Резьба по живому

Ирвин Уэлш, 2016

Может ли человек полностью измениться? Самый одержимый из давно знакомых нам эдинбургских парней, казалось бы, остепенился: теперь он живет в Калифорнии с красавицей-женой и двумя маленькими дочками, стал успешным скульптором, его работы нарасхват. Но вот из Эдинбурга приходит сообщение, что убит его старший сын, – и Бегби вылетает на похороны. Он вовсе не хотел выступать детективом или мстителем, не хотел возвращаться к прошлому – но как глубоко внутрь он загнал былую агрессию и сможет ли ее контролировать?. Впервые на русском – недавний роман «неоспоримого лидера в новой волне современной британской словесности» (Observer), который «неизменно доказывает, что литература – лучший наркотик» (Spin). В книге присутствует нецензурная брань!

5

Звонок

Он не слышал голоса Элспет много лет, но мгновенно узнал его по телефону, даже не глянув на определитель номера. Хотя номер все равно не определился бы, ведь они давным-давно перестали общаться. Их мать умерла несколько лет назад, уже после того, как Джим перебрался в США. Джим приезжал на похороны, но сразу же вернулся в Лос-Анджелес. С тех пор он поменял номер, даже не удосужившись сказать об этом Элспет. Как она его нашла? Элспет врубная. Младшая сестрица — десять лет и четыре месяца разницы. Брат Джо старше Джима чуть больше чем на год. Зачем она звонит? Наверно, что-то с Джо — он же алкаш. Пьянка свела в могилу отца. Джо светит то же самое.

— Элспет…

— Я тебя нагуглила. Узнала твой номер от твоего агента. Долго выясняла, что это правда ты… ну, типа Джим. В общем, хреновые новости… — У нее дрожит голос. — Мне очень жаль… — Он чувствует, как трудно ей говорить. — Шона вчера не стало. Нашли у него на хате.

«Шон… Какого хуя…»

— Я пока больше ничего не знаю, — говорит Элспет с грустью, досадой и болью в голосе. Новость, конечно, шокирует, но Джима Фрэнсиса больше поражает интонация, ведь они с сестрой не очень хорошо расстались. — Мне ужасно жаль…

Мозг Джима обжигают вопросы, которые всплывают в голове, соревнуясь между собой за его внимание. Он втягивает воздух через нос, наполняя легкие. Вспоминает Джун — бабу, от которой у него Шон и другой пацан, Майкл. Тогда она показала ему первенца с какой-то демонстративной гордостью. «Вот видишь? Видишь, на что я способна?» Он почувствовал странное самодовольство, которого никак не мог выразить, а больше ничего. Потом пошел в паб, купил всем бухла и нажрался сам. Внезапно сознание опаляют образы: лицо младенца Шона, потом лица Джун и всех парней в пабе. Наконец — лицо Элспет, его сестры, которая сейчас молчит в трубку. Как она гордилась тогда, девчонкой, что стала теткой. Казалось, все они из какой-то другой жизни, прожитой кем-то другим. Он смотрит на свое загорелое лицо в зеркале на стене. Мелани вертится сзади, отражается ее напряженное лицо. Когда родились Грейс и Ева, все было иначе. Он чувствовал себя каким-то маленьким, зато частицей бескрайнего космоса и, закружившись в калейдоскопе эмоций, плакал и сжимал ее руку.

— Ты еще тут? — Голос Элспет в трубке.

— У тебя есть номер Джун?

Элспет медленно произносит цифры, которые он свободной рукой вбивает в айфон.

— Ясное дело, приеду. Наберешь мне, если будут подробности?

— Конечно наберу.

— Спасибо… — выкашливает он и кладет трубку. — Шон, — говорит он Мелани. — Его больше нет.

— Господи, — Мелани прижимает ладонь ко рту. — Как это случилось?

— Нашли мертвым в Эдинбурге. — Голос у Джима бесстрастный и ровный. — Мне надо смотаться туда на похороны, ну и выяснить, что случилось, ясное дело.

— Конечно, — потрясенно говорит Мелани, обнимая его; он напряжен: свитер надет как будто на бронзовую статую. — Что сказали?

— Он мертв — это все, что я знаю.

Она расслабляет руки, но не отпускает его. Состояние Джима напоминает ей, как она впервые попыталась его обнять, когда они только сошлись: эта страшная жесткость во всем теле.

— Мне так жаль, что я никогда его не знала. И Майкла тоже.

Джим молчит, невозмутимый и неподвижный, как его скульптуры. Мелани чувствует, как его напряжение просачивается в ее тело и оно тоже затвердевает. Разжав объятия, она опускает руки.

— Ты же ни во что не будешь там ввязываться?

Джим категорически качает головой.

— Во что там ввязываться? Просто хочу выяснить, что случилось, съездить на похороны, — говорит он и добавляет другим голосом: — Глянуть, кто искренние слезы льет, а кто крокодиловы. — И он идет в небольшой кабинет, садится за компьютер и выходит в Сеть.

— Джим…

— Ты вот говоришь, что никогда его не знала. Я тоже, — бормочет Джим, и его карие глаза затуманиваются. — Мелким он был для меня просто развлекухой. Не играл никакой роли. Потом я сидел в тюрьме. С ним и с его братом я вел себя неправильно, — говорит он почти непринужденно, как будто беседует с кем-то другим. Это смущает Мелани, он замечает и понижает голос. — Когда у меня появились дети, я решил, что никогда не буду вести себя с ними так, как мой старик вел себя со мной. И сдержал слово: я вел себя еще хуже, — откровенно признается он, переходя на сайт «Американских авиалиний», а затем поворачивается к Мелани и говорит с нажимом: — Но с девочками я другой.

— Конечно другой, ты мировой папа, — говорит Мелани, возможно, настойчивее, чем следовало. — Теперь все иначе. Ты был еще слишком молод, ты…

— У меня была зависимость от насилия, — холодно констатирует Джим, вбивает информацию и достает кредитную карточку. — Но теперь вся эта дурь у меня под контролем, потому что ни к чему прикольному она не ведет. Только на нары. Сыт по горло.

— Да. — Мелани смотрит на Джима, сжимая его ладонь.

Она пытается отыскать его — того мужчину, за которого вышла замуж, которого увезла с собой в Штаты. Но видит лишь шотландского уголовника по имени Фрэнсис Бегби, с которым познакомилась много лет назад.