В руках богини

Илья Георгиевич Ганчуков, 2022

Она обожает фэнтези о попаданках, покоряющих чужие миры, но терпит сокрушительный крах в своем собственном: ее отчисляют с первого курса университета. Куда теперь податься девушке без образования и особых талантов? Разве что прямиком в другую реальность, где можно стать прекрасной эльфийской принцессой в изгнании, овладеть магией, обзавестись двуручным мечом-телепатом и наконец-то реализовать свою давнюю мечту о невероятных приключениях. Как это сделать? Для начала поможет таинственная цыганка, а после найдутся и другие желающие сделать жизнь бывшей студентки в волшебном мире крайне нескучной…

Интерлюдия

Мессир Конрат из Трехречья явился точно в назначенный час. Утром Сегнив Хурес отправил ему с курьером приглашение, к которому приложил и копию показаний таинственной эльфийки. Вернувшись, курьер сообщил, что ученый с первого взгляда опознал текст и тут же согласился рассказать господину королевскому обвинителю всё, что знает.

Мессир Конрат оказался рослым, хмурым мужчиной с мощными плечами и здоровенными ручищами. Хоть он и был ровесником Шукаша, седины в волосах имел гораздо меньше.

«Такому место на поле брани, а не среди свитков», — мельком подумал Хурес. Вслух же он произнёс:

— Итак, мессир, что вы можете сказать об этом пергаменте?

— Эти письмена и этот язык мне знакомы, — ответил учёный низким, глухим голосом. — Я собрал немало записей на нём.

— Вы принесли их?

— Да, господин королевский обвинитель. Ваш стражник, после того, как обыскал меня, забрал суму с записями, дабы проверить её. Если вы позволите…

— Позволяю, — кивнул Хурес и позвонил в колокольчик. Открылась дверь, стражник внёс объёмистую кожаную суму, туго набитую свитками.

— Ничего? — задал Хурес вопрос стражнику.

— Ничего, ваше банство! — ответил стражник. — Только свитки.

— Оставь их здесь и возвращайся обратно.

Когда за стражником закрылась дверь, Хурес вновь обратился к учёному.

— Итак, я вижу, вы изрядно постарались, — произнёс он, кивнув на груду свитков на столе. — Как вы их находите?

— Самые первые я обнаружил в университетских хранилищах, ещё когда учился. Несколько нашлись в Волшебном Квартале, кроме того, у меня есть знакомства среди переписчиков и книготорговцев, которые сообщают мне обо всех непонятных записях и надписях, которые попадаются им на глаза. Ныне я путешествую по Миргу и соседним странам, в поисках древних записей.

— И где же вы находили записи на этом языке?

— Больше всего их я обнаружил в библиотеке Школы Волшебства. В основном это коротенькие записки, написанные ученицами.

Хурес усмехнулся.

— Так это — всего лишь детская забава?

— Подождите, не всё так просто, — покачал головой учёный. — Некоторые из этих учениц впоследствии наделали шуму…

— Продолжайте, — кивнул Хурес, внутренне подобравшись.

— Последние по времени записи, попавшие мне в руки, были сделаны ученицей по имени Лили Эванс. Я пытался расспросить наставников и учеников об этой Эванс, но никто не смог мне сказать, кто она такая, откуда взялась, кто её родители. Никто даже не был уверен, что Лили Эванс — это её настоящее имя. Со всеми она говорила на сносном миргском, хотя и с акцентом, однако же я предполагаю, что настоящим для неё является как раз этот тайный язык!

Учёный взял со стола один из свитков, развернул, демонстрируя Хуресу, и продолжил.

— А ещё я узнал, что после выпуска она собрала вокруг себя единомышленников, дабы сделать магию доступной для всех.

— Да, я припоминаю что-то такое, — равнодушно пожал плечами Хурес. — Какая-то юная волшебница взялась мутить народ, в том числе и в Волшебном квартале, с тем-де, что предназначение магии состоит в улучшении жизни всех людей. По мне так это невообразимая глупость. Мало того, что осчастливить всех людей невозможно, вдобавок, где это видано, чтобы тот, кто в чём-то превосходит всех остальных, согласился бы пожертвовать своим преимуществом ради тех, кто ниже его?

Учёный хотел было что-то сказать, но, когда открыл рот, произнёс явно не то, что собирался.

— Так вот… — начал он нерешительно. — Как я узнал, Лили Эванс за её разговоры схватили и передали королевским дознавателям…

Учёный вопросительно взглянул на Хуреса. Королевский обвинитель пожал плечами.

— Да. Если я ничего не забыл, эту Эванс отправили в тюрьму, и там она, кажется, умерла… Впрочем, я перепроверю это.

— Это было бы очень печально, коли она и в самом деле умерла, — тяжело вздохнул учёный. — Видите ли, господин королевский обвинитель, я бы очень хотел побеседовать с той, кто владеет этим языком. Разобраться в нём очень непросто.

— Насколько вы успели в этом? — с интересом спросил Хурес.

— Не слишком, — недовольно ответил учёный. — Мне удалось расшифровать алфавит, выяснить звучание букв, причём, не всех, что же до значения слов, то они увы, остаются загадкой для меня. Этот язык не сходен ни с одним из тех, которые известны мне или другим учёным. Он не похож ни на миргский, ни на орадвский, ни на эльфийский. Поэтому перевести эти записи я не могу.

— Вот как? — задумчиво произнёс Хурес. — Мессир, вы говорили, что Эванс — не единственная из тех, кто говорит на вашем тайном языке. Вы узнали о ком-то ещё?

— Да, господин королевский обвинитель. Вот это, — учёный вновь развернул взятый со стола свиток. — Принадлежало самому Аманнару Закатному.

— Князю тёмных эльфов? Предводителю набега в 121 году от Основания? Тому, который убил короля Макера Второго?

— Тому самому. Это письмо, которое, якобы, написала Аманнару его возлюбленная. А я получил его от лейдского рыцаря, фрея Куно Штембарка, предок которого сражался с Аманнаром в том бою возле Рогатой скалы, когда князь с несколькими приближенными попал в засаду и погиб. Письмо он, как будто, носил при себе.

— Вы уверены? — Хурес недоверчиво покачал головой. — Есть доказательства тому, что это письмо действительно древнее, а не прошлогодняя подделка?

— Есть, — кивнул учёный. — Во-первых, те желтоватые чернила, которыми оно написано, получают из моллюсков, которые обитают у берегов острова Хелканар, занятого тёмным эльфами. Кроме них, такими никто не пользуется. Во-вторых, взгляните, как кожа свитка собралась по краям мелкими складочками. Стало быть, её обрабатывали порошком снежного камня, а этот способ вышел из употребления уже при Тадесе Победоносном. В-третьих, в письме упоминается Дринга, а она была основана в 105 году.

— С чего вы взяли, что речь идёт о Дринге, если не смогли понять ни единого слова? — хмыкнул Хурес.

Учёный покачал головой.

— Я выделил все слова с большой буквы, которые фигурируют в большинстве записей, далёких по времени друг от друга. Имена людей, клички коней, названия кораблей появляются и исчезают, но названия стран и городов держатся дольше. Затем я разделил их по количеству букв. Потом принялся искать, какие слова в том и другом собрании совпадают по длине, и где в словах из одного собрания совпадает расположение букв… Собрав совпадающие слова в пары, я выяснил значение каждой употреблённой буквы и узнал, как пишутся на тайном языке названия наших городов и стран. Я вас не утомил, господин королевский обвинитель?

— Нисколько, — покачал головой Хурес. — Мессир, расскажите мне о каждой из известных вам записей. Я вижу, ваш рассказ обещает быть долгим. Присядьте, мы никуда не торопимся.

Распрощались они уже поздним вечером — за окнами совсем стемнело. Когда за Конратом из Трёхречья закрылась дверь, Сегниву Хуресу стало не по себе.

Он помнил Лили Эванс. Тогда, пять лет назад, он был всего лишь королевским заседателем, и рассматривал вместе с другими её дело. Эванс не творила никакой запретной волшбы, так что старейшины Гильдии Магов не могли её судить, а речи девушки касались исключительно порядков в школе и гильдии, так что короне от неё тоже не было никакого вреда. Дело шло к оправдательному приговору, но один из магов вдруг заявил, что, якобы Эванс в беседе с ним дурно отзывалась о короле Тадесе. Этого оказалось достаточно, чтобы ей вырвали язык и заключили в тюрьму Волшебного Квартала. Для мага остаться без языка — почти что смерть: нельзя произнести ни одного заклинания, да и читать, не проговаривая слова, тоже непросто. Однако же, Лили Эванс, при помощи оставшихся на свободе подруг, смогла сбежать. После её побега предыдущий королевский обвинитель лишился своего места, которое занял Хурес…

Он обдумывал услышанное от учёного, глядя на листы, покрытые неровными буквами, и эти буквы, казалось, сливались в сплошную цепь, тянущуюся от Маржинель Скиар-Тойнур к Лили Эванс и дальше, к могучим волшебницам далёкого прошлого. Ему предстояло распутать эту цепь до конца. Хурес сжал кулаки от напряжения. Наверное, так чувствовал себя Йонашек-пахарь, выходя на поединок с чёрным драконом.

— Я готов! — произнёс Хурес в пространство.