Марионетка Тьмы 2. Танец с оборотнем

Ирина Варавская, 2022

Меня зовут Рубиновая Кобра, и я наемница из Дома Несущих Смерть. Спасаясь от Инквизиции Убежища и настырного вампира дэ Аншэри, я сбежала из заснеженного Бьёрсгарда, где меня назначили Посланником страшного бога Тьмы, и отправилась в Валенсир в поисках некроманта по имени Антрацитовый Паук, чтобы во всем разобраться. Здесь край вечного лета и трудолюбивых аграриев. Птички поют, солнышко светит, а в ближайшем лесу местные снова нашли изувеченное женское тело, похожее на меня, и громким шепотом обвиняют в изуверствах здешнего гранда. Габриэль дэ Феррер молод и хорош собой, и у него есть секреты, узнать которые я просто обязана. Вот только замок его стоит на неприступной скале и никого туда не пускают. Ну только если на бал-маскарад, куда меня любезно так пригласили. Ох, и чуяло мое сердце, что оттуда я уже не вернусь, но когда меня это останавливало? Знала бы, чем все кончится… Да кого я обманываю, все равно бы поехала, ибо таков мой Путь.

Глава 2. Маска для обезьянки

Утро выдалось славное. Разбудил меня солнечный луч, который пробился сквозь ставни. Было приятно лежать в мягкой постельке, нежиться в свое удовольствие и слушать птичью возню за окном, обдумывая дела на день. Потом я встану, не спеша и со вкусом потянусь, совершу привычную пробежку по окрестностям и, приготовив сытный завтрак, займусь делом: буду делать все то, что умею не хуже, чем убивать, сиречь варить припарки и декокты. Этим я и занималась последние два месяца. С тех самых пор, как поблагодарила сеньора Ёсика и его семейство за гостеприимство и вместе с Боней отправилась дальше.

Овьерро оказался городком за высокой беленой стеной под все той же терракотовой черепицей. Я уплатила мзду за вход и… глубоко разочаровалась. Просто после намеков на некие жуткие события я, видимо, ожидала чего-то готического, с грязными улицами и вонью сточных канав, нежитью, щемящейся из всех щелей и трупами девиц, летящими прямо под ноги, но уж точно не этого. Узеньких улочек, мощеных мелким светлым камнем, беленых домиков усадебного типа за отдельным заборчиком под черепицей, с балкончиками и пестрыми цветочными корзинками, и даже зефирных голубей, которые гадили на всю эту светленькую и чистенькую архитектуру не иначе как взбитыми сливками. И все вокруг такие нарядные и плохими словами не ругаются. А пахнет-то как?! Розами! Повсюду разливался их приторный и въедливый запах. И это при том, что ни одного даже чахло цветущего кустика в радиусе версты не наблюдалось. Что-то с этим местом было не так.

Я долго колебалась, прежде чем отдать Боню в руки разулыбавшегося при виде нас конюха, но тот посулил Коньку такие спа-процедуры всего-то за пару златых, что я сама начала ему завидовать. Однако расслабляться было рано. Я пообещала вернуться и лично проверить, чего они тут напроцедурят, и отправилась на разведку. Гулять без чемодана было гораздо приятнее. Все, что у меня осталось из вещей после"стрянного доззика", теперь помещалось в матерчатой сумке, которую мне любезно одолжила сеньора Лорена. Особенно детишкам приглянулось мое белье. Я и глазом не успела моргнуть, как дизайнерские кружевные трусики от Велолы растащили на сувениры.

Я побродила по чистеньким улочкам, купила у лоточницы и тут же слопала хрустящий пирожок с говядиной и специями, помыла ручки в фонтане на площади, мощенной уже розоватой плиткой, и воспылала интересом к ароматам настоящей еды, хоть как-то перебивающим розовый дух. Вежливые овьеррцы любезно направили меня в нужную сторону и даже порывались проводить, дабы гостья, уберегите ее Святые, не заплутала среди двух улиц, но я прекрасно справилась и сама.

"У сеньора Фидела". Именно так называлось благостное заведение, которое меня окончательно добило. Где это видано, чтобы в провинциальном трактире на столах были белоснежные скатерти и симпатичные красные гвоздички в аккуратных вазочках, а хозяин бегал вокруг с ослепительно белым полотенцем на идеально чистом и отглаженном рукаве? Я уж думала он предложит мне любимую подушку, чтобы я подложила ее под свое седалище. Но все было именно так. Ажурные занавесочки на окнах, картинки с натюрмортами на стенах, зеленые дорожки на таких чистых полах, что и ходить по ним представлялось кощунством, а уж обронить какую-нибудь крошку… Прочие посетители с видом гурманов внимательно изучали такое многостраничное меню, каким не мог похвастаться иной столичный ресторан. Кое-кто уже определился с выбором и с возвышенным лицом пользовал нож и вилку с изяществом аристократа. И все это под звуки ненавязчивой мелодии, льющейся из-под потолка.

Хозяин получил от меня заказ на оленину с ежевикой по личному рецепту здешнего повара и сообщил, что нынче свободными остаются два номера, потому как на следующий день намечено выступление заезжей звезды с гитарой, и народ съедется чуть ли не со всего Валенсира, так что… Понимая, что до утра при таком раскладе дожить будет трудно, а я все сильнее ощущала нереальность обстановки и присутствие неких магических эманаций, я таки взяла себе номер. Надеялась забаррикадироваться и, если повезет, даже поспать.

Оленина, кстати сказать, была отменная, и спала я ночью как убитая. Наверное, стоило проверить еду на наличие усыпляющих ингредиентов, но кусочки мяса в розовом соусе, да под легкое красное вино с перечными нотками, и десерт из грушевого мороженного в хрустящей шоколадной глазури… как-то отвлекали. В общем, я непростительно расслабилась. Насладилась местными кулинарными изысками и решила"немножко"потратиться на себя любимую. И не успокоилась, пока не заглянула в каждую из маленьких лавчонок на площади.

И вот уже следующим ярко-солнечным утром я наслаждалась горячей ванной и миролюбиво наблюдала за деловитой уборочной суетой миленькой горничной, не без удовольствия оглядывая гору пакетов и коробочек, разбросанных по всей комнате. Никогда не думала, что возможность потратить кучу денег без контроля со стороны может доставить такое удовольствие. Впрочем, одно другому не мешает. Пока тратила"честно"заработанное в Бьёрсгарде, попутно занималась расспросами, но все бес толку. Все в этом городишке было распрекрасно. Никто никого не убивал, о некроманте слыхом не слыхивали и вообще, его сиятельство граф де Феррер всем им тут как свет в окошке и велят не болтать ерунды. И чем сильнее меня в этом убеждали, тем яснее становилось — в благочестивом Овьерро не все так чисто, как меня пытаются убедить.

Из раздумий меня вывел нежный голосок горничной:

— Сеньорита Виринея, я закончила. Помочь вам одеться?

— Вот уж обойдусь, — проворчала я, разглядывая рисунок из старых шрамов на бедре. От горячей воды едва заметные рубцы стали бордовыми. Пожалуй, пора было выбираться, но делать это при посторонних я не собиралась.

— Ох, сеньорита, да сколько ж их у вас?! — опередила меня девчонка. — Кто ж это вас так, а?

— В детстве часто падала, — буркнула я. Как получила большинство отметин, я и сама не помнила, но вот некоторые из них… На мгновения я вновь ощутила, как рассекает кожу сталь кинжала. Я помнила каждую рану, нанесенную рукой дэ Аншэри, который вставал на моем пути раз за разом. Но чего греха таить, я с нетерпением ждала каждой новой встречи, оставляя ему на память собственные метки. Кто ж знал, что все закончится так.

— Да как же это надо было бухнуться, чтобы на ляжке такая дыра приключилась? — покачала головой Мартита, но ее внимание уже переключилось на лежащую на кровати белоснежную рубашку с пышными рукавами из тончайшего хлопка и ярко-синюю свободную юбку. И никакого белья рядом не было. — Ох, вы такая смелая. А наши-то сеньориты без исподнего и носа из дома не высунут.

— Я бы тоже дома сидела, если бы мне пришлось в таком разгуливать, — фыркнула я, вспоминая местные образчики нижнего белья: нечто пенно-кружевное в бантиках и наглухо закрытое. Да от одного их вида тут же становилось душно.

— А вы пойдете сегодня послушать госпожу Тэариэль? — Мартита спрятала глаза, но в уголках губ дрогнула улыбка. — Говорят, ее песни заставляют рыдать даже разбойников.

— О, так у вас тут все-таки и разбойники есть? — протянула я, пока не зная, а стоит ли потратить на сомнительную суперзвезду ползлата. Тем более эльфийку. Вот уж странное явление. Во всей округе отныне не водилось ни одного остроухого. Все сбежали в Налиндил. А эта еще и петь собирается. — Представляю себе эту картинку. Мальчики-херувимчики, расшаркиваясь, предлагают вывернуть жертвам разбоя карманчики, если, конечно, это их не затруднит.

— Ну, все лучше, чем размахивать дубинами почем зря. А в нашей округе совсем никого нет. Его сиятельство всех извести изволили. О нас пекутся.

— Поразительно благостный уголок.

— Да, тихий и спокойный, — кивнула Мартита. — Хочешь, по лесу гуляй, хочешь, по Эльбьер плавай.

— И люди у вас не пропадают?

— Да нет. Если только кто из мужчин по округе загуляет, перебрав гарды, так на утро все равно домой возвращается.

— Куда же тогда ваш травник подевался?

— Назар? Так это когда было. Может, где в лесу со стаей глодальщиков повстречался. Кто ж против них устоит?

— А новый у вас где живет?

— Да ни где. Дом Назара пустой стоит. Кого только не присылали из Ковена, да все сбежали. Не нравится им у нас. Почему-то.

— А если вдруг желающий снова найдется, куда ему пойти?

— Лучше бы сразу лесом, от греха подальше, — тихо сказала горничная. — А так, к городскому управителю.

Вот к нему-то, я и решила наведаться. Выдворила Мартиту из комнаты и с трудом вытянула из воды разомлевшее тело. Затем завернулась в белоснежную накрахмаленную простыню и разложила на кровати документы. Да, поддельный диплом был не такой"породистый", как настоящий, но вполне себе годный образец. Афишировать здесь свои истинные возможности не стоило. Спустя час, как только волосы подсохли и заискрились медью, я закрепила любимый пучок старинным костяным гребнем с самоцветами и резьбой и отправилась завтракать.

— Сеньорита, позвольте отметить ваш цветущий вид! — Широко улыбаясь, хозяин трактира шагнул навстречу, стоило мне спуститься вниз. За его спиной трое рабочих сооружали в конце обеденного зала нечто вроде помоста. Еще двое расставляли столики так, чтобы гости могли вкушать трапезу и одновременно наслаждаться пением загадочной госпожи Тэариэль. Симпатичные разносчицы в белоснежных передничках уже кружились вокруг прибывающей клиентуры с полными подносами. — Хорошо ли вам спалось?

— Отменно, — кивнула я. — Уж не добавил ли ваш повар в мою оленину секретный ингредиент?

Кадык сеньора Фидела нервно дернулся, но улыбка стала еще шире.

— Уверяю вас, причина в любви маэстро Кабачика к предмету. Он вкладывает в свои шедевры душу, и даже немножечко больше.

— Не сомневаюсь, — даже шире, чем трактирщик, улыбнулась я и почувствовала, как сводит щеки. — Где у вас кухня? Я бы хотела лично поблагодарить повара за его искусство.

— Э-э, маэстро… маэстро не любит, когда в его владениях появляются посторонние, — забегал глазами хозяин, но улыбки так и не убрал. — Не хочет выдавать секретов своей магии.

— Очень жаль. Тогда пусть наколдует мне омлет. Я буду у стойки.

Сеньор Фидел слегка расслабился лицом.

— Кофе?

— Черный.

Я устроилась на высоком стуле и в ожидании завтрака разглядывала местную клиентуру: мужчин, женщин, парочки, семьи с детьми. Ничего особенного, но интуиция вопила благим матом. Что-то с ними было не так.

В трактир вошли двое эльфов. На обоих были куртки и брюки с защитными рунами, к поясу каждого крепились ножны, и рукояти мечей над ними были не бутафорские. По сравнению с ними, даже дружок дэ Аншэри терялся в размерах.

Местные тоже глазели на пришельцев. Как известно, аграрий из остроухих был такой же, как из песчаных орков балерина. Эльфы предпочитали селиться в лесах и кварталах по типу бьёрсгардского Хладриэля. В той же Лес-Олас, по словам сеньора Ёсика, жила всего одна эльфийская семья, которая занималась росписью тканей, да и та в одно прекрасное утро попросту исчезла. Местные предпочитали обходить опустевший дом стороной, так, на всякий случай. Ту же картину можно было наблюдать и по всей провинции. И в отличие от мегаполисов, где все держалось на эльфийских накопителях, здесь их отсутствия практически не заметили. Народ занимался делом и рвать на себе волосы никто не собирался. Поэтому с появлением этих двоих у меня возник вопрос номер два: откуда они здесь? Да еще такие огромные. Неужели не пригодились в Налиндиле?

Между тем эльфы хмуро и внимательно осмотрелись и коротко кивнули подскочившему к ним трактирщику. Сеньор Фидел увел их вверх по лестнице, а на улице в это время происходило нечто вроде стихийного митинга. Народ шумел и кричал, скандируя одно и то же имя.

— Явилась уже звезда лесов, полей и огородов.

Я обернулась к подсевшему за стойку мужчине средних лет. Запылившиеся сапоги и не слишком чистая одежда радовали глаз своей нормальностью.

— Не слишком любезно, — хмыкнула я.

— Я бы посмотрел на вас, сеньорита, если бы ваш дом был оклеен оживающими плакатами с этой девкой. Даже в сортире, и там она. Другая бы уже сбежала от запахов, а этой хоть бы что. Сидит да бренчит на гитаре. Да я бы сам уже готов зарыдать, но, боюсь, дочери этого не оценят. Вот если бы их бедный папка пустил слезу над очередной слезливой балладой… Или вы тоже, из этих? Тэариэлевых фанаток?

— Пока даже не слышала, — утешила я жертву печатной промышленности. — Вот, раздумываю… Все так плохо?

— Да не то чтобы. Вообще-то, она мастерица своего дела, но все хорошо в меру. Если б не мои доченьки, я б в этот проклятый Овьерро ни ногой, хоть бы она голая на гитаре играла.

— Почему ж проклятый? — спросила я. — По-моему, милое местечко.

Отец тэариэлепоклонниц окинул меня более внимательным взглядом и констатировал:

— Не местная вы. Иначе бы знали, что слава об этом местечке идет…

— Какая? — подалась я вперед в надежде узнать хоть что-то стоящее, но подошла разносчица и с фирменной улыбкой поставила передо мной великолепную, как с картинки в кулинарной книге, картофельную тортилью. Рядом встала большая чашка ароматного кофе.

— Мне пива.

Девушка улыбнулась еще милее, но решительно отрезала:

— С утра алкоголь не подаем.

— Вот все у них тут не как у людей. Тогда то же, что и сеньорите.

— Черный кофе. Не желаете ли полноценно позавтракать?

Мужчина заглянул в мою тарелку и кивнул. Как только разносчица удалилась, сказал куда тише:

— Всякая слава, но кто бы что ни говорил, а все на одно намекают. Уж лучше бы отсюда до темна ноги унести и ночь в лесу скоротать.

— А что ночью может случиться?

— Уж не знаю, но видел я одного беднягу. Онемел он от страха да поседел до срока. А пахнет тут как? В нормальном городе должно людьми пахнуть. Прячут тут чего-то, помяните мое слово.

Тут дверь в трактир снова открылась, но звон колокольчика затерялся за восторженными воплями. Высокая женская фигура в дорожном плаще с глубоким капюшоном проскользнула к лестнице в окружении еще пятерых эльфов, абсолютно идентичных тем, что зашли раньше. Толпа, хлынувшая следом, рассредоточилась по залу, разом прибавляя разносчицам работы.

— Все на одну рожу, охраннички, — хмыкнул мужчина. — Не удивлюсь, если она их в Закрытых землях заказывала. Там теперь чего только не делают. Нашлись умельцы приспосабливать ядовитое излучение. Штампуют мутантов. Видели, какие эти эльфы огромные?

— Сомневаюсь, чтобы остроухие позволили проводить над собой какие-то опыты, — пожала я плечами.

— Так и не позволяют, но в любом народе с отбитыми головами попадаются. Это наемники, которые прошли добровольную мутацию. Боги только знают, чего с ними там понаделали. Может, по два перца в штаны попришили. Госпожа без них никуда. Болтают, будто в купальни, и то с ними.

Фривольное направление беседы быстро иссякло. К мужчине подбежали три девушки разного возраста. Одна повисла на горемычном папочке, две другие восторженно шушукались между собой чуть поодаль. Я же проглотила завтрак и пошла к выходу, все же склоняясь к мысли насладиться выступлением остроухой звезды этим вечером.

Снаружи царило восторженное столпотворение. Особенно много народу собралось возле входа в трактир, перед вывешенным ночью оживающим плакатом. Я поддалась соблазну глянуть на него хоть одним глазком. Для эльфийки госпожа Тэариэль обладала весьма… незаурядной внешностью. Среди писанных остроухих красавиц с их точеными носиками, гордыми подбородками и сияющими светлыми очами, осененными опахалами ресниц, она была дурнушкой. Темноволосой и не слишком худой. Но что-то в ней такое было. Хитрая усмешка, затаенная в прозаичных карих глазах, наводила на мысль, что не все так просто. Да и потом, сам факт, что она собиралась давать концерт здесь, а не бежать к родичам в Налиндил, уже добавлял сто очков к ее притягательности. Пожалуй, стоило посмотреть на нее в живую.

— Ты слышала историю с разбойниками? — болтали рядом две, скажем прямо, не молодые девочки.

— А как же! Эти дураки до того расчувствовались, что проводили ее со всей свитой аж до самой Монтоливии.

— Наверное, она им спела"Дорогами смертей". Ах, вот бы она согласилась спеть ее и сегодня. Какая баллада…

Я пренебрежительно фыркнула, чем вызвала у поклонниц эльфийки расстройство лицевых нервов. До того их покоробило мое неуважение к талантам Тэариэль. Мне оно как шло, так и ехало, а потому я растолкала эту ахающую толпу и направилась по своим делам.

Ратуша возвышалась над городом на целый этаж, крышу шалашиком с маленьким колоколом и круглые часы, пробившие полдень. Внутри было прохладно. К управителю меня проводила какая-то юная девушка, которую можно было бы назвать милой, если бы не улыбка, словно приклеенная к смазливой мордашке, и холодный оценивающий взгляд синих глаз. Судя по гулкому эху от наших шагов, здание пустовало.

Сеньор Синья, как и полагалось в часы приема, находился в скромном кабинете в компании прыщавого паренька с пером и бумагой, которому он диктовал под запись. Меня внимательно выслушали, согласно кивая головой, однако в серых и о-очень добрых глазах управителя легко читалось беспокойство, вызванное моим пламенным желанием взяться за работу немедленно.

— Хм, что же, это самое, хороший у тебя диплом, да. — Управитель вернул мне свиток с печатью, даже не черкнув себе номер документа для проверки в Ковене. — Только, это самое, как же это тебя к нам занесло, а?

Писарь перестал шкрябать пером по пергаменту и уставился на меня, видимо, в ожидании невероятной истории.

— Хочу совместить написание диссертации с практикой, — туманно ответила я. — В других пещерах нет такого единения с природой, как здесь. Да и люди тут хорошие, добрые. А без травника им как же?

Управитель и мальчишка переглянулись и почему-то синхронно посмотрели на стоявшую у двери кабинета девушку. Та пожала плечами. Интересно, что бы это могло значить? С какой это стати управителю искать расположения прислуги?

— Это самое, конечно, да. Куда ж нам без травника. Нам, это самое, добрым, — управитель поперхнулся, — … людям, да. Ну, быть по сему. У нас, это самое, и дом уже имеется. От прошлого травника остался, да. Как бишь его звали?

— Назар, — подсказал писец, бросив еще один взгляд на девушку. — Пропал, правда.

— Да-да, — закивал сеньор Синья. — Бывает такое, да. Дом, это самое, в лесу. Если хотите, можете хоть сейчас заселяться.

— Спасибо, но я бы предпочла остаться в городе. Может быть, есть свободное помещение с лавкой на первом этаже и жилыми комнатами на втором?

Управитель и писец опять посмотрели на девушку, которая поливала — о, чудо! — единственный на округу розовый кустик в горшочке на окне. Что-то в ее оттопыренном заду подсказывало, что сейчас мне покажут фигуру из трех пальцев.

— Да зачем же в душном городе, это самое, сидеть? В лесу-то оно самое что ни на есть единение, да. Природа, травки, это самое. Все под рукой.

— В лесу полно глодальщиков, — привела я последний аргумент. — И комаров.

— Так они к жилью близко не подходят, да. Но дверь, это самое, запирайте, а то мало ли. А с комарами бороться не мне вас учить, да. В остальном, это самое, только попросите, всем городом поможем. Ну все, это самое, как будете готовы… людей принимать, так вы ко мне кого-нибудь пришлите, я сразу объявление на площади сделаю, да. Так, мол, и так, добро пожаловать. Берите с народа сколько посчитаете нужным, но не загибайте. Да и…

— Это самое? — не удержалась я.

— Не забывайте в пользу города десятую часть дохода отчислять, ну и ковенские взносы само собой, да. — Сеньор Синья улыбнулся еще шире, и я поняла, что аудиенция окончена.

— Я провожу. — Синеглазая отставила леечку и любезно открыла передо мной дверь. Меня довели до выхода, поулыбались и уже собирались вежливо выпроводить, когда в ратушу вошла невысокая женщина. В отличие от всех в этом городе, на ее красивом смуглом лице не было и тени улыбки. Мы не были знакомы, но что-то во мне тогда дрогнуло. Словно внутри оборвалась туго натянутая струна интуиции.

— Я хочу видеть управителя, — спокойно и с достоинством сказала она.

— Он занят. — Моя провожатая улыбнулась, но в ее голосе послышались отзвуки злобного раздражения. — Приходите в другой раз.

Я хотела остаться и узнать, что же будет дальше и, уж если повезет, поговорить с загадочной женщиной, но девушка уставилась на меня с немым вопросом. Пришлось кивнуть и откланяться.

Когда я проходила мимо женщины, мы встретились взглядами и ее глаза вдруг удивленно распахнулись. Небольшая рука, шершавая и сильная, удержала меня за плечо. Я была бы рада вырваться, но не могла сойти с места. Ее глаза… Возможно, когда-то давно… Я все-таки вылетела из ратуши и неслась по улице, не замечая никого вокруг. Залетела в трактир, раскидала по сторонам галдящую толпу тэариэлепоклонников и, едва не убившись об одного из охранников эльфийки, захлопнула за собой дверь комнаты. Рухнула на кровать и уставилась в потолок. Провалялась так очень долго, а потом уснула и пропустила выступление заезжей звезды.

Странный тогда выдался день, но с тех пор миновало два месяца и мне было чем заняться. Я обустраивалась в жилище Назара, привыкая к жизни без особых удобств, хотя собиралась просто сбежать. Мыться приходилось в круглой бадье, а справлять нужду на заднем дворе. По началу меня здорово напрягало присутствие по углам паучьего племени, однако универсальный отпугивающий заговор, наложенное на дощатый домик, быстро избавил меня от проблем.

Что касается хозяйского дома, то с ним мне даже повезло. Стены внутри были задрапированы мягкой темно-зеленой узорчатой тканью, у одной из них стояла добротная кровать под расшитым золотом балдахином, у другой имелись каменный очаг и рабочий стол, у третьей — стояли шкафы: двустворчатый платяной и застекленный книжный. Выстеленный дубовыми досками пол покрывал богатый пестротканый ковер коричневого цвета. В центре комнаты стоял резной гарнитур темного дерева — круглый стол и три обитых красным бархатом стульев, над ними имелась свечная люстра из оленьих рогов, украшенная резьбой и серебром. На прикроватном столике стоял ветвистый серебряный канделябр, покрытый изысканной эльфийской чеканкой. И на все это богатство, подхихикивая розовыми губками, смотрели дамочки разной степени одетости в резных золоченных рамах. В целом неплохой набор, ну кроме, пожалуй, картин, которые отправились под кровать. Остальное я просто избавила от годичного слоя пыли.

Затем собрала оставшиеся от Назара вещи в глубокий холщовый мешок и засунула на верхнюю полку шкафа, благо осталось их не так уж и много. Всего несколько бархатных костюмов, щегольских плащей и шляп в компании женского крестьянского платья и трех нижних юбок, одна из которых была на гибких обручах. Еще мне досталась обширная коллекция общеизвестных любовных трактатов, из чего я заключила следующее: исчезнувший травник определенно имел представление о хорошей жизни и был тот еще ходок, за что вполне мог и поплатиться. Впрочем, дела мне до этого не было никакого. Мне нужен был дом, и этот меня вполне устраивал. А как его прежний хозяин оказался в Валенсире при таких-то исходных данных и вернется ли он однажды, значения не имело. Поживем-увидим.

На этой мысли я сладко потянулась и выбралась из постели. И первым делом распахнула ставни на окнах, чтобы впустить в дом теплое валенсирское солнышко. Несмотря на жару снаружи, внутри всегда было зябко. Словно в погребе. Мне этот холод напоминал склеп. Не знаю почему, но меня не оставляло чувство, что он пришел сюда вслед за мной, как и то, что постепенно убивало лес вокруг дома.

Я поплескала в лицо водой из таза, набросила на плечи тонкий шерстяной плед и проверила сваренное вчера зелье, которое за ночь остыло до необходимой для розлива температуры. Потом сварила кофе и вышла на крыльцо, дабы порадовать себя птичьими трелями и шелестом дубравы. Настроения на пробежку не было. Что-то было не так. Какое-то неясное предчувствие холодило грудь. И от этого было не по себе.

Я спустилась с крыльца, ступая босыми ногами по мертвой почерневшей траве, обвела взглядом лужайку перед домом, выглянула за калитку в ограде. Привычно хмыкнула, обнаружив на песчаной дорожке четкие отпечатки лап, похожие на волчьи, но раза в три крупнее. Только оставил их не волк, а тварь, которая навещала меня по ночам по нескольку раз в месяц. Это был не глодальщик, стаю таких я разок видела издалека. Странные существа размером с волка, на чересчур длинных задних лапах и покрытые черной игольчатой шерстью. Мелькнули среди стволов и сбежали, стоило посильнее хлопнуть ставнями. Но наблюдало за мной нечто более опасное и разумное. Я видела из окна блестящие во тьме глаза. Пока оно знакомиться не спешило, и я отвечала ему взаимностью. Не лезет во двор, и ладно.

Возвращаясь к дому, провела рукой по перевязи для Бони. Неделю назад Конек ткнулся в мою ладонь бархатной мордой, затем поклонился до земли и… растворился в воздухе. И больше я его не видела. Думала, скучать не буду, но за два месяца так привыкла к его присутствию где-то рядом, что все-таки заскучала. Да ничего не попишешь, я осталась одна.

— Сеньорита Виринея! — окликнул меня робкий девичий голосок.

Утро началось. Я отхлебнула пристывший кофе и не сразу увидела за могучим почерневшим стволом юную черноволосую валенсирку. Дочь старосты из Лес-Оллас. Как раз вовремя, чтобы забрать очередную порцию припарок для отца, страдающего от периодических ревматических болей.

Вообще-то, местные, хотя и сперва обрадовались мне, вскоре стали откровенно побаиваться, отряжая за товаром самого храброго, да и то в случае крайней необходимости. Что ж, их можно было понять. Когда я поселилась в доме Назара, здесь было пускай и запущено, но довольно живенько. Дубрава активно осваивала пространство круглого дворика крепкой зеленеющей порослью и птичьими гнездами. С моим появлением все изменилось. Медленно и неуклонно. Лес отступил. Сам. Сомкнув вокруг ограды плотное кольцо медленно чернеющих стволов. Пожухли и обуглились травы, словно что-то высасывало из этого места жизнь, распространяясь вокруг, точно огромная опухоль.

Не сказать, что бы меня это сильно напрягало. Никто ко мне лишний раз не лез, а я сама выбиралась в люди по той же крайней необходимости. Например, чтобы пополнить запас некоторых ингредиентов в лавочках Овьерро, с которым, кстати, действительно что-то было не так. Такой благостный городок, а зачем-то с последним солнечным лучом запирают все ворота. И тишина настает такая… Мертвая. Иначе ее назвать было трудно. Нигде ни души, даже собаки или кошки нет. Или забулдыги какого. Аж мороз по коже. Неизвестно еще, где страшнее. Здесь или там.

— Здравствуй, Аси, — кивнула я приветливо. — Не бойся, подойди. У меня уже все готово, но я ждала тебя только к обеду.

— Отцу снова стало хуже, — ответила девушка, выходя из укрытия, но не приближаясь.

— Дайка угадаю. Опять соревновался с твоими братьями при погрузке глины в карьере?

— Пытался, — улыбнулась Аси. — Домой к вечеру приехали, и началось, а припарок ваших волшебных не осталось. Всю ночь мучился, и мы вместе с ним.

— А ведь я предупреждала, — покачала я головой. Вот странные же они все-таки люди. Всего в часе езды, в Роккете, есть небольшая, но прекрасно укомплектованная больница с самым современным оборудованием и приличными врачами. Лечись — не хочу. Так нет же, местные испытывали перед ней прямо-таки суеверный ужас, предпочитая фармацевтическим пилюлям и подтвержденным диагнозам архаичные услуги травнической братии. — Хорошо, подожди меня. Я переоденусь, и назад пойдем вместе. Мне сегодня нужно прогуляться до Овьерро.

— Только я там, на полянке, побуду.

Я дождалась, пока тонкая фигурка девушки снова скроется за деревьями и ушла в дом. Тщательно умылась, переоделась и, прихватив сумку и пакет с припарками, отправилась вслед за Аси. Дверь закрывать не стала. Местные не полезут, а не местных здесь не водилось.

Несмотря на раннее утро, уже припекало. И я не пожалела, что вместо привычных брюк и рубашки надела свободную хлопковую юбку и легкую блузу. Волосы, немного отросшие за два месяца, разметались по плечам прохладным ветерком из чащи, покачиваясь вдоль лица двумя косицами с вплетенными в их концы кристаллами. Позвякивали браслеты, тянуло замурлыкать песенку. Если бы не холод в груди, я бы, пожалуй, так и сделала.

Аси, как и обещала, ждала меня на ближайшей, вполне себе зеленой полянке, помахивая сорванным цветком. Я отдала ей пакет, и дальше мы пошли по направлению к дороге, мило болтая о погоде и последних новостях в округе. Кто-то женился, кто-то родился, а в окрестностях Роккеты на прошлой неделе снова нашли искалеченное женское тело. По слухам, бедняжка жила в Леоньерес. В деревушке в десяти верстах от того места, где ее нашли. Тихая, милая девчонка, гордость матери с отцом. Никто не знает, как она могла оказаться так далеко от дома, да еще ночью. Случай далеко не единичный. Среди жителей окрестных поселений тихо, но неуклонно нарастали злоба и паника. И это было ожидаемо.

За беседой мы выбрались из рощи на дорогу прямо к указателю. Там и распрощались. Аси отправилась в Лес-Оллас, я — в Овьерро. Не так уж далеко, но я успела проголодаться, поэтому сперва заглянула к сеньору Фиделу и уже позже посетила несколько лавочек, где наполнила сумку всем необходимым. Обратно мой путь лежал через площадь, и я не могла не остановиться возле лотка с фруктами.

— Сеньорита травница, а вот и знаменитые валенсирские апельсины! Не хотите апельсинов? А вишен? Опять нет? Яблочки наливные, местные. Что не так? Тогда специально для вас. Вчера только с плантаций в Фодирно привезли. Вот. Румяные персики. Сколько вам? А, съесть один такой персик — ничего не понять. Давайте два? Хотя и два ни там ни здесь. Три и по рукам? Всего полсеребрушки. Вот и ладушки.

Персики перекочевали на прилавок с моей стороны. Я полезла в кошелек на поясе за монетой и… почувствовала взгляд, так и вонзившийся в спину. Осторожно огляделась. Окружающие занимались своими делами. Тем не менее по телу пробежала странная дрожь, волнами разбиваясь о бедра. Очень сомневаюсь, чтобы персики могли вызвать у меня такой приступ страсти. Если только продавец не применял любовной магии с целью увеличить продажи. Хотя нет, не мог. Слишком спокоен, улыбается открыто, терпеливо ждет, пока я протяну монету и уступлю место сеньоре, прощупывающей сливы. Пытаясь справиться с ослабшими вдруг ногами, я не сразу заметила, что любительница слив быстро растворилась в толпе, а продавец чуть ли не ударился лбом о землю, согнувшись в поклоне.

— Госпожа травница, неужели вы покинули свою одинокую обитель?

Я с трудом удержалась, чтобы не выругаться и медленно обернулась. Габриэль де Феррер смерил меня взглядом цвета горького шоколада и даже растянул губы в надменной улыбке. В короткой бархатной куртке, белоснежной рубашке и обтягивающих крепкие бедра брюках сынок местного феодала выглядел весьма недурно. За его спиной маячили двое друзей, которые глазели на меня с гадкими ухмылками. Час от часу не легче, а ведь по слухам, этот господин хороший укатил в столицу вместе с папенькой и возвращаться не собирался. Выходит, врали.

— Дон Габриэль, — кивнула я. — Простите, но я должна расплатиться.

— Не стоит. Ведь так, милейший? — Блондин даже не посмотрел на торговца, а тот уже отчаянно закивал головой, словно болванчик.

— Благодарю, но я привыкла платить за товар. — Я демонстративно положила монету на прилавок и попыталась уйти, но мне преградили дорогу. — Извините, я спешу.

— Куда, если не секрет? — приподнял брови Габриэль

— Что вы, какие у меня могут быть секреты, тем более от вас? Собираюсь вернуться в лес, дабы посвятить себя исполнению профессиональных обязанностей.

— Признаться, я думал, что первое впечатление меня обмануло, — сказал он, поводя по мне взглядом, — но теперь вижу, что нет. Никак не могу вас раскусить. В чем причина вашей дерзости? Что это — наглость или глупость?

— А вы предпочли бы страх? Оглянитесь вокруг, тут и без меня хватает трясущихся коленок. А я всего лишь травница, которая честно исполняет свой долг.

— На моей земле, — неприятно сузил глаза мужчина.

— Хм, а почему же я тогда отчетливо помню, что все вокруг принадлежит вашему отцу, — ответила я тем же. — Неужели я ошиблась?

Пальцы Габриэля сжались вокруг рукояти кинжала, пристегнутого к бедру эффектными и дорогими ножнами. Дружки за его спиной многозначительно переглянулись. Вот и первый конфликт с местными властями нарисовался. Не слишком умно, признаю. Но с другой стороны, терять мне было нечего. Мое пребывание в Валенсире само собой подходило к концу. Антрацитового Паука я так и не нашла, хотя и честно старалась. Да и засиживаться на одном месте уже было чревато. Словом, пора было сказать Овьерро прощай. Так чем не повод?

Он шагнул ко мне, и я тут же отступила. Но мужчина успел схватить меня за правую косичку и даже намотать ее на руку вместе с прядью волос. Кожа на виске чувствительно натянулась. О боли я не думала, потому что была неприятно поражена скоростью, с какой это было проделано. Пока я решала — бить или не бить сиятельного сыночка, он успел приблизить свое лицо к моему. Между нами оставалось так мало места, что его дыхание скользило по моим губам. Оно пахло фруктовым вином.

— Моя семья считает делом чести оберегать покой этих мест, — сказал он так тихо, чтобы услышала только я, при этом поглаживая большим пальцем мою скулу. — А вот вы похожи на смутьянку, которая забыла о границах дозволенного. С такими у меня разговор короткий.

— Не сомневаюсь. — Я попыталась высвободить волосы, но Габриэль потянул за них еще сильнее. Его губы сложились в дикую ухмылку, а в шоколадных глазах промелькнуло нечто такое, что заставило меня прикусить язык.

— Позвольте дать вам маленький совет, и, надеюсь, вы ему последуете. Научитесь держать свой рот на замке, хотя бы иногда. Это помогает спать более спокойно. Даже там, куда не решаются забредать остальные.

Ох, да это был намек на воспитательный визит в мою хижину, не иначе.

— А если я не последую этому совету?

Он передернул плечами, но я как-то сразу поняла, что ответ у него на этот вопрос есть, и мне он не понравится.

— Мне хотелось бы верить, что вы достаточно умны, чтобы сберечь собственный покой. В противном случае, вы узнаете, что я могу быть жестоким учителем.

— Думаете, я стану хорошей девочкой и буду играть по местным правилам? — подняла я брови, продолжая нарываться. Не знаю почему, но остановиться я не могла. — Что же мне нужно сделать, чтобы вы, дон Габриэль, были удовлетворены моим поведением? Могу сделать книксен.

Блондин удрученно покачал головой, и висок снова опалило болью. Эдак, он мне и скальп снимет.

— Не можете по-другому, да? — сказал он, задумчиво рассматривая мои губы. — Ищете того, кому по силам окажется стреножить ваше тщеславие.

— Таковой еще не родился, — хмыкнула я.

— Я бы поспорил с этим утверждением. — Он вдруг отпустил мои волосы и отступил назад. — Вы настолько невыносимы, что уже начинаете казаться забавной. Пожалуй, я не стану лишать своего отца возможности насладиться вашим обществом. Сегодня вечером в замке де Феррер состоится бал. Вы приглашены.

— Спасибо за оказанную милость, но я не осмелюсь осквернить ваш замок своим нетитулованным присутствием.

— Разве я спрашивал вашего согласия? Вы будете на балу этим вечером. В платье, которое я сам для вас выберу.

— Впервые слышу, чтобы цирковые обезьянки выступали в платьях, но я постараюсь вас не разочаровать, — пообещала я, стараясь оставаться спокойной.

— Хотелось бы верить, — склонил голову Габриэль. — Кстати, вам гораздо более к лицу наряды местных женщин, чем то подобие платья, которое было на вас в нашу прошлую встречу. Впрочем, была в ваших грязных ногах некая прелесть. Эдакая дикарка с большой дороги. — Его взгляд задержался на моей юбке. Солнце предательски светило в спину, порой просвечивая тонкую ткань насквозь. И белья на мне, как обычно, не было. — Вы всегда так вольно трактуете требования к женскому или вам нравится привлекать мужское внимание?

— Я одеваюсь так, как мне удобно, — отрезала я, забирая персики с прилавка. — Могу я теперь идти или будут еще советы?

— Я пришлю за вами. Поэтому потрудитесь остаться в Овьерро до вечера.

Он уступил мне дорогу, провожая взглядом до тех пор, пока я не скрылась под аркой, ведущей с торговой площади. Меня так и подмывало оглянуться, чтобы показать Габриэлю де Феррер язык. Тоже мне, учитель хороших манер выискался. Но приглашение на бал пришлось как нельзя кстати, ведь меня давно интересовали владения семьи де Феррер, а именно их замок на озере.

Попасть туда было непросто. Мешали голые отвесные скалы, на которых он был возведен. Если и существовал тайный проход в толще камня, то его отлично замаскировали. Конечно, со временем я бы все равно на него наткнулась, однако замок слишком хорошо охраняли, даже для родового дворянского гнезда. И не только магией. Раз в две минуты прибрежный лес и пляж обходили до зубов вооруженные патрули с теми самыми собачками, что повстречались нам с сеньором Ёсиком в день моего приезда в Валенсир. Засекли меня сразу, да я и не пряталась. Проверяла на бдительность. И сдавалось мне, что не зря. Ведь не бывает дыма без огня, а дела без тела. Вот его я и хотела найти. Не зря же местные упорно твердили, что все беды, сиречь разбросанные по округе изуродованные трупы, дело рук обитателей замка. Собственно, здесь и назревал закономерный вопрос: а на фига оно мне было надо? Вот уж не знаю, но интуиция настойчиво твердила, что именно туда-то мне и нужно. Зачем — не знаю, но скучно не будет, а ведь привычного"веселья"мне как раз и не хватало.

Сеньор Фидел встретил меня дежурной улыбкой, но как-то сразу стало ясно, что радостью здесь и не пахнет. Настолько безыскусно он попытался спровадить меня из города под предлогом неимения свободных комнат. Я оборвала его вежливое блеяние пятью золотыми аргументами и не менее дежурной ухмылкой. После чего поднялась на второй этаж, в свою прежнюю комнату. Время перевалило за третий час, а ведь мне еще предстояло подготовиться.

Я скептически осмотрела себя в напольном зеркале. Стиль деревенской травницы меня устраивал. Легкий загар, румянец на щеках, растрепавшиеся волосы, свободная одежда. Что и говорить, свежа, словно роза, но вид не светский. Для бала не гожусь. М-да, проблемка.

Стук в дверь прервал мои невеселые думы.

— Сеньорита Виринея? — донесся знакомый голосок. — Можно мне войти? У меня для вас посылка от дона Габриэля!

Однако быстро же он справился. Аж подозрительно. Я открыла дверь рывком, осмотрела узкий коридор и втянула горничную внутрь. В руках Мартита держала большую прямоугольную картонную коробку, перевязанную черной шелковой лентой.

— Положи на кровать, — сказала я, и Мартита прошествовала мимом меня с явным облегчением, неся коробку на вытянутых руках, будто та была блюдом с драконьим навозом. Она аккуратно уложила ее на покрывало и отступила в сторону, заинтересованно поглядывая на меня из-под ресниц. Оставалось узнать, есть ли у Габриэля де Феррер вкус. Я медленно распустила роскошный бант и сняла крышку с тисненой золотой надписью"Кристо де Ребьен". Ну надо же, какая щедрость. Наряд от именитого дизайнера для"невоспитанной"дикарки. Многообещающее начало, нечего сказать.

— Вели согреть воды, да поживее, — попросила я, желая увидеть содержимое коробки исключительно в одиночестве. — И принеси, пожалуйста, ледяного розового вина в запечатанной бутылке.

— Слушаюсь. — Горничная выбежала из комнаты с самым разочарованным видом.

Я же осторожно развернула полупрозрачную бумагу в лучших традициях дорогих столичных магазинов… и невольно вздохнула от восхищения. Алый шелк невесомо проскользнул сквозь пальцы, открывая уложенные на дно коробки бархатные и в тон платью туфли на умопомрачительной серебряной шпильке. Хм, ладно. Вот вымоюсь и примерю.

Минут через пять под руководством шустрой Мартиты двое плечистых молодцов наполнили купальную бадью в комнате парующей водой. Сама горничная поставила на стол поднос с вином и фруктами. Я откупорила запотевшую бутылку, плеснула себе вина и отправила девушку в парфюмерную лавочку с запиской для хозяина. Сама же забралась в воду, попивая из бокала и щедро натираясь мылом с ароматом магнолии. Подумать было о чем, однако не думалось вовсе. Уж не знаю, что было тому причиной: сладость вина или же моя привычная самонадеянность, но предстоящее мероприятие меня вообще никак не заботило, ибо планировать, не зная броду, было бесполезно. Но и идти на поводу у Габриэля де Феррер, чтобы он там себе не решил, я так легко не собиралась. Танцы танцами, а способ осмотреться в замке я все равно найду. Чтобы это не значило. К возвращению Мартиты я была чиста, аки младенец, почти весела и даже немного подшофе, что только укрепило мою веру в правильность того, что я собиралась сделать.

Пока я вкушала персик, горничная ловко соорудила на моей голове нечто элегантное из кос и локонов, открывающее шею и спину. Дело оставалось за малым. Надеть платье и сунуть ноги в туфли, потому как подходящего под него белья у меня все равно не было. Обернулась я к зеркалу уже под восхищенное оханье, всплеснувшей рукам девушки.

Платье было"голое". Хотя и не имело декольте, а длинные рукава заканчивались высокими манжетами с двумя рядами рубиновых пуговиц каждая. Тем не менее шелк струился по телу, подчеркивая все, что можно было выставить напоказ. Налюбовавшись собой спереди, я повернулась к зеркалу спиной и не тихо выругалась. Вырез на спине впечатлял, едва прикрывая поясницу. Так вот как я выглядела глазами Габриэля де Феррер. Хороша обезьянка, ничего не скажешь. Впрочем, если бы блондин не желал привнести в этот вечер элемент неожиданности, разве бы стал тогда присылать наряд, способный к эмпатической трансформации?

Подернувшись легкой дымкой, платье превратилось в нечто совсем иное, намного более созвучное моему настроению. Я придирчиво осмотрела себя в зеркале. Да, вот так было гораздо лучше. Алый шелк уступил место черной облегающей кружевной юбке со шлейфом и кожаному корсету, расшитому черными же камнями. На плечах мягко замерцала кружевная накидка с длинными узкими рукавами и высоким жестким воротником, напоминающим ошейник с шипами. Готично, но со вкусом. Немного туши, несколько легких мазков красной помады в тон туфель, колючие брызги духов, туда, где бьется пульс…

Под окном загрохотали колеса, и Мартита свесилась из окна, чтобы посмотреть. Я же с удивлением обнаружила вызолоченное закатом небо.

— Внизу карета с графским гербом.

Ну что ж, игра началась. Я бросила последний взгляд в зеркало и покинула комнату. Спустилась вниз, наслаждаясь томно-сладким ароматом спелых валенсирских слив, вполуха выслушала поток"искренних", как и сам господин Фидел, комплиментов и вышла на улицу. Карета, запряженная четверкой изящных вороных коней, нетерпеливо приплясывающих на месте, ждала у входа. Ко мне тут же подскочил худенький паренек в красной бархатной ливрее. Он распахнул передо мной дверцу с графским гербом — могучим черным дубом на красном щите под золотым венцом с жемчугом, и помог забраться внутрь, аккуратно уложив шлейф платья на полу. Дверца захлопнулась, и карета плавно покатилась по пустынным улицам Овьерро. Когда мы миновали городские ворота, вокруг потянулся наполненный сумерками лес.

А на соседнем сидении меня ждал еще один сюрприз. Небольшой прямоугольный футляр из полированного дерева. Я отщелкнула изящный серебряный замочек и откинула крышку. Внутри на кремовой атласной подушечке лежала изумительная “коломбина”. Маска была маленьким произведением ювелирного искусства — тончайшей ажурной вязью белого золота, усыпанной черными рубинами. Я повертела эту красоту в руках, полюбовалась на мерцание камней и переливы бархатных завязок в тон и положила обратно до заветного часа.

Итак, Габриэль де Феррер продолжал украшать свою обезьянку. Только для чего?

Я откинулась на сиденье, наслаждаясь покоем и мерным покачиванием кареты, изредка улыбаясь некоторым мыслям. Это было затишье перед бурей.