«Можно мне не умирать, а?»
1
Наступающий вечер, в отличие от вчерашнего, хмурого и дождливого, был ясным, точно вернувшимся к Наташе из детства. Да, тогда, десять лет назад, небо было таким же, с волшебным алым свечением в редких, похожих на белые перья облаках.
— О чем думаешь, Травникова? — Вопрос Акеллы послышался ей точно из другого измерения.
— Так, ни о чем, — ответила Наташа, но все-таки уточнила: — Воспоминания из детства.
— Куда уходит детство, — неожиданно произнес-пропел командир строчку из популярной детской песенки. — А оно уходит, Травникова… Повтори поставленную задачу!
— Селение Ча-Па, в двенадцати с половиной километрах от данной точки, — девушка кивнула под ноги. — Подход со стороны горного ручья, там я должна буду занять позицию. Саид Гамаль должен появиться там сегодня вечером с минимальной охраной. Он моя главная цель. Бить в голову, причем в лицевую часть. Под банданой у него бронированный шлем, под камуфляжем бронежилет.
— Поражаешь в лицевую часть и сразу же отходишь! — строгим тоном напомнил Акелла. — Мины вокруг себя не выставляй, не ровен час сама подорвешься.
— Простите, полковник, но это уже мое дело, — неожиданно отозвалась Наташа. — Вы же понимаете…
— Мне будет жаль тебя, — совсем не командирским тоном перебил ее Акелла.
— Мы вне этого, — жестко парировала девушка. — Вы сами всегда это повторяете.
— Это так, — кивнул Акелла. — И все-таки… Храни тебя господь, дочка. С богом, Травникова.
Она и в самом деле годилась полковнику в дочери. Вчера ей исполнилось двадцать два… Но она по праву считалась одним из лучших снайперов спецподразделения по ликвидации главарей НВФ[1], а также торговцев оружием и наркотиками.
В своей работе Наташа предпочитала не «СВД», а легкую биатлонную винтовку, из которой стреляют спортсмены. Снайперская винтовка Драгунова годилась для взводного снайпера. Виртуоз же снайперского искусства, коим являлась младший лейтенант Травникова, использует спортивное оружие. Дальность у него, конечно, меньше, чем у «драгунки», но точность куда выше. Ко всему прочему, «биатлонка» легче и компактней… Ну, вот и селение Ча-Па. Наташа рассматривала его в ручной перископ, лежа в только что вырытой траншее. От возможного дождя девушку укрывало непромокаемое пончо, лицо ее и открытые участки тела были смазаны специальным репелентом от насекомых. Послушавшись совета Акеллы, Наташа не стала устанавливать вокруг своей лежки ни сигнальных, ни, тем более, боевых мин. И в самом деле, неизвестно, в какую сторону придется отходить. На этот случай у Наташи имелись две дымовые шашки, которые обеспечат задымление, а сама она, надев респиратор, благополучно покинет боевую позицию… Так, вот и дом с покрашенным под металл деревянным навесом. Именно здесь должен сегодня появиться неуловимый Саид Гамаль. Именно сегодня он должен будет окончить свой земной путь. День его смерти и день рождения Наташи Травниковой почти совпадут. Ну, с разницей в какие-то пятнадцать-двадцать часов. Он появится спустя минут сорок, подойдет к двустворчатым дверям, что под навесом… Да, именно в этот момент. В лицевую часть. Там брони нет. Наташа едко усмехнулась, извлекла из похожего на крокодила чехла-коврика винтовку и стала готовить ее к работе.
Не прошло и получаса, как в цейсовской оптике винтовочного прицела появилась до желудочных колик знакомая бородатая физиономия с заметным шрамом поперек скулы от правого уха до ноздри. О чем он сейчас говорит с хозяином жилища, сгорбленным многолетним старцем? Наташа не слышала этого, да и что ей до бандитских речей. Между тем Саид Гамаль бережно обнял старца за сгорбленные плечи. Обнял по-сыновьи, улыбаясь и что-то при этом медленно говоря…
Сейчас!
Наташа готова была произвести выстрел. Прямо в середину косого шрама поперек скулы, но в этот момент в прицеле появилась темная детская головка. Девочка лет двенадцати подбежала к Саид Гамалю, тот быстрым движением поднял ее, прижал к себе… Наташа попыталась взять чуть выше — в глаз, в бровь, в лобную кость. Девичья темненькая головка точно по команде поднималась все выше, загораживая собой близкого ей человека.
Выстрелить в ногу Саиду? Он уронит девочку, потеряет равновесие, растянется на крыльце. И тогда в голову… И тут Наташа почувствовала, что винтовка исчезает, как бы растворяется в ее руках. Уходят, исчезают защитные кусты, непромокаемое пончо, коврик-крокодил. «Я не могу!» — прокричала вслух девушка слова, которые не решилась бы сказать даже мысленно еще пять минут назад…
И все исчезло. Пропало окончательно. И сама Наташа вновь оказалась в небольшой комнате в высокой, блестящей, точно сложенной изо льда, башне. И одета девушка была не в разгрузочный жилет и горные ботинки с высокими берцами, а в легкое темно-голубое платье с цветочками, вышитыми у карманов. В то самое платьице и сандалии, в которые она была одета десять лет назад.
— В чем дело, Наташа? — послышался в ледяной тиши вежливый, но строгий голос.
— Я не хочу этого.
В ледяную комнату вошел человек, который некогда представился Наташе как Собеседник. У него была неприметная внешность и такая же неприметная одежда.
— Объясни, пожалуйста, — тем же вежливым, но требовательным тоном продолжил он.
— Не хочу убивать, устала… Мы убиваем их, они убивают нас! Когда-нибудь это закончится или нет?!
— Ты хочешь прекратить стрелять? Это твое право… Но тогда ВСЁ вновь начнется сначала.
— Я женщина, — понизив голос до полушепота, произнесла Наташа, — девушка я… Все за что-то борются, взрывают, стреляют! А я хочу… Хочу мужа, хочу детей! На диване хочу валяться.
— Во Втором Варианте это невозможно, Наташа, — голос Собеседника стал похож на голос Акеллы. — Ты воин, другого пути у тебя нет.
— Тогда ВСЁ назад! По новой! Но чтобы никаких смертей!
— Как хочешь, — печально ответил Собеседник. — Но иная жизнь может оказаться хуже того, чего ты так не хочешь.
— Этого не может быть!
Собеседник хотел было возразить, но промолчал, лишь тяжело вздохнув. Дескать, исполню, дорогая моя, твое желание, сама увидишь, что получится.
