Секреты фарфоровой куклы

Илина Григоричева, 2020

Действие романа разворачивается в Англии начала XVIII века. Молодой и талантливый, но бедный композитор, будучи сыном разорившегося немецкого барона, всеми силами старается добиться признания высшего общества, которое не спешит открывать перед ним двери. Но он упорно и верно движется к заветной цели. Знакомство с юной скрипачкой, дочерью могущественного герцога, переворачивает его судьбу раз и навсегда. Любовная интрига развертывается на фоне общественно-политических событий. Эта книга о вечном противостоянии добра и зла, любви и ненависти, радости и горя. В ней автор поднимает темы, актуальные во все времена, и показывает, насколько разными могут быть взгляды людей на одни и те же события.

Глава 11

Спустя три дня Дерек сидел в обычное для него время в кофейне Уилла в обществе нескольких поэтов. В кофейню зашел важный лакей в дорогой ливрее и направился прямо к нему.

— Господин фон Лансдорф?

Получив утвердительный ответ, лакей сообщил, что леди Перси находится в данный момент в Ковент-Гардене и выражает желание, чтобы он немедленно появился там. Тут же распрощавшись с поэтами, Лансдорф поспешил в театр. Зайдя туда, он увидел леди Перси, любезно беседующую с Генделем. С ней были ее гувернер Грейл и леди Флеминг.

Элен заметила его и сделала знак веером подойти.

— Господин Гендель исполнил мой заказ, — довольно произнесла она и протянула тому кошелек, — три сонаты для скрипки!

Гендель вежливо поклонился.

— Миледи, у меня тоже кое-что для вас имеется, — сказал Лансдорф и вдруг спохватился, — как я мог! Забыл в кофейне! Меня позвали…

— Да не волнуйтесь вы так, — улыбнулась Элен, взяв под руку Долорес, — идемте же туда и заберем.

Кивнув на прощание Генделю, девушки и Грейл пошли к выходу.

Лансдорф ощутил на своей спине злобный взгляд немца-композитора.

— Мы подождем вас в карете, — сказала на улице леди Перси.

Быстро забрав забытые в кофейне партитуры, Дерек сел к ним в карету и протянул их Элен.

— Менуэты? Но вы же сказали, что не пишите их?

— Я решил попробовать. Отдаю их на ваш суд.

Леди Перси пробежала глазами по нотам:

— Но это же недурно, весьма недурно! Что ж нам делать а, Долли?

— В чем проблема, миледи? — спросил Дерек.

— В том, что негде играть. Я, собственно, искала вас, чтобы показать некоторые свои сочинения. Уверена — в них есть недочеты, и мне нужно точно знать какие. Бонончини только восторгается.

Может оттого, что мой отец хорошо платит ему. Но мне-то нужна правда!

— А господин Гендель не смог ответить на ваши вопросы? — с хорошо скрытой ревностью спросил Дерек.

— Гендель? Он тоже восторгался, но явно неискренне. Знаете ли, с ним тяжело общаться. Говорят, он ужасно обращается с певицами и вообще груб.

Дерек достал из кармана пошетту^[17] и протянул ее девушке, но она с презрением отвергла такой инструмент.

— Может, поедем к Мэри Вильерс? — предложила Долорес.

— Уэлсли там нас быстро обнаружит и не даст играть. Мы же только что ловко улизнули от него! Послушайте, Лансдорф, а где вы живете?

Дерек слегка покраснел.

— Я живу в таком месте, куда ваша светлость вряд ли захочет войти.

— Но отчего же? У вас ведь имеется скрипка, клавесин?

— Даже домашний орган и некоторые духовые, — ответил страшно смущенный Дерек.

— Так чего же еще нам надо? — обрадовалась леди Перси. — Мы едем к вам! Назовите адрес кучеру.

в XVI–XIX веках. От франц. «poche» — карман.

Лансдорф повиновался, и карета тронулась. Грейл сухо заметил:

— Я бы не советовал вам, миледи, ехать запросто, неизвестно куда с малознакомым человеком.

Лицо леди Перси застыло, в глазах промелькнул недобрый огонек. Она медленно произнесла:

— А кто здесь нуждается в ваших советах, сэр?

— Вот именно, Грейл! — подхватила Долорес. — К тому же вы-то едете с нами!

Грейл недовольно промолчал и уставился в окно. Воцарилось молчание. Лансдорфу явно было не по себе.

— Мой отец, леди Перси, редко заходит в зал, где я принимаю музыкантов, — тихо заговорил он, — но все же если зайдет… вобщем, он очень благородный человек, но может показаться вам несколько, как бы это сказать, странным.

— Думаете, меня можно этим смутить? — улыбнулась Элен и многозначительно посмотрела на свою подругу. — Господин фон Лансдорф, приходилось ли вам жить под одной крышей с мегерой, скандалисткой, ханжой, ищейкой, злобной фурией — и все в одном лице?

— Простите, я не понимаю вас, миледи.

— Поняли бы, если б близко знали мою невестку — графиню Перси, — тут девушки весело рассмеялись, чем несколько разрядили напряженность Лансдорфа.

— Слава Богу, Оливер разрешил эту проблему, — сказала леди Флеминг, — кстати, господин фон Лансдорф, мы напросились к вам в гости, но даже не знаем, как вас зовут.

— Мое имя — Теодерих Вольфганг Иоганн. Сокращенно — Дерек, если вам угодно.

— Теодерих Вольфганг Иоганн фон Лансдорф — как-то по-немецки длинно, — заметила леди Перси.

— Ну уж не длиннее твоего, — засмеялась Долорес.

— Разве миледи зовут не Эллен Эдуарда? — спросил Дерек.

— Эллен Эдуарда Анна Изабелла Катарина Анаис Элеонора Луиза Элизабет Беатрис София Кристина, — с улыбкой ответила леди Перси, — запомните? Матушке и всем остальным нравится называть меня Элен на французский манер, как вы наверное и сами заметили, но отец зовет меня Нэдди, то есть — Эдуарда.

— Я обязательно запомню это, миледи. А у вас, леди Флеминг, такое же длинное имя?

— О нет, со мной все просто — Мэри Долорес. Я никогда не пользуюсь своим первым именем.

Так, незаметно за разговором, они подъехали к пансиону Дерека.

Один из камер-лакеев, ехавших на козлах, открыл дверцы. Вокруг них моментально начала собираться стая зевак, ибо такие кареты не часто останавливались возле пансиона миссис Астер.

Войдя в апартаменты Лансдорфа, леди Перси не спеша огляделась:

— Что ж, у вас довольно мило, — она подошла к его столу, на котором с чисто немецкой аккуратностью были разложены бумага для писем, партитуры, катехизис и кругом ни одного чернильного пятнышка, ни пылинки. — Лансдорф! — восхищенно сказала девушка.

— Что-то не так, миледи? — обеспокоился Дерек.

— Вот именно! Такой идеальный порядок! А у меня вечно разбросаны партитуры везде, я ужасно злюсь, когда прислуга собирает их — ничего после нее не найдешь. И не только партитуры, но и другие вещи. Ну да ладно. Взгляните-ка на мои сочинения.

Дерек стал их просматривать. В основном они были для клавесина, флейты, скрипки или для двух скрипок. Его удивила строгость и отсуствие манерности в ее музыке, хотя в некоторых сонатах все же проступала сентиментальность. Стало ясно, почему она выбрала именно его в качестве критика: они писали светскую музыку примерно в одном направлении, отходя от вычурного барочного стиля. Еще одно приятно удивляло — Элен была необыкновенно грамотна в написании, лишь с небольшими погрешностями.

— Что вам сказать? Написано совсем неплохо, — он черкнул пером в нотах, — вот здесь бы я внес поправки в гармонии. Спешу заметить, я приятно удивлен.

— Вы считаете, девушка не может написать хорошую музыку?

— Не в обидном смысле, миледи. В любом обществе, как вы знаете, всегда было принято, что женщина — это жена и мать. А осваивать профессии чисто мужское занятие. Но тут, я спешу вас заверить, — Дерек улыбнулся, лаская ее взором своих лучистых глаз, — что я лично совершенно не согласен с таковым общественным мнением. Грешно зарывать такие таланты как у вас в землю. Но ведь и далеко не все девушки стремятся познавать какие-либо науки, чего никак не скажешь о вас. И еще: у вас видно врожденное чувство гармонии и хотя пока есть некоторые недостатки, я уверен — вы пишите недавно и со временем отточите свое мастерство.

— Вы поможете мне? — с надеждой спросила Элен.

— Я всегда к вашим услугам, миледи, — сдержанно заверил ее счастливый Лансдорф.

В дверях появился Фредерик, держа за руку Клауса:

— Мы не помешаем?

— Нет, отец, проходите, — ответил Дерек и представил его своим гостям. Фредерик, учтиво поклонившись, уселся в кресло. Клаус живо подбежал к Долорес:

— Вы меня помните, леди Флеминг?

— Конечно! Как я могу позабыть такое прелестное дитя, — просияла она, тут же усаживая Клауса к себе на колени.

— Он вам не помешает, миледи? — спросил Дерек.

— Что вы! Когда я выйду замуж, у меня будет много вот таких детишек!

— Долли очень любит детей, — пояснила Элен.

— А вы? — осторожно поинтересовался Дерек.

— Я? Ну конечно же. У меня есть трое очаровательных племянников, я люблю играть с ними, когда они гостят у нас. Но мечтать о своих детях и о замужестве мне как-то не приходило в голову.

— А мне казалось, все девушки мечтают о хорошем муже, — раздался голос Фредерика.

Леди Перси покраснела.

— Отец, эти юные леди пришли ко мне заниматься, и я прошу вас впредь воздерживаться от ненужных замечаний, — спокойно и строго сказал Дерек.

— У меня есть мечта, отец Фредерик, — оправилась от смущения Элен, — но вам она наверняка покажется нелепой, как и моему отцу.

Я хочу стать композитором!

— Отцу Фредерику эта мысль не кажется нелепой, не так ли? — глядя на отца в упор, спросил Дерек.

— Конечно, не кажется. Прошу прощения миледи, не обращайте на меня никакого внимания, занимайтесь, — любезно произнес с поклоном Фредерик и вышел.

Поиграв менуэты Лансдорфа, девушки остались довольны. Уходя, леди Перси сказала Дереку:

— Вы можете свободно приходить и спрашивать меня во дворце когда угодно. Только играть мы там не сможем. Я буду приезжать иногда сюда, можно?

— Когда пожелаете, миледи. Рассчитывайте на меня во всем.

— Спасибо Теодерих Вольфганг Иоганн фон Лансдорф, — девушка мило улыбнулась, — и все-таки это длинно, а Дерек — простовато. Вы не против, если я буду звать вас коротко — Ланс?

— Конечно, если вам это нравится. К тому же друзья нередко именно так меня и называют.

— Я тоже хочу быть вашим другом, Ланс. Мое имя длиннее вашего, и когда нет посторонних, можете тоже звать меня коротко — Элен.

Примечания

17

Пошетта — миниатюрная карманная скрипка, была распространена в Европе