Со смертью о жизни

Иван Русланович Тимощук

Что, если наш мир не единственный?Что, если такое существо как Смерть, реально и живет на другой плоскости?Что, если она придет к обычному человеку и предложит работу?Что, если он согласится?Что, если?..

ГЛАВА 4

Что есть реальность?

Наше переменчивое восприятие окружающей действительности, или же независимая ни от чего константа? Живет ли она по своим законам, или меняется от нашего отношения к ней? Строится ли наше мнение исходя из опыта прошлых поколений, который сформировал наш взгляд на привычные вещи, ограничив наш кругозор?

Где-то я слышал, что монахов шаолиня набирают в свои ряды, максимум в четыре года, а обычно раньше. Делается это потому, что детский разум еще не скован рамками знаний предков, а значит, его можно настраивать иным образом. Допустим, все мы понимаем, что дерево твердое, и если ударить по нему рукой, то будет очень больно нам, и абсолютно ничего дереву. Об этом знаем мы с вами, наши друзья, родители, и родители их родителей. Целые поколения людей уверены в этом. И эта информация тяжеленным грузом засела в коре нашего мозга.

Но что будет, если кто-то одним ударом руки срубит толстенное дерево, без каких — либо повреждений для своего тела, прямо у нас на глазах? Произойдет перегруз мозга потому, что привычная картина мира разрушится. Но это, если говорить о взрослых людях. Юным монахам же, объясняют, что дерево твердое, однако если он захочет, то дерево станет хрупким. За годы тренировок, дети укрепляются в вере в свои знания, и начинают творить, в понимании среднестатистического человека, настоящие чудеса.

Но что есть реальность? Такая ли она, какой мы ее видим?

Представьте, что персонаж компьютерной игры осознает себя. Все причудливые растения, красочные животные, футуристические виды оружия, дома из неизвестных материалов, излишне мультяшные люди, предметы быта, столовые приборы, деньги, одежда, все вокруг для него будет настоящим. Это будет единственный правильный мир, который для него создает Высший Разум, иными словами, мы. Только мы знаем, что в действительности все по-другому. И растения, и животные, и предметы быта. Так что будет реальностью? Наш мир, в который он, скорее всего, никогда не попадет, или тот, в котором он живет?

Единственный правильный мир, в моем понимании, рушился на глазах после того, как я шагнул в портал за Смертью. Я не могу сказать, что испытал какие-то неприятные ощущения, за исключением легкого головокружения. Нет, тут дело было в другом. Как уложить в неподготовленном разуме то, что секунду назад ты сидел на кухне и попивал джин — тоник, а теперь стоишь посреди узенькой улочки где-то в Китае? Скорее всего в Китае…

Место, в котором мы оказались, встретило нас шумом проезжающих мимо машин и голосами гуляющих людей. Несмотря на то, что на улице была ночь, вокруг было достаточно много народа. Среди прохожих преобладали азиаты, но мелькали и европейцы. Была еще чернокожая пара, которая вела за руки маленькую чернокожую девочку, скорее всего их дочку. Интересно, что у отца и матери кожа была черная как смоль, а вот у девочки на несколько тонов светлее, что наводило на сомнения, относительно порядочности матери.

Улица пролегала между узкими, но высокими зданиями, которые стояли очень близко друг к другу. Первые этажи занимали всевозможные магазины с большими стеклянными витринами. Чего там только не продавалось! За одними стеклами виднелось обилие ярких упаковок толи конфет, толи чипсов и кукурузных снеков. За другими проглядывались залежи электроники, от простеньких плееров до ультрасовременных фотокамер. Так же здесь присутствовали несколько ресторанов, аптека, странная лавочка сушеных товаров, вроде китового уса и морского огурца, которые так популярны в Азии. В одном магазине даже продавали спорт кары! Но больше всего мое внимание привлекла витрина, за которой стояли весьма большие аквариумы с живыми рыбами, крабами и креветками, разных цветов и размеров. Все они покорно ожидали своей участи. В России таких магазинчиков не встретишь. По крайней мере, в моем городе.

Каждая торговая точка, была украшена (да, именно украшена), огромными светящимися вывесками на трех языках — английском, китайском, и каком-то еще, похожим то ли на испанский, то ли на итальянский. Однозначно мы находились в каком-то курортном городе, вот только я никак не мог понять в каком.

— Где это мы? — спросил я, озираясь по сторонам.

— В Макао.

— А где это? — не понял я. — Мне казалось, что мы где-то в Китае.

— Отчасти это Китай. Когда-то это была португальская колония. Сейчас же отдельное государство, в котором основное население китайцы и португальцы.

А, так это португальский язык…

– Смотри.

Смерть указала пальцем на хрупкую девушку, с большой красной сумкой, которая сворачивала в темный переулок. Следом за ней, озираясь по сторонам, шел мужчина. Из-за глубокого капюшона не было видно его лица. Перед тем как зайти в темноту за девушкой, мужчина остановился, осмотреть улицу. Его тяжелый взгляд скользил по немногочисленным людям, от человека к человеку. В какой-то момент он задержался на нас и двинулся дальше.

— Он видит нас? — прошептал я.

— Не видит и не слышит. — Ответила Смерть. — Пойдем.

Она взяла меня за руку и повела в сторону проулка, в который только что юркнул мужчина. Я мысленно успокаивал себя, понимая, что сейчас будет происходить. Я стану свидетелем смерти маленькой, худенькой девушки из Макао.

Улочка куда мы свернули, разительно отличалась от той, где мы появились. Пейзаж напоминал место преступления из детективных американских фильмов. Мокрый асфальт, огромная шумящая вытяжка, шуршащие пакетами с остатками еды, крысы. Светящиеся вывески и магазины сменились мусорными баками, ржавыми водосточными трубами и грязными окнами первых этажей. Картина кричала о том, что в городе протекает две разных жизни. Одна представлена на главных улицах, чтобы производить впечатление на туристов, другая — настоящая, для местных жителей.

— Что вам нужно? — испуганно прокричала девушка.

Я посмотрел в ее сторону. Мужчина старался выдернуть у нее из рук ту самую красную сумку, но девушка держалась крепко. Время словно замедлилось. Я стал видеть мелочи, из которых состояла общая картина. Ломающиеся ногти китаянки, впивающиеся до крови в ладони. Перекошенное от натуги лицо преступника. Трескающаяся искусственная кожа на, натянутых до предела, лямках сумки. Капля воды с водосточной трубы, падающая в грязную лужу, с радужной пленкой бензина. Испуганный взгляд крысы и крошки еды на ее мордочке. Все было замедленно, и все было замечено мной. Только Смерть и я имели прежнюю скорость.

А потом блеснуло лезвие ножа.

— Мы должны ей помочь! — закричал я.

— Нельзя! — отрезала Смерть. Она была как всегда холодна.

— Но это же неправильно! Мы же здесь! Рядом! Мы можем вмешаться! — не унимался я.

— Нет, не можем. Это естественный порядок вещей.

— Это несправедливо… — обреченно выдохнул я.

— Никто не говорил о справедливости. Есть мы, есть наш долг. Все смертны. И мы должны прийти за каждым. — Спокойно сказала Смерть. — Антон, я понимаю о чем ты. Но это жизнь. Каждый играет свою роль. Наша роль — не вмешиваться. Когда кто-то умирает, мы провожаем душу, но мы не можем влиять на естественный порядок вещей. Кто знает, к каким последствиям это приведет…

— Я понимаю. Просто… Она же сейчас умрет…

— Кто?

— Ну, эта девушка! — удивленно ответил я.

— Смотри внимательнее. — Улыбнулась Смерть.

И я начал всматриваться. За испуганными глазами девушки я увидел ее смерть. Через сорок два года, один месяц и двадцать шесть дней. Она умрет во сне от старости. Просто остановится сердце. Это было скорее понимание, чем видение.

— Но, если мы здесь не ради нее… — начал было я.

— Смотри. — Повторила Смерть.

И я снова стал смотреть. Теперь мой взгляд пал на мужчину. Я очень четко видел его лицо. Оно принадлежало уставшему от жизни человеку. Сетка шрамов покрывала его, прячась в морщинах и пучках жидкой бороды. А его глаза… Они не излучали ненависть, или жадность. Только одиночество, безысходность и глубочайшую тоску. В какой-то момент я понял, что знаю все об этом человеке. Я видел насилие над ним в детстве со стороны отца. То как он сбежал из дома в шестнадцать лет и прятался по подвалам. То как он, если везло, находил остатки еды в мусорных контейнерах, а если нет, то голодал. Как он получил первую работу — неофициально разгружал машины. Его первая зарплата, непомерно маленькая, и его радость этим деньгам. То как его уволили через два месяца, и не стали рассчитывать за труд. Его первую и последнюю любовь, и ее предательство. То как его вновь выгнали из дома без копейки в кармане. Чувствовал его боль и обиду. За то, что он пытался из всех сил стать человеком, а его мечта рухнула подобно карточному домику.

Я видел, как голод заставил его украсть сумку у этой девушки. Я чувствовал, что он достает нож, чтобы только испугать, ни в коем случае не навредить. Я знал, что он умрет через двадцать секунд, в возрасте тридцати двух лет.

— Ты все понял? — спросила Смерть.

— Да. Я понял.

По моим щекам текли слезы, но я даже не пытался их скрыть. Как нелепо. Простой человек, которому с самого рождения не повезло. Человек, который был предан всеми. Отвергнутый. Встреть я его на несколько минут раньше, и знай я то, что знаю сейчас, я бы мог все изменить.

Где-то внутри кольнула совесть за то, что изначально я подумал об этом мужчине плохо. Определенно, он преступник, его прошлое его не оправдывает. Но позволяет понять, почему он это сделал. В нем не было корысти. Только голод, страх и отчаяние. Как часто мы позволяем себе судить людей, не побывав на их месте?

Пятнадцать секунд…

В отчаянной попытке вырваться, девушка ударяет мужчину коленом в пах. Его лицо искажается от боли. Хватка преступника ослабевает, и азиатка вырывает сумку из его рук.

Десять секунд…

Она свободна, она может убежать, но страх заставляет ее нанести еще один удар. Такой, чтобы мужчина не преследовал. Чтобы она могла выиграть больше времени, и прибежать к людям.

Пять секунд…

Вспомнив навыки тхэквондо, собрав волю в кулак, девушка сгруппировалась для нанесения удара с разворота. Лицо мужчины, скрючившегося от боли, было на уровне пояса азиатки.

Четыре секунды…

Нога девушки стремительно приближалась к лицу преступника, в виде проникающего удара. Понимая, что сейчас случится, мужчина закрыл глаза.

Три секунды…

Удар. От инерции, ноги девушки подкосились, и она начала падать.

Голова грабителя резко откинулась назад, стремительно приближаясь к земле. Даже для замедленного времени, она двигалась быстро, что говорило о силе удара. В воздухе шлейфом зависли капли крови, тянущиеся россыпью алых точек ко рту мужчины.

Две секунды…

Оба участника ограбления стремительно приближались к земле, до которой оставались считанные сантиметры. Лишь сейчас я заметил острый камешек, тщательно скрытый в грязи, на том самом месте, куда стремилась голова преступника.

Одна секунда…

Падение.

Девушка упала спиной в лужу, высоко задрав над собой ноги. Мужчина приземлился затылком на тот самый камень. Я слышал как хрустнула его затылочная кость, и ее осколки резали мозг, застревая в нем. В глазах грабителя на миг проявился испуг, который сменился покоем.

Все. Он умер.

Время приняло свою привычную скорость течения.

Девушка, испуганно озираясь по сторонам, торопливо собрала в охапку сумку, и устремилась бежать подальше от места происшествия. Чувства мне подсказывали, что она не поняла, что только что отняла жизнь человека. Через несколько дней она прочтет в газетах о трупе, найденном в районе Сан Пауло. В фотографии, приложенной к некрологу, она узнает нападавшего, и обязательно напьется в тот же вечер. А на утро для себя решит никому и никогда не рассказывать о случившемся. К сожалению, или к счастью, полиция не станет искать убийцу несчастного, решив списать все на случайность, которой здесь и не пахло.

Мужчина лежал неподвижно. Его глаза были открыты, устремляя пустой взгляд в затянутое тяжелыми тучами небо. В уголках его губ виднелась загустевшая кровь.

— Смотри. — В очередной раз сказала Смерть.

Приглядевшись, я понял о чем она говорила. От мертвого тела исходило легкое, едва различимое свечение в районе груди. Постепенно оно распространялось, пока не охватило все тело.

— Он готов.

Неизвестно откуда, в руках Смерти появилась коса, которую она занесла над светящимся телом, пристально в него вглядываясь. Вдруг, сияющий силуэт дернулся и начал вставать. В нем можно было разглядеть очертания конечностей. Единственная странность была в том, что от духовного тела к физическому, тянулась белая нить, словно, сотканная из света. Эту самую нить Смерть и перерубила своей косой. Свечение от духовного тела на миг усилилось, и сошло на нет. На его месте стоял тот самый мужчина, но другой. На лице не было шрамов, волосы причесаны, борода и усы аккуратно подстрижены. Он был одет в традиционную китайскую одежду, легкую и свободную.

На его лице застыло недоумение. Обернувшись, он увидел свое безжизненное тело, а потом обратился к Смерти:

— Я искал тебя.

— Я знаю. Я слышала твои молитвы и твои слезы, Хо. — Ответила Смерть.

— Что теперь со мной будет? Я сделал много плохого, но… Я не хотел никому зла. — С грустью сказал мужчина.

— Я не могу тебе сказать, что будет дальше. Моя задача — открыть тебе дорогу, по которой ты должен ступать сам.

— Это страшно?

— Я не знаю, Хо. — Честно сказала Смерть. — Я никогда не умирала, но однажды и мой час настанет. А сейчас, тебе пора. Я открою проход.

— Подождите! — прокричал я. — Хо, правильно? Скажите, почему вы это сделали? Почему вы не выбрали другой путь?

По моим щекам с новой силой заструились слезы.

— Я не знаю, мальчик. Наверное, подсознательно я искал Смерть. Слишком много было плохого в моей жизни. Боль застилала мне глаза, мешая увидеть счастье жизни, сокрытое в мелочах. В полете бабочки. В птице, с которой ты делишься последними крохами хлеба, а она с осторожностью клюет их с твоей руки. Сейчас я понимаю это, тогда — нет. Мне было все равно — тюрьма, смерть, побои… Но сейчас я свободен. — На миг он замолчал, а потом обратился к Смерти. — Подрастающее поколение?

— Да. Его первый раз при… — Смерть запнулась. — При таких обстоятельствах.

— Понятно. — Хо улыбнулся. — Тебе выпала невероятная возможность, мальчик. Учись на ошибках тех, кого встретишь. Это тяжелый, но уникальный опыт.

— Понимаю… — тихонько ответил я.

— Хорошо. — Мужчина пожал мне руку, а затем обратился к Смерти. — Я готов.

Смерть взяла его за руку. Другую руку она выставила вперед, и перед Хо появился проход в неизвестность. Мужчина внимательно осмотрел его и сделал свой первый шаг. За ним второй, третий. Полностью войдя в портал, он обернулся, и, сложив ладони перед грудью, поклонился нам. Мы сделали ответный поклон, после чего портал вместе с человеком растаяли в воздухе.

— Что с ним теперь будет? — осматривая безжизненное тело Хо, спросил я.

— Я не знаю наверняка, Антон. Могу предположить, что состоится Божий суд.

— Тогда, наверное, его ждет ад, за его преступления. — С грустью сказал я.

Мне этот человек не казался плохим. Просто он однажды не там свернул, а потом не смог вернуться на правильный путь.

— Мы этого не знаем. Но, я думаю, что нет. Нельзя брать все под одну гребенку. Или по твоему нет разницы между кражей хлеба, чтобы накормить голодающих детей, и кражей огромных денег, чтобы купить себе яхту? Между убийством ради защиты Родины, и убийством в свое удовольствие? Все определяет мотив, Антон.

— Это имеет смысл. — Задумчиво произнес я. — Где-то внутри у меня было понимание этого, но всерьез я никогда не задумывался. Ты же, словно, вытаскиваешь глубоко зарытые воспоминания, из отдаленных уголков моего сознания.

— Не сознания, а души. — Исправила меня Смерть. — Нам незачем больше здесь оставаться.

— То есть, понятие души не просто вымысел?

— Разумеется, нет. По — твоему, что мы сейчас провожали в Мир Мертвых? — Смерть удивленно посмотрела на меня. — Иногда ты меня шокируешь. И это не в самом хорошем смысле слова.

Слова Смерти меня пристыдили. Ну, что поделать, если всю сознательную жизнь я был далек от духовного мира? Конечно, я верил в Бога, но как в творца, а не какого-то конкретного, верил в душу, отчасти верил в магию. Но одно дело вера, а другое — знание.

— А как мы будем отсюда выбираться? — я аккуратно сменил тему. — Ты так же откроешь портал ко мне домой?

— Мы уже у тебя дома.

— Что? — не понял я.

Оглянувшись, я увидел, что мы и впрямь стояли у меня на кухне. Я даже не заметил как мы успели перенестись из одной страны в другую за мгновение ока. В кухне все стояло на своих местах. Лишь пустой стакан из под джин-тоника, напоминал о том, что я пил алкоголь. Все остатки опьянения выветрились из моего тела, под действием стресса.

— Мяу. — Сонно сказала Хара, заходя на кухню.

По лицу кошки (язык не повернется назвать ее лицо мордой), было видно, что наше появление потревожило ее крепкий кошачий сон, но, в целом, она не против нашего прихода. Завидев Смерть, Хара подбежала к ней, и начала тереться об ее ноги.

— Эх, ты, предательница! — обратился я к кошке.

— Так, кису не обижаем. — Наигранно строго сказала Смерть. Вообще, было видно, что ее настроение разительно улучшилось. А еще стало понятно, что она любит кошек.

После всего случившегося, мне вновь захотелось выпить. В голове мелькнула мысль, что если так будет продолжаться, то я очень быстро превращусь в алкоголика.

— Ты не против? — спросил я Смерть, указывая на бутылку джина.

— Пожалуйста — пожалуйста, — ответила она. — Мне тоже налей.

Нет, она не перестает меня удивлять.

Разлив алкоголь по стаканам, и разбавив его тоником, я вспомнил старую — добрую традицию помянуть ушедших. Один стакан я отдал Смерти, которая расположилась в углу стола, и Хара сразу же запрыгнула ей на колени. Второй я поднял на уровне глаз и произнес:

— Пусть земля будет тебе пухом, Хо. — на секунду задумавшись, я продолжил. — Нет, не так. Пусть Создатель будет к тебе благосклонен. Подожди-ка…

Тут меня осенило.

— Что такое? — улыбаясь, спросила Смерть.

— Он же был китаец! А я русский! — воскликнул я.

— Поражаюсь твоей наблюдательности. — Шутила она.

— А на каком языке мы разговаривали? Я же и ту девушку понимал, когда она о помощи просила!

— А, заметил? В твоем понимании, вы вообще не говорили. Это был скорее, обмен эмоциями, смыслом, намерением. У них нет языка. Это происходит на уровне понимания.

— Чудеса какие-то… — пробормотал я.

Глоток коктейля сейчас был самым лучшим решением. Нужно было признать, что в мою жизнь пришла магия, или как это назвать? Магия, мистика, чудеса, волшебство, не важно. Теперь моя жизнь не будет как раньше. Вкусив маленькую часть силы, невозможно заглушить ее вкус ничем. Да, работа тяжелая, в эмоциональном плане, да, она странная и, пока, не до конца понятная. Но откажусь ли я от нее теперь? Конечно же нет.

Конец ознакомительного фрагмента.