Неумирающий снег

Ирина Уральская, 2017

Повесть о строителях социализма, живущих по законам своего времени, романтизирующих действительность. Воспитанные на пропаганде советских плакатов и советской школы, попадая в реальный мир, они не замечают, как рушатся идеалы счастливой жизни, обещанного будущего, и плывут по течению жизни, влюбляясь в романтических героев, на самом деле обычных людей, с теми же задатками соцминимума. Повесть воссоздает колоритные миры коллективного труда и жизни строителей. На самом деле – это повесть в повести. Красной линией проходит настоящий дневник брата Костина Михаила. Память возвращает в путешествия по морям, где описаны будни советского моряка-радиста дальнего плавания. Все трудности рыболовецкого флота. Брат и сестра на самом деле, где бы они ни были, связаны единым воспитанием, единой верой в государственную политику и в советскую действительность, как незыблемую картину мира. Любое сходство героев этой книги с реальными людьми – чудесное совпадение, и автор ответственности не несет.

Часть 2

Северобайкальск 1978 год

Бабочка в камне, жук или рыбка,

Запечатлелись столетья назад.

Мы же стихами, колышемся зыбко,

В вечности эхом стократ.

Бабочка в камне, мгновенья покоя.

Трепета крыльев не уловить.

Бархат ее ты не тронешь рукою,

С камня живое уже не слетит.

Ирина Уральская

Перелёт и глупые мысли

Группа из восьми человек следовала в аэропорт «Пулково». Смотрелись они странно. В руках перевязанные бечевками большие свернутые и закатанные вещи: валенки, фуфайки и ватные брюки. На восемь девчонок один пацан, маленький и тщедушный Толик. Толик и помогал. Сопровождающих не было. Лёля позвала всех на пустырь перед аэропортом, и там среди травы распили бутылку вина из горлышка. За отлёт.

Зачем это надо было, Марише не понять. С детства вокруг любое событие отмечалось распитием спиртного. Дома всегда стоял бидон браги. Самогон гнали всегда. Праздники нескончаемыми вереницами дней вплетались в будни. Никто не считал себя пьяницей, потому что все следы праздника исчезали быстро, мама отмывала посуду и пол, а утром все шли по делам на свои работы.

По приезду в город продолжалось то же самое. На стройке их обязывали на каждый праздник сдавать по три рубля в бригадный общак. Мариша и Лена как-то отказались. Протест вызвал бурю возмущения. Их всё-таки заставили сдать деньги и в наказание заставили работать, когда все сидели за столом и угощались. Все рабочие вагончики-переодевалки гудели и пьянствовали в праздники. Это было обычно.

Девушки курили. Это было единственным оправданием тому, кто не работал в рабочие часы. Перекур — дело святое.

Марина это поняла, когда залетевшая бригадир гневно накинулась на нее:

— А ты что тут делаешь? У них перекур, а ты иди, работай!..

За иллюминатором разлеглись облака барашками дыма, похожего на сигаретный.

Пришлось учиться курить. От дыма наступала тошнота, здоровый крепкий организм боролся изо всех сил, дым оседал в легких и вызывал удушливый кашель, и выдавливал слёзы из глаз.

Марина летела по облакам в лайнере, и улыбалась — так ведь и не научилась курить, хотя очень старалась. Девушка, работающая на сигаретной фабрике, приносила ароматные сигареты вроссыпь. С ментолом. В пачках с овчаркой сигареты «Друг», «Родопи», «Стюардесса» и другие.

Потом в компании один парень, танцуя и прижимая ее, сказал:

— От одной тебя табачищем не пахнет, как пепельницы все.

— Я только учусь.

— Не надо, что ты, брось и не думай даже.

Вот и не научилась, бросила и не думала даже.

Летели долго, пять часов. Совершенно неинтересно лететь в больших лайнерах, в Ту-134 в иллюминаторе практически ничего не видно. Да и зима за окном не радовала. Стоял конец октября. Предзимье. Всегда холодное время, бесснежное.

Хотелось увидеть другие края — Сибирь, Байкал, заработать, вернуться в Ленинград уже замужней женщиной. Зачем ей замуж, она тоже не знала. Престиж, наверное. Вечное стремление перейти из одного статуса в другой.

Вспомнив о путешествиях во времени и пространстве, она взялась опять читать Мишин дневник.