Пусть это буду я

Ида Мартин, 2023

От автора романа «Пуговицы» Иды Мартин. Мистический триллер о с элементами магического реализма о желаниях, которые иногда заходят слишком далеко. Закрученный сюжет, в котором переплетаются тайны семейных уз, изнанка писательской реальности, детские травмы и первые настоящие чувства. Восемнадцатилетним двойняшкам Коле и Люсе поступает предложение от известного писателя Гончара: стать прототипами героев его новой книги. Взамен он обещает им гонорар, проживание в старинном особняке в центре Москвы, интересное общество и перспективы. От ребят не требуется ничего, кроме доверительного разговора. Брату с сестрой, выросшим без родительской заботы, возможность прикоснуться к богемной столичной жизни кажется чем-то поистине волшебным. Вот только позже выясняется, что дом писателя полон секретов, странных жильцов, распорядков и правил. Внутренние двери запрещено запирать на ключ, пропуск обеда грозит обернуться наказанием, а существование пятого этажа и вовсе не принимается в расчет. Со временем двойняшки понимают, что и у писателя на них совсем другие планы. Но какие тайны хранят постояльцы дома? И что их всех связывает?

Глава 4

Их отец с матерью познакомились на рок-фестивале под открытым небом, когда обоим было по двадцать. И через два дня, еще до окончания фестиваля, поженились. Неофициально, конечно, потому что для этого нужно было подавать документы в загс, ждать месяц и как минимум протрезветь, но их обвенчал семинарист-недоучка, борода и ряса которого стали вполне убедительным доказательством того, что этот брак заключается на небесах.

В то же лето они вместе с друзьями укатили на Казантип и прожили там дикарями до сентября. А потом, в надежде продлить каникулы, поехали к отцу в Узбекистан, но его семья не очень-то обрадовалась маме — с учетом того, что официально их брак оформлен не был, да и делать, как оказалось, в этой глухомани нечего. Никаких тусовок и развлечений. Работать мать с отцом не собирались, об учебе речь и не шла. Зато с наркотиками там было даже проще, чем на Казантипе. И за ту пару недель, что они пробыли в Узбекистане, отец успел организовать маленький наркоторговый бизнес, пообещав своим школьным друзьям наладить рынок сбыта в обеих российских столицах. Благо за лето он успел обрасти огромным количеством знакомых из Москвы и Питера, которые за коробок хорошей шмали могли отвалить кучу денег. Отец с мамой перебрались в Питер, сначала жили в каком-то богемном притоне, а как только бизнес стал налаживаться, расписались и сняли комнату в коммуналке. Лет пять так жили, ничего не делая, развлекаясь и предаваясь духовному познанию мира.

Потом их лавочку накрыли. Кого-то арестовали, кого-то посадили, отцу чудом удалось сбежать, и около месяца он жил где придется. А когда вернулся, решили переехать в Пензенскую область к бабушке, и, чтобы та согласилась принять семейку бездельников, маме срочно пришлось забеременеть.

На самом деле мама всегда была со странностями. Одно то, что она надумала рожать дома в ванной, несколько лет обсуждала вся округа, не говоря уже о торжественном захоронении плаценты под столетней сосной.

Прожив с нами чуть больше пяти лет, мама свинтила, отправившись волонтером в добровольческую организацию, но через полгода вернулась и сразу уехала на реставрацию церкви; после, увлекшись религией, немного пожила в монастыре, затем перебралась в поселение родноверов, а последние года три жила в какой-то коммуне и даже на похороны бабушки не приехала — сказалась больной.

Коля с Люсей ее толком не знали и привязанности к ней не чувствовали, впрочем, как и негатива. Ее в их жизни просто не было — чужой человек.

С отцом же все обстояло иначе. Он никуда не сбегал, а очень даже неплохо обосновался на бабушкиной шее. Пить он не пил, с наркотиками завязал, скандалы не устраивал, охотно сидел с детьми и во всем слушался бабушку. Соседи в нем души не чаяли. Он отличался обаянием и умением ладить с людьми. И все ничего, вот только работать он не хотел, но зато регулярно играл: то в карты, то на автоматах, а как освоил онлайн-казино, так и вовсе из дома перестал вылезать. Деньги на свои игры он где-то находил: или отыгрывался, или проворачивал мелкие сделки из серии толкнуть на «Авито» «раритетный» хлам советской эпохи, собираемый практически задарма у дачников из близлежащих поселков.

А потом отец вдруг открыл в себе дар целителя человеческих душ и завел свой ютуб-канал. Нахватавшись по верхам религиозно-философских очевидностей, он с глубокомысленным видом рассказывал людям, как справляться с жизненными трудностями, преодолевать черные полосы, эффективно формулировать послания Вселенной и зарабатывать много денег.

Когда канал начал приносить доход, отец и вовсе перестал выходить из дхьяны к делам мирским и полагал, что любое сопротивление жизненному потоку чревато бесполезной, а иногда и опасной тратой энергии. Все должно идти так, как идет. К этому Коля с Люсей привыкли. Недеяние в действии и действие в недеянии. Папа был далек от них, как Гаутама Будда от крепостных крестьян Российской империи.

Шторы в кабинете Гончара были раздвинуты, и его заливал утренний свет. Окна выходили в сквер, и густо разросшаяся зелень мягко рассеивала лучи еще не успевшего раскалиться солнца. В воздухе еще витали остатки ночной свежести, и дышалось легко.

Олег Васильевич сидел за письменным столом.

Коля бодро постучал в раскрытую дверь и вошел.

— Доброе утро. Можно?

— Конечно! Прошу! — жизнерадостно воскликнул Гончар, делая широкий жест. — Присаживайся. Мне уже не терпится начать! Я заготовил для тебя тысячу вопросов. Но не пугайся, мы будем двигаться постепенно.

Коля прошел и сел на приготовленный для него мягкий стул с подлокотниками.

— Так тебе удобно? Сначала хотели поставить кресло, но решили, что энергетика стула для наших задач лучше подходит. Энергетика стула, — повторил Гончар, — интересный образ. Что-то в нем есть, правда?

— Спасибо. Стул подходит, — Коля откинулся на спинку.

— Ты же не против, если я буду записывать нашу беседу? — Писатель показал Коле небольшой черный диктофон. — Чтобы не отвлекаться. Потом обработаю материал. Обработаю материал, — снова повторил он задумчиво. — Канцелярские обороты засоряют нашу речь почище слов-паразитов.

— Записывайте. Мне без разницы.

— Итак… — Олег Васильевич широко развел руками, словно охватывая поверхность всего стола, на которой перед ним лежал диктофон, пухлый блокнот, золотистая ручка и очки с прямоугольными стеклами. — Приступим?

Как перед ответственным экзаменом, Коля расправил плечи и сделал глубокий вдох.

— Я готов.

— Давай поступим так: я буду задавать тебе вопрос, но ты можешь рассказывать о чем захочешь. Просто о себе и сестре. О ваших взаимоотношениях, похождениях, переживаниях, радостях и ссорах. Мне все-все про вас интересно.

— Мы почти всегда вместе, и с нами чего только не происходило, — оживился Коля. — Могу рассказать, как мы нашли заблудившуюся в лесу девочку, как собирали деньги на операцию для математички, как учились читать мысли. А еще однажды устроили настоящий школьный бунт.

— Это очень хорошо, — одобрил Олег Васильевич, — но давай сначала поговорим о ваших вкусах и предпочтениях. Что вы любите одинаково сильно, а в чем различия?

— Трудно вот так сразу вспомнить… — Коля наморщил лоб. — Сестра любит маслины, а я их терпеть не могу. Зато люблю квашеную капусту и соленые огурцы, а она нет. Она любит вареное мясо, сыр, зелень, орехи и ягоды, а я — шашлыки, макароны, пельмени и супы. А вместе мы фанаты мороженого, арбузов и яблочной пастилы.

— Этот вопрос не только о еде. Он шире.

— Извините, — спохватился Коля. — Она предпочитает книги, а я кино, она меломанка, я больше по спорту, ей нравится порядок, мне же на него плевать, Люся старается не спешить в принятии решений, а мне нужно все и сразу, она доверяет интуиции, я — фактам…

— Хочешь сказать, что вы совершенно разные люди?

— Ну что вы? Мы не можем быть совершенно разными, потому что вместе росли, воспитывались, ходили в один класс и друзья у нас общие.

— То есть, скажем, если бы рядом с тобой с момента рождения находился ребенок из другой семьи, ничего бы не изменилось?

Коля недоумевающе посмотрел на писателя.

— Как не изменилось? Мы же с Люсей очень похожи. Вы сами видели.

— Получается, дело только во внешности? И ваша близость ограничивается лишь этим?

— Ладно, я понял. — Коля пробежал глазами по стенам с картинами. — Вы хотите спросить про связь — есть ли она между нами, потому что сходство и связь — это разное.

Губы писателя довольно растянулись, отчего глаза сделались совсем крохотными, а курносый нос вздернулся еще сильнее.

— Я очень рад, что ты осознаешь это. Значит, мы двигаемся в верном направлении.

— Однажды Люсю в бассейне ударила током сушилка для рук. А я в это время был еще в воде, и когда это произошло, у меня неожиданно свело обе ноги. Никогда раньше ноги не сводило, а тут сразу две. Хорошо, тренер оказался рядом. А еще Люся как-то пошла в магазин и на обратном пути к ней привязались два алкоголика. Она тогда так сильно испугалась, что я сразу понял: что-то случилось, и — как был в домашнем — рванул в магазин. К счастью, наткнулся на них неподалеку от дома. Вот такая связь у нас есть — это правда.

— Это хорошо. — Гончар сделал вид, будто что-то записывает. — Выходит, вы способны передавать друг другу чувства боли и страха. А какие-то другие эмоции? Скажем, положительные. Радость? Счастье?

— Никогда о таком не задумывался, наверное потому, что от счастья не сводит ноги в бассейне, — усмехнулся Коля. — Но если повспоминать, скорее всего, найдутся примеры.

Вообще, мы с сестрой живем очень дружно. С самого рождения. Ссоримся иногда, но без злости и больше от скуки. Люся порой «маму» включает и цепляется с поучительными замечаниями вроде: «руки не моешь», «постель не заправил», «громко жуешь», «мусор не выкинул», «не стрижешься». А я разыгрываю ее: могу жабу в кровать подсунуть, или в квас папиного пива подлить, или сфоткать в некрасивом виде, чтобы она просто пофыркала. Бывает, и повозимся, типа деремся, но никогда ничего такого, что не закончилось бы перемирием или смехом.

— Получается, вы очень близки?

— Конечно, близки. У нас, кроме друг друга, никого нет. Можно ведь про родителей не рассказывать?

— Я бы с удовольствием послушал и про них, но на нет и суда нет. — Олег Васильевич снова уткнулся в блокнот. — Скажи, а тебе когда-нибудь хотелось быть одному, самому по себе? Ты уникальный и неповторимый — как другие люди?

— В смысле, без сестры? — удивился Коля. — Не! Она делает меня намного более уникальным. У нас в поселке нет больше такой двойни, как мы. Нас все знают, мы особенные. Некоторые люди даже специально с нами знакомятся, им интересно нас сравнивать. Да и потом, что бы я делал один? Подыхал от скуки и одиночества?

— Хорошо, допустим. Ну а если бы у тебя был брат. С братом же намного интереснее — общие увлечения, проделки.

— В том, что касается проделок, Люся не уступит ни одному парню. — Коля невольно рассмеялся.

— Значит, тебя не смущает, что она девочка?

— Ни капли. В этом даже есть плюсы. Благодаря ей я научился отлично ладить с девушками, понимаю их и умею подстраиваться.

Гончар одобрительно покачал седой головой.

— Что ж, это всем плюсам плюс. У тебя есть девушка, который ты встречаешься?

Коля неопределенно пожал плечами.

— Сейчас нет.

В школе и, пожалуй, даже в поселке он пользовался повышенным вниманием со стороны женского пола: он отлично сложен, разговорчив, излишней стеснительностью не страдал и занимался спортом.

И после расставания со своей первой любовью Вероникой успел повстречаться с пятью или даже шестью местными красотками без каких-либо привязанностей и клятв.

— А у твоей сестры есть парень?

— Нет и не было.

— Почему?

— Не нравится никто.

— Но ведь рано или поздно это произойдет, и как ты отнесешься к тому, что Люся полюбит кого-то сильнее, чем тебя?

— Да хорошо отнесусь. — Коля пожал плечами. — Я хочу, чтобы она нашла себе нормального парня.

— А нормальный — это, по-твоему, какой?

— Нормальный — это нормальный.

— Нормальных не будет! — Гончар пристально посмотрел на него из-под бровей. — Просто знай. Ты думаешь, что нормальный — это кто-то похожий на тебя, но другого такого нет. Да если бы даже и нашелся, ты все равно не признал бы этого.

Люся дожидалась брата, сидя на полу перед книжным шкафом в библиотеке их квартиры и обложившись книгами Гончара. Их было двадцать две, и Люся твердо решила прочитать хотя бы три из них. Стоило сделать это раньше, когда они только собирались ехать сюда, но подготовка к сдаче ЕГЭ отнимала у нее все время и силы.

Теперь свободного времени предостаточно, и знакомство с творчеством хозяина дома она считала как минимум частью этикета. Будет стыдно, если писатель подумает, что они с братом пренебрегают им, используя лишь в своих интересах. Это может расстроить его и обидеть, а им нужно продержаться здесь как можно дольше.

В глубине души они с братом надеялись, что писатель позволит им остаться в этом доме и после начала учебы в университете.

— Как все прошло? — Люся отложила книгу.

— Я же не могу рассказывать. — Коля опустился рядом с ней, взял бутылку с водой и залпом выпил половину.

— Просто скажи, как тебе.

— Нормально. Обычная болтовня. Ничего сложного.

— Было что-то такое?

— Какое такое?

— Ну то, из-за чего он просит нас не говорить друг другу, о чем шла речь?

— Да нет, не волнуйся. Просто расспрашивал, что любишь ты, а что я. Еда, увлечения, вещи. Думаю, станет просто сравнивать и смотреть — совпадет или нет.

— Интересно, как ему это поможет с книгой.

— Кто его знает? Я вообще не понимаю, как эти книги пишутся. — Коля поднял один из увесистых томов, быстро пролистал и откинул в сторону. — Много прочла?

— Даже не выбрала, с какой начать.

— Я по-прежнему считаю, что можно ограничиться краткими пересказами.

— Если бы они существовали, выбор был бы легче.

— Может, мы плохо искали?

Перед тем как дать согласие приехать сюда, Коля почитал о Гончаре в Википедии, посмотрел его старые фотографии с официальных мероприятий, вскользь проглядел перечень написанных им книг. И посчитал, что этого вполне достаточно.

— Мы хорошо искали. Гончара в школе не проходят, а во времена его популярности интернета еще не существовало.

— Тогда у тебя есть шанс оставить свой след в истории, став единственным автором краткого пересказа книг Олега Гончара, — рассмеялся Коля, раскрыв другую книгу и тут же ее захлопнув. — О, я придумал! А что, если попросить сделать это кого-нибудь из местных обитателей? Раз Корги его помощник, то он наверняка читал все.

— Скорей всего. Во всяком случае, ты можешь попытаться это узнать.

— А чего я? Разве не ты с ним уже так подружилась, что пьешь шампанское по ночам?

— Мне стыдно признаваться, что я не смогу это осилить.

— Просто спроси, с какой книги начать. Пусть порекомендует. А потом вытянешь из него подробности.

— Ну что ты! Я же мигом забуду. Здесь даже не все. — Люся обвела рукой раскиданные книги.

— Главное, запоминай название и финал, — поучительно сказал Коля. — Финал в книге — самое главное.

— Сказал тот, кто не любит читать.

— И что? — ответил он возмущенно. — Я перечитал всю школьную программу. Не любить читать и совсем не читать — это не одно и то же. Ты, кстати, в курсе, что все книги пишутся ради финалов?

— К твоему сведению, я тоже была на том уроке литературы, когда Галина нам про это рассказывала.

— Тогда ты должна помнить, что, если не знаешь, что сказать об идее произведения, просто пересказывай финал.

— Мы опоздаем на обед! — Люся резко вскочила. — Нужно же еще успеть переодеться!

— Зачем? — удивился Коля.

— Ты не заметил, что все приходят нарядные?

— И что?

— А то, что мы с тобой будем делать все-все, чтобы соблюдать здешние правила.

— Даже если они будут молиться?

— Даже молиться. — Люся показала ему кулак. — Забыл, что мы делаем это ради твоего универа?

— Ладно-ладно, я же шучу. — Коля выставил перед собой ладони. — Мне несложно переодеться. Просто это забавно.

— Ничего забавного. Тебе же сказали, что обед — это для них важно.

— Но почему именно обед? Я еще понял бы — ужин. Так во многих семьях принято: собираться всем вместе после рабочего дня. Торжественный ужин — распространенное явление. Но на вчерашнем ужине не было бабки. А Корги пришел в футболке, напоминающей половую тряпку и, пока ел, не вылезал из телефона. Гончар вообще ни с кем не разговаривал. И, если бы не Шуйский, я бы умер со скуки.

Люся подошла к нему вплотную. Часть собранных наверх волос рассыпалась по плечам, серые глаза смотрели с родительской строгостью.

— Тебе не нужно ничего понимать! — с нажимом произнесла она. — Мы живем в шикарных условиях, нас кормят, поят и за это еще заплатят деньги. Какие вообще могут быть вопросы?