Пётр – внук Петра. Исторический роман

Ирина Павлычева

Гремит на всю российскую столицу грандиозный праздник – помолвка юного императора Петра II с дочерью светлейшего князя Меншикова. Неужели многоопытный помощник Петра I не слышит в ударах литавр гром, что рокочет над его головой? Неужели не понимает, что эта помолвка может отправить его в изгнание?

ГЛАВА IV

— Наташа! Как я рад! — весело кричал Петр, бросаясь навстречу великой княжне Наталье Алексеевне.

— И я, Петруша!

Брат и сестра крепко обнялись. Они не привыкли жить порознь и ни на шутку соскучились.

— Как ты? Никак, плакал? — сыпала вопросами Наталья.

— Да, нет… Лиза… всё… — хотел было отмахнуться Петр, но у него ничего не вышло.

— Лиза, тетушка, за что ты его обижаешь? — моментально встала защиту брата—царя Наталья.

— Не называй, пожалуйста, её тетушкой! Какая она нам тётушка? Она — подруга наша, и всё! — поправил император.

Елизавета сочла за благо не обращать внимание на последние реплики племянников.

— А ну, погляди—ка, что я здесь тебе добавила. О! Цербер твой! — вместо ответа проговорила она.

Наталья немедленно полюбопытствовала.

— Ой, светлейший! Александр Данилыч! Ой, смешной—то какой! Лиза! Как у тебя получается?

Петр тоже стал заинтересованно разглядывать рисунок.

— Лиза, вот какая ты, всегда выдумываешь шутки всякие! — сначала одобрил он, потом вдруг испугался:

— Только, дай—ка, пусти, я сотру, а—то знаешь, если Александр Данилыч увидит, ужо мне достанется!

Елизавета, заставив немного погоняться за собой, отдала рисунок.

— Ага! Боишься Данилыча своего! На — стирай!

— Конечно, сотру! Что, если б увидел, пожалуй, вас ко мне вовсе пускать бы не стали. — бормотал он, старательно работая резинкой.

— Ну, желала бы я знать, кто бы меня вовсе не пустил! Не боюсь я его! И вот вам Христос, что я ему, Церберу твоему, сегодня язык высунула. Видел — не видел, не знаю, а только высунула, — гордо объявила тетушка.

— Могла бы не божиться, я и так сразу поверила, — звонко рассмеявшись, сказала Наталья, потом вдруг резко посерьезнев, добавила, — только не знаю, хорошо ли это, как бы тебе за твои проделки худо не вышло.

Петр затревожился:

— Вот мы тут болтаем все подряд, а ведь нас могут подслушивать. Я не раз замечал, — подслушивают.

Елизавета вместо ответа тихо подкралась к двери и резко распахнула её.

— Никого!… Ну ладно, раз дверь открыла, пойду с твоей невестой, Петруша, побеседую, надо ей почтение оказать. Да, и вам, небось, посекретничать охота. Наташа, я у княжон буду, приходи за мной. И ты, племянничек, приходи, коли разрешат.

— Экая ты, Лиза! Давай, хоть поцелуемся на прощанье. — не переставал восхищался всем, что б ни делала его любимая тетушка, император.

Та была строга:

— Только, смотри, чтоб мне опять тебя за уши не драть…

И, сама быстро чмокнув его, даже не позволив в плотную к себе подойти, со словами: «То—то же племянничек», выпорхнула за дверь.

— И не зови меня «племянником»! — крикнул вдогонку Петр.

И услышал ее удаляющийся голос:

— Да, государь, Ваше Величество, простите мне мою дерзость…

— Лиза!!! — укоризненно бросил он в сторону двери и повернулся к сестре.

— Я так рад тебе, Наташа! Я так скучаю без вас с Лизой! Почему вы не со мной живете! — воскликнул Петр.

— У Данилыча спроси. Я тоже тоскую без тебя, очень—очень. Ведь мы всегда вместе были, всегда одни…

— Нет, ну Лиза к нам постоянно приходила. — не вполне согласился брат.

— Тогда почти одни… — настаивала на своей версии Наталья.

Она при каждом удобном случае старалась подчеркнуть особую близость своего родства и своей судьбы с братом.

— Ты—то ещё счастливее меня, Наташа. Ты с Лизой живёшь. А я — с Цербером, да его семейством… — пожаловался тот.

Наталью разобрала обида, которую она не замедлила выплеснуть:

— Петруша, вот я к тебе пришла, а ты все Лиза, Лиза…

Петр был настолько поглощен Елизаветой, что не только не вслушался в то, что сказала ему сестра, но даже взора своего не был в состоянии отвести от двери, за которой скрылась его «мечта», поэтому ответил невпопад.

— Я, Наташа, сейчас, пока ты не пришла, предложил ей быть моей женой.

Наталью, как громом поразило. С одной стороны, ей сразу многое стало ясно в поведении брата в последнее время. «Он влюблен в Елизавету, как я раньше не догадывалась! Как он—то мне ничего не говорил. Хотя будто? Не догадывалась? Видела, видела!!! Только не хотела осознавать, не хотела допускать… Да и его, что ж винить, ведь сколько раз он давал мне понять, только я не хотела услышать, что он мне говорит, будто так можно было что—то исправить или что—то отвести… Да, да он не виноват, это она все! Как не стыдно маленьких увлекать! Нет, нет, опять, княжна, ты не права, хочешь свалить на кого—то вину!..» — быстро проносилось в голове у Наталии, а сама медленно произносила:

— Боже! Ведь у тебя есть невеста!

— Ах, Наташенька, друг мой, не напоминай! Я так мучаюсь, что и сказать не могу. Ты знаешь, ведь я совсем не люблю княжну Марию. Вернее, раньше совсем не любил… — решив быть искренним с сестрой, Петр уже ни в чем не запирался, не мог он больше сдерживать себя, ему необходимо было выговориться.

— А теперь? — по—прежнему непослушным языком выговорила сестра.

— Теперь, страшно сказать, я совсем — совсем её терпеть не могу и её, и её отца, и всех Меншиковых, — услышала она ответ.

— Господи! Петруша, как быть!

Свой вопрос Наталья обращала и к себе.

— Не знаю, — продолжал Петр. — Только взгляну на неё, мне сразу светлейший вспоминается. Честно говоря, я его боюсь, не умею с ним, робею. Последние дни он просто замучил меня своими уроками. Посмотри, какая погода славная, погулять хочется, по Неве покататься…

— Потерпи немного, — едва шевеля непослушными губами, автоматически реагировала сестра. — Уедем в Петергоф, он — в свой Ранбов, и будет у нас больше свободы…

Петр был готов схватиться за любую соломинку, и охотно пустился мечтать:

— Там мы вместе будем… и Лиза. С ней так хорошо.

— Петя, а что Лиза на твое предложение ответила?

— Ты, Наташа, давеча, верно говорила — она смеётся надо мной. Я для неё — мальчик. Ей, видно, со мной скучно. Ушла. Ей с Бутурлиным интереснее.

— Бутурлин? Да, Бутурлин ей будто нравится. — задумчиво произнесла Наталья, не зная, правильный ли делает шаг.

— Не допущу, не вынесу! Я уничтожу Бутурлина! Сошлю! Не позволю над собой глумиться! — разошелся Петр.

— Братец, милый, успокойся. Сейчас Лиза ушла, чтобы дать нам вместе побыть. Разве тебе не хочется со мной вдвоем побыть? Мне очень—очень хотелось. Она, должно, и почувствовала… Что до Бутурлина… Как ты можешь с ним на одну доску становиться?! Вы не ровня! Оставь его в покое. Он не смеет над тобой смеяться! И не за что его ссылать. Ты должен быть справедливым. И Лиза тебя не стоит, — продолжала урезонивать брата Наталья. — Если она находит друзей, — пускай. Оставь её, успокойся. Держи себя так, чтобы тебя уважали. Ты — Государь!!!

— Ты права, снова права, Наташенька. Я так её любил, что больше и любить невозможно, но, если она меняет меня на всякого, я забуду её! Ты можешь радоваться. Ты боялась, что тебя из—за неё забуду, разлюблю. А я её забуду! Не хочу думать о ней. Ты только одна у меня осталась.

— Петруша, Петрушенька, успокойся! — обнимая брата, говорила Наталья.

Она была и рада, и опечалена. Было приятно, что получила желаемую реакцию, но горько, что надрывала брату душу. Петр стих. Они так и остались сидеть обнявшись в думах каждый о своем.