Танец Шивы

Игорь Станович, 2020

Драма рассказывающая о становлении и жизненной дороге двух героев. Один из которых спецназовец прошедший чеченскую войну, в силу страшных обстоятельств поменявший имя и внешность, и имеющий на своей душе грех множества убийств. И отсидевший много лет рецидивист, так же с большим грузом грехов. Один из них приходит к Богу. Второй к восточной философии. Они встречаются в самолёте летящем в индийский штат Гоа. Один открывать часовню для православных. Другой искать своего Учителя, вернувшего его в детстве к жизни. Содержит нецензурную брань.

Гриша. Часть 1

До того, как найти себя в религии, батюшка Григорий был военным и служил в российской армии. По молодости, проникшись романтикой золотых звёзд на погонах, наслушавшись патриотической пропаганды и героических рассказов про афганскую войну, в которой по возрасту принять участия не успел, он поступил в рязанское училище ВДВ. Окончив его с отличием, выпускник получил причитающиеся вожделенные лейтенантские звёздочки и повлёкшие за этим званием обязанности. Ему дали под начало взвод десантников и вчинили должностную инструкцию быть солдатам отцом-командиром, а также мамой, нянькой и старшим товарищем. По возрасту он ненамного превосходил своих подчинённых, но они прозвали его Папой. Уважали, значит, и с иерархий такое вполне сочеталось. Что часто бывает в армии — уважаемых командиров солдаты ассоциируют с родителем, так оно и понятно — настоящие ведь далеко, а очень хочется почувствовать защиту и опеку сильного и взрослого. Григорий вполне соответствовал этому прозвищу, коллеги-офицеры даже издевались над ним, называя пионервожатым, а не командиром боевого подразделения, удивляясь, как же его пацаны будут воевать, случись у них командировка в Чечню. Так продолжалось два года. В Чечню его не посылали, ибо считали ещё молодым и зелёным. Два этих года он усиленно отфильтровывал полученные во время учёбы знания и навыки, так как то, чему его учили, несколько отличалось от того, чем на деле оборачивалась повседневная, временами рутинная служба в полку. Теория — теорией, устав — уставом, а жизнь подкидывала ему ситуации, когда примерно на девяносто процентов того, что закладывалось в головы молодых курсантов, надо было наплевать и забыть. А десять процентов переоценить и приспособить для своей военной профессии. Но вот эти десять процентов из всей шелухи, отработанные до автоматизма, впитавшиеся на уровне инстинктов, и отличали в нём профессионала. А в конечном итоге, повышали шанс оставаться в живых там, где другим это было сделать сложнее. По истечении двухлетнего срока отцы-командиры решили, что молодой офицер уже созрел для более серьёзного дела, нежели торчать в полку, занимаясь со своими солдатами строевой подготовкой и полевыми учениями. Как говорят служивые люди — «было принято решение о создании» специального подразделения, командиром которого и назначили Гришу. Его подразделение относилось к элите войск специального назначения, основной задачей которого было ведение разведки, рейды по территориям, неподконтрольным федеральным войскам, поимка или уничтожение на этих территориях главарей чеченского сопротивления и прочая деятельность, мало освещаемая официальными средствами массового оповещения. Для этого Григория отправили ещё на полгода поучиться на своеобразные курсы повышения квалификации с углублённым изучением специфики профессиональных навыков и приёмов. Группу его укомплектовали солдатами-контрактниками, которых командир подбирал лично, ну, не без того, что одного человека ему всё-таки «спустили сверху», он был в звании прапорщика, как потом выяснилось, сын какого-то генерала, которого папа решил поучить жизни, отправив в «горячую точку». Несколько человек были уже «понюхавшие пороха» во время срочной службы, но не знакомые Григорию. Однако костяк составляли ребята из его подразделения-те, что служили срочную под его началом в полку. Группа прошла двухмесячный курс специальной подготовки, получила позывной «Сюрприз» и была отправлена в Чечню. Как показало время, позывной чётко соответствовал духу и стилю группы, в том смысле, как она действовала во время проведения операций. А командира прозвали Лаки, то есть «счастливчик», ибо за всё время службы на Кавказе он не потерял ни единого человека из группы, если не считать легкораненого-того самого прапорщика, сына генерала. А без работы его ребята не сидели. В самом начале он очень ответственно подошёл к выполнению своих профессиональных обязанностей, как-то даже с энтузиазмом и идейной подкованностью. Теоретически он чётко представлял, что есть «мы», которые во всём правы и делаем доброе дело, очищая мир от «них»-врагов человечества, экстремистов и террористов. Но на деле всё оказалось так «запущенно» и запутанно, что можно было «поехать крышей», если включать нормальную человеческую логику. Пытаясь поделить мир на добро и зло, на своих и чужих, как этому учили ещё со школы, он постоянно сталкивался с патологическими противоречиями. Иной раз, казалось бы, доброе дело, оказывалось полной отстойной фигнёй. А бесспорное зло оборачивалось пользой. Ему на всю жизнь запал в памяти случай, когда они возвращались с «задачи». Дорога шла через не очень дружественную территорию. По таким территориям принято было перемещаться колоннами, как впрочем, в то время и по всей Чечне. В относительной безопасности можно было чувствовать себя лишь на базах, окруженных несколькими кольцами обороны. БТР, который ребята ласково называли «сучкой», забрал их с условленной точки, и они расположились на броне. Его группа скорректировала по рации свои действия с командиром и присоединилась к следующей на базу колонне, став замыкающей её машиной. Колонна спешила, так как надо было успеть проскочить эту местность до заката, ибо в светлое время суток народ тут был вполне индифферентен к федералам, даже доброжелателен, а с наступлением сумерек происходили различные безобразия: то пропадали люди, лояльные к официальным властям, то находили обезображенные трупы представителей этих властей. Короче, нехорошее было место. До заката оставалось совсем немного времени. У Григория кончились сигареты, и у всей его группы также было хреново с куревом. Вот уже часов десять, с тех пор как им пришлось задержаться в горах на лишние сутки, они ничего не ели и не курили, лишь пили воду, которой было предостаточно, ибо Кавказ славится своими минеральными источниками и горными речками. А вот запасы продовольствия брали с собой по-минимуму, чтобы помещалось больше боекомплекта. Папа Лаки сказал водиле остановиться возле маленького магазина, передал по рации головной машине, чтобы не ждали, он их догонит. Командир колонны изругался на него и сказал, что ждать-то точно не будет, и что он бы на его месте лучше уж бросил курить, чем терять тут драгоценные минуты — солнце в горах садится быстро. Гриша с двумя ребятами вошли в лавку. Мальчишка, скучающий за прилавком, увидев их, подскочил на месте, и выпучив глаза, ломанулся через заднюю дверь вон из магазина. Они попытались его остановить, кричали вслед, что им нужны только сигареты и они очень спешат. Мальчишка исчез. Они, поглядывая то на часы, то на небо за окном, подождали ещё несколько минут. Потом взяли с полки за прилавком два блока «LM», оставили под огрызком яблока бумажные деньги, которые офицер предусмотрительно заныкал в маленький карманчик на «разгрузке», мелочь он не брал, так как она могла позвякивать при движении, выдавая присутствие группы врагу, и вышли на улицу. Дорога, по которой скрылась колонна, уходила немного вниз, в ущелье, и поворачивала направо, за гору, вдоль речки. Далее она выходила на широкое открытое место, окруженное горами, где река образовывала плёс, пересекала широкую воду по мостику, и оттуда было уже рукой подать до первого блокпоста, буквально пара-тройка километров. Ребята начали грузиться на бэтэр, воздух уже стал приобретать сиреневатый оттенок сумерек. Потянуло дымом, видимо, женщины в ауле начали готовить ужин. На землю опускался туман и, смешиваясь с дымом, образовывал в низинах над водой молочную муть, ухудшающую видимость. Надо было спешить вдогонку колонне. Вдруг из-за горы, куда скрылся её хвост, полыхнула оранжевая вспышка, и с задержкой в полсекунды раздался грохот взрыва, потом второго, третьего. Приглушенные телом горы и расстоянием, автоматные очереди казались сухим треском с вкраплениями басовых ноток работы крупнокалиберных пулемётов. Разведчикам стало ясно — там идёт бой, и, судя по всему, бой этот является, скорее, бойней — машины попали в засаду. Видимо, духи подорвали головные бронетранспортёры и грузовики, чтобы устроить затор. Далее, действуя по отработанной схеме, расстреляли задние машины, отчего колонна встала и превратилась в прекрасную обездвиженную мишень. Из зелёнки на склонах по ней заработали миномёты и крупнокалиберные пулемёты. На ходу, сообщив на базу по рации о происшествии, группа Григория рванула на подмогу. С воздуха помощи ждать не приходилось, вертушки не могли летать в темноте, да ещё в условиях горной местности, вертолётчикам необходимо видеть линию горизонта. По земле транспорт с базы успеет лишь забрать трупы. Положение было практически безвыходным для тех, кто сейчас находился под огнём. Ребята отдавали себе отчёт, что и от них восьмерых толку будет немного, разве что сработает эффект неожиданности появившегося откуда-то подразделения, и духи уйдут в горы, не добив всех. Разведчики на броне решили добраться до поворота, а далее ломанулись напрямую вверх, соскочив с брони у самой горы, туда, в лес, откуда расстреливалась колонна. Они оставили двух человек на транспортёре, и «сучка» на полной скорости пошла по дороге, поливая из пулемёта окрестности и создавая шум, отвлекающий нападавших. Скорее всего, чеченцы следили за колонной, но упустили момент, когда бэтэр разведчиков отстал, остановившись у магазина. Трусцой поднимаясь в гору, ребята заметили парнишку-продавца, бегущего вверх по склону уже возле самых зарослей. Видимо, он спешил сообщить духам о том, что с тыла к ним подходит группа спецназа. Они поспешили за ним, он кричал что-то на ходу в сторону зелёнки и размахивал руками. Вряд ли в шуме и азарте боя духи его слышали, но когда он приблизится, им всё станет ясно. Командиру не осталось другого выбора, он дал приказ снайперу «снять» подростка. Исполнявший в группе эту обязанность, Жак Бун, скинул с плеча «весло» с оптическим прицелом, встал на одно колено, прицелился, в чём не было большой сложности, ибо парень карабкался по склону прямо перед ними, на небольшом расстоянии, и не было бокового движения в сторону, когда целиться через оптику затруднительно. Жак нажал спусковой крючок. Звук выстрела, больше похожий на шлепок благодаря глушителю, не выдал присутствие разведчиков. Хотя в таком грохоте нужды в глушителе и не было. Пуля попала мальчишке между лопаток, разорвав позвоночник и вырвав грудную клетку. Тело, дёргаясь, сползало по склону, оставляя за собой широкий след из окровавленных камней, смешанных с вывалившимися внутренними органами. Перепрыгивая через останки чеченского ребёнка, Григорий разглядел на земле ещё бьющееся сердце, соединённое сосудами с печенью и кусками лёгких: «Прости меня, Господи, — подумал он. — Извини, братишка, по-другому я не мог, иначе вместо тебя тут будем лежать мы». Времени на сантименты не было, как не было его даже подумать, что делать с трупом парня, ведь инцидент будет расследоваться, понаедет куча этих упёртых наблюдателей из ОБСЕ, а им только дай повод, они цепляются к чему угодно, чтобы защитить «мирное население» от «произвола федеральных войск». А тут и цепляться не надо — труп ребёнка, застреленного российским снайпером, да ещё на удалении от места боевых действий. Это как минимум трибунал, со всеми вытекающими отсюда последствиями. И искать-то нечего: снайпер в составе разведгруппы, принимавший участие в боестолкновении, а рядом командир, давший приказ на уничтожение. Григорий придерживался принципа решать проблемы по мере их поступления, а главная проблема сейчас заключалась в «закрытии» этого тира, что работал прямо перед ними. «Уборкой» прилегающих территорий они займутся позже.

Конец ознакомительного фрагмента.