Танец Шивы

Игорь Станович, 2020

Драма рассказывающая о становлении и жизненной дороге двух героев. Один из которых спецназовец прошедший чеченскую войну, в силу страшных обстоятельств поменявший имя и внешность, и имеющий на своей душе грех множества убийств. И отсидевший много лет рецидивист, так же с большим грузом грехов. Один из них приходит к Богу. Второй к восточной философии. Они встречаются в самолёте летящем в индийский штат Гоа. Один открывать часовню для православных. Другой искать своего Учителя, вернувшего его в детстве к жизни. Содержит нецензурную брань.

Начало

Аэропорт «Домодедово» встречал пассажиров обычной рутинной суетой, достигающей своего пика в это время года. Начиная от шлагбаумов, где необходимо было остановиться и нажатием кнопки на щитке добыть себе въездной талон, образовалась очередь из машин, подвозящих отъезжающих. Не прекращающаяся уже более двух десятков лет стройка вносила свои поправки в удобство передвижения по территории, особенно для пассажиров с детьми и громоздким багажом. Скучающие милиционеры охраняли рамки металлоискателей, которые были установлены при входах в терминал и проработали пару месяцев. Это произошло после серии терактов, для усиления проверки входящих. Когда усиление закончилось, рамки выключили. Но стражей порядка оставили при них, видимо, для пущей важности и охраны этого дорогостоящего оборудования. Шла последняя декада декабря. Для россиян уже начался «хай сизон». Многие старались покинуть столицу, чтобы встретить в тёплых краях накатывающийся вал праздников, начиная от католического Рождества, Нового года и так далее, по порядку. Зал регистрации обострял ощущение предстоящего веселья нездоровым ажиотажем, бликами озабоченных лиц, ищущих стойку своего рейса, цветными пятнами чемоданов и курортной одежды отпускников, контрастирующей с тоскливой пасмурной погодой за огромными стёклами зала. Многие, чтобы не тащить с собой на юга, отдавали зимнюю одежду провожающим и щеголяли в цветастых майках и шортах а-ля большие семейные трусы в цветочек. Зима в этом году не торопилась, оставляя Москву серой и бесснежной. Регистрацию на рейс Москва-Гоа уже объявили, и несколько групп пассажиров заняли очередь в ожидании, когда заработает компьютер, можно будет получить посадочный талон и избавиться от тяжёлой ноши, сдав её в багаж. Первым у стойки оказался мужчина лет тридцати пяти, впрочем, возраст определить было сложно, лицо его наполовину скрывали длинные, редкие волосы, спускающиеся от пробора по щекам и забранные сзади резинкой. Сквозь них просматривались шрамы от ожогов, пигментные пятна со следами пластических операций. Одет он был не по-гоански, в тёртые джинсы и простецкую рубашку с длинным рукавом, застёгнутую на все пуговицы. Куртку он засунул под ремень рюкзака. Из вещей у него имелись упомянутый небольшой рюкзак и завёрнутая в полиэтиленовую плёнку огромная ёмкость, обвязанная ремнями и более напоминающая маленькую ванну. За ним пристроился немолодой уже гражданин, годам к пятидесяти. Также отмеченный шрамами на лице, но не от пламени, а, скорее, от последствий бурно прожитой жизни. Этот был одет во всё чёрное. Расстёгнутый ворот рубахи и закатанные рукава показывали миру татуировки, не оставляющие сомнений в его тюремном прошлом. Подтверждалось это и характерным взглядом, и отсутствием двух передних зубов. Взгляд был очень внимательный, пронзительный и колючий. Всё вкупе давало представление о серьёзности тех статей, по которым он отбывал наказания.

— Давайте документы, — безразличным тоном произнесла девушка из-за стойки, обращаясь к очереди.

Человек с обожженным лицом передал паспорт с вложенными в него бумагами и застыл в ожидании. Девушка, глядя в документы, произвела над клавиатурой магические пассы, глянула на пассажира и спросила:

— Место у окна хотите?

— Не принципиально.

— Багаж сдаёте? — Она наклонилась в сторону, чтобы лучше видеть, что у пассажира в руках.

— Нет, это с собой в салон возьму.

— Ой, вы знаете, в салон с такой кладью не пропустят, сдайте в багаж.

— Понимаете, — сказал тот, явно стесняясь, — это очень ценная вещь. Даже не ценная, а гораздо больше. Это купель, она освящённая. Я сам священник и еду в Гоа открывать храм. Негоже её в багаж сдавать, мало ли что, разобьют при погрузке, уж лучше я сам понесу.

— Да как же вы её в салон? — Растерялась девушка. — Где же вы её там пристроить сможете, таких размеров?

— Необходимо так, — ответил священник. — Хоть на руках держать буду, но не могу в багаж сдавать.

Девушка озадачилась и, подумав минуту, взяла в руки переговорное устройство.

— Тут такое дело, — сказала она в трубку. — Батюшка летит рейсом на Гоа. У него багаж негабаритный, сдавать не хочет, говорит, это священная вещь для храма, её нельзя сдавать.

В трубке затрещало и мужской голос пробулькал:

— Чего хромает, повтори, не понял, что там у вас стряслось.

— Подойдите, пожалуйста, сюда, надо вопрос с пассажиром решить. Ситуация нетривиальная, — членораздельно произнесла она в микрофон и далее обратилась к пассажиру. — Извините, сейчас подойдёт представитель авиакомпании, я не в силах своей властью решить ваш вопрос, мы не можем по инструкции пропустить в салон ручную кладь такого размера. Вы с ним поговорите, я думаю, он всё уладит.

Прилично собравшаяся очередь с любопытством наблюдала эту сцену. Некоторые из интереса ожидали развитие ситуации, некоторые смотрели на виновника её с сочувствием, а некоторые как на ненормального. Кто-то отпускал по этому поводу шутки, а кто-то предлагал проверить у товарища документы, ведь должно же быть у священника удостоверение, подтверждающее его принадлежность к «служителям культа». Компания молодёжи в характерных одеяниях, с фенечками и дредами, громко смеялась, незаметно крутя пальцами у виска и высказывала мысли, типа, что «вот только православной церкви в Гоа ещё не хватает, наставлять народ на путь истинный после пати. Там своих Богов немеряно, а батюшка, по ходу, дунул уже, не дождавшись прибытия на Индийскую землю». Батюшка, тем временем, не обращал ни малейшего внимания на подколки и возникшую по его поводу заминку в процедуре регистрации. Он терпеливо ждал представителя авиакомпании, как и подобает человеку его положения. Стоящий за ним пассажир с уголовным прошлым также не сильно реагировал на происходящее. Он иронично наблюдал, лишь только обернулся на высказывание стоящей за ним полной дамы в шубе, смысл которого сводился к тому, что и тут найдётся кто-нибудь, кто испортит ей весь отдых, который ещё даже не начался.

— Мы пока никуда не опаздываем, самолёт без нас не улетит, регистрация только началась, — успокоил он её.

— Да я всё понимаю, — возмущалась дама. — Сама верующая. Но если уж делать благородное дело, так надо его делать профессионально, на хорошем государственном уровне. А не создавать проблем окружающим в их законный отпуск. Ещё бы колокольню с собой попёр в самолёт.

Вскоре появился усталый молодой человек в синей форме, поздоровался и отрекомендовался представителем «Трансаэро». Он глянул на завёрнутую в пластик купель, попробовал её приподнять, состроил озабоченное лицо и произнёс:

— Ну, ничего себе, она килограмм тридцать весит. Чего же мне с вами делать?

— А вы не беспокойтесь, сын мой, своя ноша не тянет, — спокойно, не без юмора, ответил священник. — Вы меня в салон пропустите, а я уж там сам как-нибудь.

— Как-нибудь нельзя, надо правильно и грамотно всё сделать, — он поднёс к уху переговорник. — Алло, это Иванов, старший смены, тут на ваш борт священник регистрируется, у него причиндалы церковные с собой в кабину будут, нельзя сдавать их в багаж… да, объёмные… ну, полметра на полметра и на метр, наверное. Хорошо, хорошо… нет, он не в рясе, в цивильном, да вы его узнаете. Или подошлите кого на помощь. Ок, возле рамки, на досмотре, ок.

Старший смены нажал кнопку отключения прибора связи и улыбнулся батюшке.

— Уж не знаю, как её у вас досматривать будут, через аппарат-то не пройдёт, видимо, придётся раскрывать. А там вас встретит член экипажа и покажет, куда пристроить в самолёте. Самолёт большой, проблем не будет. А кстати, у вас есть документы-то, что вы батюшка?

— Ну, а как же, — священник полез в нагрудный карман.

— Нет, мне не надо показывать, я вижу и верю вам, на всякий случай спросил, вдруг на контроле вопросы возникнут. Вид-то у вас как у… завсегдатая Гоа, — улыбнулся усталый начальник. — И без одежды, традиционной для священников… хотя сейчас ряса не показатель, любой нарядиться может. Вон, тут даже артисты себя в батюшки производят. Давайте-ка, я лучше вас через паспортный контроль и таможню провожу, а то будут приставать, как это вас с таким грузом пропустили. Только давайте побыстрее, я на службе всё-таки.

Священник забрал со стойки документы и посадочный талон, легко, одной рукой подхватил за упаковочный ремень свою ношу и направился в сопровождении представителя авиакомпании в сторону таможенного контроля, куда с тележкой для перевозки багажа уже не пропускали.