Одержимые наследники. Дамасский жасмин. Книга третья

Иман Кальби, 2022

Заключительная часть истории об «Одержимых наследниках»… Еще горячее и откровеннее… Погрузитесь в атмосферу знойных властных мужчин с их одержимой любовью, красивых женщин, сильных, как камень, но при этом готовых плавиться в руках любимых, как лава… В этой части мы не только узнаем, как сложатся судьбы уже полюбившихся по предыдущим частям героев, но и окунемся в мир старых тайн, многие из которых навсегда перевернут жизнь «одержимых наследников»… ОЧЕНЬ ОТКРОВЕННО И ЧУВСТВЕННО. Содержит нецензурную брань.

Глава 4

Мадлен

— Да, скоро буду, — выпалила Маду быстро, в голосовое сообщение в Вотсапп, на турецком, накидывая, на обтянутую белой шелковой блузкой фигуру, темный строгий пиджак. На ходу допивая, до невозможности крепкий кофе… Такой, какой любили пить в Дамаске, с кардамоном. Густые, кудрявые волосы девушки, рассыпались волнами, при каждом ее стремительном шаге. Быстро подошла к Анвару, держащему на руках малыша Удея, потискала сынишку пальцами за щечку, схватив сумку, направилась на выход.

— Ладно, к вечеру буду… Сдаю смену тебе… — деловито произнесла с легкой улыбкой.

— Маду, ты выглядишь как — то чрезвычайно заговорщицки… Ты точно не влезла опять в какие — то приключения? — спросил Анвар настороженно, крепко обнимая своего сына, его точную копию.

Усмехнулась, поправив волосы на ходу.

— Ты прав, еду к любовнику…

Не стала слушать его брюзжания за спиной. Заранее знала, что сейчас начнется эта неуместная тирада о том, что она неправильно себя ведет, неправильные вещи говорит, пусть и в шутку, что ее могут понять превратно, если услышат… Кто услышит? Они, уже как полгода, жили в частном доме, говорили между собой на арабском, местная прислуга их все равно не понимала… Можно было и пошутить…

Мадлен села за руль, и через мгновение, ее спорткар — купе несся по серпантину, а девушка наслаждалась красивыми пейзажами вокруг… Она так любила эти утопающие в зелени горные склоны и рассыпанные по ним красивые виллы, сказочный вид на море, открывающийся при каждом вираже… Днем, оно светилось лазурью, утром и вечером наполнялось жемчужно — зеркальным блеском… И она теперь совершенно не могла представить, что придется уехать отсюда… Девушка наслаждалась жизнью Стамбула — яркой, энергичной, словно, бьющей резвым горячим, водным источником из самых недр Земли… А ведь совсем недавно все было не так… До сих пор она не могла не вспоминать, первые месяцы жизни здесь, без содрогания… Как же тяжело было, насколько уязвимой она себя чувствовала, какой несчастной, покинутой… Что все — таки значит время… Оно лечит всё, почти всё…. Почти всё расставляет по своим местам… Почти…

Появление Удея полностью перевернуло их жизнь. Он был потрясающим ребенком. В меру капризным, в меру живым. Супруги искренне любили его, вместе. Наверное, каждый смотрел на этого малыша, сквозь призму своих страхов и опасений, семейных травм и пережитой боли… У них обоих, в данном случае, эмоции совпадали. Родителям, обоюдно хотелось, дать малышу столько любви, сколько не получили сами, по той или иной причине… И это совместное стремление объединяло,

словно создавало какую — то общность… Нет, им так и не удалось стать семьей в традиционном понимании… Так, чтобы по — настоящему… И, хотя искры между ними проскакивали, что уж греха таить, они оба были молоды и привлекательны… Каждый подавлял их, как мог… Что — то внутри надломилось… Воздвигло нерушимую стену, между ними, как мужчиной и женщиной… Зато, смогли стать друг для друга настоящими друзьями…

И Анвар, и Маду были очень поглощены своей работой. Их жизнь, в принципе, и была организована между работой и заботами о малыше… Каждый постарался организовать свой график так, чтобы сын, почти не оставался с нянями наедине, хоть те и помогали… Были дни, когда до самой ночи не было Анвара, и тогда с Удеем все время была Мадлен, когда же на работу нужно было выезжать ей — «на службу», заступал Анвар.

После появления Удея и нескольких месяцев «бэби блюза», как часто называли состояние послеродового стресса молодые матери, Мадлен сильно хотелось снова окунуться в привычный рабочий график… Вновь почувствовать себя эффективной и активной, не только в роли матери… И в то же время, молодая мамочка поняла, что многое изменилось не только объективно, но и в ней самой, внутри… То, чем она занималась раньше, не имея сына и семьи, теперь было… попросту опасно… А опасаться, судя по всему, было чего… Она ушам своим не поверила, когда еще во время беременности, после сложного жизненного момента между ними двумя, едва не вынудившего Мадлен бежать от Анвара в Париж, он деликатно и издалека завел с ней тему о той, другой, ее настоящей работе… Муж откуда — то узнал… Вот что пугало… Не выдал своих каналов, но это уже не имело значения… Это означало, что броня ее анонимности не такая уж непроницаемая, как девушка наивно полагала…личность автора, возможно вычислить при желании… Анвар не стал ходить вокруг да около и вдаваться в подробности. Сказал только, что ему известно про параллельную журналистскую деятельность Маду. Заниматься которой теперь, имея маленького ребенка, мужа с солидным положением в бизнес — сообществе, просто недопустимо… И хотя, ее сердце мучительно сжималось от мысли, что любимое дело придется оставить, девушка согласилась с доводами Анвара и пообещала, что навсегда уйдет из инвестигационного журнализма… Муж, много раз просил раскрыть авторский псевдоним, хотел почитать ее статьи, уже написанные и опубликованные, наделавшие много шуму, но Мадлен отказалась, открывать супругу свою личность, наотрез… Если они закрывали эту страницу, значит, закрывали… А Анвар, в очередной раз удивлялся этой девушке… Скорее всего, на ее месте, другая бы не без хвастовства и тщеславия, демонстрировала свои громкие работы, зная, что муж не предаст, а жена попросила, просто перелистнуть страницу…

Потом Анвар узнает, что Маду была такая во всем… Возможно, кто — то бы назвал ее категоричной. Сама девушка называла это иначе — реалистичной… Маду больше не питала иллюзий. Всё — значит всё… Нет любви — значит нет… Она больше не в профессии, не за чем цепляться за прошлое, кичиться достижениями, уже потерявшими свою значимость в океане информации… Значит, нужно расставить новые приоритеты, сосредоточиться на другом…

Но карты легли иначе… Когда, через пару месяцев, после рождения Удея, ей позвонили с предложением, занять кресло главного редактора турецкого «Лога» — популярнейшего женского журнала о моде и стиле, она без колебаний согласилась… Карьера гламурного редактора, очень подходила супруге видного бизнесмена, уверенно и стремительно вошедшего на турецкий рынок. Да и Мадлен самой, было интересно освоить новую профессию. Не без гордости, входя в очередной вираж на серпантине, и, оглядываясь мысленно назад, девушка про себя отмечала, что за полгода сумела полностью пересмотреть редакционную политику и информационную концепцию «Лога», выведя его в топы, самых покупаемых изданий в стране. Теперь, его страницы открывали женщинам дверь не только в мир модных трендов грядущего сезона, но и рассказывали о психологии, истории, политике в доступной, но интеллектуальной форме… Яркая внешность Маду, красивый муж, громкая фамилия и природный талант, за считанные месяцы сделали ее видной представительницей турецкого светского общества, желанное на всех мероприятиях и вечеринках. Она была успешна и любима в Турции, а когда начала потихоньку еще и говорить на турецком, ее популярность возросла вдвое… Правда, гламуру вечеринок, молодая мамочка предпочитала общение с малышом, и это, забавнее всего, тоже только придавало ей очков в глазах турецких женщин, как и она, стремящихся по большей части успеть и карьеру сделать, и реализоваться в личной жизни…

Скучала ли она по тем временам, когда была возможность с головой уйти в изучение той или иной скользкой, политической темы, выискивая компроматы на видных политиков и распутывая запутанные коррупционные схемы… Наверное, да… Человек, обычно выбирает такие специальности по призванию… Ей, не хватало чувства погружения в чужие тайны, вкуса азарта докопаться до истины, пролить свет на несправедливость, или, наоборот, найти факты, оправдывающие человека, пусть в глазах общественности он и выглядел мерзавцем… Девушка чувствовала себя особенной, вне системы, над добром и злом… Поэтому и выбрала когда — то такой псевдоним… «Ясемин» — на древнесирийском — это не только название царя дамасских садов жасмина, это еще и целая философия… На языке цветов «жасмин» означал упорство и гордость, нежелание быть, как все, нежелание подстраиваться под общепринятые правила и каноны, нежелание пасовать и сдаваться, пусть силы были и не равны. Мощь жасмина была не в его яркости или толстых стеблях, этот цветок был нежным и хрупким, но всего один его небольшой куст, был способен наполнить своим благоуханием всю улицу… Ее псевдоним теперь стал историей, личной историей… И о том, что Маду делала, чем занималась, какой была до всей этой истории с Анваром, напоминала теперь, только татуировка на ноге, в виде ветки любимого цветка, о смысле которой знала только хозяйка…

И тем не менее, Мадлен была рада видеть себя такой, какой была сейчас… Это была ее реальность… Нормальная реальность… Без иллюзий… И пускай в ней не было места любви к мужчине, зато была неограниченная любовь к сыну… Была любовь к профессии, открывшейся для нее с новых граней…

Мадлен заехала на парковку так же стремительно, как выехала из дома. Она любила быструю езду… В этом они были схожи с Микаэлом… Хоть в чем — то… На ходу бросила ключи вале — парковщику, улыбнулась, ожидавшей ее у лифта секретарше. Айсу, всегда поджидала начальницу у входа, с кофе, подгадывая время своего прихода, под приезд никогда не опаздывающей Мадлен. Весело здоровались, шутили, на ходу обсуждали все острые вопросы, чтобы при необходимости начать действовать сразу…

— Спасибо, Айсу, на этом всё — подытожила она, когда помощница уже огласила ей приличный список вопросов, требующих внимания Мадлен.

— Есть еще один момент, мадам… Знаете, я уже Вам говорила на выходных… Уже третий раз за последнюю неделю, к нам обращается некая женщина… Немолодая… Она очень просит личной встречи с Вами… Говорит, у нее есть история, которая очень Вас заинтересует с профессиональной точки зрения…

Мадлен вздохнула…

— Кто такая? Артистка, певица? Угасшая звезда, мечтающая вернуть хотя бы кусочек, своей былой славы?

— Вроде бы нет… Я спрашивала у нее в лоб, проверяла даже сама, гуглила — нет… Женщина никак не связана с миром искусства… Но при этом настаивает на встрече, именно с Вами… Я объясняла, что главный редактор редко, сама общается с простыми людьми… Что встреча с Вами маловероятна, что могу, просто, хотя бы в знак уважения к ее возрасту, отправить на встречу одного из журналистов, но она непреклонна…Я бы даже сказала, настораживающе непреклонна… Ей нужны именно Вы…

Мадлен вскинула бровь…

— Наверняка, какая — то ненормальная… Даже страшно иметь дело с такими… Ладно, хамить и отказывать напрямую ей не будем… Веди себя с ней вежливо, но маринуй, Айсу… Может, сама потеряет интерес к нам… Обострение закончится — и, даже не вспомнит про свое маниакальное желание пообщаться с редактором «Лог»…

— Про сумасшествие Вы в точку попали… Я и сама начала думать, что с ней далеко не все в порядке… Крайний раз, она звонила вчера и после дежурной просьбы о желании встретиться с Вами, просила передать странную фразу… Сейчас скажу… Я даже записала… Вот, нашла, — протараторила Айсу, покопавшись во вместительной сумке, и найдя обрывок бумажки из блокнота, — она просила передать: «Я предпочитаю сломаться, но не согнуться»…

Мадлен услышала эту фразу и дернулась… По ее телу побежала дрожь, а щеки, наоборот, загорелись огнем…

Она сглотнула образовавшийся в горле ком… Облизнула пересохшие губы…

— А знаете, что, Айсу… Давайте порадуем старушку, раз она так настырна… Даже если не расскажет ничего дельного, уважим ее старость… Дайте мне ее номер… Я сама наберу, договорюсь о встрече…

— Вы? Сами? — не поверила Айсу своим ушам…

Мадлен попыталась смягчить ее удивление одобрительной улыбкой…

— Так получилось, что у меня не было бабушек… Мать отца я никогда не знала, а мать моей мамы умерла, когда мне было всего пять… Мне было бы приятно пообщаться с этой дамой… Просто как дань памяти тем, кого я потеряла слишком рано…

Анвар

Мужчина стоял у окна с бокалом коньяка, когда ее машина заехала на территорию общего дома. Проследил глазами, как вытащила ключ зажигания, как одновременно выключились фары. Утихла быстрая динамичная музыка, которую было слышно из салона, даже находясь в доме, при том, что на этот раз козырек ее кабриолета был закрыт. Ночью здесь, на возвышении, всегда было ветрено и прохладно. Супруги поэтому и облюбовали данное место — сказочный вид на море, зеленую растительность, прекрасная погода, позволяющая не включать систему кондиционирования, даже летом…

Не прошло и пары минут, как изящные острые шпильки, зацокали по мраморному полу — сначала на террасе, потом внутри дома, отодвинув преграду, в виде стеклянной двери в пол. Их дом был выполнен в минималистичном стиле. Весь из стекла и прозрачный. Благо, что не было рядом ни соседей, ни лишних глаз…

— Ты поздно, — произнес Анвар, застав девушку врасплох, от чего Мадлен дернулась. Он стоял в темноте, полностью скрытый от ее глаз.

— Аллах, ты напугал меня, Анвар, — приложила руку к груди, выдохнув, бросила сумку на диван.

— Где ты была? — снова категоричный вопрос из темноты.

— На работе, где еще… — раздраженно, но спокойно ответила Маду, скидывая туфли с уставших ног.

— Я звонил твоей секретарше. Сказала, что ты ушла из офиса еще часа три назад…

Мадлен нетерпеливо начала расстегивать рубашку, резко дергая бантик на шее.

— Анвар, я работаю не только в офисе. У меня была встреча.

— С кем встреча? — не унимался он.

Расстегнула все пуговицы на глазах у мужа. Внизу был эластичный топ… Теперь, он смог его разглядеть, поняв, наконец, что это она такая смелая в своих действиях, перед ним. Признаться, на секунду, мужчина затаил дыхание, думая, неужели девица не постесняется раздеться…

— Ты сейчас в ревнивого мужа решил поиграть? Что за цирк, Анвар? Задавай себе эти вопросы, когда будешь с очередными своими телками до утра! — выпалила, подходя вплотную. — Сын спит?

— Молодец, вспомнила о сыне… Спит… Матери так и не дождался, уснул в слезах… Маду, я сейчас не шучу… Если ты и правда крутишь шашни на стороне, я не потерплю… Мы у всех на глазах, как на ладони… Про мою жену не будут говорить, что…

— Заткнись, Анвар! — прошипела Мадлен, кидаясь на него, — ты слова мне сказать права не имеешь! Не в чем тебе меня упрекнуть! Я давно забыла, что молодая, красивая женщина! Это я себя похоронила в этом проклятом браке! А ты ни в чем себе не отказываешь! Все, что у меня есть — это мой сын и моя работа!

Анвар схватил ее за локоть, притянул к себе, обдав алкогольным амбре коньяка.

— Я предлагал тебе разрядку, девочка. Знаю способ, как тебе снова почувствовать себя женщиной…

— Пусти меня, идиот, — вывернулась насилу, — я уже говорила тебе, что не буду просто так спать с тобой, словно я одна из твоих шлюх.

Анвар усмехнулся, приподняв бровь.

— Это ты мне говоришь, Маду? Шлюхой быть моей не хочешь? Да ты хуже! Это ты трахнула меня под кайфом! Сама соблазнила! Скакала на мне, как одержимая… И теперь говоришь мне, что не такая? К тому же… Какой я был по счету, а? Сколько их было до меня? — снова захват на ее руке. Он был пьян. Вот откуда эта агрессия…

— Какой же ты… — сложила губы в презрительную полоску.

— Какой? Справедливый? Говорящий правду?

Отпустил сам. Отошел на безопасную дистанцию, чувствуя исходящие от нее флюиды злости…

— Голодную женщину видно, Мадлен… Моя жена не должна ходить голодной…

— Хорошо, куплю себе вибратор, — ответила, бросив на него полный презрения взгляд и желая закрыть эту тему. Она так устала за сегодня, что было не до выяснения отношений…

— Вибратор не поможет такой бешеной сучке, как ты, Маду… — снова усмехнулся, порочно облизав губы. Она чувствовала на себе его темный взгляд. Что на него нашло опять?

— В чем твоя проблема, Диб? Тебе мало баб, которые тебе дают? Что, ты ко мне привязался? Мы ведь с тобой решили еще на том берегу, еще когда только заключали этот идиотский союз — наш брак фиктивный… Для окружающих, для семьи… Мы никогда не будем настоящими мужем и женой. Я больше не хочу от тебя ничего… Да, была минутная слабость… Я была другой, жизнь была другой… Сейчас мне это не нужно… Мы не любим друг друга… Я не хочу так, понимаешь? Ты спросил у меня, каким ты был по счету? Да никаким! Знаешь, почему?! Потому что я тебя никогда и не записывала в счет! Я считала всегда только тех, кто что — то значил для меня… Для кого я, что — то значила! А у нас с тобой никогда, ничего не было… В тот день мы с тобой были не людьми, а двумя кончеными животными! Мне стыдно! Стыдно за ту ночь! Если бы не сын…

— Это ты подсунула мне ту таблетку, — хрипло произнес он, прожигая глазами, — не строй сейчас из себя Мать Магдалену…

Мадлен засмеялась. Сначала еле слышно. Потом все громче и громче. Ее смех перешел в истерику. Из глаз непроизвольно брызнули слезы.

— Какой же ты идиот, Анвар… — покачала головой, вытирая лицо холеными руками, — это была простая аскорбинка… Не было никаких наркотиков! Я и не держала никогда такие вещи в своих руках! Я же все — таки, дочь Увейдата! Одно дело — веселиться, другое — принимать противозаконную дурь!

Она выплюнула это в лицо Анвару, и только темнота скрыла, как он начал белеть на глазах…

— Что ты этим хочешь сказать? — его голос перешел на хрип. Странный, скрипучий, болезненный… Он трезвел на глазах…

— Мы трахались в незамутненном сознании, Анвар… Да, не смотри так удивленно, не было ни наркоты, ни алкоголя, и совести тоже не было… Сыном клянусь! Так что живи теперь с этой мыслью…