С.нежное сердце. Книга первая из четырёх

Илья Алексеевич Видманов, 2021

В и так-то непростой жизни следователя по уголовным делам Романа Павловича Птачека происходят крутые, прямо-таки судьбоносные изменения. Половина их накликана спецификой службы, вторая же – его собственной виной. И если бы всё это были лишь бандиты, преступники и всякие там желающие ему самого худшего негодяи… Ах! Как легко тогда было бы! К сожал… К сча… В общем Фортуна тут заготовила нечто совершенно особенное. Наблюдайте – и радуйтесь, что не являетесь прямыми свидетелями! Содержит нецензурную брань.

Хороший совет

— Красота какая… — Роман протянул руку, но дотронуться не посмел. — Это что всё, настоящее?.. Не бутафорское?..

— Обижаешь! — Понятовский подошёл к стеллажу, его рука ухватила саблю, потянула — к капитану обратилось полированное навершие. — Возьми. Взмахни.

Начальник отступил. Преодолевая вдруг напавшую, как из-за угла, робость Роман поднял руку… и с глухим выдохом махнул! Полоска стали свистом рассекла воздух и сердце тут же восхищённо зачастило, словно играешь лучшей на свете игрушкой! Капитан сжал эфес удобней, расслабил запястье и поводил клинком вправо-влево, парируя воображаемые выпады.

— Нравится? — Понятовский самодовольно улыбнулся. — Ручная работа! Эту я с Кубани привёз, есть там у них такой известный кузнец, Рыбников фамилия… У меня ещё его кинжал имеется. Вон там, в углу висит…

Бережно, как драгоценность, Роман поднял саблю на ладони. Клинок последний раз сверкнул в свете ламп и повис на законном месте.

— Да-а-а… Красиво, конечно… — Отойдя от стеллажа, Роман ещё раз оглядел стальное многоцветье. — В первый раз вижу человека, коллекционирующего оружие…

Понятовский поднял указательный палец, поправил:

— Холодное оружие!.. Но будет, товарищ капитан… Присаживайтесь. В ногах правды нет.

Он указал на стул и Роман уселся возле начальственного стола, задрав ногу на ногу.

— Это ты молодец, что так рано пришёл. — Полковник вернулся в кресло. Его ладони, как у школьника, скрестились на столе, словно на парте. — Лично я в отделение позже, чем в половину седьмого не являюсь. Считаю это признаком профессионализма.

Стараясь держать лицо умным и внимательным взглядом Роман фиксировал нового руководителя в анфас: опрятный, причёсанный, форма выглажена идеально — ниточка не торчит. Седина прокралась в виски, но Понятовский явно не стар. И усы. Небольшие, немного комичные усы. Хотя ему идёт.

Роман оглянулся на окно — на улице темень теменью, даже можно, если поискать за облаками, угадать ещё не скрывшуюся луну.

— Да я не специально. Просто я же здесь ещё не был. Вот решил, чтобы наверняка успеть, выйти пораньше.

Понятовский прищурился:

— А где ты поселился?..

— На Советской, семьдесят четыре. — Роман кивнул через плечо. — Тут, оказывается, и недалеко…

— Да тут, приятель, совсем близко! — Понятовский покачал головой, его брови удивлённо вспорхнули. — Эх, дружок! Повезло тебе! А я чуть-ли не с другого конца города езжу…

Роман пожал плечами и вроде как виновато улыбнулся. Как раз в этот момент ему захотелось зевнуть, да так, что удержался он еле-еле, рот чуть не перекосило в страшной судороге. Эту ночь, как и прошлую, сон предательски не шёл.

— Ну, повезло — это как посмотреть… — Он глянул на начальника по-особому. — Всё-таки там тётка моя жила… Квартира мне от неё в наследство осталась…

— Мир праху. — Григорий Евгеньевич сделал лицо постным и перекрестился. — Извини, не подумал…

— Да ладно…

Понятовский опустил взгляд, помусолил губы. Его усы при этом смешно походили туда-сюда. Поглядев по сторонам и хмыкнув, начальник вдруг выпрямился, его ладонь с шумом хлопнула по столу.

— Ладно! Про самих себя мы поговорить ещё успеем! Капитан Птачек… Давайте про службу.

Роман охотно кивнул.

— Давайте. Я так понимаю мне сейчас к кадровикам?..

Понятовский пренебрежительно отмахнулся.

— К ним успеется! Чай не с улицы вас берём… Вот что, Роман Павлович… Я, когда насчёт тебя с Преображеновым созванивался…

В дверь постучали.

— Григорий Евгеньевич!..

Понятовский застыл на полуслове. Губы его сжались в тонкую сердитую линию, полковник с шумом выдохнул и произнёс:

— Да?.. Войдите!

Дверь распахнулась и на пороге возник разрумянившийся парнишка. Ну точно только что вернувшийся со срочки солдат. Или недавний курсант… На погонах полоса и две звёздочки.

— Григорий Евгеньевич… — Зацепив взглядом Романа парень кивнул главному. — Вы просили подойти к без десяти семь…

— Ах! — Понятовский прикрыл глаза; его ладонь поднялась и хлопнула полковника по лбу. — Совсем забыл! На пенсию, наверное, тоже пора. Вслед за Анисиным…

Мельком глянув на новенького ещё раз парень закрыл дверь и прошёл дальше, к стульям. На стенд с оружием даже не взглянул.

— Вот. — Понятовский указал на вошедшего. — Знакомься, Рома — это твой новый коллега. Конев Денис Васильевич. Перспективный в будущем оперативник… Денис, ты тоже знакомься — это новый следователь, капитан Птачек. Роман Павлович. Теперь с вами работать будет он.

Слушая главного и будто всем видом обращённый к нему, парень тем временем выбирал из оставшихся стульев лучший. Взяв, он поставил его напротив новенького, уселся и протянул руку.

— Товарищ капитан…

Роман сжал молодую ладонь — холодную и бледную, будто её хозяин только что вылез из прорубя.

— Ну и холодрыга же сегодня! — Парень отстранился, его юное лицо обратилось к полковнику. — Представляете, Григорий Евгеньевич — у меня в машине антифриз замёрз!

— По телевидению минус тридцать четыре передавали. — Полковник откинулся в кресле. — Хотя ещё неизвестно, где ты тот антифриз брал…

— Так то по городу, а у нас на районе, наверное, вообще все минус пятьдесят! — Денис всплеснул руками. — Хотя может и вы правы и это антифриз фуфло… Я когда по Карлухе ехал…

В дверь постучали. И Роман и Денис с Понятовским оглянулись.

— По Карлухе ехал, говорю, когда… — Денис замялся, поглядел на начальника, снова на дверь. — Григорий Евгеньевич, это, наверное, Кирилл.

— А кто ж, как не он?.. — Понятовский смерил юношу пристальным, но не слишком строгим взглядом. — Так что там, говоришь, на Карлухе-то?..

— Григорий Евгеньевич…

— Э-х-х-х… — Полковник скривился. — Болтун ты, Денис… Войдите!

Дверь распахнулась стремительно, словно с той стороны держали пальцы на ручке, как на кобуре во время дуэли. Порог переступил мужчина лет тридцати. Форма чистая, но слегка заметно, что неглаженная. Среднего роста, с худощавой и, можно угадать по шее, явно жилистой фигурой. Глаза строгие. Губы строгие. Лицо вообще не улыбчивое и даже, если всмотреться, сердитое. На щеках морозный румянец.

Прошагав он остановился, провёл неторопливым взглядом по присутствующим и лишь тогда произнёс:

— Григорий Евгеньевич…

Понятовский ответил на поклон.

— Кирилл, привет…

Парень потянулся и пожал протянутую ладонь.

— Вот, знакомьтесь. — Полковник развёл руки, одна указала на Романа, вторая на новенького. — Роман, это наш старлей, Спиридонов Кирилл. Аркадьевич. О-о-очень толковый парень. Можешь обращаться к нему даже с самым тяжёлым вопросом. Гарантирую, он не подведёт.

Несмотря на прямую лесть лицо вошедшего осталось бесстрастно-серьёзным.

— Кирилл… Это капитан Птачек. Роман Павлович… Новый следователь. Он теперь работает с вами, так что вы организовывайтесь, налаживайте сотрудничество…

Строгие, проницательные глаза прощупали Романа насквозь. Вошедший наклонил голову, к капитану потянулась жилистая пятерня. Голос, поначалу слышавшийся спокойно-монотонным, лязгнул теперь, как молотом по наковальне!

— Будем знакомы!

Роман ухватил ладонь — её тут же сжало, как гидравлическими тисками: аж кости затрещали! Он постарался ответить сильнее, но, наверное, с такой хваткой справился бы только цирковой силач. Скрывая напряжение Птачек кивнул.

— Будем…

Поручкавшись с новым следователем Кирилл прошёл и уселся рядом с Денисом. Роман положил ладонь на колено и тихонечко пару раз сжал-разжал, прогоняя боль.

— На Крала Маркса караул, что творится… — Денис поёрзал на стуле, встал, отодвинул его от стенки и уселся заново. — Пробка километра на полтора. И всё из-за светофора.

Кирилл повернулся к нему, возразил:

— Не из-за светофора. Там грузовик не перекрёстке в светофор вписался. Ну ещё бы! Такая наледь… До сих пор там стоит. Его даже вытянуть не могут — за ночь засыпало.

— Ну, в каком-то смысле я всё-таки прав… — Денис стрельнул в новенького краем глаза. — Жаль только, что пока до Комсомольской добрался — столько набуксовал… А кстати! Я ведь когда мимо светофора ехал, там никакого грузовика не было…

— Не было?.. — Кирилл округлил глаза. — Ну, значит оттащили… А со светофором что?

— А что с ним случится?.. Гнутый он, как коряга… На днях, думаю, заменят…

Громко, подчёркнуто громко Понятовский прочистил горло. Опера разом притихли и оглянулись на начальника, как борзые на охотника.

— Ребята… — Полковник положил локти на стол, его ухоженные пальцы сплелись воедино. — У нас в отделе новый человек, а вы про какую-то… хрень, прости господи… Нам надо товарища в курс вводить, а не про пустое балаболить…

Молодой оглянулся на Романа: взгляд такой, будто ждёт, что капитан сейчас тоже что-то этакое выскажет. Кирилл пожал плечами и откинулся на спинку: как скажете, мол, так и будет…

В дверь вновь постучали. Не успел Понятовский кашлянуть, как она открылась и в кабинет зашёл ещё один. В чёрной кожаной, явно недешёвой меховой куртке. На запястье золотые «котлы». Ростом чуть ниже Кирилла и возрастом, как и он, лет под тридцать. Ну может чуть-чуть помладше… Лицо круглое и как бы мягкое, в жизни не знавшее драки. Посаженные близко глаза смотрят с ленцой, сверху вниз.

— Григорий Евгеньевич… — Вошедший встал на пороге и оглядел комнату; по Роману мазнул вскользь, будто и не заметил.

— А, Миша! Проходи… — Понятовский мотнул головой. — Как раз с новым сотрудником познакомишься!

— Это с кем?.. — Мужчина взглянул на Романа снова, уже пристальней.

— У нас теперь новый следователь. — Понятовский сделал жест. — Вот, поздоровайтесь… Это капитан Птачек…

— Роман Павлович. — Не вставая, Роман подался вперёд и протянул ладонь.

Специально или нет, но мужчина не спешил. Мгновение, показавшееся долгим, он новенького рассматривал. Взгляд его коснулся капитанской причёски, прощупал одежду, оценил обувь… Пробежал по лицу. Кольнул в глаза… И остановился на протянутой руке.

— Кривкин. — Мужчина поднял свою и сжал поданную пятерню. — Михаил Андреевич. Старший оперуполномоченный.

— Будем знакомы! — Роман стиснул пальцы, встряхнул рукой и поспешно её отдёрнул. Почему-то касаться этого человека оказалось неприятно.

Не заметив этой эмоции — или не придав ей значения — мужчина сунул руки в карманы и оглянулся на оперов.

— Денис?.. Кирилл?.. А вы чего так рано?..

Денис аж выпрямился, как выдернувший голову из песка страус:

— Так товарищ полковник приказал!

У Понятовского лицо вдруг стало такое, словно он вот прямо сейчас додумался до чего-то очень важного.

— Миша! А ты чего, собственно говоря, тоже так спозаранку приехал?.. — Полковник приподнял бровь. — Ты ж говорил сегодня раньше одиннадцати не появишься?..

Кривкин сморщил губы, его пальцы расчесали идеально выбритый подбородок. Проведя ладонью по волосам он ответил так тяжело и лениво, словно на языке у него пудовая гиря:

— Да вот, понимаете… Григорий Евгеньевич… Отец из прокуратуры звонил… Просил, чтобы мы ему дело Таганрогафа… Тьфу… Таганрогого отправили.

— А-а-а-а… — Полковник прищурился, закивал. — Понимаю… А разве ты его на прошлой неделе не отвозил?..

Кривкин сморщился ещё хлеще, точно понюхал тухлых яиц.

— Да я должен был… — Он отвёл глаза. — Да вот, понимаете, по другим делам забегался… Ладно, сейчас отвезу…

Не глядя на окружающих Кривкин подошёл к шкафу со стеклянными дверками. Рука с золотыми часами отворила створку, вторая прошлась пальцем по папкам, остановилась на последней. Ухватив её он шкаф закрыл и пошёл на выход. Остановившись же в дверях через плечо бросил:

— Я сейчас съезжу, но потом всё равно по другим делам поеду. Наверное буду ближе к двенадцати…

И ушёл.

Сказать, что от увиденного у Романа челюсть чуть не отвисла — это не сказать ничего. Стараясь держать лицо самым бесстрастнейшим из бесстрастных капитан медленно, очень-очень осторожно посмотрел на нового начальника: полковник глядит на оставленную, кстати, открытой дверь с таким выражением, с каким люди смотрят на безнадёжно больного, но не родного человека. Очень многозначительный взгляд…

— Так, орлы! — Заметив интерес Романа он кашлянул и авторитетно воззрился на оперов. — Вот вам архиважная задача! Берёте товарища капитана и водите по управлению, всё везде показываете! Последним пунктом зарулите к кадровикам. Ша-а-агом-ма-а-арш!

***

Кабинет, оставшийся от старого следователя — какого-то Анисина — и комнатой-то не назовёшь: так, конура собачья. Узкая коробка в семь шагов от двери до подоконника. Серые обои, крашеный белый потолок. Компьютер с прошлого десятилетия и столик, какие младшеклассникам покупают. Старый, дспшный шкаф и окно за коваными прутами. А ведь прошлый свой кабинет Роман считал не ахти… Но отсюда он вспоминается хоромами!

Хмыкнув, капитан ботинком отодвинул табуретку и уселся — в воздух взлетело облачко пыли.

— Да чтоб тебя!

Он рассерженно вскочил! его ладони засуетились, завыбивали грязь из запачканных штанов!

В дверь постучали. Без ожидания стучавший опустил ручку и вошёл: порог переступил Понятовский.

— Рома, ну как ты тут? — Он бодро качнул головой. — Осваиваешься?

Прекратив суетиться Роман выпрямился, расправил плечи и встал этак невозмутимо, даже кулак в бок упёр.

— Да потихоньку да… — Он покрутил взглядом, пожал плечами. — В принципе, Григорий Евгеньевич — ну что тут у вас может быть мне незнакомо?.. Всё, как и у нас. Лица только другие…

Понятовский понимающе кивнул, его взгляд опустился, коснулся пола… и вернулся. Голос прозвучал твёрдо:

— Присядьте, товарищ капитан. Мы должны поговорить с вами о кое-чём очень важном.

Чего-то такого и ждавший Роман уселся обратно, только сделал это мягко-мягко. Потом отряхнётся… Полковник шагнул в сторону, взял стоящий у стены стул и устроился прямо напротив. Их взгляды вновь встретились.

Понятовский помолчал, глаза его сощурились, опустились… поднялись и впились в нового следователя, как иглы. Заговорил он с хрипотцой, словно долго молчал:

— Я… эм-м-м… Рома… Я разговаривал с Преображеновым… Он рекомендовал тебя, как хорошего специалиста. Сказал… Эм-м-м… Он сказал, что ты неплохой следователь. Это так?..

Роман не удержался, скривил уста: такие похвалы всегда раздражают; чем больше от тебя ждут, тем быстрее разочаровываются.

— Ну… Всё-таки Владимир Викторович немного преувеличивает… — И взгляд, и вообще весь свой вид Роман постарался сделать показательно простеньким, без даже крохотнейшего намёка на высокое самомнение. — Да, к любому расследованию я стараюсь подходить ответственно. Ещё иногда, быть может, мне везёт… Но я не Пуаро, это уж точно…

Понятовский смотрит пристально, глаз не отводит. При последних словах он сморщил губы; его усы, как и утром, смешно походили туда-сюда.

— Хм-м-м… — Как бы соглашаясь полковник покачал головой, хотя его глаза всё ещё будто стараются в чём-то уличить. — Ты, я так погляжу, ещё и скромный… По крайней мере на первый взгляд…

Роман пожал плечами. Понятовский нахмурился, его пальцы вдумчиво потёрли подбородок.

— Ладно, будет тебе стесняться! Преображенову я доверяю: не первый год с ним знаком. Если Вова говорит, что ты человек толковый, значит это так.

Роман откинулся на спинку, глубоко вздохнул.

— К чему ведёте, Григорий Евгеньевич?.. Выкладывайте. Простите, но уж слишком заметно. Ходите, ищите подступы…

Глаза полковника заискрились! И тут же погасли. Он облизал губы и его усы, и так приковывающие внимание, опять заходили туда-сюда. Заговорил он тихо, с прищуром.

— Никаких подступов вовсе я и не ищу… Но ты прав, кое-что у меня есть. Только вот… Видишь ли… Тут потребуется человек очень незаурядный. Особо смышлёный. Или удачливый… Ты смышлёный, Ром?..

Одна его бровь изогнулась, а глаза стали, как у профессора, влепившего студенту не предусмотренный экзаменом вопрос. Роман помолчал. Странно, но ничего в голову не лезет. Ни мыслишки, пусто. Ощутив даже какую-то комичность капитан вопросительно качнул головой.

— Простите… Что?..

Наверно Понятовский планировал повести разговор иначе. Как приговорённый грешник он тяжко вздохнул, губы его собрались в хмурый изгиб. Полковник выпрямил спину и откинулся, насколько позволяет стул. На подчинённого взглянули глаза уже не требовательного офицера, а уставшего, придавленного жизнью человека.

— Что, всё ещё не знаешь?.. А я-то думал ты уже в курсе… Ром — а ты слышал о тольяттинском маньяке, который на убитых стихи оставляет?

Роман честно задумался, стал рыться в памяти. Понятовский терпеливо ждал, а капитан упёр взгляд в одну точку и сидел, напряжённо распаковывая мозговые «архивы». Ответил он со всей уверенностью:

Конец ознакомительного фрагмента.