Оборотень

Игорь Григорьевич Гребенчиков

Небольшой поселок в российской глубинке охвачен ужасом. В окрестных лесах появилось нечто ужасное и охочее до человеческой плоти. Виктору Соколову посчастливилось пережить нападение чудовища. Но последствия не заставляют себя ждать…

Глава 6. Ярость

«Не знаю, все так запуталось… Я, когда вчера ее увидел, то как будто опять впал в ступор, хотя все это время казалось, будто мне действительно стало наплевать. Черт, у меня абсолютно нет силы воли»

«Вить, ты не прав. Просто после стольких лет ты все еще на подсознательном уровне пытаешься получить то, что не доступно. Я знаю, каково это. Особенно, когда нет никого рядом»

«Я хочу, чтобы ты была рядом: (»

«Вить, мы это уже обсуждали… Ты же сам понимаешь, что это невозможно»

«Да, понимаю… Что меня больше всего и бесит»

«Поступай в универ, копи деньги и с первой зарплатой приезжай ко мне, я буду ждать тебя в Хитроу: D»

«Ну, может не с первой, но со второй точно)) С первой зарплаты подарки родителям сделаю) Кстати, а что с твоим обучением?»

«Не знаю, мама там сама решит. Что-нибудь да придумаем»

«Понял тебя:)»

«Слушай… Тетка меня в субботу заберет… Если хочешь, то можем увидеться утром. Ты во сколько сможешь в городе быть?»

— Да! Да, блин! — от радости Витя аж слегка подпрыгнул с кровати. Он снова ее увидит! Пусть хоть и ненадолго, пусть настолько мимолетно… Но это именно то, что ему нужно сейчас больше всего. Лишь бы только не стало хуже.

«Ты уверена? Я ведь тебя точно не смогу отпустить, если еще раз увижу…»

«Уверена. Тем более, я хочу тебе кое-что оставить. На память»

«Заинтриговала)) Так, тогда мне тоже нужно тебе сделать памятный подарок))»

«Вить, это совершенно не обязательно)»

«Нет, Ириш, не спорь <3 Ладно, я пойду в школу собираться)»

«Давай))»

Прекрасное начало нового дня. И новый телефон, заботливо подаренный родителями, под клятвенные обещания не разбить его в первый же день. Ну и конечно — новые приключения. Не то, чтобы в последнее время с этим было туго. Но Вите, как типичному подростку, на месте явно не сиделось.

Особенно, когда тебя заставляют завтракать. При том, что физиология организма в принципе отрицает такое понятие, как завтрак. Не хочется и все. Да и Витины мысли сейчас явно не занимала медленно остывающая яичница. Сегодня он намеревался изменить историю. Сегодня Виктор Соколов проявит себя как футболист. И покажет, что с ним нужно считаться не только в знании биологических наук и английского.

— Ты бы все-таки поклевал яичницу, — посоветовала ему мама. — Не представляю, как можно учиться на голодный желудок.

— Мам, блин, ну не лезет в меня ничего по утрам, — Витя с легким презрением поглядывал на блюдо. — Тем более, я хочу сегодня попробовать свои силы в футболе. Яичница мне точно не поможет бить по воротам.

— Футболе? — переспросила Мария. — Ты же не интересовался никогда.

— Ну, раньше не интересовался, а теперь вот загорелся, что такого? — пожал плечами Витя.

— Тебе к ЕГЭ надо готовиться, а не мячики пинать, вот что! — возмутилась Мария. — У тебя проблемы с математикой и еще по русскому нужно теорию подтягивать, как мне по секрету шепнула Антонина Сергеевна. А ты вдруг в футболисты решил податься!

— Мам, до ЕГЭ еще почти полгода, можно я хоть немного поживу для себя? — теперь уже возмутился Витя.

— Вить, поступишь и сможешь жить для себя сколько угодно от сессии до сессии, — Мария слегка повысила голос, но вовремя сообразила, что это наверняка не лучшая форма развития диалога с сыном. — Неужели тебе не хочется поступить на бюджет? Нам с папой проще сделать? Я сама не очень любила математику, но такая вот у нас система образования, нужно просто перетерпеть совсем чуть-чуть, ударно сдать и быть свободным как птица.

— Мам, у меня жизнь сейчас проходит! — Витя чувствовал, как негодование внутри смешивается с желанием волка защитить свою территорию, в данном случае — личное пространство. — Не завтра, не послезавтра, не во время моей первой сессии, а сейчас! Я меньше недели назад был на волоске от гибели, так что знаешь, мне, представь себе, теперь хочется реализовать себя по максимуму не только в тупой зубрежке! Успею я подтянуть твою математику, или ты в меня не веришь?

— Да я от тебя это каждый день слышу! — все же чаша терпения Марии переполнилась. — Еще даже до нападения, за все время праздников, я ни разу не видела тебя с учебником математики! Ты днями напролет гулял, а вечером читал что угодно — химию, биологию, Оруэлла, Булгакова, но только не то, что тебе действительно нужно подтянуть для успешной сдачи экзамена по конкретному предмету!

— Вообще-то я пытался учить математику, — возразил Витя.

— Да, десять минут, а потом ушел гулять с Сережей! Вить, ну ты можешь хотя бы на полгода поставить интересы семьи выше своих собственных?

— Так, вот не надо меня этим шантажировать! — Витино тихое возмущение переросло уже в настоящее буйство. — Интересы семьи, офигеть… Будто я прям такой эгоист, который нихрена не делает, только гуляет, пьет и ширяется за гаражами! Хорошего же ты обо мне мнения!

— Так, Вить, не перегибай палку! Я сейчас совершенно не об этом…

— Все, хватит, мне надоело это обсуждать! — Витя грубо встал из-за стола и поспешно удалился к себе в комнату, не дав своей маме договорить ни слова.

Хорошего настроения как не бывало. От злости хотелось проломить ближайшую стенку кулаком (почему-то Витя был уверен, что у него на это сейчас хватит сил) и таким образом выпустить пар. Голову будто сдавило тисками, почему-то резко обострилась боязнь замкнутого пространства. Дышать стало крайне тяжело. Витя испугался, что он сейчас превратится прямо посреди квартиры, но, к счастью, этого не произошло. Самым мудрым решением сейчас было слегка охладить свой пыл ледяной водой, что Витя тут же решил притворить в жизнь.

Мария все еще молча сидела на кухне. Прошедшего мимо Витю она либо не заметила, либо не захотела замечать. Сам же Витя искренне радовался, что отец не дома. А то он точно бы загнулся под натиском обоих родителей.

Вода привела подростка в чувства. По крайней мере, приступы паники и клаустрофобии сошли на «нет». Но раздражение осталось. Надо было Вите просто молча уйти, как он обычно делал, когда предки заводили разговор о предстоящем ЕГЭ. А тут вдруг решил поскандалить. Не самое рациональное решение. А ведь Макс ему вчера говорил, что любая неприятная ситуация сейчас может привести к худшему. «Я в субботу увижу Иру, я в субботу увижу Иру» — зациклил Витя одну и ту же мысль в голове. С ней же он вышел из ванной и аккуратно попросил прощения у мамы. Та ему ничего не ответила, но, по крайней мере, Витя сложил с себя бремя терзаний совести за этот небольшой казус.

Наскоро одевшись, Витя первым делом позвонил в дверь Сереже. Вскоре перед ним показалась взъерошенная и заспанная физиономия его друга:

— С каких, блин, пор ты в жаворонки заделался? — проворчал он. — Какой день календаря мне пометить черным цветом?

— Слушай, не нуди. Мне сейчас все равно хуже, чем тебе.

— Чего случилось?

— Да, — отмахнулся Витя. — С мамой слегка из-за учебы поругался.

— А, ну бывает, — констатировал факт Сережа. — Помиритесь, первый раз что ли?

— А твоя не дома? — спросил у него Витя.

— Вызвали с утра пораньше, — зевая, ответил он. — Заходи, можешь чай поставить пока, я все равно сейчас умываться.

— Что ты ночью делал? Ты выглядишь заспаннее обычного, — заметил Витя.

— Лазил по французским форумам, — бросил Сережа, исчезая в ванной.

Поняв, что он ничего не понял, Витя проводил его взглядом и пошел заваривать чай. На Сережиной кухне он освоился уже давно и профессионально. Собственно, как и Сережа на его. Быстро соорудив две чашки зеленого, Витя принялся ждать, пока его друг закончит утренние гигиенические процедуры. Торопился он не особо. Периодически поглядывая на часы, Витя уже начинал предполагать, на сколько они в таком темпе опоздают. На ориентировочной шестой минуте Сережа все же показался на свет Божий.

— Ты ведь слышал про Зверя из Жеводана? — с ходу спросил он.

— Слышал краем уха, — ответил Витя. — Фильм еще этот дурацкий смотрел, как его там… «Братство волка» что ли.

— Ты же ведь понимаешь, что это, можно сказать, единственное научно задокументированное свидетельство нападений оборотня?

— Шутишь? — усмехнулся Витя. — В этой истории воды больше, чем в моем потенциальном дипломе.

— Да брось, все следы вашего брата там на лицо. Так вот, суть не в этом, — продолжил Сережа. — Как я уже говорил — я ночью лазал по французским форумам. И в итоге все же наткнулся на какой-то сайт департамента Лозер, где раньше и находилось графство Жеводан. Почитал, поспрашивал. Ну, с помощью гугл-переводчика, естественно. В итоге, только я собираюсь ложиться спать, было где-то 4 часа утра, пишет мне один француз. Представился владельцем антикварной лавки. Не знаю, почему ему по тамошнему времени не спалось в два часа ночи, французы странные. До сих пор не понимаю, как можно есть лягушачьи лапки, это же мерзость…

— Серег, ближе к делу, пожалуйста, — поторопил его Витя, при этом сладко зевнув. А то в противном случае он бы уже допил свой чай, а Сережа все еще не приступил бы к сути.

— Да-да, извини. Так вот, спрашивал он у меня, откуда такой интерес к Зверю. Ну, я ему тоже самое, что Грише ответил, мол, книгу пишу. Вроде проканало. Ну и рассказал он мне о человеке по имени Жан Шастель.

Сережа замер, явно ожидая от Вити восхищения или хотя бы намека на заинтересованность, но тот лишь продолжал зевать. Вздохнув, Сережа продолжил:

— Короче, это тот мужик, который и убил Зверя из Жеводана. По официальной версии он зарядил свое ружье серебряными пулями, предварительно освятив их в церкви, и только таким образом смог положить конец бесчинствам этого чудовища. Этой же версии придерживался и француз, но с небольшим дополнением — Шастель не просто убил Зверя, но еще и с помощью магического ритуала заточил его душу в особый камень, который затем расколол на две части. Из одной части сделал себе медальон, который унес с собой в могилу, а другую еще при жизни закопал глубоко в лесу.

— Очень интересно, — ответил Витя с нескрываемым сарказмом. — Сделаю вид, что тактично забыл о том, что серебро на нас не оказывает никакого влияния.

— Да подожди ты! — от переполняющих его чувств, Сережа чуть не выронил из рук чашку. — Самое интересное — этот француз мне написал, что у него в лавке был тот самый медальон!

— Ну и где он сейчас? — спросил Витя, заранее догадываясь с ответом.

— Увы, он его кому-то продал, — эту фразу Сережа выговорил без какого-либо энтузиазма.

— Как удобно, — изначально скептически настроенный Витя полностью убедился в своей правоте. — Друг, можно я тебя немного перефразирую? Я потратил полночи, занимаясь ерундистикой. Ты действительно решил, что меня заинтересует сказка на ночь, которую французские женщины рассказывают своим детям? Макс и так вчера нам все основное, что мы должны знать об оборотнях, вкратце рассказал.

— Знаешь, я вообще-то тоже пытаюсь разобраться, ибо я ему не до конца доверяю. Он мог намеренно умолчать о каких-то фактах, мог элементарно забыть, — обиделся Сережа. — Знаешь, складывается ощущение, будто мне это нужно больше, чем тебе. Еще скажи, что я зря вчера терпел высокомерие этого сыча.

— Да блин, нет, — улыбнулся Витя. — Я очень ценю твою помощь, и я даже не знаю ни одного в мире человека, которому я был бы так благодарен, как тебе. Просто, ну, ты сам вчера говорил, что если существуют оборотни, то это не значит, что реально теперь все. А тут, сам посуди, магические обряды, переселение душ… Тебе не кажется, что это слишком?

Сережа хоть и пытался искренне надуться, но все же понял, что ему это не удастся.

— Ладно, — признал он. — Возможно, ты и прав. Меня действительно немного понесло не туда. Посмотрим тогда на физре, что там нам Гриша приготовил. Будем методом взаимоисключения собирать мифы об оборотнях в одно целое и, опираясь на исходные данные, вычислять, что правда, а что ложь. Сорока минут нам, конечно, не хватит, но…

— Эммм, Серег, — перебил того Витя, который только что сообразил, что так и не удосужился посвятить его в свои спортивные планы. — Мы можем слегка отложить исследования?

— Чего? — Сережа посмотрел на Витю, будто тот сейчас как минимум оскорбил кого-то из его родственников. — В смысле отложить? Что может быть важнее этого?

— Ну, тут такое дело… Я вчера с Лехой говорил… Он обещал замолвить за меня словечко перед Петровичем… Я хочу попробовать себя в футболе.

Сережа в гробовой тишине попытался осознать только что услышанное. Витя ожидал, что он опять рассмеется, но тот остался на удивление серьезным.

— Ты что, шутишь что ли? — хмуро спросил он. — Футбол? Как у тебя, блин, с головой? Совсем тебе вот, смотрю, нечего делать.

— Послушай, мне надоело, что меня все воспринимают, как просто… Просто Витю. Я хочу, чтобы школа меня запомнила и запомнила не по укусу. А по чему-то большему. Тому, чего я достигну сам.

— Да, например поступлением на бюджет в лучший медицинский ВУЗ столицы нашей Родины, — предложил Сережа один из вариантов. — Ты кого обмануть-то пытаешься? Я тебя слишком хорошо знаю — тебе плевать на мнение большинства. И славы ты никогда не искал. Ты по-прежнему, как самый большой и упертый баран на свете, пытаешься произвести впечатление на Настеньку. Боже, Витя, я думал, что ты поумнел!

— Даже если и так, то что с того? — поднапрягся Витя. Сережин тон ему совершенно не понравился.

— Да вот с того самого! Неужели ты не можешь понять своей светлой головушкой, что не полюбит она тебя? Будь ты хоть Лионель Месси, оборотень, гений, миллиардер, плейбой или филантроп! Так бывает, уж извини. Если она тебя таким не полюбила, то ты хоть задницу на фашистский крест порви, ничего не изменится! Конечно, может быть в ней что-то и екнет, но она будет симпатизировать не тебе, а созданному тобой образу. Оно тебе надо?

— А может и надо? — прищурился Витя. — Может, мне так будет комфортно.

— Ну да, — поморщился Сережа. — Не хватало еще, чтоб из-за какой-то курицы ты потерял индивидуальность.

Он даже не успел ничего толком сообразить, как Витя перетянулся через весь стол и схватил его одной рукой за футболку, стащив при этом со стула. Он полыхал от бешенства, а вместо каких-то слов — лишь утробное рычание. Все, что ему хотелось — сию же секунду вырвать парню напротив его длинный язык… А потом он посмотрел ему в глаза. И тут же вернулся в реальность.

— Господи! — дрожащим голосом быстро заговорил он, отпуская друга. — Прости, Серег, я не хотел! Я сам не знаю, что на меня нашло! Пожалуйста, прошу, прости!

— Забыли, — испуганным голосом прошептал Серега, поправляя футболку. — Не делай так больше, ладно?

Витя молча кивнул. Все утро с ним творится какая-то чертовщина. Сначала мама, теперь — Сережа. А ведь он даже ничего обидного не сказал, по сути. А Витя уже был готов реально его покалечить. Своего лучшего друга! Это уже было чересчур. Почему мысли об Ире, об их предстоящей встрече, которые он старался держать в голове все утро, совершенно не дают никакого эффекта? Они должны действовать как успокоительное, а Витя все больше поддается ярости. Может, должно пройти больше времени? Или он недостаточно сосредоточен на этом?

— Знаешь, — наконец заговорил Сережа. — Если ты так остро на все реагируешь, то если Леха наступит тебе сегодня на ногу во время игры — сегодняшний урок физкультуры рискует стать самым запоминающимся за всю историю нашей школы. И уж ты точно оставишь о себе надолго воспоминания, растерзав добрую половину учеников.

— Все будет в порядке, — тихо ответил Витя. — Я обещаю. Давай уже… собираться. Пятнадцать минут до первого урока.

— Я правда хочу тебе верить. Но все же… Подумай, ладно? — попросил Сережа. — Да, раз уж за тобой все равно косяк, то не мог бы ты сполоснуть чашки, пока я собираюсь?

Витя сейчас был готов сделать для него все, что угодно. Много времени это все равно не заняло. Ему даже пришлось еще ждать Сережу, пока он выбирал, какое худи надеть — с Дэдпулом и Пауком или просто Дэдпулом. Когда Витя тонко ему намекнул, что если он сейчас же не определится, то он закончит начатое ранее, Сережа лишь грустно вздохнул и натянул свитер с вышитым на нем Джокером.

Друзья влетели в класс аккурат во время звонка, чем заслужили весьма справедливые нравоучения от физика. Пришлось вести себя тише воды и ниже травы, чтоб не нарваться на дополнительные неприятности.

Как только прозвенел звонок с урока, Сережа, мимолетом подмигнув Вите, сразу пошел к Грише.

— Привет, Гриш! Принес? — максимально дружелюбно поздоровался он с ним.

— Я всегда держу слово, Тихонов, — недовольно ответил он. — В отличие от некоторых. Держи, — Гриша протянул ему увесистый пакет. — Выбрал тебе четыре книги — «Оборотень в Париже» Гая Эндора, «Животные с человеческим лицом» Берила Роуланда, «Человек в волке» Роберта Эйслера и «Волки и оборотни» Полларда. За неделю должен прочитать как раз.

— Ох, — восхитился Сережа. — А я не начну комплексовать из-за такой литературы? А то, боюсь, что после прочтения всего этого — все мои идеи будут жалкими.

— Это и так очевидно, — раздраженно ответил Гриша. — Читай на здоровье.

Он ушел прежде, чем Сережа успел его хотя бы элементарно поблагодарить. Ему этого не особо и хотелось, так что Гриша избавил его от ненужной вежливости. Убедившись, что он исчез из поля зрения, Сережа вернулся к Вите.

— Ну, это было хотя бы быстро, — подбодрил Витя друга, заметив его кислую физиономию.

— Поделим книги пополам — две тебе, две мне. Конспектируем все, что считаем необходимым или занимательным. Скомпонуем результаты, а дальше уж решим, чего с ними делать.

— О чем шепчетесь, опоздуны? — весело спросила у друзей Вика.

— Да, знаешь, — растерялся Витя. — Хотим тут немного кругозор расширить, взяли у Гриши пару книг.

— У Гриши? — удивилась Вика. — Видимо, вы очень жаждите новых знаний.

— Видишь ли, Викунья, наша тяга к новым горизонтам существенно выше какой-то личной неприязни, — философски изрек Сережа.

— Сереженька, — захлопала глазами Вика, стараясь сделать свой голос как можно более нежным. — Еще раз назовешь меня Викуньей — я тебе уши оторву.

— Понял-принял, — подмигнул он.

— Я чего хотела-то — вы двое в субботу вечером ничего не планировали?

— Да нет, вроде как, — прикинул Витя. — А что?

— Родители в Москву уезжают в театр, будут ближе к ночи только, ну я и подумала небольшую посиделку устроить — отдохнем, кино посмотрим.

— Втроем? — невзначай поинтересовался Сережа.

— Как минимум вчетвером, я еще подругу думала позвать, ну, может из класса еще кого, не решила пока, — ответила Вика. — Но не очень большую компанию, квартира все же не резиновая, чай не Настин замок.

— Ну, можешь на нас рассчитывать, — пообещал Витя. — Мы будем.

— Я вас люблю, ребят, — просияла Вика. — Ладно, догоняйте.

Весьма приятная неожиданность. Перспектива вечера у Вики дома на выходных хоть немного отвлекла Витю от постоянно лезших в голову мыслей о его сегодняшнем состоянии.

«Может дело не в гармонии мысли, как говорил Макс, а в том, что внутреннему зверю банально хочется больше пространства? По сути, он живет в четырех стенах, во мне то бишь. Если подойти к этому вопросу с кинологической точки зрения?»

— Серег! — Витя решил поделиться своей догадкой. — А волков вообще можно приручить?

— Ну, насколько я читал, то ответ тебя не обрадует — даже будучи ручным, волк сохраняет независимость поведения. Полностью приручить волка можно только в том случае, если ты поставишь себя как истинный вожак.

— А если не сможешь? — с опаской уточнил Витя, хотя этот вопрос носил больше риторический характер.

— Тогда волк будет пытаться сам занять место альфы. А ты что, думал кинолога из себя построить? Или нет, погоди… Верволога! Звучит, согласен?

— Серег, я просто не знаю, что думать — Макс говорил, что нужно зацепиться за человечность внутри себя, я был искренне уверен, что мысли об Ире станут для меня спасательным кругом, но чего-то как-то не очень.

— Та девчонка из больницы? — уточнил Сережа. — Да, она красавица. Чего у вас, кстати, все ограничилось мимолетным романом?

— Да блин, ты и прав, и нет. Мы бы оба хотели быть вместе, но она… Уезжает из страны, в общем.

Витя решил не рассказывать Сереже лишних подробностей. Есть такие вещи, о которых не стоит говорить даже лучшему другу. Сережа, отдал ему должное Витя, в расспросы и не вдавался. Варианта тут было два — либо грустное лицо Вити говорило само за себя, либо он опасался вызвать у него новую вспышку гнева.

До обеда Витя не мог нормально сосредоточиться. Между вторым и третьим уроком он-таки подловил Леху и спросил у него насчет Петровича. Леха свое слово выполнил — подошел к физруку, объяснил ситуацию. Петрович, как он заметил, изрядно удивился. Но сказал, что если уж человек так хочет, то почему бы и не дать шанса? Правда он все равно попросил его передать Вите, чтобы тот зашел к нему после обеда. На пару слов. Витя вообще не представлял, о чем он может говорить с физруком и что вообще он у него будет спрашивать. За какую команду болеет? Сколько раз может подтянуться? На какой минуте сбивается дыхалка?

— Хорош трястись! — пихнул его в ребра за обедом Сережа. — Тут сейчас уже десять баллов будет по шкале Рихтера.

— Не бывает десяти баллов, максимум — девять. Ты чем на географии занимался?

— Ворон считал, — честно ответил Сережа. — Все равно — хватит трястись.

— Знаешь, я все же пипец как волнуюсь, — признался Витя. — А вдруг он мне сейчас вообще скажет, что не выпустит на поле? Мол, иди-ка ты, Соколов, математику учи, а то Татьяна Юрьевна жалуется. Тьфу, блин.

— А я, наоборот, волнуюсь, что он тебя выпустит. Интересно, то, что он допустил выход оборотня на поле, будет считаться с его стороны за непреднамеренное массовое убийство?

— Хватит нагнетать, и так тошно, — чуть ли не взмолился Витя.

— Ладно, сейчас как переоденешься, как выйдешь на поле, как положишь пару банок — Петрович охренеет и подаст документы на усыновление, — Сережина поддержка сейчас явно не оказывала положительного эффекта.

Витя бросил безутешный взгляд на тарелку с макаронами, которые сейчас ему больше напоминали каких-то склизких червей. Аппетита как с утра не было, так он за несколько часов и не появился. Волнение отбивало все желание. Поняв, что сейчас пытаться в себя что-то запихнуть по крайней мере, бесполезно, Витя решил не терять времени даром и пойти прямо сейчас к Петровичу.

Кабинет эксцентричного физрука находился вдали от основного скопления классов и кабинетов, около спортзала. И еще с неделю назад Витя даже не мог себе представить, что ему там может что-то понадобиться. Физкультура в их школе класса с седьмого была в статусе предмета, на который все ходили по желанию. Если оное есть — зал открыт. Нет — никто не будет возражать, если ученик будет заниматься своими делами. Футбольная секция стояла особняком. Петрович искренне считал, что этим видом спорта стоит заниматься только тому, у кого есть предрасположенность. Шанс он давал, разумеется, всем. А вот останешься ли ты под его началом отстаивать честь школы в областных соревнованиях — уже вопрос иного характера. Но уж если проявишь себя — то заслужишь все лавры его любимчика. А влияние в школе Петрович имел — до того, как он пришел на пост учителя физкультуры, то старая школа Белоомутска не вылезала из аутсайдеров. А сейчас — стабильно призовые места. Поэтому, даже если твоя успеваемость не самая подающая надежды, то Петрович, по крайней мере, сгладит углы в отношениях с учителями. Ну и именно с его рекомендаций Леха и компания попали в «Витязь». А там уж, если повезет, то и из высшей лиги кто заметит…

Так что футбольная сторона школы была эдаким элитным закрытым клубом. И Вите предстояло стать его частью. Ну, по крайней мере, он на это надеялся. А еще он надеялся на то, что Петрович хотя бы в хорошем настроении.

— Здравствуйте, Владимир Петрович, можно? — аккуратно спросил Витя, постучавшись и слегка приоткрыв дверь в кабинет.

Физрук с экрана смартфона смотрел какую-то передачу. Витя быстрым взглядом оценил кабинет — весьма и весьма недурно. Маленький, но весьма уютный кабинет, обставленный трофеями и книгами о спорте. На стене за учительским столом гордо висел шарф московского «Спартака». В углу лежали гантели, которые Петрович, судя по всему, тягал в свободное время.

— Рад тебя видеть, Соколов, — громогласно поприветствовал того Петрович, откладывая смартфон в сторону. — Наша новая школьная знаменитость. Твоей удаче можно только позавидовать.

— Не знаю уж, в чем заключается удача чуть не быть съеденным, — прямо ответил Витя.

— Запомни — ситуацию оценивают по ее последствиям, — объяснил физрук. — Важен итог. А итог твоей истории, насколько я могу судить, весьма и весьма положителен.

— Довольно мудро, — отметил Витя.

— Признаться, когда Фролов ко мне вчера подошел и сказал, что ты хотел бы попробовать себя в футболе — я изрядно удивился. Ты и твой друг — единственные, кто даже ни разу не пытались пробиться в команду. Даже это ваш, Кузнецов пытался. Что вдруг заставило передумать?

— Понимаете, Владимир Петрович, после всех тех событий… Я решил, что будет неправильным не попробовать. Поняв, насколько жизнь может быть скоротечна, я подумал, что нужно найти для себя как можно больше площадок для самореализации. В том числе и спорт.

Отчасти Витя говорил чистую правду. Жизнь действительно скоротечна. Только не будь у него кое какого другого стимула — по-прежнему бы в гробу он видал этот футбол.

— Весьма похвальна такая позиция, — Петрович при этом сделал левую бровь «домиком». — Только вот…

Услышав эту оговорку, Витя напрягся. Ни к чему хорошему это не приведет.

— Я не уверен, что сегодня, да и вообще пока стоит тебя выпускать. Футбол — очень грубая и жесткая игра. А твой организм еще вряд ли прошел необходимую реабилитацию. Подходи где-то через месяц, может даже меньше.

У Вити внутри будто что-то оборвалось. И это все? Вот так просто? Это несправедливо — он ведь полностью здоров! Неужели все, о чем он думал, что представлял — все это было зря?

— Владимир Петрович, со мной все в порядке! — отчаянно воскликнул он. — Не нужна никакая реабилитация! Хотите, прямо вот сейчас у медсестры возьму все необходимые справки? Я хочу начать сегодня, не могу я откладывать на условное завтра! Я обещаю быть предельно аккуратным, только не лишайте меня шанса выходить на поле!

Петрович с неподдельным интересом смотрел на Витю. Прокручивал в своей голове какие-то мысли. А Витя стоял, поняв, что он сейчас явно погорячился. Уж очень по-детски все это прозвучало. Неужели ему действительно настолько все это важно, что он чуть ли не опустился до истерики? Или просто обида? Такое могло произойти, к этому следовало быть готовым. Но почему именно с ним?

— Да¸ такому рвению даже Фролов бы позавидовал, — сделал вывод Петрович. — Ладно, считай это моим подарком на твое второе день рождения — можешь сегодня сыграть. Но во время двусторонней постоишь на воротах. От греха подальше.

— На воротах? — Витя отнесся к этой идее с очень большим скепсисом. Как-то он совершенно не думал о том, что возможен и такой вариант. Есть же Денис, да и в девятом классе тоже неплохой вратарь имеется.

— Ты чем-то недоволен? — переспросил физрук.

— Нет-нет, все прекрасно, — поспешно уточнил Витя, вспомнив поговорку про синицу и журавля.

— Ну, так какого ты тогда здесь еще? — слегка повысил голос Петрович. — Иди переодевайся!

Дважды повторять ему не пришлось. Отчаянно закивав, Витя пулей побежал в раздевалку и уже через пять минут был на свежем воздухе. Стоял солнечный зимний день. Подросток заметил, что сегодня много кто решил прогуляться. В том числе и Ларионова, которая, озираясь по сторонам, нырнула за угол школы, где была слепая зона для учителей, но зато непосредственно оттуда можно было вовремя заметить любого, кто решил бы пройти мимо. Там была неофициальная курилка — курили строго по одному, максимум — двое. Учителя так-то догадывались о неформальном назначении этой части территории, даже пытались как-то бороться одно время, но в итоге забили — не попадаются и ладно. Главное, чтоб не наглели.

Витя все еще терзал себя сомнениями — стоит ли сближаться с Ларионовой. Сейчас был очень подходящий момент для каких-то действий. Но вся эта немыслимая чехарда в голове явно не способствовала правильному вектору мышления. В таких ситуациях говорят — и хочется, и колется. Ради чего он затеял всю эту авантюру с футболом? Ради того, чтобы в теории достигнуть своей русой сероглазой цели. Но это все опять же теория. А практика сейчас только что подкурила сигарету. Ну и опять же вспоминая поговорку про синицу и журавля…

— Я ведь стал оборотнем, мифической бессмертной тварью, а все равно собираю синиц. А единственный журавль в моей жизни упорхнул в Лондон. Если где-то и материализовалось воплощение несправедливости, то это я, — пробормотал про себя Витя. — Ладно. Эй, Свет!

Та, конечно, видела его приближение. Витя вообще изначально думал, что она не станет дожидаться его общества. Но, на его удачу, Света явно никуда не торопилась.

— Да, чего тебе? — ответила она, явно не светясь приветствием.

— Слушай, я просто от Сереги слышал, как ты за меня переживала… Хотел, в общем, сказать спасибо. Мне приятно осознавать, что есть люди, которым я не безразличен.

Зайти издалека сейчас было самым оптимальным. Учитывая, сколько времени он ее в принципе динамил — говорить что-то в лоб было бы уже слишком нагло.

— Вить, все переживали, — холодно ответила она. — Я не больше и не меньше остальных.

— Что ж… Ладно, — протянул Витя. — Просто я должен был это сказать. Ладно, кури, я пойду, а то я тут решил в футбол попробовать поиграть, так что…

— Твою мать, я ведь тебя просила остаться, — неожиданно завелась она. — А ты что? Ушел в закат! Непонятно почему и зачем. Я уж молчу про то, что мне было неприятно из-за твоей грубости. Я просто все эти несколько часов, пока не знала — жив ты, нет, я все думала, что прояви я чуть больше настойчивости — с тобой бы ничего не случилось.

— Свет, ты ни в чем не виновата, это все… — начал было Витя.

— Да знаю я, в чем дело, не слепая, — в Светином голосе смешалась злоба и обида. — Я удивлена, что весь класс не заметил, как ты на Настю с Лешей пялился! Хренов герой-любовник! И, дай угадаю, ты вдруг решил, что после всего этого ты такой весь несчастный придешь, покусанный герой Белоомутска, а я тебя обниму и по головке поглажу? Типа, ну раз Цветаева мне не дала, то Ларионова уж наверняка? Все равно любит ведь, да еще и такая ситуация шикарная. Так ты думал, Соколов?

Витя лишь стоял и в шоковом состоянии хлопал глазами. Сказать ему было ровным счетом нечего.

— Знаешь, я готова была принять то, что ты втрескался в эту овцу, правда. Но использовать себя я не дам, прости. Можешь идти, играть в свой футбол. Из-за нее ведь записался, да?

Вите ничего не оставалось, как с гордостью принять поражение. Заслужил. Ларионова сейчас просто-напросто уничтожила его по фактам. Настроение, которое и так было ниже плинтуса, упало без какой-либо возможности выйти в состояние хотя бы нейтрального. Он не стал ничего отвечать Ларионовой, ибо все его слова выглядели бы сейчас как жалкие оправдания. В голове будто заиграли сольную партию кастаньеты, громкость которых постепенно увеличивали на мощных колонках. Цвета вокруг стали существенно ярче, а взгляд начал фокусироваться на вещах, которые, казалось, не имели никакого смысла — падение редких снежинок, голубь где-то вдали, какой-то парень, который почему-то приветственно машет рукой…

— Витек! Витек! — что значит это слово? Его имя? У него есть имя? Оно ему не нравится. И парень этот тоже.

— Витек, все нормально?

Когда пелена спала с глаз, то Витя узнал Сережу, который с легким опасением всматривался в своего друга.

— Да-да, все хорошо, — отмахнулся Витя.

— Точно? — все не унимался Сережа.

— Да, говорю же! — огрызнулся Витя.

— Ладно, ладно, — Сережа понимал, что Витя врет. Но ничего сделать в данной ситуации он не мог. Лишь только постараться максимально сгладить углы.

Предательская мысль закралась Вите в голову — он неудачник. Как был до укуса, так им же и остался. Даже обладая такой силой — все валится у него из рук. А если что и строится — рушится в силу внешних обстоятельств. И так постоянно.

— Обалдеть! — голос Миши был каким-то далеким, будто из ниоткуда. — А я, Лех, думал, что ты надо мной прикалываешься! Но нет — Соколов действительно решил поиграть в футбол! Мои соболезнования тем, с кем он будет в одной команде.

Говорил он это нарочито громко, стараясь привлечь всеобщее внимание. Да, они с Таней действительно были два сапога пара — шумные и мерзкие.

— Михалыч, ну чего за детский сад? — приструнил его Дэн.

— Вот именно, — вторил ему Леха. — Свою-то первую игру вспомни — ты вообще в свои ворота с перепугу забил.

По толпе прокатился легкий смешок. Миша явно не оценил то, что его попытка выпендриться привела к тому, что его авторитет немного пошатнулся.

— Фрол, ну чего ты, в самом деле, — попытался выкрутиться он, подойдя к Витьку, который сейчас больше напоминал бомбу замедленного действия, и слегка приобняв его за плечи. — Я же как лучше хочу — чтоб человек стимул получил, ну и понял заодно, что жалеть его тут никто не будет.

— Девушку свою пожалей, — низким голосом парировал выпад в свою сторону Витя. — Ты форму-то свою когда стирал в последний раз? Амбре такое, что хоть вешайся.

— Чего ты там вякнул? — повернулся к нему Миша, но преждевременную разборку прервал вовремя появившийся и весьма довольный Петрович:

— Так, а чего мы до сих пор не разминаемся? Давайте-давайте, бревнышки, четыре круга вокруг поля, чем быстрее пробежите — тем раньше двустороннюю начнем. Да, Сибгатуллин, Соколов сегодня на воротах вместо тебя постоит.

— А чего не вместо Дэна-то? — возмущенно спросил девятиклассник.

— Комарову больше практики нужно, — Петрович был непререкаем.

Миша перед стартом бросил злобный взгляд на Витю:

— Вешаться ты будешь сегодня, уловил?

Тот лишь слегка фыркнул и, как ни в чем не бывало, принялся описывать круги вокруг поля. Получалось это у него на удивление легко — дыхалки, которая раньше начала бы сбоить уже спустя минуту интенсивной пробежки, хватило аж до конца четвертого круга. Может, все действительно не так уж и плохо? По крайней мере, глядя на остальных ребят, раскрасневшихся и пытающихся отдышаться, уверенности у Вити в грядущих событиях прибавилось. Краем глаза он заметил Таню с Настей, стоящих у кромки поля. Чуть поодаль Ларионова болтала о чем-то с их одноклассницей Ритой, но при этом периодически поглядывала в сторону поля. И Сережа, который нервно ходил туда-сюда, бубня что-то себе под нос. Ну и еще ребята из девятых-десятых классов, которых Витя знал лишь косвенно. Такая вот разношерстная публика. И все они будут следить за игрой. «Кошмар», — обреченно подумал Витя.

Петрович поделил всех, кто сегодня играл на две команды по семь человек. К счастью, в его команде оказались Леха с Мишей, что немного, но подняло Витин боевой дух. По крайней мере, Миша точно не будет никак пытаться усложнить ему жизнь. Витя послушно пошел в сторону выделенных ему ворот, особо уже даже не обращая внимания на то, что происходит за пределами поля.

— Ладно, тут ничего сложного, — успокаивал он себя. — Следишь за мячиком — ловишь мячик. Опять следишь — опять ловишь. Все элементарно. Ох, Господь Всемогущий, помоги мне…

Первые пять минут после свистка особой работы у Вити не было. Леха и компания уверенно держали мяч в чужой штрафной, периодически падая на, хоть и отчищенное от снега, но немного скользкое поле. В итоге им все же удалось закатить мяч в ворота, что очень обрадовало Витю — уж если он и пропустит до того момента, как они оформят дубль, то будет не так обидно.

Игра продолжалась. И вот Миша теряет мяч, его перехватывает парень из десятого. Уверенно бежит к воротам. Витек приготовился отражать натиск на вверенную ему территорию. Оценив ситуацию, он предположил, что бить будет низом. Удар… И Витя эпично пропускает мяч в очко.

— Красава, Витек, двор открыт! — гоготнул Миша.

— Пошел ты, — сквозь зубы процедил Витя.

Быстро оценив ситуацию, Леха подбежал к расстроенному Вите:

— Витек, слушай, не обращай ты на него внимания. Скажу тебе по секрету — он больше болтает, чем играет. Он сейчас допустил выход один на один, тут много бы кто пропустил.

— Но не между ног же! — чуть ли не взвыл Витя. — Зря меня Петрович на ворота поставил — это явно не моя сильная позиция.

— Вить, у тебя нет сильных позиций, — сказал неутешительную фразу Леха. — Просто… стой и все. Мы не на корову играем, а Петрович потом наверняка заставит всех штрафные пробивать, может бьешь по воротам ты куда лучше, чем их защищаешь.

— Да, капитан, — Вите ничего другого не оставалось, кроме как соглашаться. Настроив себя на то, что это была случайность, а все остальные мячи он точно вытащит, юноша собрался с силами и продолжил следить за игрой. Черт возьми, у него теперь сила волка! Считай — допинг, о котором никто не догадается. Неужели с такими данными он не сможет отслеживать траекторию полета какого-то мячика?

Когда через пару минут ему опять забили, то Витя понял — не сможет. Каждый пропущенный гол сопровождался язвительным комментарием Миши, которому явно было все равно на проигрыш — он лишь хотел отомстить Вите за историю перед тренировкой. Было очевидно, что он играл не в полную силу, словно делая все, чтобы у Вити было как можно больше работы. Впрочем, легче Вите от этого не было. Это были его двадцать минут позора. За это время он умудрился пропустить девять мячей, при парочке случайных детских сейвов. И итоговый счет — 9:4.

— Молодец, укушенный, — услышал Витя недовольное бормотание какого-то девятиклассника.

— Я почти уверен, что, если бы кто-то выполнял свою работу более добросовестно, — Леха не без небольшого раздражения покосился на Мишу. — То до Вити бы так часто мячи в принципе бы не доходили.

— Фрол, я тебе еще с утра говорил, что у меня нога болит! — сделал невинный голос Миша. — Какая разница, насколько квалифицированный защитник, если на раме — дырка!

Никто, конечно, не знал, что Витя их слышит. Хоть он был благодарен Лехе за попытки его как-то выгородить, но Миша был прав — он дырка. Глаза непроизвольно увлажнились. Он так ждал этой минуты, а теперь все — финита ля комедия. На внезапное чудо можно было даже не рассчитывать. Самое ужасное, что его позор видели все. В том числе и Настя. А она ведь вчера поверила в него. Витя мечтал лишь о том, чтоб земля разверзлась и поглотила его настолько глубоко, насколько возможно.

— Так, на отработку штрафного! — закричал Петрович. — Соколов, мне, конечно, было очень забавно наблюдать за тобой в воротах, но сейчас, если ты разрешишь, Комаров встанет.

Редкие смешки. Витя изо всех сил старался сохранять спокойствие. Хотелось просто взять и уйти, но так он лишь покажет свою слабость. Пусть и с несмываемым позором до конца учебного года, но он хотя бы не уйдет.

Денис встал на защиту ворот, а остальные по очереди должны были ему пробить как можно точнее. И еще желательно при этом забить. Что было фактически нереально. Но все присутствующие хоть по мячу попадали. Витя с ужасом ждал, когда подойдет его очередь — он наверняка либо споткнется, либо еще какой косяк. Он ощущал, как у него дрожали коленки. А внутри стало так холодно, будто кровь резко охладилась до минусовой температуры.

— Смотри, сейчас косоногий бить будет, — шепнула Таня Насте и заржала своим, больше похожим на лошадиный, смехом. Настя тоже слегка улыбнулась. Витя почувствовал, как у него хрустнули несколько позвонков.

Вот и подошла Витина очередь. Он поочередно посмотрел сначала на мяч, потом на Дениса. Была не была…

— Дамы и господа, вторая часть шоу под названием «Соколов — футболист», — продекларировал Миша.

Мир вокруг будто вспыхнул. Чувство кристальной ясности пронзило его сознание. Оценив возможные помехи в виде скорости потоков ветра, а также расстояние до ворот и приблизительный вес мяча, Витя приложился по нему со всей силы. Затем круто развернулся и, закатив рукава, двинулся на Мишу:

— Еще раз ты свой зубальник на меня откроешь…

— Соколов! — услышал он где-то вдалеке голос Петровича. Но ему уже не было до него никакого дела.

— Ох ты, кто у нас тут огрызаться вздумал, — усмехнулся Миша, за что тут же поплатился — легким движением одной руки Витя оторвал его от земли. Его уже любимый прием.

— Я тебе горло нахрен перегрызу, — прорычал он.

Он не без удовольствия заметил в Мишиных глазах нотки неподдельного страха. Также он в них видел и свои глаза — ярко-желтые, будто два куска янтаря. Он уже начал прикидывать, как эффектнее будет освежевать испуганного человека, как вдруг кто-то резко опустил ему руку на плечо. Витя обернулся — рядом с ним стоял человек, которого он вроде как даже считал другом. Когда-то…

— Так, Витя, — быстро заговорил человек. — Отпусти Мишу. Он тебе ничего плохого не сделал.

— Много болтает, — низкий Витин голос разрезал образовавшуюся тишину, будто нож масло.

— Пойдем лучше со мной, — прошептал человек и взял его под свободную руку. — Пойдем, пойдем, у меня для тебя кое-что есть. Куда интереснее.

Витя почему-то решил, что к этому человеку стоит прислушаться. Его голос был знакомым и довольно успокаивающим. Витя отпустил перепуганного до чертиков Мишу и покорно пошел вслед за Сережей.

— Черт, я так и знал, что этим кончится, вот так и знал, — все повторял Сережа, будто какую-то мантру. — Давай быстрее, нам нужно добраться до раздевалки. Я там уже приготовил влажные полотенца. Сейчас тебя немного охладим.

— Серег… — прошептал Витя. — Я не могу… Все… Все не так…

— Так, а ну не ныть! — приказал Сережа.

Витя чувствовал, как его тело начинает испытывать знакомое уже покалывание. Потом — резкая боль. Витя едва сдерживался, чтоб не закричать. Мозг от боли перестал работать и будто потерялся в пространстве — Витя не понимал, ни где он, ни куда Сережа его ведет, ни что вообще происходит.

Вот они зашли в помещение. Вите стало страшно — что с ним хотят сделать? Четыре стены… Ужасные четыре стены… Темница. Клетка. Никто не смеет сажать его в клетку!

Наконец, человек отпустил его. Витя попытался сесть на лавочку, но вместо этого рухнул оземь. Изоляция… Изоляция… Нет свободы передвижений. Человек… Он его сюда затащил! Он должен умереть!

— Уходи… — Витя из последних сил старался сохранять человечность. Но все напрасно — Иру он больше не увидит, родители все время от него что-то скрывают, Настя теперь на него даже не посмотрит, в спорте он полный ноль, даже математику элементарно вызубрить не может! Подводит семью…

— Ага, побежал! — рявкнул Серега. — Давай, друг, успокаивайся, слышишь меня?

— УХОДИ ОТСЮДА! — заорал Витя.

Вопль перешел в звериное рычание. Витя с ужасом уставился на свои руки, которые покрылись черной шерстью и обзавелись приличных размеров когтями. Трансформация была не такой болезненной, как в первый раз, но это жжение по-прежнему сводило с ума. Но оно утихало. И становилось хорошо. Звуки лопающейся кожи и поломанных костей приятно ласкали ухо. Человеческая оболочка была сброшена.

Чудовище Белоомутского леса стояло посреди школьной раздевалки и озиралось по сторонам. Оценивало ситуацию. Оборотень, ликан, где-то на задворках Сережиной памяти всплыло слово «волколак», но сейчас это значения не имело. Он был один на один с голодной тварью.

— Ну нахер, — выпалил Сережа и быстро нырнул в коридор, закрыв дверь в раздевалку и подперев ее своим телом, пользуясь тем, что ликан пока в замешательстве. Но скоро он поймет, что к чему, и тогда ему не составит особых трудов выломать эту дверь вместе с Сережей и устроить в школе кровавую бойню. Положение требовало от него думать максимально быстро. В школе явно не было оружия, которое можно было бы противопоставить оборотню. Но…

Котельная! Вход туда как раз рядом с раздевалкой! Если Сереже удастся заманить туда оборотня, то он его там закроет на время. Не факт, что надолго, но у него хотя бы будет время подумать…

— Сереж! — окликнул его женский голос.

Он в шоке уставился на источник звука. Как всегда — если что-то и могло пойти не по плану, то именно так и происходит. К нему шла запыхавшаяся Ларионова.

— Све-е-е-ета, — натянуто улыбнулся он. — А ты чего тут?

«Вали отсюда, дура!» — готов был закричать он.

— Что с Витей? — спросила она.

— Что с Витей? — повторил он, всем весом удерживая дверь, которую оборотень с другой стороны уже начал ощупывать на предмет прочности. — Ему… Ой… Ему плохо, да… У него… Живот прихватило.

— Ему плохо? — Ларионова не на шутку обеспокоилась. — Дай я к нему пройду…

— НЕТ! — Сережа по инерции схватил Свету за руку, но, уловив ее удивленный взгляд, тут же отпустил. — Не надо к нему. Своим присутствием ты… не поможешь. Лучше иди, к медсестре сходи, таблеток принеси. Только ее не зови. Вообще никого не зови. И сама тоже лучше не приходи.

— Да что там происходит? — Ларионова уже начала терять терпение.

Из раздевалки донеслось рычание оборотня. От неожиданности Света аж подпрыгнула:

— Чт… Что это?

— Ох уж эти смс-ки, — на ходу придумывал Сережа первый пришедший в голову бред. — Какую хрень только не поставят нынче на сигнал вызова. Свет, пожалуйста, сходи уже за лекарством, Витьку очень плохо…

Первый удар оборотня по двери был относительно слабым. Она устояла на петлях, но этого было достаточно, чтобы Сережу отбросило на противоположную стенку. Второй удар должен был уже выбить ее наверняка.

— ДА БЕГИ ТЫ УЖЕ ОТСЮДА, ТВОЮ МАТЬ! — не выдержал, наконец, Сережа и ринулся в сторону котельной, схватив при этом Ларионову за рукав и потянув за собой.

Оборотень ударил еще раз, и дверь с шумом вылетела. В коридоре сначала показалась зубастая пасть, а затем и ее обладатель собственной персоной.

— Это еще что такое? — дрожащим голосом спросила Ларионова.

— То, что ты не должна была видеть, — Сережа чувствовал себя героем ужастика категории B в момент его кульминации. — Не отходи от меня сейчас ни на шаг! Витя! Эй, Витя! К ноге!

Сережа молился всем Богам, которых мог вспомнить, чтоб сейчас не показался никто из педагогического состава или начальной школы. Но судьба, если отмести факт наличия готового убивать ликана, была благосклонна.

Оборотень уставился на двух людей. В дневном свете Сережа мог оценить его во всей красе. После такого зрелища кошмары будут теперь преследовать его всю оставшуюся жизнь, если она не оборвется в ближайшие пару минут.

— Ну вот, он нас заметил, — подытожил Сережа. — Валим!

Дважды повторять не пришлось — ребята рванули с места в котельную почти в ту же секунду, как это сделал ликан. Из-за того, что монстру пришлось резко менять направление, у них появилась фора буквально в секунд пять, и они обязаны были ее использовать.

Приглушенное освещение в котельной было и плюсом, и минусом одновременно. С одной стороны, оно могло дезориентировать ликана, с другой — Сережа сам ничего почти не видел. И было понятно, что Света тоже. Но размышлять было некогда — на кону минимум две жизни. Действовать надо в таких условиях.

— Ты налево, я направо — кого он поймает, тому хана, — быстро, будто скороговорку, сказал Сережа.

— Ты больной нахрен? — Ларионова была готова впасть в истерику, но Сережа сейчас не был намерен слушать и резко оттолкнул ее в сторону, а сам устремился в противоположную.

В проеме показался ликан. Сережа был прав — приглушенное освещение слегка притупило его бдительность, но было очевидно, что ненадолго. Чудовище принялось нюхать воздух, затем припало на четвереньки и тщательно обнюхало землю. Довольно зарычав, ликан повернулся в сторону Ларионовой.

— Ну нет уж! Эй, ты! — окликнул оборотня Сережа, снимая на ходу свитер. — Что получится, если смешать оборотня с мозговитым гиком?

Монстр почти за секунду оказался в опасной близости от Сережи, но тот успел накинуть ему на морду свитер. Явно не ожидавший такого ликан яростно взревел, пытаясь снять когтистыми лапами непонятный предмет с морды. Секундная пауза позволила Сереже увидеть в дальнем конце комнаты огнетушитель. Либо это сработает, либо… Он даже думать не хотел. Чуть ли не за один прыжок преодолев расстояние от стенки до стенки, Сережа схватил огнетушитель и направил его в сторону ликана, который уже уничтожил свитер и готовился к смертельном прыжку.

Наблюдавшая все со стороны Ларионова даже не успела ничего толком осознать, как увидела, что монстр набросился на ее одноклассника. Сердце ее замерло от ужаса, Сережа уже очевидно был не жилец. И она следующая. Затем был поток порошкового распылителя, рычание и глухой стук чего-то очень тяжелого. Когда дым рассеялся, то она увидела бледного как сама Смерть и крепко сжимающего в руках огнетушитель Сережу, а в ногах у него лежало чудовище, которое будто скукоживалось в размерах. Пара секунд — и вместо монстра на полу котельной лежит Витя.

— Это… это… — Ларионова все пыталась подобрать нужные слова, но весь ее запас будто мгновенно забылся, оставив в разгоряченном, полном адреналина, мозгу, лишь возможность говорить что-то нечленораздельное.

— Да, Свет, это твой одноклассник, — Сережа все еще по-прежнему сжимал огнетушитель и не думал его отпускать, хоть и понимал, что опасность миновала. Он даже не повел головой, когда услышал звук падения обмякшего туловища. Света упала в обморок. Ничего, бывает. Сейчас главное далеко не она и ее физическое состояние.

— Оуууу… — самочувствию Вити можно было только посочувствовать. Сережа же разрывался между желанием помочь своему другу или прописать ему дополнительную порцию ударов огнетушителем.

Витина черепная коробка будто раскололась на тысячу кусочков и заново склеилась. Так плохо ему не было с момента его шестнадцатилетия, когда он первый и последний раз действительно переборщил с алкоголем. Лишь только когда его вырвало, он смог более-менее оценить обстановку. Последнее, что он помнил, это то, как пробивал штрафной… А потом — провал. И вот он очнулся непонятно где и без какого либо представления о том, что случилось и сколько времени прошло. Сережу он заметил только тогда, когда предпринял первую попытку встать:

— О, Серег… Что происходит? Где я? Зачем тебе огнетушитель?

— Да, по мелочи — всего лишь спасал свою жизнь, — ответил Сережа, тяжело дыша.

— От кого? — не понял сначала Витя. И тут он начал вспоминать — как набросился на Мишу, как Сережа отвел его в раздевалку, какой кайф он получал от превращения и как хотел разорвать своего лучшего друга. — Ох, блин…

— Нехорошо получилось, да? — Сережин язык немного заплетался. Отбросив огнетушитель, он сел рядом с Витей прямо на каменный пол котельной и закурил. В данный момент ему уже было глубоко плевать, что будет дальше. — Знаешь, что в этой ситуации самое забавное?

— То, что ты меня предупреждал, а я не слушал?

— Не, друг, дело даже не в этом, — Сережа силился улыбнуться, но мышцы лица пока не слушались. — Я второй человек в нашей школе, который сумел отбиться от оборотня. А все лавры все равно будут продолжать сыпаться тебе.

Витя был еще настолько оторван от реальности, что сначала даже не понял, что его друг имеет в виду. Печальная улыбка прошлась по его лицу, когда он наконец-то понял смысл сказанного:

— Какой же ты, Серег, придурок, просто…

— Я твой лучший друг, козел, — поправил он Витю.

Друзья обнялись. Впервые после утренней переписки с Ирой, Витя почувствовал радость и облегчение. Просто потому, что он был рядом с другом. И мог чувствовать его плечо. А значит, что в жизни все не так уж и плохо.

— Знаешь, я рад, что я тебя не съел, — усмехнулся Витя, что далось ему с трудом — голова еще нещадно кружилась.

— Не только меня, — напомнил ему Сережа. — А, или ты не помнишь?

— Не помню что? — насторожился Витя. — Меня кто-то видел?

— Да-а, — неуверенно начал Сережа. — Кто-то блондинистый. По фамилии Ларионова.

— О нет, — у Вити сейчас был самый, что ни на есть, крик души. — И где она?

— Да вон лежит, — кивнул в ее сторону Сережа, но, увидев Витин взгляд, быстро добавил. — Блин, прости — ты не волнуйся, она просто в обмороке…

— Ты… Совсем дебил? — вскипел Витя. — Сразу нельзя было с этого начать? Я сейчас сам чуть в обморок не упал! Господи, аж вся жизнь перед глазами…

— Прости, — повторил Сережа. — Я сейчас тоже не образец здравомыслия. Кто ее будить будет?

— Кто ей это все объяснять будет, сейчас это более важная формулировка вопроса, — пробормотал Витя, все же сумев встать на ноги.

Ларионова сейчас представляла из себя саму безмятежность. Витя был бы не против, если бы она всегда была такая тихая, но нужно поднимать. Потому что в котельной ее оставить было бы все же не очень по-джентльменски. Хотя хотелось. На самую малую толику.

— Свет, — аккуратно постучал он ей по щеке. — Света!

Долго корячиться не пришлось — она приоткрыла глаза почти сразу. Стоило Вите подумать, что все не так уж и плохо, как она тут же вскочила и с криком забилась в ближайший угол:

— Не подходите! Стойте на месте! Оба!

— Ожидаемо, — подкурил новую сигарету Сережа, все еще сидя на полу.

— Свет, выслушай, пожалуйста… — попытался успокоить ее Витя.

— Нет, даже слушать ничего не хочу! — Ларионова вытянула правую руку вперед, будто держа в ней невидимый щит. — Какого… Какого…

— Когда я ушел в ту ночь — меня атаковал оборотень, — Витя решил не вдаваться в прелюдии и говорить все, как на духу. — Да, они, как выяснилось, существуют. Я выжил, но проклятие передалось мне. К сожалению, я это пока не контролирую, но мы с Серегой ищем все возможные пути, чтобы я поскорее этому научился, поскольку от надежных источников мы выяснили, что это возможно.

— Ты… думаешь, что я в это поверю? — спросила Света, бешено озираясь по сторонам и ища все возможные пути для скорейшего побега.

— Какие еще доказательства тебе нужны, Ларионова? — развел руками Сережа.

— Я не знаю, что я видела… Стойте на месте! — Ларионова явно не собиралась сдавать позиций.

— Я вообще сижу, — отметил Сережа.

— Свет, послушай, я никогда в здравом уме не причинил бы тебе вреда… Как и любому, в принципе, — Витя говорил как можно более тихо, четко выговаривая каждый слог. — То, что было — эта ситуация из ряда вон, которую мы всеми силами стараемся минимизировать…

— Ты чуть нас не убил! — у Ларионовой уже начал срываться голос. Витя начал, чего доброго, переживать, что на эти крики сейчас в котельную наверняка кто-то да спустится.

— Это был не я, — так же спокойно продолжил он. — Это был ликан, которым я становлюсь. Свет, разве я похож на убийцу? Я все силы прикладываю, чтобы ничего подобного не произошло. Но пока у меня еще просто банально мало опыта. Меня укусили меньше недели назад, в конце концов! Доверься мне, прошу.

Ларионова, беззвучно шевеля губами, поочередно смотрела то на Витю, то на Сережу. Она может и хотела что-то сказать, но шум с первого этажа, оповещающий о скором окончании урока, имел на это другие планы.

Витя отошел к стенке, давая ей понять, что она может идти. Все так же молча, Ларионова быстрым шагом пошла прочь из котельной.

— Можешь мне не доверять, — бросил ей в след Витя. — Но я умоляю тебя — не говори никому о том, что ты сейчас видела. Ты не представляешь, что со мной могут сделать, если правда обо мне всплывет.

Она резко затормозила около лестницы:

— А если расскажу?

— Ну, я же знаю, что ты этого не сделаешь, — уверенно ответил Витя.

Повисла недолгая пауза. Они оба — и Витя, и Света, — знали ответ. И когда Витя проводил ее взглядом, то он был уверен — Света будет молчать.

— Могло быть и хуже, — справедливо заметил Сережа.

— Да, будь на ее месте та же Таня — мне можно было уже готовить серебряный гроб, — согласился Витя. — Хотя, чувствую, что мне его и так придется готовить — после того, что я устроил на поле, Петрович меня на пушечный выстрел больше к команде не подпустит.

— Не велика потеря, — утешил его Сержа. — Что для тебя, что для российского футбола.

— Согласен, — вздохнул Витя. — Подойду сейчас к Петровичу, извинюсь хоть, чтоб по-человечески было и… Ну, буду жить дальше своей уже полунормальной жизнью.

— Я буду с тобой, друг, — Сережа поравнялся с ним. — Всегда и до самого конца. Даже если ты будешь пытаться меня съесть по три раза на дню.

— Попытаюсь сократить это количество до одного, — честно пообещал Витя.

Когда друзья тихонько вышли из котельной — первое, что они увидели, была толпа учеников, которые с интересом рассматривали выбитую дверь в раздевалке. И суетящихся рядом директрису с завучем, которые, если бы им позволяло положение, сейчас бы наверняка орали благим матом.

— Так, Соколов, Тихонов! — окликнула их директриса. — А вы тут откуда появились?

— Так мы… — начал было Сережа.

— Ладно, не важно, — вы не видели, кто здесь ошивался во время урока?

— Я не знаю, — пожал плечами Витя. — Мне плохо на физкультуре стало, я у медсестры был.

— А я с ним был, — подтвердил Сережа.

— Да то, что вы вдвоем были никто и не сомневался, — хмуро ответила Галина Александровна. — Ладно, идите, куда шли.

Витя про себя отметил, что иметь репутацию тихого мальчика в школе весьма и весьма неплохо — если ты действительно где-то накосячил, то на тебя подумают в последнюю очередь.

Сережа пошел на обществоведение, а Вите предстоял тяжелый разговор с физруком. Особо он ни на что не рассчитывал — он шел к нему просто извиниться. Не больше и не меньше.

Однако Витю ждало небольшое потрясение. Когда он постучался в кабинет и столкнулся глазами с Петровичем, то тот неожиданно расплылся в улыбке:

— О, Соколов, а я как раз о тебе думал — заходи, присаживайся.

От удивления Витя аж забыл, чего хотел сказать. Вместо уже нафантазированного сурового физрука — он получил весьма доброжелательного Владимира Петровича. Тут явно что-то было нечисто.

— Вы? Обо мне? — растерянно уточнил Витя.

— Конечно, — подтвердил Петрович. — И долго ты от меня скрываться думал?

— Простите, я не понимаю, к чему Вы клоните, — Витя окончательно запутался.

— За всю жизнь, — начал он. — Я не видел от какого-либо новичка настолько точного и выверенного удара!

— А я чего, забил? — брякнул Витя.

Петрович добродушно рассмеялся. Видимо, он решил, что Витя скромничает.

— Знаешь, Вить, — воодушевленно продолжил физрук. — Леша мне рассказал, что Ермаков специально играл не в полную силу, потому что у вас был конфликт перед игрой, тем самым пытаясь тебя дискредитировать. Оставим это на его совести, тем более, получил он в итоге сполна… Сразу оговорюсь, что дальнейшие распри в команде мной категорически не приветствуются, а нарушители тотчас же, образно говоря, отправляются в дубль. Спущу на первый раз, так уж и быть.

— Подождите, Владимир Петрович, — Витя все еще до конца не верил в то, что слышит. — Вы хотите, чтобы я играл в команде?

— Ну, это пока еще сильно сказано, — слегка остудил его Петрович. — Но, если ты проявишь себя во вторник и сможешь закрепить результат в четверг, то двадцать восьмого числа я выпущу тебя в основном составе на товарищеский матч с Косицино. Договорились?

— Владимир Петрович, я не уверен… — Витя при всем желании уже никогда не выкинет из головы то, чем мог обернуться сегодняшний день. А все из-за того, что он неправильно расставил приоритеты. Да и как он может позволить себе выйти на поле, зная, чем это может обернуться?

— Мандраж, понимаю, — кивнул головой физрук. — Помнишь, что я тебе говорил перед уроком?

— Что ситуацию оценивают по ее последствиям? — припомнил Витя.

— Именно. И каковы последствия лично для тебя из сегодняшнего дня? Без «если». Конкретика.

— Ну, я забил гол… И Вы намекнули мне на место в основном составе школьной команды, — перечислил Витя.

«А еще девчонка, которая по мне сохнет узнала, что я оборотень, но об этом Вам знать необязательно», — додумал про себя Витя.

— Вот видишь — ты сегодня был не в форме, а последствия все равно положительные. А теперь просто представь, что может быть, если ты действительно соберешься!

— Может, Вы и правы, — согласился Витя.

— Конечно я прав! — без лишней скромности заявил Петрович. — Так что, Соколов, жду тебя во вторник. Максимально собранным и настроенным на победу.

— Я постараюсь, Владимир Петрович, — кивнул Витя. — До свидания!

Из кабинета он вышел в полной растерянности. Вот он, вроде как, добился цели. И по всем правилам Витя должен был сейчас быть очень горд собой. Но его не покидало чувство, что все это неправильно, что так не должно быть. Гол он забил на пороге превращения. Без этого — он полный ноль. А быть постоянно на грани он себе позволить не мог.

Каковы действительно последствия сегодняшнего дня? Витя раз и навсегда убедился, что играть ему не стоит. Иначе все действительно может обернуться катастрофой. Но и Петровичу в глаза он отказать не смог. Сыграет как сможет во вторник, на отвали, физрук поймет, что его сегодняшний гол обычная случайность, и все — он выйдет из этой ситуации абсолютно сухим и честным перед собой и своей совестью. Ну а если кто опять будет пытаться его задеть… Что ж, Витя уже умудренный опытом в этом отношении — на всякие глупости обращать внимания не будет.

— Витюш, хватит мечтать!

Витя резко затормозил, чуть не врезавшись в Настю. Она мелодично засмеялась.

— Ой, извини, я тебя не заметил, — поспешно начал оправдываться он.

— Мой старый добрый одноклассник — вечно в своих мыслях и абсолютно не замечающий, что происходит вокруг, — заулыбалась она.

— Кстати о «не замечает», — осведомился Витя. — Насколько я помню, общество у нас в другом крыле.

— Я знаю, — ответила Настя. — Просто меня мамусик сплавила на гитару по четвергам у нас тут заниматься, а я сегодня вообще никак не могу, вот и иду учителя предупредить.

— Не знал, что ты играешь, — честно сказал Витя.

— Ой, да какой там играю, — отмахнулась Настя. — «В траве сидел кузнечик» максимум, и то с ошибками пока.

— Ну, дорогу осилит идущий, — подбодрил ее Витя. — Ладно, не буду тебя задерживать, а то еще опоздаешь из-за меня и…

— Знаешь, круто ты сегодня с Мишей, — не дала ему договорить она. — Давно уже нужно было его на место поставить. Правда, честно, не думала, что это будешь ты. Он до сих пор бледный ходит.

Ох, Миша… Витя вспомнил, как видел в его зрачках отражение глаз оборотня. Оставалось только надеяться, что Миша все это спишет на игру света, иначе это будет полным провалом.

— Хорошего же ты мнения о парне своей лучшей подруги, — Витя попытался придать своему голосу беззаботности, но накатившее волнение все же проскальзывало. Хоть бы только это не было слишком очевидно.

— У Тани никогда не было вкуса на нормальных парней, я ей уже об этом говорила, — улыбнулась Настя. — Ладно, Витюш, увидимся на обществе, а то я так действительно опоздаю.

Настя украдкой махнула ему рукой и через пару секунд скрылась из виду. А Витя просто стоял и смотрел ей вслед. Витюш? Это еще что за новости такие? Последний раз она так его называла в тот день, когда он признался ей. А потом… А потом они и не общались. А сейчас — как ни в чем не бывало. Будто прошедшие полтора года — всего лишь иллюзия, а на деле он все же смог в тот день удержать язык за зубами.

В реальный мир Витю вернул звук смс-ки. От мамы: «Останешься завтра дома, поможешь встретить своего дядю. Галине Александровне я уже отзвонилась. Люблю тебя!».

Удивительный день, который умудрился дважды резко поменять полярность. Прекрасное настроение утром, которое в итоге все ухудшалось и ухудшалось, пока не случился взрыв. А после — все одним моментом стало… Хорошо? Действительно ведь хорошо. Пусть проблем хоть и не поубавилось, а скорее даже наоборот, но почему-то сейчас снова появилась уверенность, что все идет так, как и должно.

— Я тоже тебя люблю, мам, — прошептал Витя.