ГиперStorm

Илья «BIG» Бондаренко, 2021

Что нового и опасного может таить в себе давно исследованный сектор, в котором известен каждый астероид, каждый кусок космического мусора? Выполняя очередной рейд к Плутону, Аксия даже не предполагала, с чем ей придётся столкнуться на орбите карликовой планеты. Стандартная миссия оборачивается борьбой за выживание в непривычных условиях. Врагами становятся не только живые существа и материя, но и само время, постоянно меняющееся по воле чудовищного галактического коллапса. Как выбраться из передряги, если против тебя собственное будущее? Комментарий редакции: Полеты по бескрайнему космосу сродни путешествию в прошлое. Удивительным образом в его тягучем мазуте, как во временной петле, застревают целые эпохи и вместе с ними люди, к встрече с которыми человек будущего совсем не готов.

Глава 3. Девятая планета

Длинный, резкий сигнал возвестил о начале торможения.

Состояние организма, в котором находится пилот во время максимального ускорения, специалистами флота называется «пребиоз», а самими пилотами попросту — «вата». Почти усыпленное препаратами тело, вкупе с сознанием, пребывает в полуобморочном состоянии, которое можно сравнить с дремотой на рабочем месте — вроде и не спишь и в тоже время теряется ощущение реальности происходящего. «Вата» помогает человеку переносить немыслимое, с токи зрения стороннего наблюдателя, ускорения физических тел и не дать внутренним органам рассыпаться на молекулы.

Зачастую, выйти из состояния пребиоза сложнее, чем погрузиться в него. Во время запланированного торможения, пилоту поэтапно вводятся нейтрализаторы, и сознание проясняется тоже постепенно. В штатном режиме эффект «ваты» снимается в течении суток. Если же случается аварийная остановка, то процесс выхода ускоряется и последствия иногда плачевно сказываются на здоровье пилотов.

Первый сигнал Акси пропустила. Мозг, расслабляющийся в футуристических фантазиях, не мог адекватно воспринять посторонние звуки и попросту проигнорировал его. И только через несколько часов, под действием нейтрализаторов, когда тело стало набирать привычную тяжесть, а очертания каюты проясняться перед мыльным взором, Акси услышала предупреждения корабля. Это был вовсе не сигнал о торможении. Сработал аварийный протокол.

Горели все экраны. На мониторах плясали диаграммы и компьютер настойчиво повторял все запротоколированные способы активации экипажа. И в первую очередь — обычный звуковой сигнал тревоги.

Акси потянулась вперед и кресло медленно, почти вечность, приняло вертикальное положение. Системы жизнеобеспечения, поддерживающие организм в течении перелета, одна задругой отключались и наконец она смогла пошевелить губами.

— Доложить обстановку.

Голос прозвучал слабо, но компьютеру этого было достаточно.

— Этап перехода завершен. Двигатель нейтрино остановлен. Движение по маршруту к точке назначения продолжается в соответствии с протоколом. Системы корабля в норме. Отклонений нет.

— В чем тогда причина активации аварийного сигнала?

Компьютер на такие вопросы отвечает почти мгновенно, так как ответ заранее ему известен. Ведь действительно, все системы и всё происходящее на корабле подчинено тотальному контролю искусственного интеллекта. Если что-то случилось, то он обязан знать.

Но в этот раз компьютерный помощник неожиданно выдержал паузу, прежде чем ответить. Словно сам был удивлен. Что, конечно, неприменимо к набору программного кода и проводов с пластмассой.

— Отклонений нет. Обстоятельств, активирующих аварийный протокол, не зарегистрировано.

Акси посмотрела на мониторы — никаких предупреждающих маяков, графиков столкновения, поврежденных моделей катера, словно ничего и не было. На основном экране высвечивался только маршрут с информацией о расстоянии и времени прибытия в точку назначения. Сигнал, так резко взорвавшийся в убаюканное сознание, тоже пропал. «Персефона» хранила молчание.

Может ей это померещилось? Акси склонилась над приборной панелью и вручную ввела запрос. Вывалившиеся данные сообщали, что сбоев нет, все системы работают в обычном режиме, на пути следование препятствий не обнаружено.

— Странно, — сказала Акси, и запросила журнал событий.

Открылся длинный список. С самого начала старта, формировался отчет о каждой контрольной точке или происшествиях извне. Вот вылет, вот встреча с корветом, станция, начало ускорения, каждодневный отчет о пройденном расстоянии — ничего необычного. Хотя… стоп!

В самом низу списка три события. Одно из них сообщало о начале торможения, второе о пробуждении экипажа, а вот третье… третье ни о чем не сообщало, потому что было закодировано неизвестным шифром.

— Так.

Акси развернула запись.

Сканеры корабля регистрируют любые объекты, попавшие в их поле зрения. Фотографируют, записывают видео, а в случае перехвата звуковых сигналов, архивируют даже малейшие шумы. При возникновения нештатных ситуаций, события бортового журнала полны материалами, позволяющими, в случае катастрофы, спасателям, даже среди обломков, найти информацию и восстановить весь ход происшествия.

Но эта запись была пуста.

— БИС, откуда в бортовом журнале запись, неподдающаяся дешифровке?

— Нет информации.

— Но ты же видишь эту запись?!

— Да.

— Твои комментарии.

— Очевидно сбой. Никаких событий нет. Информации нет. Отклонений нет. Следование к точке Б продолжается согласно протокола.

Акси еще раз вручную проверила все показания. Никаких подтверждений. Возможно действительно ошибка системы. Такое может произойти с высокотехнологичным, нашпигованным самым разным оборудованием, катером.

Неприятный холодок пробежал по спине. Не очень-то хотелось пережить аварию в необитаемой зоне. Если что-то произойдет с двигателями и корабль начнет отклонятся от курса, пока прибудут спасатели, её может отнести чёрте куда, например забросить в зону гравитации планеты и размозжить о ледяные скалы. Или выбросить за пределы пояса Койпера.

Ладно, об этом пока не стоит думать. Всё в порядке. Летим дальше. Ещё несколько часов на сброс скорости до маневровых показателей, а значит можно расслабиться. Дыши глубже Акси. Давай лучше подумаем о том, что будем делать на месте.

Мысли о работе почти мгновенно вернули мозг к прежнему ритму: без лишний переживаний, только по делу.

В первую очередь, предстояло сбросить зонды на сам Плутон, а затем пролететь часть пояса Койпера в направлении другой карликовой планеты, Эриды, разбрасывая научные спутники на всем пути следования. Для чего это было нужно, ученые не объясняли, а Аксия не вникала в ненужные детали. Она получила четкие инструкции с координатами и намерена выполнить работу без лишних вопросов, как и всегда.

Вторую часть задания составляла работа по сбору старых зондов и маяков, вышедших из строя и прекративших передачу данных. Всего их было шесть. Эта работа немного сложнее — зонд представлял собой стальной шар диаметром сорок сантиметров, и если он отключался и больше не передавал сигналы, то обнаружить его в бесконечном космосе можно разве что мощным сканером. Впрочем, задание подразумевало обследование только того пространства в котором зонд мог оставаться в рабочем состоянии. Если по каким-то причинам, выйдя из строя, он покинул зарезервированную зону, то искать его не требовалось.

— БИС. Выведи на главный экран историю полетов в нашем секторе, — Акси снова откинулась в кресле. — Хочу посмотреть что-нибудь, пока идет торможение.

Экран заполнился данными о маршрутах, пилотах, событиях, картах размещения зондов, движении космических объектов, мусоре, состоянии планет и прочей статистической белеберде. Акси листала информацию использую панель в подлокотнике кресла, рассеянно перебирая сообщения и запротоколированные события. Она делала вид, что изучает сведения о количестве сброшенных на планеты пояса Койпера зондов и аппаратов и не хотела признаться себе, что на самом деле ищет какое-нибудь упоминание о сбое, похожем на случившийся с «Персефоной», о любом событии которое могло так повлиять на работу систем корабля. Но либо сообщения о сбоях подчищались в архивах, либо их не было вовсе.

Ну что ж, это и к лучшему. С каждым гигабайтом проверенной информации, настроение улучшалось, невозмутимое спокойствие возвращалось. Это была просто незначительная ошибка, не стоит зацикливаться на ней.

— Приступаем к завершению фазы перехода. — сообщил БИС. — Маневровая скорость 389 километров в секунду.

Повинуясь командам бортового компьютера, архивная информация на мониторах сменилась полетными данными, более важными в данный момент.

— Прохождение через точку Б через… пять, четыре, три, два… один. Ввожу параметры второй фазы протокола ПС-2. Маневровая скорость 120 километров в секунду.

В задней части катера загудели силовые установки, звуком извещая то, что оторажалось на экране, и что немедленно отметил БИС.

— Сброс энергии разгонных двигателей — 100 %, отключение силовых установок 4 и 5–100 %. Капитан прошу разрешение на открытие обзорных панелей.

— Разрешаю, — сказала Акси, чувствуя как инъекция антивещества возвращает в тело привычную тяжесть.

Бронированные плиты обшивки катера зажужжали скрытыми сервоприводами и пришли в движение. Появление за стеклом усеянного звездами открытого пространства, которое оказывается настолько близко, что можно было бы протянуть руку и потрогать космос, всегда действуют возбуждающе. В первый раз это называется страхом неизвестности, во второй раз — страхом опытного пилота, а в третий и последующий — жаждой острых ощущений. Только пилот и холодная, черная бездна, разделенные тонкой прослойкой из стекла.

Именно в этот момент одиночество, которое окружает пилота на протяжении нескольких недель, и осознание того, что на многие миллионы километров поблизости нет ни одной живой души, действует на психику человека мощнее всего. Выход из анабиотического состояния наполняет мозг потоком лихорадочных мыслей, стремящихся вырваться на свободу после многодневного сна, словно черт из закрытой табакерки, забытой в углу на чердаке и случайно подобранной твоими потомками. В первые мгновения неугомонное сознание твердит о необходимости увидеть знакомое лицо, кого-то из близких, с кем можно было бы разделить страх, на кого можно было бы переложить ответственность, у кого можно было бы найти укрытие, спасительную гавань…

Но рядом никого.

Начинается вторая волна страха: паника, желание выбраться из стальной скорлупы и очутиться в мгновение ока у себя дома, на мягком диване, в окружении знакомых и безопасных вещей. Мозг пульсирует сумасшедшими образами: ты один в бескрайнем космосе! за бортом минус 270 градусов! столкновение неизбежно! смерть со всех сторон! Выбирайся отсюда!!

Первые длительные экспедиции сопровождались многочисленными случаями психоза, даже среди опытных космонавтов. Пребывание в далеком космосе это не то же самое, что крутится на орбите родной Земли, на которую всегда можно посмотреть в иллюминатор, а по выходным звонят родственники и, то и дело, прибывают сменщики и новые корабли. Перелет в дальний космос — это серьезное испытание: на протяжении многих месяцев не видеть ничего кроме узких отсеков, одних и тех же лиц, и знать, что с каждой секундой отдаляешься от дома на многие километры. Случаи параноидальной шизофрении стали главной проблемой освоения космического пространства, опередив техническое несовершенство первых кораблей. А несколько случаев самоубийств, а затем и массового убийства членов экипажа, поставили космическую программу под угрозу.

Выход был найден как обычно в элементарном. Всегда есть люди, отличающиеся от большинства. Пьют холодный кофе, пишут левой рукой, смеются над несмешным кино, красят волосы в цвета радуги, идеально работают в замкнутом пространстве, любят одиночество и не боятся того, чего обычно страшится большинство. В пилоты дальней навигации стали отбирать по психологическим параметрам, противоположным при выборе обычных космонавтов. То, что одних повергало в депрессию, других наоборот заводило и открывало новый смысл жизни.

— Состав воздуха и давление в норме. Герметичность — 100 %. Температура в кабине — 22 градуса.

Акси отстегнула защелки шлема, стянула его с головы и отбросила в сторону. Как приятно вдохнуть воздух полной грудью, а не через трубки скафандра!

— Капитан, вы отключили систему управления зондами. Время сброса запланировано через 10 минут. — предупредил компьютер.

— Подождет. Сбросить скорость до 1/4, — отдала приказ Акси. — Активировать гравитационное поле. Автопилот на курс 2–23.

— Выполнено. Сброс зондов через… сорок пять минут.

Акси осторожно встала на ноги и первым делом расстегнула скафандр. Тяжелые складки защитной ткани упали на пол и она вылезла из комбинезона словно бабочка из кокона. Кожа, оставшись без искусственной защиты, тут же отозвалась приятным покалыванием во всех частях тела, от пяток до макушки.

В первую очередь — принять душ. И поесть. А зонды, маяки и Плутон подождут.

Жизненное пространство «Персефоны» не разделялось перегородками и дверьми: любые конструкции и механизмы, способные утяжелить вес корабля и пожрать драгоценные ресурсы, выбрасывались беспощадно. На дальние переходы лучше укомплектовать катер дополнительной батареей или запасом воды, чем растрачиваться на бесполезный декор.

Кабина пилота, окруженная с трех сторон панелями управления и мониторами, отделялась от внутренней части каюты только аркой с силовым экраном, который включался при разгерметизации входного шлюза. Зона приема пищи и зона отдыха располагались непосредственно за спинкой кресла, отделенные только узким переходом, обозначенным металлической магнитной дорожкой. Санитарная зона, с душем и туалетом, располагаясь в самом углу, прикрытая тонкой прозрачной пластиковой панелью. Запасы воды и пищи хранились в специальном бункере, который находился по сути уже в грузовом трюме и из каюты доступ к нему был только через небольшой люк.

Аки включила душ и поток воды обрушился на соскучившееся тело, массируя струями каждую клеточку кожи. Нервные импульсы от удовлетворенных рецепторов потекли к внутренним органам, сигнализируя о том, что можно окончательно пробуждаться и работать на полную мощность. Мгновенно появился зверский аппетит.

Запасы воды формально разделялись на техническую и питьевую, но пить можно было оба вида. Техническая вода, предназначенная для санитарной зоны и обслуживания систем корабля, никуда не сбрасывалась, а проходя после использования тщательную фильтрацию, вновь наполняла резервуар. В случае аварийной ситуации, повлекшей длительную задержку в космосе, пилот мог использовать её в качестве питьевой.

Насладившись душем, Акси закуталась в полотенце и пошла на «кухню», намереваясь воспользоваться продовольственными припасами.

В зоне приема пищи в наличии все средства для приготовления и хранения еды: индуктивная печь, раковина с краном, минихолодильник, чайник, кофеварка. Кончено, по нормам Патруля, да и всего космического флота, пилотам и вообще членам экипажа, полагалось использовать в пищу исключительно специальные продукты подготовленные со всеми требованиями и гостами: консервированную пасту в тюбиках и сухие корма в пакетах. Как уверяют конструкторы космического питания, такая еда сохраняет 97 % всех полезных качеств и ничем не отличается от приготовленной в обычных условиях. Акси была с этим категорически не согласна: полезность возможно и сохранялась, а вот вкус просто отвратителен. На коротких рейдах можно позволить себе несколько раз поесть запаренный порошок или консерву, но после того как сорок суток твой организм питался превращенными в гель субстратами, направляемыми в организм прямо через кровеносную систему, при одном взгляде на ровные ряды тюбиков становилось тошно.

К счастью, последние разработки искусственного гравитационного поля, ограниченного радиуса действия, позволяли применять традиционные способы приготовления пищи и нормальные продукты. Правда такая роскошь позволялась только пилотам дальней навигации и только таким заслуженным ветеранам как капитан Аксия Веллер-Яворская. Ей вообще многое позволялось делать. Она восьмой раз летит к Внешней Сфере.

Основной провиант поставляется на борт специальной службой космодрома и хранится в соответствующем бункере. Учитывая статус капитана Яворской, интендант Патруля докладывал к припасам особенный груз, составленный по заранее оговоренному списку. В числе упакованных в вакуум сэндвичей с ветчиной, охлажденных мясопродуктов и натуральных соков, был термос. Стального цвета с белой крышечкой. Даже интендант думал что там простой чай.

Акси распаковала бутерброд и открыла термос. Налила в стакан коричневатую жидкость. Пока скафандр отключен ни один датчик не пронюхает, что капитан Яворская пьет виски на борту патрульного катера. В дальней навигации-то!

Она подняла стакан и, болтанув жидкость по кругу, сделала глоток. Приятный обжигающий холод разлился по телу.

Кто бы мог подумать, что один из самых опытных пилотов всего космического флота проносит на борт запрещенные алкогольные напитки!

Никто бы не подумал. Она сама не подумала бы, что способна на такое еще несколько лет назад. Даже когда уже всё было совсем плохо, она не позволяла себе пить. Она обещала сама себе, что никогда не попробует алкоголя. Что её сын не увидит и не узнает, что такое родители, которые пьют…

Каждое утро мать, перед тем как будить дочь в школу, гремела бутылками в холодильнике и приводила себя в чувство стаканам коньяка. Взбодрившись, орала так что подняла бы и мертвецов из могил. Тратить время на-то чтобы привести дочь в порядок, заплести, приготовить завтрак, она не считала нужным. Поглощая рюмку за рюмкой, Аделаида всё более уверенным голосом раздавала команды и тычки, подгоняя дочь.

Многие дети не любят ходить в школу. Там уроки, учителя, домашнее задание. Акси же не любила возвращаться из школы домой. Сидела на всех уроках, напрашивалась на факультативы, с удовольствием оставалась генералить класс, брала дополнительные задания. А после того как все возможные варианты заканчивались шла не домой, а в библиотеку, где проводила в читальном зале часы за книгами, оттягивая кошмар насколько можно.

Но рано или поздно всё же приходилось возвращаться. Дома уже царил полный хаос. Мать пьяная в стельку едва ворочала языком, завалившись на стол. Отец, если не был на смене, не отставал от неё ни на шаг. Объединившись в алкогольном соревновании, они становились именно тем самым союзом, о котором гласит народная поговорка: муж и жена — одна сатана. Бутылки валялись по всему дому, пьяные песни гремели до ночи. Часто такие попойки перерастали сначала в ругань, а затем и в драку. Летела посуда, закуска, окурки сигарет. Не дай бог попасться под горячую руку. Жить в этом хаосе было не возможно.

В детстве Акси зареклась никогда ну употреблять алкоголь. Но когда Джим первый раз побил её, она не выдержала…

Виски в стакане искрился в искусственном свете и манил чарующим запахом. Акси допила и поставила стакан. Подстёгнутый алкоголем аппетит заставил съесть разом три бутерброда. Ну, после такого начала можно позволить себе и заваренный космический порошок. На выбор предлагалось несколько видов каш, пюре и даже супы. Акси остановилась на космической овсянке.

Алкогольный шум заглушил все дурацкие мысли и воспоминания. Стало легче думать о деле. Уж не для этого ли она таскает на борт запрещенку и пьет?

«Да, а почему нет».

"Если узнают, выгонят».

«Не узнают».

Акси вернулась в кресло пилота, надев только нижнее белье. Никаких комбинезонов, никаких датчиков и шлемов. Она знает «Персефону» как свои пять пальцев. Может управлять ей даже с закрытыми глазами. А с остальным поможет БИС.

— Увеличить маневровую скорость до 120. Приступить к исполнению протокола.

— Курс на Плутон. Подтвердите, капитан.

— Подтверждаю.

— Время контрольного сближения в перигелии планеты — 9 минут.

Акси проверила выдерживается ли маршрут и ввела координаты сброса научных зондов. По плану «Персефона» ляжет на дальнюю орбиту карликовой планеты и будет отстреливать ИСы в каждой точке по всему периметру. Площадь Плутона всего 17.7 млн квадратных километров, что меньше архаичного государства позапрошлого века — СССР. Окружность — чуть более 7000 километров. На средней орбите эта цифра несколько увеличивается, и всё же чтобы не промахнуться придется сбрасывать скорость до 1/60 от маневровой. Но даже при таком замедлении работа займет не более полутора часов.

— Рассчитать курсовую скорость для перехода на орбитальную траекторию, — отдала Акси приказ, а сама активировала на панели проекционные сканеры. — Приступить к формированию топографической карты поверхности.

— Приступаю к сканированию…

Голос компьютера вдруг оборвался. Акси удивлённо посмотрела на экран активности сканеров. Привычная модель планеты отсутствовала.

— Приступить к формированию топографической карты, — повторила она приказ.

Пауза в ответе компьютера была такой же как и во время срабатывания аварийного сигнала.

— Сканирование невозможно. — наконец ответил БИС.

— Почему невозможно!?

— Объекта к которому применены данные для сканирования не существует.

— Что?

Через открытые обзорные стекла кабины Плутон можно было разглядеть уже невооруженным глазом. Белый, с коричневыми пятнами, шар изо льда и камня. Акси уже видела его раньше и могла идентифицировать без помощи сканеров и телескопов. Всё таже скала, покрытая льдом и затерянная на окраинах Солнечной системы. Плутон даже меньше Луны и долгие годы вообще не воспринимался как достойный внимания объект. До тех пор, пока развитие технологий не позволило людям спускать даже на астероиды рудные станции и качать оттуда ресурсы. С этой точки зрения карликовая планета воспринималась уже как очень перспективная. Не зря же научные институты заказывают Патрулю сброс исследовательских зондов, тем самым часто подменяя главные задачи пилотов.

Как бы там ни было Плутон на месте, там где ему и положено.

— БИС, повтори анализ местоположения, — приказала Аксия.

Компьютер думал дольше обычного.

— Координаты текущего положения патрульного катера CS112 «Персефона»… — околоземное пространство, рейд 443,12.

— Я не про корабль. Меня интересует положение Плутона. Действительно ли мы в нужной точке… — Акси вдруг осеклась и с беспокойством посмотрела на монитор, отвечающий за контроль состояния корабля и всех его систем. — БИС, что означает околоземное пространство?

— Введены неверные данные, — вдруг заявил компьютер.

Это что ещё такое?! Бортовой компьютер сошел с ума? Этого ещё не хватало.

Акси взялась за штурвал и зажала сенсоры идентифицирующие пилота. Через консоль ввела запрос местоположения. На экране отобразились данные, только что продиктованные компьютером.

Что за…

Она сначала подумала, что ей показалось: поверхность Плутона, мгновение назад сверкавшая безжизненными ледяными шапками, вдруг покрылась яркими голубыми пятнами, растекавшимися как масло по горячей сковородке и стремительно расширяющимися во все стороны. Такого она еще никогда не видела.

— БИС, полный курсовой анализ!

— Рейд 443,12. Скорость 40 км в секунду. Расстояние до входа в атмосферу планеты 151 225 км.

— Это невозможно, — прошептала Акси. На её глазах бело-коричневый Плутон полностью затянуло голубой дымкой с редкой проседью белых облаков, под которыми угадывались очертания континентов.

— БИС, — неуверенно сказала она. — Характеристики планеты на курсе.

— Планета Плутон. Крупнейшая карликовая планета Солнечной системы. Транснептуновый спутник. Диаметр 2376 километров. Период обращения…

— Стоп! Ты только что говорил, что мы на рейде Земли!

— Капитан, сообщаю уточненные координаты: Пояс Койпера, пространство Плутона, курс 2–23, сближение со средней орбитой через 3 минуты.

Акси почувствовала, как испарина покрыла все тело капельками влаги. Что это было? Виски вперемешку со стабилизаторами, не выведенными до конца из организма?

Алкогольный дурман как рукой сняло, а пришедшее вместо него чувство облегчения, невероятной слабостью разлилось по телу. Откинувшись в кресле она несколько секунд просто наслаждалась тишиной.

— БИС, — позвала Акси. — Еще раз, курсовой анализ.

— Курс 2–23. Сближение через 2 минуты.

— Отлично. — она наклонилась над панелью и вызвала диалоговый экран.

— Внимание, записываю сообщение для Аналитического центра Лунного Космодрома Патруля. Я, капитан Аксия Веллер-Яворская, пилот патрульного катера «Персефона», код 12–11. Протокол ПС-2. Сорок первый день движения по маршруту REP-633. Бортовое время 12:42. Регистрирую внезапный сбой работы координационных сканеров. Ошибка — неверное определение курсового местоположения и характеристики пространства. Причина сбоя неизвестна. Время сбоя — 3 минуты 45 секунд. В настоящий момент работа системы восстановлена, готовлюсь к выполнению протокола…

Акси на мгновение замолчала. Странное голубоватое свечение, так изменившее Плутон, внезапно исчезло. Проявилась понятная и привычная коричневато-белая, изрытая кратерами поверхность карлика. Как будто бы ничего не произошло. И она не уверена, что всё что творилось с Плутоном это не плод её воображения, галлюцинация. Стоит ли сообщать об этом в Центр? Можно умолчать, но что если явление имело место быть и камеры всё зафиксировали? Утаить такую деталь — поставить под сомнение профпригодность.

— Также сообщаю, что в ходе прямого визуального контакта, наблюдала оптическую иллюзию на поверхности Плутона. Внешне выглядело так, как будто у нашего маленького дружка появилась атмосфера. Характерное голубоватое сияние по контуру и поверхности. Почти полностью заслонившее обзор планеты. Длительность эффекта — 25 секунд. В настоящий момент последствия иллюзии полностью отсутствуют, приступаю к действиям по протоколу.

После всего происшедшего ей показалось, что в одних трусах всё-таки не так уютно управлять катером, уже дважды давшим сбой систем координации, и натянула летный комбинезон. По хорошему, нужно было снова надеть штатный скафандр и шлем, чтобы оперативно контролировать работу всех систем корабля и быть готовой к аварийной ситуации, но Акси, справедливо полагая, что системы контроля состояния организма тут же вычислят алкоголь в крови, пренебрегла безопасностью. Несмотря на реальную угрозу навсегда остаться среди обломков космического мусора Пояса Койпера, перспектива получить взыскание за нарушение режима пилотирования, даже сейчас, казалось весомее. Но шлем, всё-таки, положила рядом на панель. В случае нештатной ситуации успеет надеть его за пару секунд.

— БИС, курс к стартовой точке сброса.

— Выполняю. Скорость 2 километра в секунду.

Планета надвигалась безмолвным гигантом, загораживая космос, и через стекла кабины можно было видеть, как «равнина Спутника» переливается, меняясь в цвете, в зависимости от того, как падает солнечный свет. Тень от огромного кратера рассеивалась по мере приближения «Персефоны».

— Капитан, готовность к сбросу номер один. Расстояние до поверхности 375 километров. Ложусь на орбитальный курс. Прошу ввести код ИС.

— Принято.

«Персефона» несколько секунд двигалась параллельно поверхности планеты и Акси позволила себе немного полюбоваться безжизненными пейзажами, в основном состоящими из угловатых ледяных гор, с острыми гребнями, и равнин, кое-где разбитых ударными кратерами.

— Запускаю зонд номер один.

Акси протянула руку, чтобы набрать на консоли данные спутника, который первым отправится в путешествие к Плутону, как внезапно заверещали аварийный системы, каюта погрузилась в красное предупредительное сияние и бортовой компьютер тут же доложил:

— Капитан, немедленно измените курс. Столкновение через… 42 секунды.

В первый момент она растерялась. Она четко видела планету прямо перед собой, в зоне прямой видимости, не замутненную никакими облаками пыли или газа: по курсу катера никаких объектов. Бросила взгляд на экраны — ничего, сканеры показывали что к кораблю не приближаются обломки или метеориты, маршрут не пересекается со спутниками планеты, искусственного мусора тоже нет. Плутон всё также проплывал на параллельном курсе, не приближаясь и не удаляясь.

— Столкновение с чем?!

— Капитан, мы в зоне контакта с поверхностью планеты. Столкновение через 33 секунды. Прошу разрешение на выход из стратосферы.

— Какая стратосфера! Что ты несешь, долбаный кусок железа!

У Плутона конечно есть атмосфера, но её слой настолько мал, что говорить о высокой структуре не представлялось возможным, корабль проскочил бы любую зону за секунды. Акси вцепилась обеими руками в штурвал катера и зажала пальцами идентификатор.

— Беру управление на себя.

— Выполняю, — отрапортовал компьютер.

«Персефона» послушно вздрогнула, подчиняясь действиям пилота, и Акси с удовольствием ощутила, как энергия корабля передается ей. Словно они были единым целым. Управлять катером самостоятельно — высший пилотаж, настоящее наслаждение во времена всепоглощающего искусственного интеллекта. Казалось бы в безграничном космосе столько места, что можно вволю резвиться и оттачивать навыки, но это лишь иллюзия. Маленький камушек, отколовшийся от астероида, пылинка в космических масштабах, диаметром чуть больше пары сантиметров, разогнанный в вакууме, способен пробить стальной корпус корабля как иголка лист бумаги. Большинство такого мелкого мусора отражает силовое поле, а куски побольше избегает автопилот, ориентируясь на данные сканеров, составляющих карту маршрута, исходя из положения всех объектов в секторе. А с учетом огромных скоростей только искусственный интеллект был способен более чем мгновенно изменить направление, в случае пересечения курса камешком-убийцей. В околоземном пространстве, из-за огромного количества антропогенного мусора, так вообще запрещено ручное управление при скорости более 1 километра в секунду. Подавляющее большинство пилотов редко пользовались даже такой возможностью, ограничиваясь контролем систем корабля, отдавая голосовые команды и вводя данные на панели.

Акси любила самостоятельно управлять своим катером, и всегда совершала взлеты, посадки и пилотирование в разрешенной зоне сама, но всё же и она не входила в число любителей рисковать за зря. И никогда не стала бы экспериментировать на орбите самой дальней планеты Солнечной системы, где вероятность нештатной ситуации и так велика. Но раз системы корабля уже в третий раз вышли из строя, придется брать дело в свои руки.

— Проверка силового поля.

Она отдала команду, хотя на мониторах, отражающих состояние системы, и так было видно, что всё в порядке.

— Энергия силового поля — 100 %.

— Проверка маршрута.

— Столкновение через 24 секунды, — упорно доложил БИС.

Кровь бросилась к лицу. Холодный пот вновь покрыл тело, и она не сразу заметила что костяшки пальцев побелели от напряжения. Может все-таки надеть шлем?

— БИС, я не вижу ничего, что может привести к столкновению. Сканеры чистые. Что происходит!?

— Столкновение через 17 секунд.

Она ничего не предприняла. Не повернула корабль, хотя «Персефона» послушно качалась в руках, не изменила маршрут, хотя собиралась сделать вираж и попробовать новый заход. Она не видела причины делать это, и хотя интуиция тревожно говорила, что надо бы на всякий случай еще раз осмотреться, прежде чем двигаться дальше, продолжала лететь вперёд.

Это всё сбой системы координации. Нет ничего. Никакого столкновения не может быть. Я ничего не вижу. Если надо, я выйду в открытый космос в одном скафандре и посмотрю, что черт возьми там происходит…

Последние мысли были близки отзвуком надвигающейся паники. И когда компьютер вновь оповестил о грядущей катастрофе Акси почувствовала, что страх полностью сковал руки и ноги. Запоздалая мысль мелькнула как молния: «Надо было в последний раз посмотреть Землю…»

— До столкновения 9… 8… 7…

Акси смотрела во все глаза, расширив их так, что они наверное могли бы выпасть из глазниц если бы это помогло что-нибудь увидеть там где ничего нет. Язык присох к небу и она уже ничего не могла сказать или отдать команду, чтобы как-то повлиять на ситуацию. Она сама взяла управление на себя, лишив возможности автопилот избежать столкновения, о котором твердит бортовой компьютер, но ладони словно приросли к штурвалу и превратились в бесполезные палки, которыми было невозможно пошевелить ни на йоту.

И вдруг она увидела. Сначала на основном мониторе виртуальное изображение Плутона сменилось на другое, на планету с гораздо большим диаметром чем карликовый транснептуновый спутник, а сканеры неистово запестрили цифрами о том что до поверхности осталось всего 10 километров!

–…6…5…4…

Это было словно стена: призрачное сияние, слегка колышущееся как марево над пустыней, едва заметное в нетвердом свете звезд, но всё-таки почти физически ощутимое. Оно двигалась с немыслимой скоростью наперерез кораблю из глубины космоса, вырастая в гигантскую полусферу окутавшую Плутон. Вот почему Акси ничего не видела. Препятствия не было в определенный момент времени, но оно возникнет точно тогда, когда нужно, в точке пересечения.

–…3…2…1

Перед самым столкновением Акси четко разглядела прозрачную как стекло материю, вибрирующую гигантскими волнами, словно бог решил встряхнуть одеяло мироздания. Это было невероятное зрелище, красивое для стороннего наблюдателя и ужасное для одинокого пилота в крошечном катере.

Аксия невольно закричала и, наконец, оторвав руки от штурвала, вытянула их перед собой, как будто это могло чем-то помочь. С ужасом, вперемешку с восхищением, она увидела как нос корабля, едва коснулся стены, расслоился на тысячи ровных прямоугольных нитей похожих на столбики гистограммы и волнами рванул вверх и вниз. Мгновение, и сияние ворвалось в кабину, превращая в упорядоченный поток частиц приборную панель, экраны, стекла. А следом оно коснулось пальцев вытянутой руки и превратило их в ленты, взметнувшиеся под самый потолок. Затем и весь мир обратился в хаотичное смешение цветов и частиц, в конце слившись в единое нестерпимое сияние, вычистившее без остатка сознание.