Хмурый город. Ночные твари тоже смертны

Ирина Валерьевна Дынина, 2021

Две девушки, собираясь на свидания, подумать не могли о тех неприятностях, что поджидают их обычным вечером ранней осени. Они-то планировали развлечься, но у их молодых людей, как выяснилось, были совершенно иные планы. Дальше – больше. События закрутились, как фильме ужасов – заброшенное здание, полное тайн, парочка маньяков, Нечто, злобное и голодное, живущее в подземелье и прочие приключения.Этой книгой открывается серия "Хмурый город". Роман читается, как отдельное произведение, но, продолжение возможно.В тексте присутствуют сцены насилия, табакокурения. 18+Содержит нецензурную брань.

Глава 1. Кое-что о родственниках, свиданиях и прочих семейных тайнах.

— Я больше не стану встречаться с твоим разлюбезным Ольшанниковым! — возмущенно прокричала Каролина прямо в лицо, расстроенной ее упрямством, матери — Читай по губам — Не хочу и не буду! Девушка выражала свои мысли приглушенным шепотом — она опасалась, что шум, вызванный нелепой с ее точки зрения причиной, достигнет чутких ушей отца, спокойно почивавшего себе в зале, перед ночным дежурством в больнице, успешно совмещая крепкий сон и монотонный бубнеж телевизора.

— Но, почему? — совершенно искренне удивилась мама, так ничего и не пожелавшая понять — Кирилл — хороший мальчик, чуткий, добрый, из приличной семьи. Его родители в тебе души не чают.

— Ага! — издевательски хохотнула Каролина, выхватывая из рук матери чисто вымытую тарелку и начиная яростно тереть её широким льняным полотенцем — Все правильно, а еще ты забыла добавить, что Кирилл — порядочный, целеустремленный, обеспеченный и с квартирой в Каменске.

— Что в этом плохого? — мама, Наталья Евгеньевна, продолжала удивляться упрямству дочери — Квартира принадлежит его бабушке, а не Кириллу и, к тому же, он действительно такой хороший, как ты и сказала. Вы встречаетесь с первого курса, дружите, постоянно ходите в гости друг к другу. И папа не против ваших встреч — ему парень нравится. Кирилл приезжает к тебе из города на самую окраину, а ведь мальчик, помимо учебы, еще и работает, хотя мог бы преспокойно лежать на диване и бить баклуши!

–Тоже мне, работа! — возмутилась Каролина из которой так и лезли отрицательные эмоции — Сиди и всю ночь ломай глаза о тупой телевизор! Охранник, блин!

— Любая работа — почетна. К тому же, Кирилла никто пинками не гнал. Он сам изъявил желание поправить свое материальное положение и помочь родителям. Они у него вовсе не миллионеры. — Наталья Евгеньевна уже почти успокоилась, продолжая шустро сгребать со стола грязную посуду и подсовывать ее дочери для мытья — Тебя же все устраивало! Ты дорожила вашими отношениями. Еще неделю назад вы сидели на лавочке во дворе и целовались! И не надо отрицать! — мама шутливо погрозила дочери грязным половником — Я видела вас с балкона!

— Вот именно! — Каролина, обвиняющее ткнула указательным пальцем в столешницу. — Устраивало, сидели, ходили… Теперь — не устраивает! Я решила начать новую жизнь, без твоего положительного Кирилла! — девушка возмущенно фыркнула, вспомнив слова матери — Ты опять подсматривала! — Каролина яростно тряхнула густыми кудрями насыщенного черного цвета, такой обычно на упаковке краски обозначен как «иссиня-черный», прихваченными сбоку симпатичными заколками — «крабиками» — Хочешь и дальше полностью контролировать мою жизнь, словно я сопливая пятиклашка? Не получится! Может быть, ты, мамочка, не заметила, но девочка, то есть, я — выросла и желает быть самостоятельной!!

— Ничего не подсматривала! — мама пожала плечами и поправила сползшую с плеча лямку сарафана — Просто вышла, цветы полить, самостоятельная ты моя!

— Вечером? — уточнила Каролина, прекрасно знавшая о привычке матери поливать цветы рано утром перед уходом на работу — Цветы? На балконе?

— Что в том особенного? — мама держалась спокойно, как удав, даже бровью не повела — Забыла утром полить, побрызгала вечером. В чем, проблема-то?

— В Ольшанникове! — вновь озлилась Каролина — Встречаться с ним больше не буду! Не хочу!

— Не ори на мать! — от голоса Натальи Евгеньевны повеяло зимней прохладой, грозящей перейти в арктический холод и Каролина, спохватившись, слегка остыла, примороженная этим самым холодом. Мама иногда умела так смотреть и произносить слова, что становилось не по себе не только дочери, но и отцу, а он, между прочим, врач — хирург с большим стажем работы и его не так-то просто смутить. У мамы, вот, получалось. Но обычно, она была мягкой и покладистой, не прекословя своему мужу.

— Он сильно провинился? — мама смотрела на злящуюся Каролину спокойным взглядом своих теплых, карих глаз — Он тебе, что, нахамил? Сделал непристойное предложение? Изменил?

Каролина замолчала, зло, покусывая губы.

Она была симпатичной девушкой, высокой, стройной жгучей брюнеткой цыганского типа, с глазами глубокого черного цвета, смуглокожей и тонкокостной. Не красавица, конечно, не фотомодель, но мальчикам нравилась, хотя мама говорила, что рано ей еще думать о мальчиках серьезно, а вот думать об учебе ей никто не запрещает.

Сашка же, подруга Каролины, утверждала, что наоборот — о мальчиках думать нужно и можно и возраст в этом вопросе, не самое главное. О мальчиках, по словам той же Саши, нужно начинать думать еще с ясельной группы детского сада, а тот, кто считает иначе, тот просто ничего не понимает в жизни и ее обстоятельствах.

— Скучный он, твой Кирилл! — выпалила Каролина, едва не грохнув тарелку о стол — Ужасно скучный, молодой и зеленый! Мне надоело ходить с ним по аллейке, держаться за ручку и целоваться у дверей квартиры. Сплошные розовые сопли! Зая, моя, зая… вылезь из сарая… Я ему все выскажу, дай только срок!

— Что? — мама так удивилась, что даже перестала вытирать губкой клеёнку на столе — Розовые сопли? Это что-то новенькое!

— Да! Новенькое! — закусила удила Каролина — И сообщаю, чтобы потом не говорили, что я развела тайны мадридского двора — у меня появился другой парень! — выпалила она, упрямо тряхнув головой и топнув ногой — Андрей! Ему двадцать шесть лет, он работает в МЧС и у него вишневая «Киа», новая и красивая! Самый писк! Как говорит Саша — тачка, что надо!

— «Киа» — это, разумеется, здорово! — деланно восхитилась Наталья Евгеньевна, каким-то новым взглядом посматривая на свою, слегка разгоряченную спором, дочь — У нас нет такой машины, хотя твой отец работает и совсем неплохо зарабатывает. Новая машина — это почти шикарно и меняет дело! У Кирилла, всего-то, как это вы, молодежь, говорите — «раздолбанная десятка», на которой он три раза в неделю мотается из города к нам, в микрорайон! К тому же, этому новому парню, Андрею целых двадцать шесть лет, а тебе недавно исполнилось семнадцать! Нашла себе взрослого дядю, а что, не дедушку? В сорок-то лет, небось и на нехилый джип заработать можно! Прикинь — Наталья Евгеньевна, сама того не заметив, перешла на молодежный сленг, нахватавшись от дочери слов-паразитов — Станешь самой крутой на районе! Все девчонки обзавидуются и, как вы там говорите, «станут писать кипятком»! Он, Андрей-то, твой, как — ничего не боится? Встречаться с малолеткой? Статья в Уголовном кодексе имеется, между прочим! Вообразил себя крутым мачо и покорителем девичьих сердец?

Каролина тяжело вздохнула — так и есть, ее опасения оказались не напрасны — мама ничего не поняла.

Она услышала лишь то, что Андрею двадцать шесть и что ездит он, на новенькой, дорогой машине, а подобную роскошь, по ее мнению, в столь молодом возрасте у них в поселке, считающемся микрорайоном ближайшего города, честным трудом не заработаешь.

— К тому же — продолжала зудеть мама, машинально постукивая ложкой о край стола — Этот Андрей с тобой по аллейкам ходить уж точно не станет! Не тот возраст, чтобы целоваться в подъезде! У него, наверняка и квартира есть!

— Есть! — с гордостью выпалила Каролина — В двадцать пятом доме, на улице Ленина!

— Ага! Значит, в гости к нему ты уже ходила? — зачем-то уточнила мама, хотя и так все было ясно — Кофе пили, музыку слушали? Танцы-манцы, зажиманцы… Сашка лишней оказалась, её домой отправили, а сами зажгли по полной?

Взгляд мамы стал враждебным и подозрительным — когда-то, давно, ее, совсем молоденькую и глупенькую девушку, обольстил опытный ловелас, попользовался и бросил, беременную и беспомощную. И ждало бы Наталью Евгеньевну горькое будущее матери-одиночки, матери — «одноночки», как называли таких вот, отвергнутых, у них в поселке, если бы не ее нынешний муж, наплевавший на беременность любимой девушки и принявший чужого ребенка, как своего собственного.

Разумеется, упрямой дочери знать подобные подробности бурной молодости матери было совсем необязательно.

Сюда, в микрорайон большого города, Ясиневку, муж и жена приехали совсем из другого региона, рожала Каролину Наталья Евгеньевна в местной больнице и никто, совсем никто не знал, что девочку воспитывает не родной отец, а отчим.

Единственным посвященным в тайну оказался родной брат отца. Он благоразумно помалкивал, но особой любви ни к Наталье Евгеньевне, ни к падчерице брата, не испытывал.

Каролина, не заметив, что мать, как-то внезапно впавшая в задумчивость, замолчала, невольно покраснела — Кириллу она больших вольностей не позволяла, считая, что еще всегда успеет, а вот с Андреем все пошло несколько иначе. Еще пять минут назад, они пили на кухне кофе с ликером, затем курили и танцевали под тихую, приятную музыку, а потом внезапно оказались в постели, где почти раздетая Каролина едва не совершила самый глупый в своей жизни поступок.

К чести Андрея, остановился он вовремя, о чем Каролина втайне даже от себя самой, иногда жалела. Жалела и гордилась выдержкой парня, взрослого, но такого ответственного.

Но разве маме объяснишь? У нее на уме одни глупости — мол, поматросит и бросит!

— И кофе пили, и музыку слушали, и танцевали! — вызывающе ответила девушка — Что такого? Я не имею права сходить в гости и отдохнуть? Я отлично учусь, на выходных подрабатываю в магазине у тети Гали, не пью, не курю. В моем возрасте, между прочим, некоторые рожают!

Курить Каролина курила, но так, ради прикола, не всерьез, уверенная в том, что может справиться с вредной привычкой в любой момент — опасное заблуждение, но кто с этим считается в семнадцать-то лет? Но кончики ушей у нее покраснели и мама, конечно же, тут же это заметила.

— Хмм! — произнесла она, сомневаясь.

«Вот же, блин, Зоркий Сокол! — посетовала Каролина — Сразу пресекла, что я соврала!»

— Вот именно — хмм! — спокойно произнесла она — Ничего криминального не произошло — меня никто не совратил, не напоил и не изнасиловал! Я не беременна, не болею скверной болезнью и не употребляю наркотики… Не волнуйся! А твой драгоценный Ольшанников — скучный! Он мне ни разу не сказал, что любит, что дорожит мной, что я самая красивая и… Андрей — стихи читает, ухаживает красиво, про свою работу рассказывает. Про то, как они людей спасают и вообще… Профессия у него востребованная и героическая! Может быть, он даже орден получит от президента, когда-нибудь! А ты, Кирилл, Кирилл… Он, Кирилл — так, малолетка влюбленный. Смешно сравнивать! Что он может свершить героического? Ботаник! Так и зачахнет в обнимку со своим ноутбуком! Еще и повадился пропадать несколько раз в неделю. Дела у него образовались, видите ли! Знаем мы эти дела — юбку носят и губы красят! Думает, я ему поверю! Смешно! Ха-ха!

— Смешно?? — глаза у мамы округлились, и она посетовала на упрямство дочери — Он же не видит никого кроме тебя, ходит, как под гипнозом, а, ты?

— А что, я? — равнодушно пожала плечами Каролина — я ему вчера сказала о том, что мы расстаемся. Он меня понял, надеюсь.

— Ничего он не понял! — мама закончила с посудой и хлопнула дверкой холодильника — Я у него спрашивала, и он мне отписался в Ватсапе.

— Его проблемы! — Каролина обозлилась на бывшего бой — френда еще больше. Надо же — навязчивый тип осмелился жаловаться ее собственной матери! Верх наглости! — Может, он с тобой встречаться будет в таком случае?

— Парень ничего не понял! — спокойно произнесла мама, нарезая колбасу толстыми кольцами, как любил отец — Он чувствует себя виноватым, но не понимает, в чем? Ты даже не удосужилась ему все объяснить! Это жестоко и несправедливо!

Каролина промолчала — мама во многом права. Девушка действительно, не стала ничего объяснять. Да и как такое можно объяснить? Сказать, что разлюбила, что встретила другого — интересней, веселей и симпатичней? А, Кирилл? Он делал все, что ей хотелось — помогал ей, поддерживал, встречал с учебы, заботился. Болтал он и вправду мало, целовался робко, краснел, подарки дарил принужденно, точно стесняясь… И никогда, никогда не говорил Каролине, что глаза у нее, как звезды, что губы — сладкие, словно ягоды малины, что она похожа на известную американскую киноактрису, только моложе и свежей… К тому же, Кирилл не читал ей стихов, а Андрей пишет ей такие стихи, что все девчонки, действительно, как говорит мама — обзавидовались.

— И розы твой Кирилл мне дарит белые! — упрямилась Каролина, взирая на мать исподлобья — А Андрей, глянь, подарил мне какую прелесть!

Пулей метнувшись в спальню, девушка принесла вазу с одинокой, пурпурной розой на длинном стебле.

— И что? — нахмурилась мама — претензии дочери казались ей надуманными и мелочными — Сказала бы, что не любишь белые розы и все, делов — то!

— Я намекала! — тряхнула волосами Каролина — Меня никто и слушать не хочет! И вообще — он на мне экономит. Белые розы всегда дешевле, поэтому он мне их и дарит!

— Мальчик делает все, что может! — спокойно возразила мама — Сколько есть денег, столько и тратит! Не может же он все время просить их у родите

— Пусть тратит на кого-нибудь другого! — резко произнесла Каролина — Я все равно с ним встречаться больше не стану! У меня есть Андрей.

— Я скажу отцу! — пригрозила мама, пустив в ход тяжелую артиллерию — Отец примет меры, и ты будешь сидеть дома, как привязанная. Я так и поступлю, ты меня знаешь!

Каролина задумчиво замолчала. Папа — это серьезно. Мама обычно всегда вставала на ее сторону, прикрывая мелкие грешки единственной дочери, отпуская гулять подольше, чем строгий отец. И вот, на тебе, такие угрозы из-за какого-то прыщавого юнца.

— Все понятно! — со слезами в голосе, произнесла она — Чужой мальчик Ольшанников тебе дороже собственной дочери!

— Не в этом дело! — мама казалась непривычно строгой и серьезной — нельзя отшвыривать людей как ненужный хлам! Еще вчера ты строила планы на совместное будущее, а сегодня какой-то ловелас, напев тебе красивых слов, заставляет совершать глупости!

— Никто меня не заставляет! — окрысилась Каролина, некрасиво морща лоб и кривя губы — С Кириллом Ольшанниковым все закончилось — насильно мил не будешь! К тому же, — Каролина победно ухмыльнулась — Твой разлюбезный Кирилл не всегда был белым и пушистым! Он мне изменял, нагло и беспардонно! Может быть и теперь изменяет!

— Когда ж, это? — неподдельно удивилась мама — Что-то не припоминаю!

— На втором курсе! — Каролина сморщилась, словно уксуса нанюхалась — Я тогда еще с Саньком закрутила, ему на зло!

— Это же глупо! — мама возмутилась, недоумевая, как можно помнить так долго о какой-то ерунде — Вы помирились почти сразу же! К тому же, мелькал еще какой-то мальчик, кажется, Денис Мореев из параллельного класса. Один из твоих воздыхателей. Если, ты так и не простила Кирилла, то нечего было с ним мириться…Теперь твои обиды выглядят, по — детски — глупыми и мелочными.

— Пусть так! — Каролина продолжала упорствовать — Все равно, будет по — моему!

— Ему скоро уходить в армию! В отличие от некоторых твоих приятелей, мальчишка не откупается, идет служить честно, долг выполнять гражданский и я не хочу, чтобы ты создавала проблемы. Он и так, сам не свой из-за вашей ссоры! Неизвестно еще, где мальчику служить, вдруг, да отправят куда-нибудь где стреляют.

— Подумаешь! — независимо передернула плечами Каролина — Пусть идет, если дурак! В армии служат только глупые и непредприимчивые! И потом — Каролина криво усмехнулась — Ты забыла, кто у него папочка? Служить твой драгоценный Ольшанников станет под боком у папика, неподалеку от маминых пирожков и супов! Ты такая наивная, мамочка! Разве ж кто отпустит родную кровиночку на край света?

Наталья Евгеньевна промолчала, не став оспаривать утверждения дочери, но осталась при своем мнении. Кирилл Ольшанников не производил впечатление человека, способного прятаться за мамину юбку, но Каролина закусила удила и ее не переубедить!

— Я уже все решила — хмыкнула Каролина, восприняв молчание матери, как капитуляцию — Ждать не буду! Встречаться стану с Андреем! И, вообще — девушка нахмурилась — Скоро устроюсь на постоянную работу и уйду на квартиру! Устроюсь в городе, в Каменске, сама себе хозяйка, смогу делать, что захочу и встречаться с кем мне нравится, а не с тем, кого тебе жалко!

— Можешь прямо сейчас собирать вещи и искать квартиру! — спокойно произнесла мама сквозь сжатые зубы — Тебя никто цепями к батарее не приковывает! Хочется свободы — ради бога, надоели родители — вперед и с песней к привольной жизни! Флаг, как говорится, в руки, транспарант под мышку и перо — сама знаешь куда!

Мама обиженно отвернулась, показалось, что она плачет, и Каролина внезапно опомнилась. Она даже не поняла, что на нее нашло, из-за чего весь этот глупый спор — из-за Кирилла? Из-за Андрея? Да пошли они оба с тем самым транспарантом! Никто из них не стоит слез родного человека, тем боле, что где-то, мама права.

— Ма — она неловко обняла маму за плечи — Прости меня, я неудачно пошутила! Бог с ним, с Андреем, я ему все объясню! Мы останемся просто друзьями, а с Кириллом я помирюсь. Если ты так хочешь! — тихо добавила она, словно подписывая капитуляцию — Ты со всех сторон на меня давишь.

— Неправда! — мама незаметно смахнула слезинку с ресниц — я на тебя давлю только с одной стороны…

— В этом доме сегодня жрать давать будут? — сердитый голос известил о том, что проснулся отец, как всегда недовольный перед ночным дежурством — Шепчутся все, никак не нашепчутся! Развели, понимаешь ли, тайны мадридского двора! В доме две женщины, а накормить мужика некому! Вот я возьмусь за вас — вы у меня и книжки почитаете, и погулять сходите, и посплетничаете вдоволь!

— Сейчас, сейчас! — засуетилась мама, торопливо заставляя поднос тарелками с едой — Уже иду, милый!

— Давно пора! — буркнул отец и Каролина усмехнулась — в жизни меняется многое, то только не ее родители.

— Я через часок — гулять! — Каролина чмокнула маму в щечку — Ты ложись, спи, тебе завтра на работу. Не переживай за меня — мы договорились с Сашкой — я у нее заночую. Можно? Анфиса Павловна — не возражает. Обещаю, глупостей не совершать!

— Кириллу — привет! — мама, занятая ужином, не обратила внимания на лихорадочный блеск в глазах дочери. Она обманулась ее мнимой покорностью.

На самом же деле, Каролина намеревалась встретиться с Андреем вечером. Сегодня у них назначено свидание в городском сквере.

— Это все ее новая подруга виновата — бормотала мама себе под нос, еле слышно — Эта Саша — слишком самостоятельная, слишком резкая, слишком легкомысленная! Конечно — ей 22 года и Каролина в рот заглядывает старшей подруге, внимая каждому слову! Мать для нее уже не авторитет! Нет, ну надо же — женщина расстроенно сопела — Кирилл ей плох! Подумаешь, цаца какая!

— Хватит бурчать! — откусив от хлеба большой кусок, проговорил муж — Принеси мне лучше чай! Да смотри, не кипяток!

Отец ужинал не спеша, тщательно пережевывая пищу и одновременно с этим просматривая газету. Местную. Газета называлась «Вестник города» и выходила один раз в неделю.

Каролина считала чтение газет несусветной глупостью, а их покупку — бесполезной тратой денег.

Зачем, спрашивается, покупать печатное издание, если есть интернет? Открой нужную страницу и прочитай все новости, тебя интересующие. Как, кстати, делает мама, вполне освоившая свой телефон и лихо шастающая по новостной ленте.

Но, нет — отец Каролины, Георгий Анатольевич, лишь усмехался и продолжал упорно покупать газету. Ему, видите ли, нравилось вдыхать запах типографской краски, перелистывать страницы и вчитываться, как он говорил, в живое слово. А интернет — это так, баловство для молодежи, хотя и штука полезная.

— Наденьку Кареву до сих пор не нашли? — мама, неторопливо собирающая легкий перекус мужу на работу, слегка отвлеклась от своего занятия и вопросительно взглянула на отца, словно бы тот мог опровергнуть ее утверждение.

— Нет — односложно ответил муж и перелистнул очередную страницу «Вестника» — Пишут, что ее следы затерялись на автовокзале. Вроде бы, кто-то из знакомых видел ее тем вечером…

— Тоже мне — тайна великая! Уехала Надька из города. — презрительно фыркнула Каролина — Сбежала! Я бы на ее месте тоже сбежала, от таких-то родителей! Ханурики, вечно бухие! Как их до сих пор из квартиры не выселили за долги — ума не приложу!

Надя Карева пропала месяц назад.

По словам, родителей пропавшей, она просто однажды вечером вышла из дома, отправившись в ближайший магазин за молоком и больше ее никто не видел. Девушка исчезла и ее поисками занималась полиция.

Каролина хорошо знала Кареву — в школе они учились в одном классе. Девочки какое-то время тесно общались, дружили, но, впоследствии, дружба истончилась и Наденька Карева из подружки перешла в категорию приятельниц, а это, согласитесь, совсем не то что ближайшая подруга и наперсница.

Как Саша.

Затем Каролина поступила в техникум, а Надя пошла в десятый класс. На том их знакомство почти прекратилось. Бывало, при редких встречах, девушки здоровались и даже, порой, обменивались новостями, но это и все. Прежняя теплота ушла. У них сложился иной круг знакомства и появились разные интересы.

Учеба давалась Наде легко, но она была из неблагополучной семьи. Родители девушки бухали, как говорится — запоем и на собственных детей обращали мало внимания. У Каревой имелись младшие брат и сестра и бабушка, которая, собственно и занималась воспитанием внуков.

Наде, конечно, доставалось — готовка, глажка, стирка. Особо не до учебы и уж точно, не до гулек.

Неудивительно, что в какой-то момент девчонке все надоело и она, сорвавшись, бросила осточертевшую семейку и отправилась в неизвестность, на поиски новой, может быть более счастливой жизни.

Жили Каревы неподалеку — в трехэтажном доме через дорогу. Из окна Каролины прекрасно просматривался их обшарпанный балкон.

Мама недоверчиво покачала головой — она, как и Каролина, хорошо знала Надежду.

— Надя никогда не оставила бы младших детей — твердо произнесла она, с осуждением поглядывая на дочь. Легкомысленные слова Каролины ей очень не понравились — Девочка любила малышей, заботилась о них, как могла. Теперь же, кому они нужны? Бедные дети!

«Вот-вот — подумалось Каролине — Надька, точно сбежала, бабуля — умерла, родителей лишили прав и детей отправили в приют. Все просто счастливы, особенно — родители-алкаши. Им теперь никто не мешает квасить в свое удовольствие и наслаждаться жизнью. Еще парочку спиногрызов настрогают от нечего делать.»

— Да, ладно! — Каролина упрямо тряхнула длинной челкой, скрывавшей глаза и половину носа — Надоело Надьке кашу пустую жрать и ходить в обносках. Скорей всего, в областной центр укатила. У нее там, вроде бы, тетка имелась… Или — нет?

Перед глазами Каролины мелькнул образ упомянутой в разговоре девушки — правильное, округлое личико, светлые соломенные волосы, прямой нос и настырный взгляд темно-карих глаз. Надька запомнилась ей своими упрямством, настойчивостью и трудолюбием. Из всех ценностей у девчонки оставались лишь золотые сережки, крошечные, с красным камушком. Бабушкины. Надя их очень берегла и это оказалась единственная вещь, которой так и не смоли ее лишить непутевые родители.

— Хватит трещать, сороки! — это папа соизволил оторваться от своей газеты — Компетентные органы разберутся, что и к чему. А, ты — он строго взглянул на раскрасневшуюся дочь — Чтобы в половину одиннадцатого была дома. Как штык! Смотри, позвоню и проверю, ты меня знаешь! Нечего по улицам шляться ночами! Вон, люди пропадают бесследно! Разве Карева одна такая? Совсем распустилась наша молодежь — на уме одни удовольствия и развлечения! Мы в вашем возрасте, совсем другими были! Да-да и нечего тут носом шмыгать и глаза подкатывать!

Каролина с неудовольствием взглянула на притихшую мать — вот, договорились! Если бы мама, так некстати, не завела разговор о пропавшей девушке, то отец не обозначил бы точное время и она, Каролина, могла бы погулять с Андреем допоздна. И переночевать у Саши. Она любила оставаться у подруги — пить кофе, курить в комнате, слушать музыку и не оглядываться на родителей. Тетка Анфиса, слегка глуховата и музыку девушки всегда включали громко и танцевали в свое удовольствие.

Обиженно фыркнув, девушка выскочила из комнаты, а отец, ласково прижавшись к руке жены, произнес:

— Не бери в голову, Наташка. Она мне потом еще спасибо скажет, если не дура, конечно.

Он отложил в сторону газету, поцеловал жену в тугую щечку, благодаря за ужин и ушел переодеваться. Ночное дежурство начиналось с семи часов вечера и следовало поторопиться.

Наталья Евгеньевна, недовольная поведением дочери, начала медленно собирать со стола грязную посуду, которая, казалось, имела свойство размножаться сама по себе и в немыслимых количествах.

Слегка пританцовывая под негромкую, ритмичную музыку, Каролина тщательно готовилась к свиданию.

Да-да, она намеревалась встретиться с Андреем сегодня вечером и никакие мамины предостережения не могли сорвать долгожданное рандеву.

Аккуратно накрасившись, Каролина слегка задумалась, распахнув широко дверцы шкафа и скептически рассматривая собственный гардероб. Ей хотелось выглядеть нарядно и стильно, не сливаясь с толпой. Глаза тянулись к новому платью — отличному, из полупрозрачной и невесомой ткани, тёмно-синему, с легкой вышивкой по вырезу лодочкой и нарядными накладными карманами с отделкой из гладкого атласа.

Чудо, а не платье!

Но, нет! Каролина с видимым сожалением отложила в сторону красивый наряд — это платье, слишком вызывающее для простого свидания в городском парке. Если бы Андрей пригласил её в новое летнее кафе «Жар-птица» или же, в ресторан, в «Домино», то тогда… Тогда платье пришлось бы в самый раз.

Сегодня же ей придется обойтись обычными джинсами.

Она скользнула в красивый, нежный топик, приятный, гладкий и очень лёгкий, расшитый пайетками и украшенный стразами, поправила его на груди и закружилась по комнате.

— Тра-та-та! — пела Каролина, весьма довольная собой и собственной внешностью. Осталось влезть в тесные джинсы, лохматые и дырявые на коленках, расчесать волосы и о-па! Она готова покорять мир и одного крутого парня!

Симпатичные серёжки, браслет на запястье и серебряная, черненая цепь дополнили ее облик. Впрочем, цепь, толстая и витая, с массивным крестом, необычной формы и вида, скользнула под топ, словно сытая, упитанная змея и надежно скрылась под тонкой, но плотной тканью.

Каролина украдкой высунула нос из комнаты — отец все еще не ушел на работу и о чем-то шептался с матерью у входной двери.

«А мама-то, еще ого-го! — неожиданно подумалось Каролине — Красотка, однако! Молодая, румяная и не скажешь, что дочери недавно исполнилось аж, целых семнадцать лет!»

Девушка заметила, как расцвело лицо матери от слов отца, как папа нежно и бережно потрогал пышные волосы жены и поцеловал ее прямо в губы, вместо обычного небрежного чмока в подставленную щеку.

— Дела? — озадачилась Каролина, втайне считавшая отца сухарем — Прямо-таки, медовый месяц у предков!

Девушка слегка обижалась на родителей — ну нельзя же быть такими строгими! Она же молодая, красивая, ей хочется жить, гулять и веселиться, как и любой в ее цветущем возрасте! Встречаться с парнями, наконец-то! А мама зациклилась на этом Кирилле!

Хороший парень Кирилл — добрый, верный. Умный!

Но, скучный!

Не любит гулять, тусоваться и, вообще..

Сашка, её новая подруга, сразу сказала, веско и твердо — ботан! С таким, как Кирилл каши не сваришь! За такого — только замуж, к плите, кастрюлям и сопливым детишкам!

Каролина, втайне, обиделась на подругу за резкие слова, но поразмыслив, с ней согласилась — ботан! Слишком правильный!

Вот Андрей! Он — другой! И имя у него красивое, не то что у некоторых — звучанием старославянское напоминающее!

С ним Каролина чувствовала себя волнительно и тревожно — как же, почти взрослый мужчина, с собственным жильем, шикарной машиной и деньгами.

Такой может себе позволить девушку погулять сводить, и в кафе, и в клуб, и на море вывезти…

«Меркантильная ты особа, Каролина Георгиевна! — упрекнула сама себя девушка — Разве в деньгах счастье? Или в тряпках?»

Хотя, эта реплика принадлежала маме, а вот Сашка, подруга закадычная, та думала по-другому.

Яркая хрупкая блондинка Александра Колесникова, знакомясь с новыми людьми, никогда не представлялась полностью.

— Александра Ко — так говорила она и протягивала крепкую ладошку для рукопожатия или поцелуя. Жила Александра с родной тёткой, Анфисой Павловной, трудилась менеджером в крупном торговом центре и зарабатывала неплохо для юной девицы. Кроме того, она успела закончить курсы и имела дополнительный заработок, приводя в порядок ногти всех своих знакомых женского пола.

Естественно, со скидкой.

Вот и Каролина теперь могла похвастаться аккуратными пальчиками с нежно-розовыми ноготками. Сама же Александра предпочитала ярко-красный, хищный цвет и чувствовала себя в нем весьма комфортно и уютно.

Каролина пребывала в уверенности в том, что, в отличие от нее, трусихи, Сашка на сегодняшнее свидание оденется ярко, броско и даже вызывающе.

Колесникова уже некоторое время встречалась с очень красивым парнем, Сергеем Торбинским, имевшим внешность манекенщика и фигуру стриптизёра. Его все знакомые так и звали — Серега-Тарзан и Сашка безумно ревновала парня ко всем особам, носящим юбки. Ну, почти ко всем.

К ней, Каролине, нет.

Как пояснила сама Александра — Сержа не привлекают малолетки. Ему с ними просто неинтересно, а она, Каро, в его глазах выглядела именно малолеткой, ведь ей всего лишь семнадцать.

Сашке в прошлом месяце исполнилось двадцать два, и она вполне серьезно собиралась замуж за красавчика Торбинского.

Сергей очень хорош собой, не бедствует, плотно прижился в какой-то серьезной фирме Каменска, квартира в центре города, дача на микрорайоне.. Мечта, а не мужик!

Очень уж хотелось Александре съехать от тётки и зажить самостоятельно, зажиточно и широко.

— Александра Торбинская! — мечтательно вздыхала подруга — Красиво звучит!

И Каролина подругу понимала.

Планы ее собственной, самостоятельной и взрослой жизни, строились давно, но, пока что, они оставались всего лишь мечтами.

Отец, наконец-то, ушел и девушка легко выпорхнула из своей комнаты.

С мамой куда проще договориться, чем с хмурым и серьезным отцом, в последнее время всегда чем-то сильно озабоченным.

— Ма! Я ушла! — крикнула Каролина и ужом выскользнула за дверь — Пока-пока! — это она добавила уже на лестнице — В двенадцать скину тебе СМС. Не беспокойся! — и длинными прыжками начала спускаться вниз, надеясь на то, что мать не станет кричать ей с балкона и напоминать о том, что нужно прийти домой раньше, а не ютиться у подружки, как будто в родном доме мало места.

Это так унизительно! А вдруг услышит кто из знакомых?

Будут потом пренебрежительно хмыкать ей в след и обзывать маменькиной дочкой.

Прослыть «маменькиной дочкой» — что может быть обидней для почти взрослой и самодостаточной девицы?

— Ля — ля-ля! — напевала Каролина, прыгая через ступеньку, словно вернулись далекие школьные годы — Жизнь прекрасна… Была!

Тут она, нос к носу, столкнулась с неприятным типом, медленно поднимающимся вверх по лестнице.

Тип имел запоминающуюся и мрачную наружность — длинное лицо на котором умещались и острый нос, и тонкие, узкие губы, брезгливо поджатые, и подбородок гузкой. На голове, не смотря на теплую летнюю пору — плотный картуз, удачно скрывающий засаленные лохмы рыжеватых волос.

Дядя Сеня, папин брат, дядька самой Каролины — существо желчное, едкое, неприятное и вечно чем-то жутко недовольное.

Дядя Сеня круглогодично таскал на себе длинный плащ защитного цвета из плотной ткани, чем-то напоминающей брезент, мятые брюки и запыленные, тупоносые ботинки из разряда «прощай молодость». На том самом подбородке пыталась расти борода — куцая, редкая и неопрятная.

Напоминал дядька Сеня толи бомжа, толи баптиста, толи просто урода, за собой не следящего.

Состоял он в какой-то секте, малоизвестной и невразумительной, идеи выдавал совершенно безумные и был озабочен спасением своей собственной, бессмертной души. В тоже время, дядька производил впечатление человека хитрого, себялюбивого и корыстного.

В общем — тот еще тип!

Повеяло чем-то недобрым, точно черная кошка на дороге повстречалась.

— Блин! — сокрушенно вздохнула Каролина — Сейчас начнет зудеть! Еще один зануда на мою голову!

— И чего это ты вырядилась, как шалава подзаборная? — вместо приветствия произнес дядя Сеня — Смотреть противно. Хоть бы сиськи прикрыла, глаза твои бесстыжие! Куда только Георгий смотрит? Совсем от рук отбилась и стыд потеряла!

— Папа на работе. — сухо ответила Каролина, морщась точно при зубной боли. Она хотя бы попыталась проявить вежливость — Здрасьте, дядь Сень. Рада вас видеть.

— А я вот, не очень. — дядька еще сильнее поджал губы, превратив их в еле заметную щель на бледном лице — Совсем Георгия заишачили. Он скоро жить переедет на эту свою работу, а вам все мало и мало, пиявицы ненасытные! Здоровая кобыла вымахала, а все шляешься! Ночами блудишь, распутница малолетняя! На тебе пахать нужно… Ты же все о гульках, да о мужиках! Бесстыдница!

— Учусь я, дядь Сень. В техникуме. — Каролина все еще сохраняла спокойствие. А что делать — наловчилась за долгие годы. Ей-то, что? Пережует, не в первый раз, но этот мерзкий тип сейчас поднимется к ним в квартиру и начнет матери мозг выносить. Та, вместо того, чтобы выпроводить зудящую нечисть, станет слушать и кивать головой, точно китайский болванчик, дабы отца не обидеть. Как же — единственный родственник, братец любимый! Отец ни в жизнь не поверит, что дядя Сеня может сказать в их адрес что-то плохое! С братом придурок божественный мил и кроток, аки агнец жертвенный… А, что? Он сам себя так называет — агнец… И папу — тоже… Все просит его квартирку на секту свою отписать… Им самим после этого — куда деваться? Под мост жить идти? По ней, Каролине, так выпереть этого новоявленного апостола вон и навсегда отказать ему от дома. Пусть своим бабкам сектантским нудные морали читает и нравоучениями мучает!

Дядька Сеня давно и прочно состоял в каком-то религиозном обществе и потому считал себя безгрешным и умным. Типа — все помрут, а я останусь. Потому как, праведник! От этой его праведности даже скулы сводило, как рот от незрелой хурмы — ни пьет, ни курит, мясо не ест, сладкое — смерть, соль — вредна. Кино — от дьявола. Власть — нечистая, потому как секту не признает, а ЖКХ, вообще, враг всего человечества… В поликлинику дядька ни ногой, прививки не делал и истекал желчью по любому поводу и без него тоже, истекал.

Мрак и ужас!

— Пока, дядь Сень, всего вам хорошего! — Каролина небрежно махнула рукой, не собираясь стоять столбом и покорно внимать всяческой ереси — Спешу, извините.

— Куда намылилась? — дурным голосом взревел папин брат, больно хватая девушку за плечо — Иди умойся, шалава беспутная! Краску с лица смой мерзостную, греха сосуд дьявольский!

Каролина ловко вывернулась из цепких пальцев сектанта и поскакала вниз по лестнице, убыстряясь с каждым шагом. Позади, отстав, верещал противный типус, грозя девушке всевозможными карами, земными и небесными.

Выбежав на улицу из душного подъезда, Каролина с облегчением выдохнула — достал уродец припадочный. Носит же земля таких, носит и не жалуется!

— Сеня приперся? — с сочувствием в голосе поинтересовалась досужая соседка-пенсионерка, живущая этажом ниже — Орет, слышу, хоть и глухая стала, как сыч. Совсем умом рехнулся, хрыч старый! Все о царствии небесном вещает, да о геенне огненной? Упырь!

— Ага — буркнула Каролина неприветливо, отводя взгляд в сторону. Родственника она стыдилась, избегала, смотрела на него как на юродивого, но это ведь не повод перемывать ему кости на каждом углу? Это сейчас баба Рада добренькая и Каролине улыбается ласково, а встретит дядьку Сеню, да расскажет ему про слова нелюбимой племянницы и что? Тот сразу же отцу доложит и она, Каролина, виноватой останется.

Девушка кивнула любопытной соседке и поспешила прочь от дома, свернула на аллейку к автобусной остановке. Ей нужно было попасть на маршрутку, проехать три квартала и все. Как говорится — место встречи изменить нельзя.

В городском скверике на улице с романтическим названием — улица Магнолий, ее ждали друзья, а она, наверное, уже запаздывала.

Вдали показался тупой нос «Газели», Каролина было ринулась вперед, но тут же затормозила, скрипя подошвами теннисок по асфальту, обнаружив, что забыла дома свой рюкзачок — с кошельком, телефоном и прочими, жизненно необходимыми молоденькой девушке, мелочами.

— Вот же, засада! — Каролина с досадой прикусила губы — это все дядька Сеня виноват! Совсем голову заторочил упреками. Эх, плохая примета возвращаться, а что делать? Коммунизм в нашей стране все никак не построят, потому и в «маршрутке» меня никто бесплатно не повезет. Да и как без телефона? Словно голая из дома вышла.

Девушка некрасиво скривила губы, обидчиво шмыгнула носом и почти бегом рванула обратно, радуясь тому, что не уступила соблазну и обула на ноги удобные «тенниски» на плоской подошве. Хороша бы она была сейчас, бегущая сломя голову, в нарядном платье и босоножках на каблуках. По разбитому асфальту только на каблуках и бегать — мигом без них останешься, да еще и упасть можно.

По лестнице взлетела махом, вспорхнула легко, мимоходом отметив, что говорливая соседка испарилась самым чудесным образом, а не болтается по двору, поджидая очередной объект для новых сплетен. Время катастрофически поджимало, но девушка все равно, слегка отдышавшись после стремительного восхождения на третий этаж, тихо приоткрыла дверь, моля Бога о том, чтобы та не скрипнула и не оповестила противного родственника о возвращении блудной дщери в родные пенаты.

С него станется потащить ее умываться. Тот еще жук!

Скользнув в узкую щель, Каролина вздохнула с облегчением — дядька с удобствами обосновался на кухне, поближе к продуктам питания. Вон нога его видна, вполне отчетливо. Правдолюб! И обличитель Зла, а сам ввалился в чужую квартиру и даже не разулся.

Голоса слышались громкие и возбужденные. Верещал, конечно же, дядя Сеня, мама отвечала тихо, без эмоций, односложно.

Каролина, подхватив свой нарядный рюкзачок, невольно прислушалась к разговору, а прислушавшись, впала в ступор, беззвучно открывая и закрывая рот, подобно рыбе, выброшенной из воды на берег жарким днем.

— Я тебе так скажу, Наталья! — голос дядьки звучал скрипуче, точно несмазанная дверца шкафа — Георгий, брат мой — дурак-дураком.. прости Господи. Как был дурнем по малолетству, так и помрет не изменившись. А все потому, что меня, брата старшего, умного, не послушал в свое время. Мало того, что тебя, кошку блудливую, в дом приличный привел и женой законной сделал, так и девку твою, наглую, нагулянную невесть от кого, воспитывает. Одевает ее, неблагодарную, кормит и учит, к тому ж. Деньги большие платит за ученье это. К чему девкам науки постигать, я никак в толк не возьму. Созрела к замужеству и под венец ступай, блуд не плоди! Известно ж — да убоится жена мужа своего! Ты ж, Наташка, по чести — какая жена? И дочка твоя, такая же проститутка, как и ты растет. Прости Господи меня многогрешного! Ишь, выскочила коза, размалеванная вся, как девка продажная. Небось и ты такая же шастала, когда с папашей ейным шашни крутила, да подол кверху задирала, а когда пузо на нос полезло, так тут и брат мой глуповатый тебе, блуднице вавилонской, подвернулся кстати. Связался с тобой, шалавой, Господа нашего отринул, меня не послушав, а, ведь ему на роду написано, рука об руку со мной шагать и меня, как старшего, многомудрого, слушаться. И в институт этот, бесовский, учиться пошел. Зачем токмо? Ошибки в теле человеческом исправлять взялся, грешник! Только Господь наш решать может — кому жить далее, а кому время за грехи свои ответить пришло. Господь и никто иной! Он же, волю вышнюю порушить решил, против ангелов небесных выступает! Червь! Тело человеческое перекраивает по своему усмотрению! Безбожник!

Каролина торопливо достала из рюкзачка телефон и поставила на запись — прогресс тебе не друг, дядя Сеня? Вот мы отцу, брату твоему, запись и отправим, а то он словам нашим не доверяет, родственничка выгораживает… безгрешного.

— Это Георгию решать, а не вам. — голос мамы звучал в глубинах квартиры тихо и как-то непривычно глухо и тут до девушки дошло… Она задышала глубоко и часто, схватившись одной рукой за грудь, другой, продолжая держать телефон, точно мешком пришибленная. Она не в силах была понять, как такое могло быть? Она, Каролина — приемная? Нагулянная? Удочеренная? Папа ей и вовсе не родной? Пусть суровый, пусть ворчливый, пусть — сухарь, но… Родной же? Или нет? Как же так? Как ей жить теперь с этими знаниями?

Мгновенно глаза девушки наполнились злыми слезами, она гневно шмыгнула носом и упрямо сузила глаза.

Каролина злилась и злилась сильно. Нет, не на мать и отца за то, что правду скрывали и вполне успешно столько лет. Вовсе нет. Она прекрасно понимала почему так случилось и от чего ей никто и ничего не говорил. Отец… Он, как был ей родным, так родным и останется, а вот дядя Сеня… Он же, благодетель хренов, специально приперся, матери душу травить, измываться над ней. Подгадал гад момент, когда отца дома нет и сидит, понимаешь ли, расстопырился, умничает еще чего-то… вампир энергетический!

Девушка оскалилась, зло, некрасиво, совсем не по — женски, точно волчица, что логово свое защищает — ничего, дядька, сейчас посчитаемся! Да и не дядька ты мне вовсе, как выяснилось. Так, мужик чужой, языком злобным одаренный! Отец за слова обидные, тебя по головке не погладит и мерзость твою не одобрит. Может — и вовсе от дома откажет! Родственничек!

Хорошо бы!

Запись пишется, а дядька все болтает, желчью исходит, гадина!

И совсем было собиралась Каролина объявить о своем присутствии, как дядька вновь заговорил, продолжая жалить и кусать мать безжалостно.

— Это, конечно, хорошо Наталья, что ты, все-таки, беременна. Давно пора. Я-то думал, что ты совсем уж пустобрюхая, за столько лет не сподобилась брату ребятеночка родить. И то, проверить еще нужно — его это дитя или ты, курва, вновь втихоря с кем согрешила? Георгий-то, простофиля, даром что при должности, а небось, весь разум от радости великой растерял! Ну мы проверим-проверим, есть способы. Я его научу, коль у самого ум не доходит. Второй раз не удастся тебе, женка грешная, нагуляша в дом наш притащить! Это я тебе точно обещаю!

Каролина вытянула шею и выглянула из-за угла — дядька, вольно развалившись на стуле, вещал вдохновленно, а мать, сжавшись, молчала, серея лицом.

— А знаешь ли, Наталья, почему Господь детей вам не давал? — продолжил говорить дядька Сеня и глаза его масляно заблестели — А все потому, что не след тебе деток рожать, змея… Кто есть ты и весь род твой? Цыгане блудливые, семя бесовское. Знаю-знаю я, все о предках твоих. От моего глаза ничто тайное не укроется. И ты, грешница, не должна плодиться и размножаться. По упущению Всевышнего случилось сё, а исправить-то можно… Хватит одной бесовки, что землю поганит… Пойди в дом нечистый и избавься от бремени, от той мерзости, что в животе твоем зреет. Неча мир людской гнилью полонить. Слышишь меня, голова твоя пустая? На аборт иди! Дура!

Каролина едва не задохнулась от гнева — вот же тварь! Убить малыша, брата или сестричку? Да она, может быть, всю жизнь мечтала? Как смеет он, тварь? Отец его за это на куски порвет!

— Хватит! — в материном голосе слышался надрыв — Уходи отсюда, святоша! Сами разберемся!

— Ты мне не указ! — рассвирепел дядя Сеня, осознав, что все слова его прошли мимо ушей непокорной невестки — Ишь, встрепенулась! Ты — никто в этом доме, потому и нишкни! Не командуй, баба грешная, грязная! Сосуд нечестивый, мерзостью переполненный! Я к брату в дом его пришел и не тебе мне указывать. Нечего тут слезы пускать, болото разводить, лучше меня послушай — голос дядьки стал вкрадчивым и даже сладким — Зачем тебе ребенок, дура? Избавься от сего, пока не поздно! Жили как-то без детей и дальше проживете.

— Я все мужу расскажу. — твердо произнесла Наталья Евгеньевна — Пусть знает, кого в доме привечает.

— Давай! — дядька Сеня глядел насмешливо и даже жалостливо. Развалившись на стуле, точно хозяин, он продолжал ощупывать Наталью липким взглядом — Кто тебе поверит, шалава? Я его брат, родной, единственный! Кровь его! Он лишь мне и поверит, как родичу и семье своей. А ты — неизвестно еще, родишь ли? Может, скинешь? Может, сама с балкона выпрыгнешь? А???

Лицо сектанта стало страшным и мать невольно попятилась, осознав, что брат мужа куда как сильнее ее. Мало ли что на уме у сумасшедшего сектанта? Вдруг, кинется?

— Поверит — поверит. — Каролина ворвалась в комнату и пнула стул на котором восседал упырь. Хорошенько так пнула, того аж повело — Уматывай давай, пока время есть. Я-то точно молчать не стану, отцу все расскажу. Довел мать до слез, гад! Ей, в ее положении, волноваться противопоказано — вредно! Про аборт, вообще, зря заикнулся — отец тебе того ни в жизнь не простит!

Дядька схмурил брови и взглянул на девушку брезгливо, с превосходством.

— Цыц, тля! Мала еще на старших голос повышать. А скинет, так и не велика беда. От поганой утробы только нечистый плод народится может.

Каролина искоса взглянула на мать — обычно сдержанная женщина тихо всхлипывала и девушку понесло.

— Ты, гад, не первый раз ее обрабатываешь — прошипела она зло, сжимая пальцы в тугие кулаки — Совсем рехнулся на старости лет!

Дочь приблизилась к матери, обняла ее одной рукой и набрала отца, наплевав на то, что тот, конечно же, слегка разозлится от того, что его беспокоят на работе.

— Папа — Каролина смотрела на дядьку в упор, насмешливо и презрительно. Она его ничуть не боялась, и он знал об этом — Я тебе запись одну сбросила… Послушай, тебе полезно будет.

— Ты дома? — отец слегка удивился и обеспокоился — Что-то случилось? С мамой?

Каролина едко улыбнулась — вот тебе и на! Отец не злится, хотя сам всегда запрещал звонить ему на работу. Он мог быть на обходе или на операции и не любил, когда его отвлекали.

— Это важно, папа. — Каролина сама удивлялась собственному спокойствию — Перезвони.

Дядька криво ухмылялся — у него не было телефона, и он не знал о том, что его разговор с матерью Каролина записала и отправила отцу. С каким наслаждением девушка стерла бы с его лица эту мерзкую ухмылку.

— Сейчас буду. — голос отца звучал глухо и тихо. Он, словно бы винил себя за случившееся. — Сиди дома с матерью, никуда не уходи, дочь.

Каролина так и поступила, мельком покосившись на часы — она опаздывала, но ведь ее могут подождать, стоит всего лишь попросить об этом.

Она скинула сообщение Сашке и обняв мать, принялась ждать отца, сверля подозрительным взглядом дядьку.

Тот, чуя недоброе, ерзал на стуле, утратив весь свой напыщенный вид, но не признавая себя побежденным. Брат всегда вставал на его сторону. Как старший из братьев, дядька Арсений продолжал чувствовать себя уверенно, убежденный в собственном праве руководить и указывать.

Каролина увела мать из комнаты, накапала ей валерьянки и уложила в постель.

Наталья Евгеньевна, собравшись, благодарно взглянула на дочь.

— Он на меня как-то странно действует — пожаловалась она, имея в виду отцова брата — Я как под гипнозом и сказать-то толком ничего не могу.

— Я — могу! — Каролина радостно улыбнулась — Здорово! У меня будет брат! Всю жизнь мечтала.

— Или, сестра — улыбнулась Наталья Евгеньевна.

— Или — сестра — легко согласилась Каролина.

— Ты — рада? — мама тревожно всматривалась в лицо девушки — Что ты еще слышала?

— Ничего — легко соврала Каролина, хотя слышала все. Зачем мать беспокоить, ей и без того не легко — Как этот придурок на тебя орать начал, я как раз в квартиру зашла. Записала его вопли. Вот. В этот раз не отвертится.

— Мы разберемся — мать старательно отводила в глаза в сторону, радуясь, что Каролина не слышала самого главного — Тебя, наверное, ждут?

— Ждут — подтвердила девушка, минуту назад получившая ответ на свое сообщение.

— Кирилл? — мать продолжала проявлять интерес, отвлекаясь от неприятностей.

— Кирилл — опять уверенно соврала Каролина — Отец приедет, и я уйду. Ладно? Не хочу видеть эту мерзкую рожу. Папа ему задаст перцу. В этот раз ему не отвертеться!

— Хорошо — кивнула мама — Я полежу тут немного.

— Отдыхай — быстро согласилась Каролина и оставила ее в спальне, а сама вернулась на кухню, не желая, чтобы дядя Сеня хозяйничал на ней как у себя дома. Кстати, в гости к дядьке она никогда не ходила, да и не приглашал он никого в свою холостяцкую берлогу. Жил одиноко, как бирюк и лишь таинственная секта заменяла ему семью.

Сама Каролина в эти религиозные распри никогда не встревала, хотя дядюшка не раз и не два приглашал ее на сборища, именуемые им странно — радения и обещал племяннице чуть ли не рай на земле.

Отец Каролины в Бога не верил. Как и многие врачи, Георгий Анатольевич считал себя атеистом. Мама относилась к религии с прохладцей, ограничиваясь поеданием пасхального кулича и покраской яиц на всю ту же Пасху, а Каролине было все равно. Из всей религиозной атрибутики она уважала лишь свой крест — старинную серебряную вещичку, которую носила на толстой, серебряной же, цепочке, витой и тяжеленькой.

Крест, как давно объясняла ей мама, достался ей в наследство от прямой родственницы по материнской линии, прапрабабки и был освящен в каком-то храме.

Девушке экстравагантная вещичка нравилась.

Дядьке Арсению, как ни странно, тоже. Он даже пытался выкупить безделушку у пустоголовой девчонки за какие-то смешные деньги.

Вот и теперь — сидит, глаза выпучил, скалится насмешливо. В себе уверен.

Ну-ну!

Девушка периодически поглядывала на часы — ребята обещали, что подождут ее в скверике в течение часа и Каролина рассчитывала, что к назначенному времени успеет разобраться с домашними проблемами.

Одна из таких проблем торчала на кухне и действовала ей на нервы.

— Не рассчитывайте на то, что с рождением ребенка вам удастся наложить руки на эту квартиру — гадливо ухмылялся дядя Сеня — Эта квартира принадлежала моей бабке и Георгий захапал ее не по праву.

— Это — наша квартира. — спокойствию Каролины могли позавидовать все удавы планеты — У вас имеется собственная жилплощадь. На нее никто и не претендует.

— «Однушка»? — с искренним возмущением воскликнул дядька и глаза его полыхнули гневом — Конура, а не квартирка. Никаких условий! Я даже братьев пригласить не могу на радение, потому как места мало! И голуби мои, птахи божьи, на балконе ютятся, в тесноте, а вы шикуете в хоромах барских!

Каролина вовсе не считала, что они живут в хоромах — квартира, конечно, была трехкомнатной, крупногабаритной, но, ведь у них, как выяснилось, вскорости ожидается прибавление в семействе.

— У вас были деньги — девушка пожала плечами в недоумении — Бабушкину квартиру папа продал три года назад и, как я помню, все поделили пополам.

— Мала ты еще, тля языкатая, чужие деньги считать — важно задрал нос дядька — Кто ты есть такая, мне указывать? Девка дрянная. Деньги пошли на благое дело. Это вы, безбожники, в аду гореть будете, а я спасусь деяниями своими славными и душа моя в райские кущи воспарит, наслаждаиси, а ваши, грязью напитанные, гореть зачнут в пламене очищающем.

Каролина лишь выдохнула — о чем можно говорить с фанатиком?

Фанатик-фанатиком, а интерес денежный блюдет. Квартиру ему подавай! Обойдется!

Дядька Арсений тем временем вещал что-то вдохновленно. Прислушавшись, Каролина лишь рот раскрыла.

— И лишь через умерщвление плоти своей, достигнешь ты рая, дитя. Постись, молись и старших слушай. — деловито взглянув на девушку, дядька внезапно предложил — К нам на радение приходи. На службу нашу. Совсем ты уже созрела телом, но не духом. Готова к принятию таинств благих. Вот, могу подарить тебе, дева. Держи!

Очень удивилась Каролина подарку. Странный, если не больше. И как только упырь плешивый смог штуку чудную пронести к ним в дом незаметно?

Каролина рассматривала тонкий гибкий хлыст и поражалась тому, что дядьку Сеню еще не заперли в дурдоме на веки-вечные. Это ж надо — предложить ей подобную дичь!

— Для плоти твоей нежной — дядька облизал узкие губы длинным, влажным языком. Глазки его масляные похотливо ощупали девичью фигурку — Для умерщвления. Вот. Таинства всякие у нас есть. Ты девка молодая, в них нуждаешься. Плоть греховную усмирять нужно, через искупление и страдания к благодати идти. Могу пособить тебе в том… племянница.

Каролина сама глаза выпучила на манер жабы болотной.

Она точно ослышалась — пенек плешивый, ей, что, предлагает себя, собственноручно, этим-то хлыстом уродовать? Да еще и помощь в том предлагает? Благодетель! Ополоумел, не иначе!

Каролина ойкнула, оглянулась, углядела бледное лицо отца, мелькнувшее в коридоре.

— Пришел — с облегчением выдохнула девушка, утомленная продолжительным общением с придурковатым родственничком — наверное, дежурством с кем-то поменялся. Теперь мать в надежных руках. — Вот дела! — девушка продолжала искоса наблюдать за дядькой и одновременно с тем прислушиваться к тревожной тишине, воцарившейся в квартире — У меня скоро брат или сестра родится! Старики отожгли! Кто бы подумать мог?

К своему удивлению, Каролина осознала, что рада тому, что вскоре в квартире зазвучит детский смех. Все родителям не так скучно будет. Она-то точно в город уедет — нечего ей в поселке киснуть, молодой и красивой.

Дядька Арсений толи на уши глуховат стал с годами, толи вины никакой за собой не ощущал, но сидел на стульчике, как и раньше — спокойно. Хлыст в руках вертел, точно к телу племянницы примеряясь. Девушка аж поежилась от неприятных ощущений и взгляда чужого, недоброго. Как будто облапал кто.

Досадно, одним словом.

Она-то в толк взять не могла — находятся же люди, сами себя калечившие хлыстами этими. Больно, наверное, ж! Такой штукой, с размаху, да по голой заднице!

— Каролина! — отец возник на пороге, какой-то весь серый, усталый, взъерошенный — Ты гулять собиралась, кажется? Можешь идти. За мать не переживай особо — нормально с ней все. Я сегодня дома останусь и сам присмотрю.

— Угу. — удивилась девушка. Что за день выдался взбалмошный и не понедельник вроде — то не отпросишься, то, чуть ли, из дому не гонят. Она и не против!

И глянув на дядьку, затем на отца, догадалась — сейчас на кухне состоится мужской разговор между братьями. Может быть, даже с рукоприкладством. Вон, у родственничка дорогого глазки беспокойно забегали, нос дергается и кадык. Видать, неприятности почуял, хрыч старый!

Отец не зря хмурый такой с работы сорвался.

А вот и хлыст углядел!

Каролина едва не хмыкнула — додумался святоша погань поповскую к ним в дом притащить! Как бы дядьке Сене не прилетело с избытком, хлыстом этим-то! Отец сердится, сейчас закипит! Как начнет братцу родному помощь-то оказывать усердно, способствовать плоти умерщвлению… То-то смеху будет! Хотя… Батя — хирург, как-никак. Сам сломает, сам же и починит… опосля.

— Так я побежала? — уточнила Каролина — А?

— Беги-беги! — отец широким торсом перегородил дверной проем, отрезая тщедушному Арсению путь к отступлению — Долго не шляйся только. Поняла?

— Я, пожалуй, тоже пойду. — беспокойно заблеял дядька, подорвавшись со стула и намереваясь выскользнуть вслед за Каролиной — Пока, Георгий.

— Арсений. — голос отца звучал отрывисто и зло — Ты задержись, разговор имеется. Важный.

«А, вас, Штирлиц, я попрошу остаться!» — фыркнула Каролина, вспомнив сцену из старого фильма, который обожал смотреть ее отец. Как выяснилось — не родной, а приемный. Тьфу, вернее, это она, Каролина — приемная. Тьфу, удочеренная. Может, папа и строг по причине гипертрофированного чувства ответственности за ее судьбу?

— Точно! — Каролина остановилась, зацепившись лямкой рюкзачка за ручку двери — Точно, поэтому! Переживает и беспокоится, как бы чего не вышло ненужного! От того и мозгоедство и ограничения всяческие!

— Ма, тебе как, полегчало? — Каролина заглянула в спальню к матери, лично убедиться в том, что маме стало легче.

— Все хорошо. — Наталья Евгеньевна бодрилась изо всех сил. Беременность протекала нелегко. Она страдала от токсикоза и еще ей было неудобно перед почти взрослой дочерью. Она-то же уже в возрасте, ей самой бабушкой становиться пора, а надумала рожать. Не осудят ли люди? — Мне уже значительно легче. А как там?

— Нормально там. — безразлично пожала плечами Каролина — Сейчас папа братца своего на путь истинный наставляет. Злится. Надеюсь, он ему хоть фонарь под глазом организует, кровопийце!

Наталья Евгеньевна рванулась было на кухню, но Каролина легко остановила ее.

— Сами разберутся — сказала она и усмехнулась, темно и недобро — Братья! Хоть раз в жизни дядьке укорот даст, а то, умный он больно!

Наталья Евгеньевна, поразмыслив, подоткнула под бок подушку и улеглась как можно удобней.

— Иди! — кивнула головой — Кирилл совсем заждался поди. Привет передавай.

–Угу. — виновато отвела взгляд дочка — Конечно, мам.

Девушка закинула рюкзачок за спину и поскакала вниз по лестнице — на душе стало легко и беспокойно одновременно.

Мать обманывать не хотелось, но не признаваться же? Тогда из дома вообще не выпустят!

Она, конечно же, еще не совсем свыклась с последними новостями, но особо по этому поводу не парилась — ну, не родной у нее отец, ну, удочерил он ее и что? У него от этого рога отросли или копыта лошадиные появились? Строг он был всегда, но Каролина никогда не чувствовала, что ее где-то и в чем-то ущемляют.

— Я подумаю об этом завтра. — словами известной героини разрешила непростую ситуацию девушка — на сегодняшний вечер у меня уже есть планы.

Выскочив из подъезда второй раз за этот длинный и насыщенный событиями вечер, Каролина нос к носу столкнулась со все той же, любопытной соседкой, ошивающейся во дворе ради каких-нибудь сенсационных новостей, которыми можно впоследствии поделиться с прочими скучающими тетками. Баба Рада стояла перед входом в подъезд, задрав голову вверх и к чему-то внимательно прислушивалась.

— Ой! Каролинка! — соседка острым взглядом ощупала девушку с головы до ног — А чегой-то, Георгий назад возвернулся? Смотрю — летит, точно на пожар! Оглашенный! Чуть с ног не сбил… Я так и закружилась вся. Обмерла со страху! Ни здрасьте тебе, баба Рада, ни, до свиданья…

— Дежурство у него ночное отменили — пояснила девушка — вот и вернулся спешно. — Каролина не собиралась ни с кем, тем более, с болтливыми соседями, вести откровенные разговоры и обсуждать сугубо семейные дела — Сейчас футбол начнется, отец и торопился, чтобы не опоздать.

— Так-то оно так! — недоверчиво пожевала губами любопытная тетка — А… Вот, опять, орет кто-то! У вас, поди, голосят? Чего б?

Каролина явственно различила визгливый голос дядьки и злорадно ухмыльнулась.

— Наверное, гол забили — баба Рада того гляди, лопнет от любопытства — Вот и радуются… бурно! Наши забили! Пойду я, а то маршрутка — не такси, опоздаю, ждать не станет! До свидания, баба Рада, доброго вам вечера!

Любопытная соседка осталась стоять во дворе, задрав голову к чужому балкону, а Каролина помчалась прочь от двора. У нее намечалось свидание, и она не собиралась на него опаздывать.

Странное дело — во всяких там мелодрамах слезливых, героини главные, прознав про то, что родители у них не родные, сразу же начинали плакать, метаться по психотерапевтам и разыскивать своих биологических папаш и мамаш.

Зачем спрашивается?

Вот она, Каролина, подобной глупости не совершит. Да ни в жизнь! И к матери с расспросами не полезет, тем более теперь, когда выяснилось, что они с отцом того.. гм.. В интересном положении.. Вернее, мать в положении. А у нее, Каролины, отец уже есть. Вырастил ее, выучил, воспитал, как смог. Хороший человек, лучший в городе хирург. А кто есть тот, её породивший, она, Каролина, не ведает. И знать не желает! Вдруг он убийца? Вор? Бомж? Что подлец, так то, точно. К бабке не ходи! Кто, как не подлец мог бросить беременную женщину на произвол судьбы? И зачем тогда ей такой папаша нужен? Для галочки? А как прицепится? Как клещ? Типа — доченька родная, как я скучал в разлуке, тосковал каждый день. Подкинь, роднулечка, деньжат на старость!

Нет-нет, не надобно ей такого счастья!

Забыли и забили!

Каролина ускорила шаг, переключившись с неприятных мыслей на более позитивный настрой. Она — молодая, красивая, успешная, почти принцесса и спешит к своему принцу. Ее ждут друзья и приятный вечер в чудесной компании.

Взгляд Каролины мельком зацепился за знакомый балкон, обтёрханный и неухоженный и девушка вновь нахмурилась.

Что за день!

Вот, опять в голову мысли полезли всяческие. В основном — невеселые.

В этот раз про Надю Кареву.

Про Надю думалось с грустью и печалью. Что ни говори, но в школе они почти дружили — толкались вместе на переменах, списывали друг у друга «домашку», в поход ходили и даже в кинотеатр выбирались пару раз.

Надька она веселая была, общительная, не смотря на предков, алкашей трудновоспитуемых. Стеснялась тряпок своих застиранных иногда, но училась хорошо и разговаривала правильно.

Домой постоянно спешила, к малым. Все думки лишь и были о том, как их вкусненьким угостить, да одеть-обуть. Приходилось крутиться девчонке, а что делать, коль родители совесть свою в бутылке с водкой утопили?

И где она теперь, Наденька Карева? Хоть и говорила Каролина о том, что сбежала бывшая подружка от тяжелой жизни с родителями-алкашами, но сама в те слова не больно-то и верила. Куда бежать-то, Надьке? Где ее ждут?

Заявление о пропаже внучки бабка старая подавала. Так в полиции поначалу его и брать не хотели — мол, девка молодая, загуляла где-то, известное дело! Вернется, как натешится, а им отчетность портить ни к чему.

Но к делу подключился домком с Надькиного дома, строгий дядечка в костюме, юрист бывший. Вместе с бабкой Надькиной отправился в полицию и заявление приняли. И вроде даже как искали девчонку. Ага, до автовокзала, а там, как отрезало.

Куда делась?

Каролина запрыгнула в маршрутку и присела на переднее сиденье, продолжая размышлять.

Надьку жалко — хоть и раздружились они, ну и что с того? Хорошая она девчонка, добрая, правильная, со своими тараканами, не без этого. Может и обойдется с ней — отыщется рано или поздно, вернется домой и малых заберет из приюта.

Сашка вот, не такая! Она, Каролина, во всем желает походить на старшую подругу — веселую, яркую, интересную! Парни на Сашку заглядываются, аж, шеи сворачивают. И компания у них подобралась классная — они с Александрой и Андрей с Сергеем. Пусть и знакомы они с парнями всего ничего, но видно же, что ребята им достались серьезные, обстоятельные, не малолетки какие неоперившиеся!

Как Кирилл.

О Кирилле Каролине думать не хотелось — зачем себе голову забивать лишним? Расстались, так расстались. Не маленький — переживет!

Отыщет себе какую-нибудь простушку без претензий, а у нее, Каролины, теперь иная жизнь, взрослая и интересная.

Она не какая-то там, школьница зеленая, а почти барышня на выданье! И мама зря в Андрее сомневается. Он вовсе не проходимец. Ничего-то с ней, Каролиной, не случится. Она же умная. Она не пропадет, как Надя Карева. У нее хорошие, надежные друзья, на которых всегда можно положиться. Ни Сашка, ни Андрей не бросят ее в трудную минуту. В том Каролина была точно уверена!

**

После яростной перебранки с младшим братом, Арсений Анатольевич Скоробогатов, из квартиры где его так скверно приняли, вылетел шипя и плюясь.

Выгнали его точно пса шелудивого!

А ведь он в этой квартире вырос считай. Помнится, на обоях еще карандашиком кружочки малевал, ручонками детскими.

Где они теперь, обои те? Где года детские, сладостные7

Ярился Арсений, бородку куцую топорщил воинственно, бубня что-то невнятно, по лестнице бежал, спотыкался, словами нехорошими родственников вспоминал — и братца своего малахольного, грешника, делами неправедными занятого, и жену его, блудодейку непраздную, и дщерь непутевую, бесовку окаянную.

Но признаться, хороша выросла девка! Загляденье!

Арсений облизнулся невольно, вспоминая созревшие прелести красивой молодки.

И не племянница она ему вовсе и от того, мысли его не греховны, а вполне себе правильные. Хорошо бы девку эту, к ним на радение отвести, к таинствам благим приобщить, дабы пало семя греховное к ногам кормщицы и приняло путь правый и праведный.

Эх, пригожа кормщица на их корабле. Богородица Аникея — высока, стройна, грудаста. Глаза у нее живые, яркие, губы — сочные, сладкие, как духмяная земляника-ягода июльской порой и голос томливый. Млеет он, Арсений от голоса того манящего, плавится в руках ее мягких, на все готовый за ради одного лишь бровей движения. Только мягко стелет Аникея, да спать жестко — властна баба, дерзка, горделива. Паству свою держит в рукавицах ежовых, трепыхнуться не дает. И то слово — паства. Три десятка баб с мужиками. Все какие-то замухрыжистые, робкие. Один он, Арсений — орел! Молодежи мало средь них. Телом славных, да духом сильных, не сыскать. Надо бы кровь обновить, струю свежую впрыснуть в круг их узкий.

Вновь Арсений облизнулся и кровь его взыграла ретиво — есть молодка одна. Строптива малость, неучена. Никак не желает воле кормщицы покориться. Уж и так они с ней, и этак, а она все супротив норовит.

Дюже глянулась она Арсению и в жены духовные девку ту и позвать бы он не прочь, да только не хочет семя бесовское воле вышней покориться, плюется, брыкается. Мужа, властью горней данного, не принимает. Уж и по — хорошему с ней, и по — плохому, а она все не соглашается. Но умна богородица Аникея, сметлива и прозорлива, придумала способ отличный, дабы укротить строптивицу. Глядишь, и сладится дельце-то и введет в свой дом Арсений жену молодую, раскрасавицу, пылкую да горячую, годов его зрелых утеху, всему кораблю на радость и восхваление.

От того и жалила зависть сердце его, укором кусала — брат-то, в хоромах многокомнатных жирует, а он сам, с женой молодой, в хатенке убогой проживать станет? Он, праведник, по пути истинному идущий?

И что с того, что он сам ту квартирку восхотел? Ранний был, глупый, не познал еще истины, не разглядел дорогу свою. Хотелось ему тогда, по молодости лет, отдельно пожить, без догляда старших, да и больно тяжела рука была у отца — чуть что не по нраву его, так и норовил старый хрыч палкой своей ума-разума неслуху добавить.

Вот брат младший и остался с бабкой скрюченной, доглядывать каргу старую. Так квартирка ему и прилепилась.

А он, Арсений, как же?

Продать надобно жилплощадь спорную, да деньги и поделить разумно — часть большую ему, как старшему, а остатнее — братцу непутевому.

Ишь, гаденыш, волю всевышнюю извращает, в теле человеческом копается. Божью волю ручонками своими погаными, рушит! Грех то великий есть. Богородица Аникея раз за разом Арсения никчемной родней укоряет. Стыдно праведнику брата безбожника иметь, ой, как, стыдно-то!

— Здрав будь, Арсений! — соседка Георгия, баба Рада аж светилась от любопытства — чего ж так скоро из гостей-то тебя поперли? Да и Георгий, смотрю, бегом до дому мчался. Небось соскучился сильно. По братцу-то?

— Не твое дело, старуха! — огрызнулся Арсений Анатольевич, будучи сильно не в духе — Прочь пошла, ведьма старая! Любопытна больно, как бы не вышло чего!

— Старуха? — соседка глаза округлила — Я-то, старуха? Ах, ирод! Так ты ж, Арсений, всего-то на пару годков моложе! И как язык поганый повертается у тебя, глаза твои бесстыжие? Вот я тебе сейчас задам, кобель брехливый! — В руках разобиженной соседки болталась сумка, в которой и было-то, всего ничего — пачка соли, батон хлеба белого, да банка с томатной пастой. Литровая. Этой самой сумкой женщина так приголубила праведника по хребту, что тот, скорчившись неподобно, отскочил от скаженной тетки прочь, норовя оказаться как можно дальше и от тяжелой сумки, и от длинных рук, ею размахивавших.

— Святоша плешивый! — плевалась баба Рада, голося на весь двор — правильно Георгий тебе, паскуднику, под зад коленом присунул! Давно пора было гнать тебя метлой поганой прочь! Кровопийца! Думаешь не знает никто, чем вы там, охальники, на игрищах своих промышляете? Распутники! Пакостники! Тюрьма по вам всем плачет, слезами горючими!

Тетка вдохнула воздуха, побагровела от натуги, но затихать и не думала, надувшись гневно, разбухнув, точно сизая туча перед ливнем.

— Вот пойду-ка я до участкового прогуляюси.. Расскажу ему о делишках ваших всяческих, неподобных! Старуху он нашел, черт плешивый… Я тебе счас остаток растительности на тыковке прорежу… Стой, куда побег?

Фыркал Арсений, плевался, да от соседки гневливой пятился задом, аки рак растопырчатый. Дура баба, ой дура! Смирения в ней нет и разум отмер — разве можно так на божьего человека кидаться? Счастье ее, что он, все ж понятие имеет о поведении праведном, а, то б, он…

И представилось Арсению как наглая соседка на радении ближайшем, разум поправляет свой, угасший почти, а он, Арсений, вразумляет ее и наставляет хлыстом верным, да руками умелыми. Небось, сразу бы в память пришла и о Боге вспомнила! Бесстыдница грешная!

Все они в доме этом безбожники окаянные и братец родный, и семья его, и соседи… Всех их, вразумить не мешало бы, за ради их же душ, почти пропащих.

Так шествовал Арсений Скоробогатов по улице, размышляя о том, что луна уже полная, а самая короткая ночь года уж близка. Аникея всех соберет на радение и жену его духовную общине-кораблю представит. И поплывет счастьем объятый Арсений с жинкой духовной к жизни новой, горней, светлой, благостной, с благословения общего, а дабы не противилась молодка воле его, каждый в общине к ней прикоснется, сладости тела ее отведает и собственной благодатью поделится.

А братцу родному и семейству его — анафема и муки адские.

Аминь!