Резьба по живому

Ирвин Уэлш, 2016

Может ли человек полностью измениться? Самый одержимый из давно знакомых нам эдинбургских парней, казалось бы, остепенился: теперь он живет в Калифорнии с красавицей-женой и двумя маленькими дочками, стал успешным скульптором, его работы нарасхват. Но вот из Эдинбурга приходит сообщение, что убит его старший сын, – и Бегби вылетает на похороны. Он вовсе не хотел выступать детективом или мстителем, не хотел возвращаться к прошлому – но как глубоко внутрь он загнал былую агрессию и сможет ли ее контролировать?. Впервые на русском – недавний роман «неоспоримого лидера в новой волне современной британской словесности» (Observer), который «неизменно доказывает, что литература – лучший наркотик» (Spin). В книге присутствует нецензурная брань!

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Резьба по живому предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

2. Курьер 1 →

Irvine Welsh

THE BLADE ARTIST

First published as The Blade Artist by Jonathan Cape, an imprint of Vintage.

ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2019

Издательство Иностранка®

ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2019

Издательство Иностранка®

* * *

Посвящается Дону Де Грациа

Человек — единственное существо, которое отказывается быть тем, что оно есть.

Альбер Камю^[1]

Пляж

Когда он поднимает Еву к небу, яркое солнце вспыхивает у нее за головой, на миг одаривая Фрэнсиса трансцендентным чувством, которым он хочет насладиться, пока не опустил ребенка на землю. Горячий песок быстро обожжет босые ноги, думает он, отворачиваясь от солнечного света, и как бы она тоже не обожглась. Но сейчас Еве хорошо, и ее заливистое, как пулеметная очередь, хихиканье вынуждает его продолжить игру.

Самое классное, когда работаешь на себя и сам выбираешь часы работы, в том, что всегда можно взять отгул. Джиму очень важно быть здесь, на пустынном пляже, рано на рассвете, этим июльским утром, с женой и двумя маленькими дочерьми, пока все остальные пытаются проспаться после отмечания Дня независимости. Пляж абсолютно пустынный, только пронзительно кричат морские птицы.

Когда он только переехал в Калифорнию, они жили в квартире Мелани с двумя спальнями, в студенческом городке Айла-Виста, рядом с кампусом университета, где она работала. Джим обожал океан, и они часто гуляли по прибрежной тропе от Голита-Пойнт до Деверё-Слу, изредка встречая по пути лишь одиноких бродяг или серферов. Когда родились сначала Грейс, а потом и Ева, они переехали в Санта-Барбару, и их походы сократились до небольших вылазок.

Сегодня утром они встали рано, еще до прилива, и припарковали «гранд-чероки» на Лагун-роуд. Идут они в старых кедах, поскольку пляж усеян нефтяными сгустками с соседнего эллвудского месторождения — единственного боевого участка на материковой части Америки во время Второй мировой. Неторопливо шагая к океану, они миновали низкие песчаниковые скалы, отделяющие санта-барбаровский кампус Университета Калифорнии от Тихого океана, и направились к спокойной насыщенной голубизне лагуны. Приливные заводи и крабы, выброшенные отступающим морем, загипнотизировали девочек, и Джиму неохота было идти дальше: он разделил с ними наивную радость, перенесшую его обратно в детство. Но позже, у Голита-Пойнт, будет еще больше крабов, так что они побрели дальше и сделали привал под скалами, за которыми находились университет и Айла-Виста. Ночные грозы, праздничный уик-энд и каникулы в колледже сообща очистили пляж от человеческого присутствия.

Непривычно суровая погода в последнее время начала улучшаться, но бурное море все равно оставило большие песчаные наносы. Если ты не настроен ждать прилива, надо преодолеть их, чтобы добраться до океана. Джим скинул обувь и подхватил Еву, зная, что трехлетка унаследовала его нетерпеливую натуру, а Мелани расправила пляжные полотенца и осталась сидеть с пятилетней Грейс.

Шлепая по воде, Джим поднимает Еву, вновь зачарованный ее довольным смехом. Из-за песчаных дюн ему не видно Мелани и Грейс, но он знает, что их видно Еве. Пока она высоко в вытянутых руках Джима, мать и сестра в поле ее зрения, и она гукает и тычет пальцем всякий раз, когда он подбрасывает ее над головой.

Но затем что-то вдруг меняется.

Меняется в лице ребенок. Снова взмывая в небо, Ева опускает ручки по бокам. Она смотрит туда же, Джим следит за ее взглядом до самой верхушки песчаного наноса, но на лице девочки растерянность. Джим чувствует, как что-то бýхает внутри. Прижав Еву к груди, он быстро взбирается на дюну, приволакивая больную ногу по песку, но, видя Мелани и Грейс, не замедляет, а, наоборот, ускоряет шаг.

Мелани становится легче и в то же время страшнее, когда Джим поднимается из песка с Евой на руках, а подернутое дымкой солнце пробивается сквозь облака у него над головой. Наверное, теперь они уйдут — двое мужчин, которые спустились со скал на пляж по извилистой, посыпанной гравием дорожке. Она смутно ощутила их присутствие, но почти не придала значения, решив, что это студенты, пока они не подошли и не сели рядом с ней и ее дочерью. Она намазала руки Грейс солнцезащитным кремом и уже начала намазывать себе.

— Может, помочь растереть? — спросил один из них, противно улыбнувшись под темными очками.

Она похолодела от его тона — не плотоядного, а холодного и сухого. На нем была черная майка-алкоголичка, под которой выступали толстые мышцы, и он провел рукой по своему коротко остриженному черепу. Его сообщник был помельче, со светлыми всклокоченными волосами, падавшими на проницательные голубые глаза, и перекошенной, мерзкой, злорадной ухмылкой.

Мелани промолчала. Это не студенты. На прежней работе ей частенько приходилось бывать в тюрьмах, которыми от них так и разило. Ее парализовал страшный когнитивный диссонанс: в прошлом она призывала выпускать подобных мужчин на волю — мужчин, которые казались адекватными, исправившимися. Сколько из них свернули на скользкую дорожку, возвратившись в привычную среду? Мелани трудно выбить из колеи, но ситуация явно гнилая. Внутреннее чутье настойчиво посылало ей сигналы, что это не просто надоедливые типы, а Грейс смотрела на нее с мольбой, требуя сделать или сказать что-нибудь. Мелани хотелось как-нибудь донести до нее, что в этой ситуации лучше не предпринимать ничего. Мелани окинула взглядом скалы и пляж: никого. Это место, обычно такое популярное, сейчас было пугающе безлюдным.

Но потом появился Джим, проворно шагавший по песку. Ева прижималась к нему, тыча в них пухлым пальчиком.

— Что, язык, сука, проглотила? — рявкает тот, что в черной алкоголичке. Зовут его Марчелло Сантьяго, и он не привык, чтобы женщины игнорировали его вопросы.

Вдруг Мелани становится по-настоящему страшно. Джим приближается. «О боже, Джим».

— Слушай, отвали, вон мой муж идет, — спокойно говорит она. — Вам что, пляжа мало? Мы тут с детьми отдыхаем.

Марчелло Сантьяго встает, глядя на Джима, который устремляется к ним, не выпуская Еву из рук.

— Мы тут прикинули, что можем устроить пикник вместе, — скалится он Джиму в лицо.

Белобрысый, которого зовут Дэмиэн Кувер, тоже поднимается и стоит рядом с Мелани и Грейс.

— Что случилось, папа? — капризно спрашивает Грейс, глядя снизу вверх на отца.

Джим кивает Мелани.

— Забирай их и возвращайся в машину, — бесстрастно говорит он.

— Джим… — умоляет Мелани, тараща глаза сначала на него, а потом на Дэмиэна Кувера, но под конец переводит взгляд на девочек и рывком ставит Грейс на ноги.

Она шагает к Джиму, который передает ей Еву, не спуская глаз с Сантьяго и Кувера.

— Возвращайся в машину, — повторяет он.

Мелани ощущает близость девочек, косится на двух мужиков и направляется по пляжу к маленькой стоянке на песчаной банке наверху. Оглядывается и видит, что ее сумочка лежит на полотенце. Внутри — ее сотовый и Джима. Она видит, что Кувер это засекает. Джим тоже.

— Иди, — говорит он в третий раз.

Кувер смотрит вслед Мелани и детям, покидающим пляж. Ее тело в бикини — упругое и подтянутое, но она ссутулилась от страха, и ее движения, обычно такие грациозные, задумчивы, изломанны и некрасивы. Тем не менее Кувер похотливо косится на нее.

— Аппетитную пелотку ты себе отхватил, брат, — со смехом говорит он Джиму Фрэнсису, а его дружок Сантьяго, который все это время сжимал и разжимал кулаки, тоже негромко и невесело смеется.

Реакция у Джима Фрэнсиса одна — бесстрастное оценивание.

Поэтому Сантьяго и Кувер вынуждены смотреть на молчащего мужчину, который стоит перед ними в одних шортах защитного цвета. Загорелое тело, мускулистое, но покрытое странными шрамами, наводит на мысль, что в эту семью калифорнийских блондинок он попал из-за косяка при кастинге. Он неопределенного возраста — как минимум сорок, возможно, и под пятьдесят, а значит, он на добрых лет двадцать старше своей бабы. Чем должен обладать этот мужик, думает Сантьяго, чтобы заполучить такую вот секс-бомбу? Деньгами? В нем явно что-то есть, хоть и трудно понять что. Он смотрит на них, будто узнаёт.

В голове Сантьяго разворачивается база данных со всеми прошлыми стычками, харями из баров и тюряг. Ничего. Но этот взгляд…

— Ты откуда, браток?

Все так же молча Джим переводит взгляд с темных линз Сантьяго на голубые глаза Кувера.

— Чё вылупился? — резко говорит Кувер, сует руку в спортивную сумку у себя под ногами, достает большой охотничий нож и машет им в паре футов от Джима Фрэнсиса. — Хочешь попробовать? Вали отсюда нахуй, пока еще успеваешь!

Джим Фрэнсис пару секунд глядит на нож. Потом наклоняется, ни на миг не спуская глаз с Кувера, подбирает сумочку и полотенца и, неторопливо повернувшись, уходит по пляжу за женой и детьми. Они замечают, что он слегка прихрамывает.

— Хроможоп, — рявкает Кувер, убирая лезвие.

Джим приостанавливается, делает медленный вдох и идет дальше. Два мужика презрительно смеются, но это смех облегчения оттого, что человек, недавно стоявший напротив, уже свалил. Дело не только в его крепком телосложении и решимости яростно, до смерти драться ради своей семьи. Есть в нем что-то еще: рубцы на теле и руках, будто покрытых огромными татуировками; тонкие, но протяженные шрамы на лице; но самое главное — глаза. Да, думает Сантьяго, они говорят о том, что он из другого мира — не того, где обитают эта баба и эти детишки.

Джим подходит к «гранд-чероки», припаркованному на посыпанной гравием стоянке за пляжем, в полусотне ярдов от асфальтированной дороги. Там стоит еще одна машина — обшарпанный четырехдверный пикап «сильверадо». На секунду его охватывает паника, потому что он не видит Мелани и девочек, но это просто восходящее солнце, прожигая облака, отражается в стеклах машины. Они в безопасности, он возвращается к ним, и Грейс забрасывает его вопросами. Кто эти люди? Чего они хотели? Они плохие? Он пристегивает ее сзади вместе с Евой, а сам залезает на переднее пассажирское сиденье. Мелани заводит «гранд-чероки» и проезжает мимо «сильверадо», понимая, что он принадлежит двум незваным гостям.

— Надо пойти в полицию, — шепчет Мелани, довольная, что Грейс увлеклась игрушкой. — Я так испугалась, Джим. От таких ничего хорошего не жди. — Она понижает голос: — Я подумала о бедняжке Поле… Даже не знаю, что случилось бы, если бы ты не пришел… Я не видела тебя за дюнами…

— Давай отвезем девочек домой, — тихо говорит Джим, роняя руку ей на колено, которое равномерно дрожит. — А потом я подумаю о полиции.

Чтобы добраться домой, нужно немного проехать по шоссе 101, а потом еще милю — до здания в испанском колониальном стиле в Санта-Барбаре, в нескольких кварталах от океана. Мелани загоняет «гранд-чероки» на передний двор, Джим всех выгружает, после чего идет во второй гараж, который он превратил в мастерскую, появляется оттуда через пару минут и выгоняет машину обратно на дорогу. Мелани молчит, но, когда он сворачивает с подъездной дорожки, ей снова становится не по себе.

2. Курьер 1 →