Пусть это буду я

Ида Мартин, 2023

От автора романа «Пуговицы» Иды Мартин. Мистический триллер о с элементами магического реализма о желаниях, которые иногда заходят слишком далеко. Закрученный сюжет, в котором переплетаются тайны семейных уз, изнанка писательской реальности, детские травмы и первые настоящие чувства. Восемнадцатилетним двойняшкам Коле и Люсе поступает предложение от известного писателя Гончара: стать прототипами героев его новой книги. Взамен он обещает им гонорар, проживание в старинном особняке в центре Москвы, интересное общество и перспективы. От ребят не требуется ничего, кроме доверительного разговора. Брату с сестрой, выросшим без родительской заботы, возможность прикоснуться к богемной столичной жизни кажется чем-то поистине волшебным. Вот только позже выясняется, что дом писателя полон секретов, странных жильцов, распорядков и правил. Внутренние двери запрещено запирать на ключ, пропуск обеда грозит обернуться наказанием, а существование пятого этажа и вовсе не принимается в расчет. Со временем двойняшки понимают, что и у писателя на них совсем другие планы. Но какие тайны хранят постояльцы дома? И что их всех связывает?

Глава 3

Дневной свет в распахнутых окнах медленно угасал, постепенно сменяясь ясной пеленой июльской ночи.

Коля, определившись со спальней и закончив разбор вещей, заснул еще до десяти, едва коснувшись головой подушки.

Люся тоже легла. Но сон, несмотря на усталость, не шел. День выдался чересчур насыщенный, и впечатления теснились в голове, не давая сознанию успокоиться.

Еще месяц назад она и вообразить не могла, что будет жить в квартире с таким огромным количеством комнат, в историческом центре Москвы, да еще и бесплатно.

Месяц назад она думала только о том, где бы взять деньги и как успокоить брата.

О том, чтобы стать гражданским пилотом, Коля мечтал с двенадцати лет и примерно тогда же твердо решил, что после окончания школы поедет в Москву — поступать в институт гражданской авиации. Однако их бабушка по этому поводу иллюзий не питала и была уверена, что этого института Коле не видать как своих ушей.

«В Москве все по блату, поэтому ты никогда не поступишь на бюджет, — вдалбливала она ему. — А чтобы поступить на платное, нужны безумные деньги!»

И тогда Коля принялся копить. Сначала он экономил на всем, чем мог, стоило хоть сколько-нибудь незначительной сумме оказаться у него в руках; собирал мелочь возле железнодорожных касс, а немного повзрослев, начал подрабатывать: то снег на автостоянках расчищал, то объявления расклеивал, то машины у продуктовых лавок разгружал, а последние два лета подвизался помогать знакомым отца перекрывать крыши на дачах. Люся тоже принимала участие в Колиных накоплениях, ей казалось очень важным найти деньги на Колину учебу, потому что у нее такой глобальной мечты не было, и когда они заканчивали школу, то решили, что она подаст документы в любой вуз, куда при неплохих баллах ЕГЭ ее могут взять на бюджет.

К концу одиннадцатого класса у них набралась значительная сумма, с которой после окончания школы они собирались отправиться вместе в Москву. Ее хватило бы на оплату одного или даже двух лет Колиной учебы в институте и на съем квартиры на двоих. Коля сразу сказал, что ни о каких общежитиях речи не идет и что они будут жить вместе, потому что всегда было так. Он готовился серьезно и все продумал.

Деньги эти хранились в их с Люсей комнате за стенкой возле Колиной кровати. После смерти бабушки Люся собиралась перебраться в ее комнату, но никак не могла решиться — ей казалось, бабушкин дух все еще витает там.

И вот как-то раз в мае, перед последним звонком, Коля вернулся домой из школы и обнаружил, что денег в тайнике нет.

Долгих выяснений не потребовалось. Отец сразу сознался в содеянном, объяснив, что у него накопились долги, которые пришлось срочно отдавать.

Отец не ужасный человеком, но он увлекающийся и слабый. Люся прощала ему это, а Коля не мог.

Всю следующую неделю, убиваясь по потерянным деньгам, брат кидался на отца, что вполне понятно. Люся тоже очень переживала, но кому-то из двоих требовалось сохранять спокойствие. Она утешала Колю и пыталась если не простить отца, то хотя бы относиться к нему без ненависти.

Спустя пару недель отец обратился именно к ней, а не к сыну.

— Можно с тобой поговорить? Спокойно, без нервов? — Он прошел к ней в комнату и остановился на пороге. — Не обижайтесь на меня, ладно? Я отдам эти деньги, клянусь.

— Может, ты и отдашь — когда-нибудь потом, но нам нужно сейчас. Ты поступил ужасно, и я пойму Колю, если он тебя не простит. Как можно потратить столько денег? Ты играл?

Отец пристыженно опустил голову. Большой, высокий, с зачесанными назад светло-русыми волосами, бородой, принимая виноватый вид, он уменьшался раза в два.

— Все будет хорошо. Честно. Я обещаю! — Быстрым шагом отец пересек комнату, опустился на край кровати и взял Люсю за руку. — Котенок, я же все делаю ради вас. Как ты не понимаешь? Все-все. Всегда…

Люся испытывала смешанные чувства. С одной стороны, она, конечно же, любила его. Отец играл с ними в детстве, рассказывал небылицы, ни к чему не цеплялся, не читал морали и не занудствовал. Но как родитель был совершенно безответствен и равнодушен: никогда не знал, где они и что с ними происходит, не интересовался ни учебой, ни спортивными успехами Коли, ни Люсиными рисунками, ни чем-либо еще, не касающимся его самого.

— Ты ничего для нас не делаешь, — сухо сказала Люся.

— Я хочу загладить свою вину.

— Собираешься вернуть деньги?

— Обязательно! Но не прямо сейчас.

— Все ясно! — Она отодвинулась. — Тогда нам не о чем с тобой разговаривать.

— Подожди! Просто послушай. У меня есть для вас интересное предложение. Это отличная возможность немного заработать и отправиться в Москву. Вы же хотели в Москву?

— Сколько заработать? — Вопрос поиска денег стоял особенно остро, и Люсю намного больше волновала сумма, нежели то, что понадобится делать для того, чтобы ее получить.

— Не то чтобы очень много, но это деньги и это Москва. Притом бесплатное проживание и содержание — шикарные условия. Поедете, осмотритесь, появится возможность позже найти работу. — Отец, который в жизни не проработал ни одного дня, говорил это с такой уверенностью, что Люсе стало любопытно.

— Ладно. И что же от нас потребуется?

— В общем, история такая. — Отец оживился. — У меня есть одна приятельница — Саша. Она соцработница в негосударственной компании, курирующей в основном людей богатых и выдающихся. Бизнесменов, спортсменов, деятелей искусства, публичных персон и всяких других. Так вот, у нее на попечении один известный писатель — Олег Гончар. Слышала про такого?

Люся помотала головой.

— Когда-то его все знали. Но суть не в том. Сейчас он пишет книгу. Угадай, о чем она? О разнополых двойняшках. Понимаешь, да? Ну и вот, когда Саша вскользь упомянула, что она тоже знает таких, не лично, конечно, но я много ей о вас рассказывал, Гончар очень заинтересовался и захотел с вами познакомиться. Саша сказала, что вы живете далеко, а он ответил, что готов пригласить вас к себе и даже выплачивать гонорар как консультантам. Представляешь? — Отец с восторгом посмотрел на Люсю.

— Ерунда какая-то. — Люся поморщилась. — Мало ли кто чего болтает.

— А вот и не ерунда! Я потом лично связался с ним — позвонил и поговорил. И это не болтовня, — торопливо заговорил отец, словно опасаясь, что дочь его выгонит. — Гончар на самом деле готов поселить вас у себя и платить по пятьдесят тысяч каждому. Пятьдесят тысяч! Это же настоящая зарплата. Саша говорит, что у него квартира в центре Москвы и он страшно богат.

— И за что же он собирается нам платить?

— Просто за разговоры. О таком можно только мечтать! Я, как услышал, сразу понял, что разобьюсь, но устрою вам это. Думаешь, я не понимаю, как виноват?

— Все, давай не будем.

У Люси имелись все основания ему не верить. Отец был еще тот аферист: плут и игрок.

— Просто расскажи об этом брату. Со мной он разговаривать не станет, а тебя хотя бы выслушает. Скажи, я хочу реабилитироваться. Только подумай: если вы отправитесь в Москву сразу после экзаменов, то у вас до сентября будет два месяца. Этих денег должно хватить на учебу, хотя бы на первое время, а потом я еще что-нибудь придумаю.

Он еще долго увещевал ее, соблазняя преимуществами Москвы, о которых Люся и без него знала. И ему удалось все же зародить в ней интерес.

Но только когда Коля сам созвонился с Гончаром и убедился, что все это чистая правда, они принялись обсуждать поездку в Москву.

Дверь в спальню Люся оставила открытой. Она никогда прежде не спала так далеко от брата и потому чувствовала себя несколько неуютно. Дома они жили в одной комнате, разделенной фанерной перегородкой, что позволяло беспрепятственно болтать, лежа в кровати. А теперь, прислушиваясь к тишине огромной квартиры, нарушаемой звуками ночного города, она не могла даже различить его привычного похрапывания.

Внезапно из глубины коридора до ее слуха донесся глухой стук и щелчок замка. В комнату ворвался сквозняк, занавески взметнулись, и Люся подскочила на кровати.

Где-то открылась дверь.

Прошлепав босиком до коридора, она осторожно выглянула. Со стороны черной лестницы к ней двигалась светлая фигура.

— Не бойся, это я, — громко сказал Корги. — Вы чего без света? Спите уже? А я вот карты взял и фишки. Думал, в покер поиграем.

— Какой покер? — прошептала Люся, опасаясь разбудить брата. — Поздно уже.

— Еще двенадцати нет.

Корги подошел и остановился напротив нее. В руках у него была круглая металлическая коробка с набором для покера и бутылка шампанского.

— Когда я узнал, что вы приедете, очень обрадовался. Знаешь, какая скукота сидеть тут с этими стариками!

В темноте его лицо, оттеняемое белой футболкой, казалось призрачным.

— Коля спит. — Люся не хотела показаться невежливой, но столь бесцеремонное вторжение ей не нравилось.

— Но ты-то не спишь. — Парень помахал бутылкой. — Давай просто посидим поболтаем хотя бы полчасика. А то я в такую жару почти не сплю, если только в саду.

— Здесь есть сад? — удивилась Люся.

— Не совсем сад, но я его так называю. Там гораздо прохладнее и можно спать прямо на лавочке. Хочешь, покажу?

— Нет, спасибо. На лавочке я могла бы и в Первомайском спать.

— Значит, мне уйти? — Голос его прозвучал так печально, что Люся почувствовала себя злодейкой. В конце концов, она же еще не спала и даже не хотела.

— Ладно, полчасика, не больше.

— Ура! — Обойдя ее, Корги прошел в гостиную и зажег свет.

Люся осторожно прикрыла дверь в комнату брата и сходила к себе, чтобы накинуть халат, а когда вернулась, Корги уже разливал шампанское по высоким хрустальным бокалам.

— Ты извини, что я так на тебя пялюсь, — безо всякого стеснения заявил он. — Я никогда не встречал разнополых близнецов. Просто удивительно, как вы похожи. И в то же время нельзя сказать, что твой брат напоминает девушку, а ты парня. Вы для меня — чудо природы. Я обязательно должен тебя нарисовать.

Передав ей бокал, он присел на край дивана.

— Брата твоего тоже нарисую, но сначала тебя. Ты же не против?

На золотистой поверхности шампанского шумно лопались крохотные пузырьки.

Люся заняла кресло, где до этого сидел ее брат.

— Рисуй, конечно.

— А давай ты меня тоже нарисуешь, — весело рассмеявшись, предложил Корги и убрал рассыпающиеся волосы назад. — Меня еще никто не рисовал.

— Ну ты что. — Люся развеселилась. — Я же просто рисую — для себя.

— Так и я рисую для себя. Все для себя рисуют.

Люся поймала себя на том, что постоянно смотрит на его тонкие, но очень подвижные губы, которые то растягивались в широкую белозубую улыбку, то печально изгибались, то насмешливо кривились в саркастической усмешке.

— Ты рисуешь профессионально, а я никому, кроме брата, свои работы не показываю.

— Зря, — произнес он назидательно, — так ты никогда ничему не научишься.

— А я и не собираюсь учиться, это так, хобби. Когда я рисую, мне становится легче на душе и голова проясняется. Понимаешь? Я не стараюсь, чтобы получилось красиво, а только освобождаюсь от чего-то, что копится внутри.

— В этом и есть суть творчества — высвобождать его из себя любыми доступными способами.

— Почему тебя зовут Корги? Только честно.

— Потому что моя мама разводила этих псов, и я постоянно пристраивал всем друзьям и знакомым щенков. Вот и прилипло. Смотри, что у меня есть. — Он выудил из-под футболки серебряную цепочку с кулоном.

Люся присела рядом с ним на диван, и Корги чуть наклонился вперед, чтобы она могла рассмотреть кулон — маленькую коротконогую собачку с большими ушами.

— Это мой талисман. Мама подарила. Она теперь тоже зовет меня Корги.

От него приятно пахло восточными благовониями.

— А как по-настоящему тебя зовут?

— Кажется, Сева или Сеня, а может, и Степа. Не помню точно, но что-то дурацкое.

Люся выпустила кулон, и парень откинулся на спинку дивана.

— А знаешь, почему нас так назвали? — Люся хитро посмотрела на него. — Никогда не догадаешься.

— Наверное, в честь Николая и Людмилы.

— Каких еще Николая и Людмилы?

— Не знаю. — Он пожал плечами. — Каких-нибудь.

— Нет. Даже близко не попал. Коля — это от конопли. А Люся — от ЛСД.

Она с интересом следила за его реакцией. История происхождения их имен обычно имела огромный успех. Этот раз не стал исключением. Голубые глаза Корги округлились, а рот приоткрылся от удивления.

— Наши родители когда-то давно продавали наркотики. И назвали нас просто по приколу.

— Lucy In The Sky With Diamonds, — пропел Корги. — Знаешь такую песню?

— Еще бы! Это почти мой гимн. — Она отпила еще немного шампанского. — Ты просто представить не можешь, сколько на нее существует каверов.

— Стесняюсь спросить, а что родители? Завязали с этим?

— Они не употребляли, продавали только. Долгая история, — нехотя отозвалась Люся, — и неинтересная. Но после нашего рождения больше этим не занимались.

— Ну понятно. — Губы Корги иронично изогнулись, и он поднял бокал, словно собираясь сказать тост. — Каждый сходит с ума по-своему. Кто-то разводит собак, а кто-то продает наркотики.

Подняв голову, она поймала его взгляд. Несколько секунд они смотрели друг на друга.

Не сделав и глотка, Корги поставил бокал на столик. Руки у него были крепкие, а ладони большие. Он явно уступал Коле и в росте, и в ширине плеч, но сила в нем ощущалась.

— А почему вашу Козетту так зовут? — торопясь избавиться от неловкости, спросила Люся. — Это же героиня Гюго, маленькая девочка. Почему здесь у всех такие странные имена?

— На самом деле она Татьяна Тимофеевна Козина. А прозвище придумали ее ученики. В прошлом она преподавала. Только это секрет. Здесь никто не любит, когда о них рассказывают не так, как они сами себя представляют.

— Этого нигде не любят. А Магда — это тоже прозвище?

— У тебя очень красивые глаза, — вместо ответа сказал Корги, вскакивая с дивана. — Давай я нарисую тебя прямо сейчас. Идем ко мне!

Он протянул ей руку.

Опомнившись, Люся встала, не приняв его помощь.

— Полчаса прошло. Я иду спать.

— Ты чего? — Корги встревожился. — Извини. Это обычный порыв вдохновения. У меня иногда так бывает, ни с того ни с сего. Вдруг как в один момент накатит — и нужно срочно бежать, чтобы что-то с этим сделать.

— Беги, конечно. — Люся взяла со стола коробку с принадлежностями для покера и отдала ему. — Завтра поиграем. И шампанское забирай. Там полбутылки.

— Эй. — Он вдруг посерьезнел. — За кого ты меня принимаешь? К тому же я его терпеть не могу.

— А зачем тогда принес?

— Вам. Подумал, захотите отметить новоселье.

— Если честно… — Люся посмотрела на столик, где остались два почти нетронутых бокала. — Я его тоже терпеть не могу.

Они рассмеялись, и внезапно создавшееся напряжение рассеялось.

Проводив Корги до лестницы, Люся задержалась возле двери.

— Скажи, а можно как-то получить этот ключ? Мне не нравится, что кто угодно может заявиться сюда посреди ночи.

— Что значит кто угодно? Только я, Шуйский и Козетта. Олег Васильевич и Магда пользуются лифтом и с этой стороны к вам не попадут. Я вообще не помню, чтобы они поднимались выше второго этажа.

— Ты понимаешь, о чем я.

— Слушай, моя квартира тоже всегда открыта. И за все время, сколько я здесь живу, меня до сих пор никто не украл.

— Спокойной ночи! — Люся захлопнула дверь с твердым намерением озадачить завтра Колю решением этого вопроса.

Ей снилось, как она пробирается через толпу, окружающую уличных музыкантов на площади возле метро. На пути то и дело возникают какие-то люди и мешают ей пройти, но звучит «Вива ла вида», и Люся знает, что эта песня предназначается ей. А когда ей наконец удается выбраться, она с удивлением обнаруживает, что на месте уличных музыкантов стоит Корги с патефоном Олега Васильевича и говорит ей: «Это всего лишь обычный порыв вдохновения».