Перекрестки судьбы. Время полыни

Игорь Соловьев, 2020

С момента аварии на ЧАЭС прошло девятнадцать лет, но не все окрест поросло полынью. Здесь по-прежнему творятся загадочные явления, привлекающие бродяг и авантюристов. Порвав со своим прошлым, бывший пограничник Птица отправляется в Зону отчуждения. В это же время группа ученых бьет тревогу: в Зоне обнаружены следы неизвестного эксперимента, грозящего крупными неприятностями. На перекрестках судьбы сходятся разные характеры, объединенные общей целью – выстоять в начинающемся апокалипсисе. Под грохот выстрелов, плеск болотной воды и порывы холодного ветра в свои права вступает осень 2005 года. Наступает время, с которого выжившие стали отсчитывать час второго рождения Зоны.

Глава 3

То же время: Украина, Зона отчуждения.

Тамбурная дверь с тихим шипением закрылась. Лязгнули автоматические замки, под потолком вспыхнула красная лампа. По костюму химической защиты с дробным гулом ударили струи обеззараживающей жидкости. Они смывали то, чему не было места на научно-исследовательской станции. Вся видимая и невидимая грязь должна была остаться здесь, на выщербленном цементном полу, и впоследствии смыта за пределы жилой зоны.

Выйдя из камеры обработки, человек устало снял с себя ранец, отцепил пояс со снаряжением и, наконец, избавился от мешковатой «химзы». Кроме вошедшего, в раздевалке никого больше не было. Ощущение пустоты усиливала гнетущая тишина, разбавляемая лишь монотонным гудением вентиляционной вытяжки. Впрочем, она не справлялась с вездесущим едким запахом хлорки. Кажется, что он был повсюду. Под ботинком брякнул кусочек старой отколовшейся плитки. Человек поморщился и, переодевшись, шагнул в коридор станции.

В лаборатории его ждал сюрприз.

— Валерий Семенович! С возвращением! — Навстречу вышел тот, чье лицо меньше всего сейчас хотелось бы видеть.

— И вам не хворать, господин из эсбэу. Кажется, ваша фамилия Лисовец? — Мужчина мрачно сунул под кран кулера пластиковый стакан.

— Все верно. Но зачем вы употребляете слово «кажется»? — Гость, казалось, нисколько не расстроился из-за реакции вернувшегося руководителя лаборатории и продолжал источать доброжелательность. — Вряд ли вы за столь недолгое время успели забыть имя куратора вашего научного коллектива.

— Да уж, вас, пожалуй, забудешь, — хмуро согласился Валерий Семенович, обжигая губы горячей жижей растворимого кофе.

— Знаете, это даже немного досадно, — добавив в голос каплю огорчения, посетовал сотрудник СБУ. — Мы же с вами никогда не конфликтовали. Я исключительно лояльно отношусь к людям вашей профессии. И, согласитесь, нередко закрываю глаза на некоторые злоупотребления сотрудников. Хотя любой другой на моем месте делать бы этого не стал. Все же не в бирюльки тут играем, вам ли не понимать?

Руководитель станции был опытным управленцем. Вычленив в речи куратора нужные слова и интонацию, он, словно легавая на охоте, моментально сделал стойку:

— Это какие такие злоупотребления?

— Ну как же. Вот хотя бы самое свежее. Вы, уважаемый в научных кругах профессор Ямпольский, вопреки всем инструкциям и запретам, в одиночку покинули станцию. А ведь условия здесь, сами знаете, далеко не курортные. Можно сказать, боевые! И в такой обстановке вы уходите за безопасный периметр, да еще и более чем на двое суток. И занимаетесь при этом черновой работой, для которой у вас есть полный штат рядовых сотрудников. Это ли не нарушения?

— Долг руководителя не позволяет мне отправлять подчиненных на территорию, о которой я ничего не знаю. Как можно быть уверенным в том, что потенциал сотрудников и лаборатории будет использован максимально эффективно?

— Это небезопасно, Валерий Семенович. — Лисовец покачал головой. — Вы руководитель! Ценный сотрудник, светлая голова. А ведете себя как мальчишка.

— Вот именно! — парировал Ямпольский. — И как руководитель я неоднократно просил вас предоставить подробную и актуальную карту территории, а еще лучше — проводников. Мы, словно слепые котята, ходим вокруг станции и тратим кучу времени на химическую разведку местности. Местности, которая на ваших устаревших картах и снимках абсолютно не соответствует тому, что есть на самом деле.

— Вы же сами отказались от помощи военных проводников?

— Это вы о своих соглядатаях в армейской форме? Да какие из них проводники? Они эту местность сами впервые видят. Нам нужны люди, которые действительно знают эту область. Лесничие, егеря, местные, кто угодно.

Лисовец сделал вид, что не заметил упоминания о «соглядатаях», мягко возразив лишь по сути вопроса:

— Валерий Семенович, ну о чем вы говорите? Какие местные, это же Зона отчуждения. Всех местных давно выселили. А что касается егерей да служащих, то и они вряд ли нам помогут. Вы же сами видите, как все изменилось. Карты действительно устарели, а новые не так-то просто составить. Спутники тут отныне бессильны. И ваша задача в том числе разобраться — почему.

— Вот и ответ на ваш вопрос. — Ямпольский немедленно ухватился за представившуюся возможность. — Мне иногда кажется, что ваше ведомство сознательно тормозит нашу работу. Дело движется слишком медленно. Здесь абсолютно неизведанная территория, «терра инкогнито» в научном понимании мира. И знаете, вопреки некоторым моим коллегам в научных кругах, я отнюдь не разделяю их оптимизма. Потому что происходящие здесь процессы не то что настораживают, а по-настоящему пугают.

— А вы не слишком преувеличиваете, Валерий Семенович? Там, наверху, — Лисовец многозначительно стрельнул глазами вверх, — кое-кто из руководства страны считает события в Зоне везением. Украинской нации, первой в истории человечества, выпала возможность заглянуть в шкатулку мироздания.

— Как бы эта шкатулка не оказалась вратами в преисподнюю. — Ямпольский смял в руке опустевший пластиковый стакан. — Вы действительно не хотите ничего замечать? Неужели вся эта трепотня о национальной исключительности вскружила и вашу голову?

Офицер СБУ некоторое время внимательно изучал собеседника. Потом покачал головой и, подчеркивая важность темы, понизил голос, выделяя каждое слово:

— Я знаю вашу позицию, профессор Ямпольский. Вы убеждены, что для решения текущих задач у нашего государства не хватит собственных ресурсов и научных мощностей. Вы решили, что без помощи соседей этот огород мы не вспашем. И с упорством, достойным лучшего применения, всячески продвигаете эту тему. Но отчего вы считаете, что Украина не справится сама? Зачем привлекать мировую общественность и раздувать шумиху? Вы понимаете, как негативно это сказывается на имидже державы?

— Боже мой… — Ямпольский устало потер виски. — Прямо сейчас, здесь, в Зоне отчуждения, происходят вещи, объяснения которым мы дать не можем. События и процессы нарастают по экспоненте и пугают своей неуправляемостью. А вы мне со всей серьезностью рассказываете об имидже державы? Или, быть может, вы решили, что я не патриот и не люблю свою родину? Ну так снимите меня с работы. Что, не хотите? Естественно, потому что вы лучше всех прочих понимаете последствия такого решения. В силу своей профессии вы знаете, как обстоят дела не только в моей лаборатории, но и во всех прочих. И если бы не моя группа и деятельность покойного коллеги, профессора Стребкова, мы бы сейчас не знали и десятой доли того, что нам удалось открыть. Нам как воздух нужна помощь американских и европейских научных светил. Причем не только их аналитические умы и свежие гипотезы, но и производственные мощности их институтов. Вы понимаете это?

Лисовец некоторе время молчал, а потом вдруг спросил:

— Скажите, Валерий Семенович, никто из бывших сотрудников профессора Стребкова с вами не связывался?

Сбитый с толку, Ямпольский недоуменно замер:

— Эээ, а разве кто-то из его группы выжил? Вы же говорили…

— Нет-нет, это я так, к слову. — Офицер СБУ поднялся, показывая, что разговор закончен. — Пожалуйста, примите к сведению, Валерий Семенович, что выход со станции в одиночку вам или членам вашей группы категорически противопоказан. Целью моего визита было убедиться, что с вами после столь длительного отсутствия все в порядке.

Ямпольский промолчал. И тогда, прежде чем уйти, Лисовец добавил:

— Не забывайте о том, что вы прежде всего ученый. А решения о привлечении к текущей задаче дополнительных сил — мирового ли масштаба или локального — принимаются на ином уровне. И для всех будет лучше, если вы станете придерживаться этого регламента. Очень прошу, Валерий Семенович, отнеситесь к этим словам максимально серьезно. А теперь мне, пожалуй, пора. Кажется, грядет буря.

Машина СБУ мягко тронулась с места. Едва с неба упали первые капли дождя, чуткие автоматические дворники включились и бесшумно заскользили по лобовому стеклу. Откинувшийся в автомобильном кресле Лисовец обернулся к удалявшемуся зданию научной станции.

— Я думаю, что принятый нами сигнал о неблагонадежности профессора Ямпольского не был безосновательным. Более того, оппозиционные настроения в его группе внушают мне опасения.

— Что нам следует предпринять? — Человек на заднем сиденье изобразил полнейшее внимание к словам шефа.

— Ничего сверх того, что уже сделано. Но вы вот что, пожалуй, возьмите под наблюдение профессора и его людей. Я хочу знать обо всем, что происходит на станции.

— Понял, сделаем. — В блокноте подчиненного немедленно появилась новая запись.

— Только постарайтесь сделать все гладко. Прослушку ставить не надо, коллектив на станции небольшой, любой новый посетитель или технический сотрудник будут на виду, да и вообще эта научная интеллигенция к чужакам крайне подозрительна. Всюду им гэбэшники мерещатся. Так что велика вероятность того, что они после каждого гостя параноидально ищут «закладки». В общем, тут требуется особая деликатность.

— Не беспокойтесь, Владислав Андреевич, я вас понял. Обойдемся без технических средств. Мы давно присматриваемся к людям профессора. И хочу доложить, что в коллективе Ямпольского есть интересный для нашего ведомства человек.

* * *

В продовольственную палатку после случившегося Сергей не пошел. Рваным темпом бега, перепрыгивая через лужи и торчащую проволоку, Сергей за десять минут добежал до дома железнодорожника.

Поднявшись на крыльцо, открыл дверь и зашел внутрь. Нервничая и суетясь, в темноте он зацепил ногой лязгнувшее ведро. Что-то тут же, глухо позвякивая, раскатилось по полу. Чертыхнувшись, Сергей чиркнул зажигалкой.

На деревянных досках прихожей стали видны маслянисто блестевшие металлические гайки. В дергавшемся клочке света Птица собрал их и покидал обратно в ведро. Лежавшей тут же тряпкой протер пальцы от машинного масла. Но вдруг, внимательно посмотрев на увесистые шестигранники металла, отобрал несколько штук, завернул в носовой платок и сунул за пазуху.

Оставив ключи на столе, Сергей подхватил свою сумку и уже через минуту быстрым шагом покинул приютившую его «гостиницу».

Недалеко от городской автобусной остановки, с которой утром отходил транспорт к карантинному КПП, на запасном железнодорожном перегоне стоял состав товарного поезда. Разгрузка давно закончилась. Раздвинутые двери обнажали пустоту вагонов. Выбрав один из них, Сергей подтянулся на торчавшей скобе и перевалился внутрь. Прислонившись к стенке, вытянул уставшие ноги, подложил под спину сумку и стал рассматривать ночное осеннее небо.

«Возможно, меня уже ищут дружки тех бандюков. А может, и милиция. Не исключено, правда, что все вместе». Птица смутно чувствовал тревогу. Опасность глухим вязким туманом разливалась вокруг, пытаясь невидимыми щупальцами найти, дотянуться до Сереги. «И что меня дернуло его пушку взять? Так, может быть, и обошлось бы. Ведь скроют же, что девчонку хотели оприходовать». Птица снова достал трофейный пистолет и внимательно осмотрел его.

Пистолет системы Макарова, до сих пор стоящий на вооружении в армии и милиции как в самой России, так и в странах СНГ. ПМ в умелых руках показывал неплохие результаты. На расстоянии в двадцать пять метров он уверенно и четко поражал цели. Самым главным его достоинством была, пожалуй, удивительная надежность автоматики. Пистолет был живуч, отлично сбалансирован и безопасен для своего владельца. Недостатком же был магазин. Извлекался он только двумя руками, да и емкость магазина была, в современных-то условиях, не слишком большая.

Сергей перевернул пистолет, нажал защелку магазина и со второй попытки извлек его из рукоятки. Пистолет был новым, несмотря на характерные «залысины» трущихся частей, воронение еще не поблекло, металл не стерся, из стальной горловины магазина смотрели равнодушные головки пуль. Восемь штук. Еще столько же в запасном.

«Немного, но и не мало, это смотря как расходовать. Если вообще придется. Не дай бог, конечно!»

Сокольских вставил магазин обратно, но патрон досылать не стал. От этой дурной привычки в армии отучают очень быстро.

Если поначалу он еще раздумывал, не избавиться ли ему от этого случайного ствола, то сейчас, подержав оружие в руках, почувствовав его силу и вес, окончательно решил оставить. Конечно, это добавляло риска на проходе через КПП, вздумай кто его, Сергея, обыскать. В этом случае на всей его поездке можно будет поставить большой крест. Но с другой стороны, в самой Зоне «макаров» мог бы очень пригодиться.

Сергей тщательно завернул пистолет в полиэтиленовый пакет и обмотал поверх тряпкой. Потом вспорол изнутри боковую стенку своей сумки и сунул сверток между внутренностями кожзама. Удостоверившись, что со стороны его тайник в глаза не бросается, Птица попытался подремать. Но заснуть все никак не получалось.

Тогда Сергей достал амулет, подаренный ему Николаем. Посмотрел на ангела, выдувающего из трубы загадочные цифры. Странная это была все-таки вещица. Необычная, но в то же время внушавшая владельцу некую едва осязаемую уверенность. В текущих обстоятельствах, когда он, Серега, шел по высоко натянутому над пропастью канату, даже это было подспорьем. Покачав головой, Сокольских спрятал амулет в карман.

Пасмурная ночь располосовала воздух. В открытую дверь вагона залетали дождь и холодный ветер. Мысли путались, пытаясь сложиться в причудливый калейдоскопный узор. Но каждый раз, словно встряхиваемые невидимой рукой, вновь перемешивались в неясно-тревожном танце разума.

Задремавшего только к утру Сергея разбудил будильник простеньких электронных часов. Мерзко-пронзительный звук их, должно быть, вел свое родство от иерихонских труб. Птица медленно размял задеревеневшие мышцы, перекусил шоколадом и кое-как привел себя в порядок, понимая, что, если он, Сергей Сокольских, собирается пересечь КПП без лишних вопросов, ему не стоит походить на человека, ночевавшего в товарном вагоне.

Сменив гражданскую куртку на штормовку, в коих ходило большинство грибников и дачников, отчистил от грязи джинсы и кроссовки, подхватил сумку и спрыгнул на насыпь.

К КПП Сокольских приехал в полдень. Заступившая утром дежурная смена успела утратить бодрость и бдительность. Народу же из желающих попасть за периметр, напротив, не убывало. Солдаты уже прикидывали время до обеда, откровенно зевали, следя лишь за тем, чтобы не было давки.

Но на этот раз на посту дежурил еще и милиционер, о чем-то лениво препирающийся с армейским прапорщиком. Наличие милиции несколько насторожило Птицу. Он предположил, что, возможно, это связанно с большим скоплением народа в выходной день.

Сокольских обратил внимание на одинокого старика, только что отстоявшего очередь за пропуском. Закурив папиросу, тот задумчиво смотрел из-под козырька мятой кепки на уходящее вдаль шоссе.

Сергей остановился рядом, демонстративно похлопал себя по карманам, ища зажигалку. Старик вытащил коробок спичек и протянул Птице. Сергей, поблагодарив, прикурил и, словно бы только сейчас заметил на пиджаке ветерана две орденские планки, сказал:

— Простите, а вы на каком фронте воевали?

Старик заинтересованно посмотрел на парня, а потом расправил плечи и ответил:

— На Втором Украинском. Удивительно, что молодежь еще этим интересуется. Да ты не подумай, я не в претензии. Все понимаю. Уходит наше время.

Птица, словно извиняясь за свое поколение, добавил:

— Вы на деда моего похожи. Но не внешне, а как-то в целом. Он в пехоте воевал, только на Белорусском направлении…

Старик взглянул на Сокольских уже несколько иначе. Глубокие морщины на лбу, несмотря на возраст, слегка разгладились. Затянувшись папиросным дымом, ветеран ответил:

— А я танкист, как в октябре сорок четвертого мне восемнадцать лет стукнуло, так и призвали. Но войны и на мою долю хватило. Дважды в танке горел возле озера Балатон. Слыхал ты про такое?

— А как же! Венгрия. — Сергей покивал и, помолчав, добавил: — На дачу едете?

Пенсионер усмехнулся и махнул рукой на очередь:

— Это они на дачу едут. Нашли, тоже мне, место для отдыха. Хоть татары, хоть заражение, хоть кол на голове теши. А я к дочке с зятем еду, транзистор свой хочу забрать. Им ни к чему старье это, а мне, старику, радость.

Сергей представил себе будни старика, которому только и остается, что слушать радиоприемник. На душе стало тоскливо.

И тут ветеран вдруг поинтересовался:

— А ты чего так нервничаешь-то? Весь, вон, извертелся. Потерял кого?

Сергей ругнул себя за мандраж, а потом поведал свою «легенду»:

— Да очередь такая, хоть с рассвета занимай, а я и так уже опоздал. Жена мне теперь голову снимет! С тещей на даче с утра меня ждут. Не знаю, что и делать… — Он горестно развел руками. — Вы бы не могли мне свой пропуск продать?

Старик усмехнулся и, внимательно посмотрев на Птицу, спросил:

— А то, что он выписан на другого человека, тебя не смущает?

— Да все равно на контроле его никто с паспортом не сличает. Я бы вам хорошо заплатил. Мне время дороже, — закончил свою мысль Сокольских.

Пенсионер вынул пропуск, прочитал его, подумал и протянул заветную бумажку Птице. Тот, волнуясь, как бы ветеран не передумал, достал купюры и передал старику:

— Спасибо огромное! Так выручили!

Пенсионер убрал деньги, затушил папиросу и сказал:

— Будь здоров! В другой раз съезжу. — Он поднял свой выбеленный солнцем рюкзак. — И да, вот еще что, хлопец…

Сергей задержался. Старик с улыбкой взглянул на него.

— Когда взаправду женишься — кольцо на палец не забудь надеть! — И не оглядываясь двинулся к остановке.

Птица постоял молча, поправил на плече сумку и решительно направился на КПП.

Молодой солдат с опущенным вниз стволом потертого 74-го «калашникова» дежурно принял документы. Однако, увидев красный российский паспорт, резко выделявшийся на фоне синих, украинских, заинтересованно поднял глаза.

«Только бы не сорвалось!» — Сергей сжал на удачу в кулаке амулет с ангелом и внешне спокойно произнес:

— К родственникам еду.

Срочник продолжал рассматривать паспорт. Наличие билета он видел, тот был демонстративно вложен между страницами. Но на молодом, покрытом оспинами юношеском лице появилась нерешительность. Подтянув сползающий автомат, солдат оглянулся в сторону прапорщика. Тот, не обращая никакого внимания на очередь, что-то агрессивно втолковывал милиционеру. Сотрудник милиции устало отбрехивался и, чиркая колесом дешевой зажигалки, пытался прикурить сигарету.

И тогда Сокольских задал психологически точно выверенный вопрос:

— Друг, ты сколько прослужил?

Солдат, потеряв прежнюю мысль, повернулся к Сергею. А потом, с достоинством свежеиспеченного «черпака», ответил:

— Год разменял!

Не давая бойцу сосредоточиться, Птица благосклонно улыбнулся, легонько хлопнул его по плечу и наставительно произнес:

— Ништяк! Самое трудное уже позади. Службу, выходит, уже знаешь?

С этими словами Сергей решительно протянул руку за паспортом и шагнул к калитке. Услышав в его голосе знакомые всему бывшему Союзу дембельские интонации, солдат машинально вернул документы:

— Ну, так! — и поколебавшись, добавил заветное: — Проходите.

«В конце концов, его же проверяли, когда пропуск выписывали», — мелькнула мысль у бойца, уже принимавшего от следующего посетителя новый комплект документов.

Сокольских одним из последних сел в УАЗ-«буханку». Он залез третьим пассажиром в водительскую кабину и, закрыв дверцу, попытался скрыть волнение. Это была его первая маленькая победа.

Машина тронулась. Народ в салоне качнулся, плотнее утрамбовываясь между тележками и сумками. Выкручивая баранку руля, водитель выехал на асфальт. Но через несколько секунд внезапно скрипнули тормоза. Люди повалились друг на друга, ругаясь и проклиная бестолкового шофера. Водитель же молча смотрел в боковое зеркало. В «тылу», на оставшемся позади КПП, явно что-то происходило. Сергей похолодел от нахлынувшего резко страха разоблачения и осторожно выглянул через опущенное стекло. От КПП по направлению к машине бежал милиционер, придерживая рукой сползающую фуражку.

Ноги Птицы налились предательской тяжестью. Положив руки на колени, он глубоко вздохнул.

Запыхавшийся милиционер, распахнув дверь, в упор, через Сергея, рявкнул водителю:

— Халилов! Заедешь к Сенько и скажешь, чтоб через два часа он меня сменил! — И, распираемый только ему известной радостью, сунул какой-то сверток.

— На. Отдашь ему. Скажи, я договорился!

Сергей чугунными руками взял пакет и передал соседу, а тот — водителю. Водитель уазика кивнул и положил руку на рычаг передачи.

— Ну, все тогда. — Лицо в фуражке улыбнулось и, подмигнув Птице, доверительно сообщило: — Еле успел!

Сергей натянуто улыбнулся в ответ. Только спустя полчаса дороги Птицу «отпустило», и он устало откинулся на спинку сиденья. Мелькавшие за окном километры с каждой минутой приближали его к Зоне.

19 сентября 2005 года

Региональное управление внутренних дел:

18 сентября, около 23 часов, в районе Железнодорожный, было совершено нападение на сотрудников милиции: старшего сержанта патрульно-постовой службы Бобкова Михаила Петровича, 1980 г.р., и сотрудника прокуратуры Мелешко Дмитрия Харитоновича, 1977 г.р. Оба сотрудника в указанное время находились в компании свой знакомой Силантьевой Елены Васильевны. По показаниям Мелешко Д. Х. и свидетельницы Силантьевой Е. В., нападавший (личность устанавливается) нанес тяжкие телесные повреждения вышеуказанным сотрудникам. После чего неизвестный похитил у Мелешко Д. Х. табельное оружие ПМ (серийный номер ПМ5437), запасной магазин к нему (патроны 9×18 в количестве 16 штук). Предположительно нападение было совершено с целью завладения оружием. Резолюция: провести служебное расследование и оперативно-розыскные мероприятия по установке личности и задержанию нападавшего.

Нач. РУВД полковник Н. Д. Краско.

19 сентября 2005 года

Ориентировка:

За покушение на жизнь сотрудников милиции разыскивается: мужчина 25–30 лет, славянской внешности. Телосложение спортивное, рост средний, волосы темные. Особых примет не имеет. Предположительно одет в серую спортивную куртку с капюшоном, темный свитер, голубые джинсы и белые кроссовки. Преступник может быть вооружен и особо опасен. Фоторобот разыскиваемого прилагается.

2 октября 2005 года

Областная газета «Новости спорта»:

Как ранее сообщала наша газета, в травматологическом отделении городской больницы в тяжелом состоянии находится молодой боксер, трехкратный чемпион области Михаил Бобков. Став жертвой бандитского произвола, перспективный спортсмен, всеобщий любимец Михаил, по словам врачей, никогда уже не сможет выйти на ринг. Не сможет порадовать любителей и поклонников бокса своими новыми победами. Все мы очень тяжело переживаем и хотим спросить у сотрудников МВД: когда же прекратятся эти безнаказанные преступления и наступит порядок на улицах нашей области?