Пусть это буду я

Ида Мартин, 2023

От автора романа «Пуговицы» Иды Мартин. Мистический триллер о с элементами магического реализма о желаниях, которые иногда заходят слишком далеко. Закрученный сюжет, в котором переплетаются тайны семейных уз, изнанка писательской реальности, детские травмы и первые настоящие чувства. Восемнадцатилетним двойняшкам Коле и Люсе поступает предложение от известного писателя Гончара: стать прототипами героев его новой книги. Взамен он обещает им гонорар, проживание в старинном особняке в центре Москвы, интересное общество и перспективы. От ребят не требуется ничего, кроме доверительного разговора. Брату с сестрой, выросшим без родительской заботы, возможность прикоснуться к богемной столичной жизни кажется чем-то поистине волшебным. Вот только позже выясняется, что дом писателя полон секретов, странных жильцов, распорядков и правил. Внутренние двери запрещено запирать на ключ, пропуск обеда грозит обернуться наказанием, а существование пятого этажа и вовсе не принимается в расчет. Со временем двойняшки понимают, что и у писателя на них совсем другие планы. Но какие тайны хранят постояльцы дома? И что их всех связывает?

Глава 7

— Замечательное, просто чудесное утро! — Гончар выехал из кабинета Коле навстречу. — Мне так хочется на воздух, пока он еще окончательно не прогрелся и не превратился в удушливый смог. Ты не против небольшой прогулки?

Коля был рад возможности пройтись, однако к инвалидному креслу приспособился не сразу и долго вывозил писателя из подъезда, однако за воротами дома дело пошло веселее. Проехав немного вдоль проезжей части, они свернули на узкую улочку во дворах и медленно двинулись по ее теневой стороне.

Дома здесь были невысокие, старые и напоминали крошечный потерянный остров в бушующем океане мегаполиса. Кое-где попадались покрытые толстым слоем серой пыли раскидистые тополя. В аккуратно остриженных кустах громко резвились воробьи. Тонкая полоска чистейшего неба между зданиями слепила синевой.

— Все родственники по линии моей матери жили в Москве с николаевских времен, — сообщил Гончар, едва они отдалились от шума машин. — Если захочешь, я тебе потом покажу свое генеалогическое древо. На самом деле это только кажется, что время тяжеловесно. Сто лет — огромная цифра. Срок отпущенной человеку жизни. Но взять всего лишь десять раз по сто — и мы окажемся в тысячном году. Только представь. Москвы еще даже не было. История стремительна… — Гончар запрокинул голову. — Есть только одна вещь, которая не меняется никогда, — это небо. Ему совершенно безразлично то, что творится внизу. Какие изменения претерпевает город, чем живут и дышат люди, какой нынче год и курсы валют. Оно само по себе. Живет и существует рядом с землей, но в то же время само по себе. И в этом смысле мы с ним удивительно похожи. Когда в твоей голове выстраиваются невообразимые сценарии, обыденное и будничное становится совершенно неважным.

Коле было сложно поддерживать столь сложный разговор.

Накануне вечером он побывал на пятом этаже и с самого утра думал только об этой вылазке. Устав наблюдать, как Корги заигрывает с его сестрой, а она с ним, Коля оставил их вдвоем и решил вернуться к себе, но, пока шел по лестнице, заинтересовался тем, что же находится в квартире над ними, и поднялся наверх.

Пятый этаж разительно отличался от всех остальных помещений дома. Облупившиеся, где-то раскрошенные до кирпича стены, черные от пыли и копоти потолки, сорванные с петель и валяющиеся посреди коридора и комнат двери. Свет сюда попадал через грязные треснувшие стекла. В нескольких комнатах окна и вовсе оказались побитыми, а пол усыпан осколками.

В одной из комнат на высоте метров четырех к потолку были приклеены горелые спички, а на стене красовался детальный рисунок обнаженной женской груди.

Во второй обнаружились вбитая в стену железная цепь и перевернутая миска, словно здесь кого-то принудительно держали. В угловой комнате, там, где у Люси была спальня, он нашел гору пивных банок и красные лакированные женские туфли, разбросанные по разным углам.

Так он неспешно бродил по заваленным комнатам и вдруг услышал шаги совсем неподалеку, словно кто-то торопливо ходил из стороны в сторону.

— Эй, — крикнул Коля, озираясь, — здесь кто-то есть?

Никто не ответил, но звук шагов стих. Коля принялся открывать сохранившиеся двери. Громко распахивал их и оглядывал сумеречные комнаты. Одну, другую, третью, а когда очередная дверь распахнулась, от неожиданности он отлетел к противоположной стене — посередине комнаты, не двигаясь, стоял человек в черном плаще.

— Эй, — окликнул его Коля. — Алле!

Но человек даже не пошевелился.

— Добрый вечер! — снова прокричал он и тут заметил, что у дальней стены в таких же недвижных позах на стульях сидят еще люди в плащах.

Первой его мыслью было: сектанты, и он попал на их тайное собрание. Розовый закатный свет окрашивал все вокруг в нереальные призрачные тона, и лиц их он различить не мог.

Однако в комнате стояла абсолютная, мертвая тишина. Испытав легкое замешательство, Коля все же двинулся к человеку, положил ему руку на плечо и развернул к себе. От резкого толчка человек покачнулся и с грохотом упал на пол. Это всего лишь манекен! И все остальные, сидящие на стульях, тоже манекены. Смешная, немного глупая ситуация. В отместку за свой кратковременный испуг, дурачась, Коля пару раз пнул пластикового сектанта. А потом подошел и раскидал в разные стороны сборище на стульях.

Комната наполнилась шумом и грохотом, безжизненные тела разлетелись по углам. Коля и сам не знал, зачем с ними сражался, но после победы весь взмок и подошел к пустому оконному проему, чтобы подышать свежим вечерним воздухом.

Взгляд мельком скользнул по симпатичному особняку напротив, и в окне последнего этажа Коля заметил темную фигуру, будто бы смотрящую прямо на него.

Испытав чувство неловкости, он поспешил вернуться к Корги, а когда вошел в комнату, чтобы расспросить его о том, что видел, застукал их с сестрой целующимися.

— Как продвигается ваша новая книга? — придумал он вопрос для Гончара.

— Нет никакой книги! — неожиданно резко ответил писатель.

— Как же нет, если вы ее пишете?

— Писать пишу, но книги нет. — Вдохновенный, устремленный в пространство взгляд писателя сделался непроницаемым. — Пока книга не закончена — это пустое место. Голая фантазия. Нет финала, а значит, и смысла. Только финал способен определить главную идею. А книга без идеи — это просто набор слов.

Мимо них шла шумная группа китайских туристов, и Олег Васильевич был вынужден замолчать, а Коля поторопился поскорее сменить тему:

— Сочинения за меня всегда писала Люся. Хуже всего было, когда нам попадался один вариант. Ей тогда приходилось выдавать одно и то же, но разными словами.

— А мы с сестрой, наоборот, всегда обдумывали один сюжет вместе, и эффект был такой, словно работа мозга поставлена на двойную мощность, — подхватил Гончар. — Мне очень легко писалось в те времена. У нее была отличная фантазия и рождались такие образы, до которых я не додумался бы. После ее смерти я не писал три года; считал, что никогда не смогу вернуться к этому занятию.

Внезапно он замолчал и, странно задергавшись, принялся разворачивать кресло.

— Что случилось? — заволновался Коля.

— Вон-вон, смотри. — Писатель выставил указательный палец вперед. — Видишь ту женщину в оранжевом платье? Кажется, это моя. Нет, точно моя. Катька. Как же я отвлекся и пропустил ее?

— Хотите, я догоню? — предложил Коля.

— Это бессмысленно. Она меня и не знает.

— Как? Вы же сказали «моя».

— Их тут много моих ходит. — Гончар загадочно улыбнулся. — Конкретно эта официанткой работает в кафе, чуть дальше по улице. Я за ней полгода наблюдал. Каждый день сидел часа по три в этом дурацком кафе. Вроде бы ее Юля зовут, но точно не помню.

— Но почему тогда вы назвали ее Катькой?

— В жизни ее зовут Юля, а у меня — Катька. В книге моей. Мне нужна была неоднозначная героиня, и я ее нашел.

— Типа прототип? — догадался Коля.

— Именно. Мне нужно видеть человека, понимать его, чувствовать, чтобы получилось достоверно. С этой девушкой мы немного общались, достаточно, чтобы я смог ее написать, но недостаточно, чтобы она вспомнила старика-инвалида спустя пять лет.

Писатель снова заговорил о Москве, отдельных домах, названиях улиц, о своих предках, достопримечательностях и истории, а Коля лишь рассеянно слушал и, провожая взглядом очередную юную красотку, размышлял о том, что в Москве девушки не такие, как в Первомайском. Расфуфыренные и как будто надменные. Стоило на ком-то задержать взгляд, как у нее тут же делалось такое лицо, словно он предложил ей нечто интимное.

В Москве его никто не знал, он стал обыкновенным и растворился среди множества других парней.

— Нам нужно развеяться, — объявил он сестре, вернувшись с прогулки.

— В каком смысле? — Люся замерла, стоя на низенькой двухступенчатой лесенке перед книжным шкафом. Вооружившись тряпкой, она протирала каждую книгу.

— Давай сходим куда-нибудь вечером? Отдохнем и повеселимся.

— Ты забыл, что это Москва и здесь все безумно дорого?

— В Первомайском у нас было полно друзей. Мы гуляли, ходили в кино, в клуб, катались на мотиках, да много чего делали. И девчонки всегда рядом, а сейчас пустота.

— Ты скучаешь по девушкам? — догадалась Люся.

— Мне нужен свежий воздух. Ты-то времени зря не теряешь, а я как дурак вчера подрался с бандой манекенов.

— Что значит, я времени не теряю? — Люся возмущенно взмахнула тряпкой.

— Думал, ты о манекенах спросишь. — Коля развел руками. — Если он тебе нравится, развлекайся ради бога, я не против. Но мне-то что делать? Чем себя занять?

— Продолжишь в том же духе, мы поругаемся, — пригрозила сестра.

— А что я плохого сказал? Вы целовались. Я видел.

— Неправда!

— Ладно, почти целовались.

— Ты сейчас выдумываешь! — Люся смущенно негодовала. — Как это — почти?

— Ну, вы сидели очень близко, и ты тянулась к нему так, словно вот-вот поцелуешь.

Коля, хоть и посмеивался, говорил правду, однако Люся продолжала сопротивляться:

— Чего-чего, а ревности я от тебя не ожидала.

— Это не ревность, а скука. Мы договаривались в Москве быть всегда и везде вместе.

— Вчера утром ты ушел без меня завтракать.

— Но ты была у Гончара…

— Уговор есть уговор.

— Значит, ты выбираешь меня?

— О каком выборе речь? — Люся наконец спустилась вниз и ткнув в брата пальцем, строго произнесла: — Я никогда не ставила тебе подобных условий.

— Я пошутил, — примирительно ответил Коля, хотя где-то в глубине души чувствовал, что эта шутка очень смахивает на правду.

— Давай обсудим это завтра? Поищем недорогое место поблизости, поспрашиваем Корги; возможно, он знает.

Однако Коля эту затею не оставил и отправился к Корги немедленно.

Тот сидел в одном из кресел с пузатым стаканом в руке и ноутбуком на коленях. Из одежды на нем были только длинные серые шорты, а на голой гладкой груди висел серебристый кулон в виде маленькой коротконогой собачки.

Увидев Колю, парень с удивлением отставил стакан на столик.

— Не помешал? — Коля остановился напротив него. — Давай сходим куда-нибудь? Сестра наотрез отказывается.

— Ты же говорил, что вы экономите?

— Да, но сейчас мне очень нужно.

— Вообще-то у меня нога. — Корги переложил ноутбук на столик.

— Брось, это ты перед Люсей можешь прикидываться калекой. Но я-то знаю, как это работает.

— И как же?

— Ты доволен, ведь она порхает вокруг тебя, заходит узнать о самочувствии и проводит здесь с тобой время, чтобы тебе не было скучно.

— Допустим. — Корги поднял голову и хитро улыбнулся. — И почему же я не должен быть этим доволен?

Коля опустился рядом с ним на подушку.

— В Первомайском мои друзья, просто ребята с района, да почти все, хотели с ней встречаться. А она ни в какую. Я впервые вижу, чтобы она на кого-то запала. Я не против, можешь изображать из себя кого угодно. Пока ей это нравится, я совершенно спокоен.

— Она действительно на меня запала? — Привычная улыбчивая расслабленность на лице Корги сменилась живой заинтересованностью.

— Сто процентов.

— Это здорово! — Он радостно вскочил. — Спасибо за отличные новости.

— Ну что, идем? — Коля с надеждой встал, но Корги помотал взлохмаченной головой.

— Теперь я и подавно не могу никуда идти.

— Почему это?

— Потому что все, что меня интересует в данный момент, находится в этом доме.

— Я всего лишь попросил составить мне компанию, — разозлился Коля.

— Ты собираешься с кем-нибудь познакомиться, а мне это не нужно.

— При чем тут ты? — возмутился Коля. — Знакомиться буду я!

— Знакомиться будешь ты, а прилипнут они ко мне. Так всегда бывает. — Корги отправился в коридор, а Коля, распаленный негодованием, за ним.

— А тебе не кажется, что у тебя слишком высокое самомнение?

Отыскав на вешалке под ворохом верхней одежды в прихожей плащ, Корги достал из кармана пачку сигарет.

— Давай просто посидим на кухне, поболтаем. Ты мне расскажешь про сестру, что она любит и что мне для нее сделать. У меня есть джин и швепс. А в холодильнике две порции курицы терияки.

— Я думал, мы с тобой подружимся, — обижено фыркнул Коля, переходя за ним на просторную кухню со столом в виде стойки и высокими стульями. — Может, просто позовешь кого-то из знакомых?

— Каких знакомых? — Корги полез в холодильник.

— Готов поспорить, что у тебя полно знакомых нормальных девчонок.

— Что значит нормальных?

— Ну не знаю. Красивых и адекватных, типа моей сестры.

Корги замер и с осуждением посмотрел на Колю.

— Таких, как твоя сестра, нет.

— Ладно. — Коля едва сдерживался. — Можно просто красивых.

— Как ты не понимаешь? — Корги достал из холодильника керамическую мисочку и понюхал ее содержимое. — Мне очень не хотелось бы, чтобы Люся обижалась на меня, когда об этом узнает.

— Между вами еще толком ничего нет, а ты только о ней и думаешь!

— Извини. — Корги развел руками. — Ничего не могу с этим поделать.

Коля ушел, не попрощавшись и громко хлопнув дверью.

Спал он плохо, беспокойно, изнывая от жары и ворочаясь на влажных простынях, а часа в четыре, когда уже рассвело, встал, чтобы попить воды. На улице стояла непривычная тишина, из окон его спальни, выходящих в сквер, веяло едва уловимой свежестью, влагой и запахом зеленой листвы — умопомрачительными запахами детства и дома. Недолго думая и совсем позабыв о том, что хотел пить, он быстро натянул футболку и спортивки, взял ключ от входной двери и отправился в сквер.

Решетчатая калитка, ведущая в него, находилась за выступом стены и отделяла их дом от соседнего. На ней тоже был кодовый замок, но она оказалась не заперта. Коля прошел через нее по выложенной брусчаткой дорожке до клумбы с цветущими розами и двумя деревянными лавочками с изогнутыми спинками. Из густых крон деревьев доносилось жизнерадостное щебетание птиц. Краски дня еще не проступили, и все вокруг утопало в полутонах теней.

После недельного пребывания в городе этот маленький уголок природы внезапно показался ему настоящим раем. Он присел на корточки, чтобы понюхать розы, и вдруг среди зелени заметил светлый силуэт, скрывающийся от него за стволом дерева.

Медленно выпрямившись, он протер глаза, однако фигура не исчезла.

— Доброе утро, — сказал он негромко, словно его голос мог кого-то разбудить. — Вам тоже не спится?

Ему никто не ответил. Был ли это кто-то из обитателей дома или чужак, разобрать он не мог. Сделал несколько шагов навстречу, и силуэт пришел в движение, отступив еще глубже в зелень. Подстегиваемый любопытством, Коля бросился вперед и увидел удирающую девчонку в майке и шортах. Пробежав зигзагами между деревьев, она выскочила на дорожку и умчалась в сторону калитки. Но когда Коля добежал до подъезда, ее уже нигде не было. Если бы она вышла на улицу через ворота, то в утренней тишине он обязательно услышал бы скрип. Но было по-прежнему тихо, значит, девочка могла забежать только в подъезд, попасть в который без магнитного ключа невозможно, хотя Коля допускал, что, когда выходил, мог неплотно прикрыть дверь.

Лифт не шумел, но он отчетливо различил звук быстро удаляющихся по лестнице шагов.

— Ты где был? — Люся вышла в коридор на звук запираемой двери.

— Гулял.

— В клубе? — спросонья не поняла она.

— Нет. В сквер выходил. Уснуть не мог.

— А сколько времени?

— Половина пятого.

С тяжелым вздохом сестра поплелась назад в спальню.

— Ты когда-нибудь встречала в этом доме девчонку?

— Нет.

— А я сейчас видел.

— Во сне?

— В сквере.

— В половине пятого?

— Знаю, что это странно, но она правда была. — Коля дошел за сестрой до ее кровати. — Ты же мне веришь?

— Я всегда тебе верю, — сонным голосом пробормотала Люся, прикрывая глаза. — Даже если бы ты сказал, что видел носорога, все равно бы поверила.

— Я тебя тоже люблю. — Он наклонился и поцеловал ее в лоб. — Сладких снов!

Потом пошел на кухню и выпил наконец воды.

По улицам уже вовсю шуршали ранние машины, а над крышами домов желтоватым сиянием поднималось солнце нового дня.