «крутого» сидящим на земле с открытым ртом.

Катя видела всю эту сцену из окна одной из аудиторий и очень гордилась своим другом, который совсем недавно, всего два года назад, был «гадким утенком». Леонид, в свою очередь, был очень благодарен Екатерине, что она круто изменила его жизнь. Вернее будет сказать, даже не саму жизнь, а взгляд на нее.

Их дружба продолжалась по сей день и никогда не переходила во что-то большее. У них никогда даже не возникало такого намерения. Катя и Леонид общались, как две подружки или как два закадычных друга, а к другу всегда можно обратиться с любой, пусть даже самой безумной просьбой. Оба были уверены, что отказа не будет.