Перекрестки судьбы. Время полыни

Игорь Соловьев, 2020

С момента аварии на ЧАЭС прошло девятнадцать лет, но не все окрест поросло полынью. Здесь по-прежнему творятся загадочные явления, привлекающие бродяг и авантюристов. Порвав со своим прошлым, бывший пограничник Птица отправляется в Зону отчуждения. В это же время группа ученых бьет тревогу: в Зоне обнаружены следы неизвестного эксперимента, грозящего крупными неприятностями. На перекрестках судьбы сходятся разные характеры, объединенные общей целью – выстоять в начинающемся апокалипсисе. Под грохот выстрелов, плеск болотной воды и порывы холодного ветра в свои права вступает осень 2005 года. Наступает время, с которого выжившие стали отсчитывать час второго рождения Зоны.

Глава 5

Зона отчуждения, территория научно-исследовательской станции.

Дощатая крышка борта распахнулась, и из кузова армейского грузовика медленно подали тяжелую коробку. Солдаты, елозя берцами по чавкающей грязи, потащили груз в глубь станции.

— Осторожно! Не заденьте оборудование! Грязи, грязи-то сколько натащили, молодые люди! — Старший научный сотрудник метался между грузчиками и больше мешал, чем руководил разгрузкой.

— Кто из вас Кобзарь? — обратился к ученым широкоплечий майор в лихо заломленном черном берете.

— Это я! — встрепенулся тот самый научник, ответственный за разгрузку.

— Распишитесь! — Майор протянул ему акт приемки.

Заместитель и главный ассистент профессора Ямпольского Марк Витальевич Кобзарь бегло сравнил опись с разгруженными коробками. Кивнул и поставил размашистую подпись.

Когда военные уехали, ученые собрались вокруг груза. Зашуршали упаковочные пленка и бумага. Заскрипели доски под гвоздодером, защелкали крышки металлических и пластиковых кофров. Сопровождавшие осмотр груза реплики в целом были положительными. Не обошлось без разочарованных вздохов, но надо было признать, что почти все заявки оказались исполненными.

Лишь когда вскрыли самый последний, крупный ящик, воцарилась тишина. Спустя несколько минут созерцания Кобзарь хрипло попросил:

— Кто-нибудь, пожалуйста, позовите сюда Валерия Семеновича.

— Открыли мы ее, а тут вот это, представляете? — Кобзарь в третий раз повторял одно и то же.

Ямпольский рассматривал содержимое ящика, закусив нижнюю губу.

— Взглянем на опись, — нетерпеливо взяв лист накладной, он стал внимательно сравнивать наименование грузов с маркировкой ящиков. Вскоре Ямпольский отложил бумаги в сторону и задумчиво обвел сотрудников взглядом.

— Как вы думаете, коллеги, успеем ли мы в достаточной степени изучить присланный образец, прежде чем военные осознают, что перепутали ящики?

— Перепутали? — Молодой сотрудник группы, Дмитрий Волков, удивленно присвистнул. — А что, можно вот так запросто перепутать груз подобной категории секретности?

— Как видишь, Дима, да. — Ямпольский еще раз посмотрел на содержимое ящика. — По большей части визуально все ящики действительно одинаковые. И мы не единственная научная станция в Зоне. Так что, видимо, человеческий фактор сыграл свою роль. Честно говоря, я давно догадывался, что до нас доводят далеко не всю информацию о флоре и фауне Зоны. Но я даже не мог предположить, что от нас скрывают вот такое.

Он указал на мертвое тело, очертаниями напоминавшее человеческое. Однако сходство на этом заканчивалось. Кожа — серо-бурого оттенка, развитая мускулатура, заметно выдающиеся надбровные дуги. Тяжелая, агрессивно выдвинутая нижняя челюсть, полная крупных желтых зубов, похожих на лошадиные. Пальцы на руках непропорционально крупные, вытянутые, с длинными звериными когтями.

— Мутация? — Кобзарь подкатил тележку с инструментами.

— А что, есть какие-то иные предположения? — Ямпольский включил электрооборудование.

— Ну, может, это вообще инопланетянин? — предположила молоденькая девушка-лаборантка.

— Знаете, Вика, на инопланетянина он как-то не очень похож. Ну, если только пришелец из параллельного мира, — охотно поддержал беседу Волков.

— Скорее уж болотный упырь из славянских сказок. — Кобзарь уже фиксировал мертвое тело на столе для вскрытия.

— Вот мы сейчас и посмотрим. — Ямпольский настроил свет над столом и взял скальпель.

Через три часа профессор дал отмашку, и лаборантка выключила видеокамеру. Свет над столом погас, сотрудники устало сели рядом с Ямпольским.

— Ну, и какие будут мысли? — профессор пытливо взглянул на свою группу. — Высказывайтесь по младшинству. Волков?

Тот пожал плечами:

— Навскидку сложно сказать, но если брать в расчет результаты экспресс-анализов…

— Ну-ну, не тяни кота за сапоги, — поторопил Ямпольский.

— Я считаю, что это глубокая мутация. Но это невозможно в нынешних условиях. Для подобного видового изменения должно было бы пройти огромное количество времени.

— Я согласна с Димой, — вмешалась Шибина. — Это черт-те что такое! Невозможно такое быстрое превращение живого существа в подобное состояние в условиях Зоны!

— А вы все-таки уверены, что оно появилось тут, в Зоне? — язвительно хмыкнул Кобзарь. — И из кого же оно, позвольте спросить, мутировало? Ну, давайте, смелее!

— Из человека… — Волков пожал плечами. — Из кого же еще? Или вы тут, в Полесье, обезьян видели?

Ямпольский поднял руку, призывая к тишине.

— Степан, а ты что думаешь? Ты ведь лучше всех нас прочих разбираешься в данной теме. Хотелось бы услышать твое квалифицированное суждение.

Самый основательный из всех научных сотрудников Ямпольского Степан Вербицкий закончил набивать табаком трубку. Прикурил от спички, выпустил к потолку несколько колец сизого дыма.

— Полагаю, что данное существо — не космический пришелец. И не былинный представитель славянского фольклора. Это определенно мутант. И мутация его произошла очень быстро и бурно.

— И это вы, коллега, определили за трехчасовое вскрытие? — ревниво поинтересовался Кобзарь.

— Это только предварительное заключение. Основанное на полученных анализах. И да, на трех часах вскрытия. Уж позвольте мне делать такие заключения исходя из имеющихся данных.

— Ну что же, — Ямпольский вздохнул, — надеюсь, все вы понимаете, что подобный образчик у военных, скорее всего, далеко не первый. А стало быть, мы с вами почти ничего не знаем о том, чем на самом деле живет Зона отчуждения. Какие процессы в ней происходят. И какие прогнозы можно на этом основании делать.

— Зачем такая конспирация? — Виктория Шибина удивленно посмотрела на товарищей. — Нам что, не доверяют?

— Я думаю, они просто не хотят давать полевым научным группам всю полноту информации. Скорее всего, данные из лабораторий уходят в аналитический центр, и там уже моделируют обстановку в Зоне, — ответил ей Вербицкий, безмятежно попыхивая трубкой.

— Конспираторы-перестраховщики! — фыркнул Волков. — А мы из-за этого в своих исследованиях кругами ходим. Правая рука не знает, что левая делает.

— Я думаю, все гораздо сложнее. — Ямпольский покачал головой. — Там, наверху, идут какие-то политические игры. И информация о происходящем в Зоне является элементом одной из таких партий. Только игроки не понимают, что Зона отчуждения — не та сила, с которой можно выстраивать комбинации.

— Думаете, это все плохо кончится? — Вербицкий задумчиво покрутил в руках трубку.

— Определенно, с таким подходом ничего хорошего ждать не стоит. Но я вам больше скажу, по-человечески, морально, мы не вправе сидеть и ждать у моря погоды.

— А что нам делать? — Кобзарь развел руками. — До начальства все равно не достучаться, им наши измышления малоинтересны.

— Я думаю, друзья, что нам необходимо запастись фактами и с ними самостоятельно выходить на мировой уровень. Пока все не стало необратимым. — Ямпольский сделал паузу. — Кое-кто из руководства будет в ярости. Для них мы станем предателями. И я полностью отдаю отчет последующим действиям в отношении себя и тех, кто будет со мной. Сейчас еще можно соскочить с этого поезда, выйти из-под удара. Поэтому, если кто-то хочет отказаться, я все пойму и без укора подпишу перевод на любую другую станцию.

Волков фыркнул:

— Валерий Семенович. Мы все — ученые. И прекрасно осознаем свой долг перед человечеством. Если нам суждено быть теми глашатаями, которые расскажут страшную правду, подвергнувшись гонениям и нападкам, значит, так тому и быть!

— Прозвучало довольно пафосно, — Кобазрь усмехнулся, — но верно по сути. Я тоже с вами, Валерий Семенович.

— И я! — Виктория Шибина встала. — Вы наш руководитель, человек, которому мы все безоговорочно доверяем. Мы видели вас в работе, вы делили с нами все трудности, и если вы решились на этот крестовый поход, что ж, мы пройдем его до конца.

— Ну а вы, коллега? — Ямпольский обратился к Вербицкому. — Вам, пожалуй, больше всех есть что терять. И все может кончиться отнюдь не осуждением, а кое-чем похуже.

— Вот именно, профессор. Если вы окажетесь правы в своей теории насчет Зоны, то все действительно кончится. Для всех. Это раз. А еще я не люблю, когда меня водят за нос, это два. — Вербицкий показал на тело мутанта. — Пока мы довольствуемся червяками да улитками, кому-то, оказывается, возят вот таких красавцев на вскрытие. Считайте, что это был вызов моему честолюбию.

— Хорошо. — Ямпольский удовлетворенно кивнул. — Значит, работать будем прежним составом. А теперь то, что касается предстоящих действий. Полагаю, нам следует выйти за условно безопасный периметр и совместными усилиями изучить ближайший район. Где бы мог обитать подобный образец фауны? Есть предположения, куда именно направиться?

— Есть. — Вербицкий кивнул. — На ногах мутанта имеются частицы флоры, которую он топтал еще при жизни. Фрагменты почвы, растений и листьев, коры деревьев. Если сложить все вместе, получится пространство обитания, ареал, характерный для конкретной местности. Это ведь только для непосвященного вся Зона отчуждения одинаковая.

— Тогда начинаем готовиться к небольшой экспедиции. Не забываем про основную работу. Все, что есть по текущему плану, должно быть выполнено. И так, чтобы комар носа не подточил.

— Эх, выходит, старая работа никуда не делась, но к ней еще и новая добавилась? — Кобзарь грустно улыбнулся. — Как бы спину не потянуть. «Бери ношу по себе, чтоб не падать при ходьбе».

— Что, Марк Витальевич, уже жалеете, что согласились на нашу авантюру? — поддел Волков старшего коллегу.

— Нет, это я так, ворчу по-стариковски, — махнул рукой Кобзарь.

— Да какой же вы старик, Марк Витальевич, — прыснула Шибина. — Вам ведь еще и сорока пяти нет, недавно ваш день рождения отмечали.

— Эх, Вика, жизнь-то не по паспорту меряется, а по пройденному пути. А сколько я путей-дорог оставил позади, уж и не счесть. Так что, как подсказывает мне мой опыт, непростой будет наша доля. Ох, непростой.

* * *

Осенью темнеет быстро, и вскоре сумерки покрыли землю. На блокпосте включили свет. По всему его широкому периметру зажглись электрические лампы. Направленные наружу светильники не давали наблюдателю рассмотреть, что происходит внутри самого поста, зато прекрасно высвечивали пространство поблизости.

Птица разочарованно оторвался от оптики. Что и говорить, служивые старались не делать ошибок. Включился огромный прожектор. Его нестерпимо белый луч стал щупать «дырявое» минное поле, равномерно шагая полосой света по стеблям травы и чахлым кустарникам.

В пансионат Сергей вернулся к ночи. Администраторша окинула его неодобрительным взглядом, хлопнула стойкой и пошла к входным дверям. Закрыла их за припозднившимся постояльцем и сухо отчеканила:

Конец ознакомительного фрагмента.