Со смертью о жизни

Иван Русланович Тимощук

Что, если наш мир не единственный?Что, если такое существо как Смерть, реально и живет на другой плоскости?Что, если она придет к обычному человеку и предложит работу?Что, если он согласится?Что, если?..

ГЛАВА 2

Откуда берутся сны?

В древние времена считалось, что когда человек спит, его душа путешествует по мирам. Миры могут отличаться от привычного ландшафтом, архитектурой, обитателями, экстраординарными способностями «путешественника», а могут отличаться всем и сразу. Но бывает такое, что все точь-в-точь как в реальности. За исключением того, что не можешь быстро бегать — ноги становятся ватными, или кричать — вместо крика изо рта вырывается хрип. Никто не знал заранее, в какой мир отправится душа спящего на этот раз, но все точно знали, что его нельзя будить. Если, вдруг, по пробуждению, душа не успеет вернуться в тело, то человек умрет.

Со временем изучением снов занялась наука. Ученые выяснили, что сновидения появляются потому, что мозг не выключается, когда мы засыпаем. Он, пока тело спит, систематизирует всю полученную за день информацию — образы людей, эмоции, тактильные ощущения, наши мысли, и выдает, некий, местами странный, фильм. Забавно, но персонажи снов могут быть составными образами. То есть, если вы видите во сне уродливого человека, вполне возможно, что его внешность состоит из частей неприятных вам людей. Глаза как у того парня, что вечно приставал к вам в школе и забирал карманные деньги, нос как у соседки — сплетницы, губы как у главного злодея в любимом фильме.

Самое интересное, что все происходящее во сне воспринимается как должное. Вы можете скакать верхом на чайном пакетике, по прямоугольной радуге, вооружившись мыльными пузырями, чтобы победить королеву огурцов. И это будет абсолютно нормально, ведь чайные пакетики — самые быстрые скакуны, радуга всегда была прямоугольной (какой еще ей быть?), мыльные пузыри смертельны в умелых руках, а королева огурцов — настоящий тиран, который не дает покоя мирному населению уже много лет. И лишь по пробуждению приходит осознание полной абсурдности увиденного.

Бывают сны такие, что их не отличить от реальности. События, происходящие в них настолько настоящие, что по пробуждению не понимаешь, сон ли это был. А если и сон, то не было ли в нем какого-то знака свыше? (чаще такой вопрос возникает у людей, которые видят знаки абсолютно во всем) Потому, что сны такими быть не могут. Половину их забываешь, эмоции почти не испытываешь, видишь все слегка размытым. А здесь же и помнишь каждую мелочь, и эмоции даже по пробуждению никуда не делись, и детализация была на высшем уровне. Обычно после такого сна следует пересказ его содержания жене, мужу, другу, брату или другим людям, которым совершенно необходимо это услышать.

Как бы забавно это ни звучало, но именно такой сон был у меня.

Я оказался в своей квартире. Просторная трешка в центре Красноярска, которая досталась мне от бабушки и дедушки, с неплохим, но уже устаревшим, ремонтом. Все стояло на своих местах, не было ни одной лишней детали, ничего необычного, за исключением того, что по квартире передвигался другой я и собирал костюм. Вот, этот я перебирает старый хлам. Достает из него старый дедовский плащ, примеряет его, копается в вещах, находит черную кофту с капюшоном…

Да это же события сегодняшнего дня! Просто по какой-то причине я наблюдаю за ними со стороны, полностью осознавая, что нахожусь во сне. Я попытался выйти из дома, но мне просто не удавалось переступить через порог, будто мешало какое-то силовое поле. По квартире перемещаться можно было свободно, а вот за ее пределы ни-ни. Что ж, тогда прогуляемся.

Я пошел до маминой спальни. Мама только закончила разрезать юбку для своего костюма и аккуратно собирала со своей кровати оставшиеся куски ткани и ниточки. Вдруг она остановилась, прислушалась к тому, чем занимается Антон, который я, и ее рука устремилась под подушку. Оказалось, что там была припрятана пол-литровая бутылка коньяка. Озираясь по сторонам, мама открыла крышку, и сделала пару внушительных глотков, поморщилась, убрала его на прежнее место, и продолжила прибираться.

Мама — мама, ты же обещала… Подождите, что обещала? Я же во сне.

— Хара, ты куда так смотришь?

Я обернулся на голос Антона и увидел нашу кошку, которая внимательно меня разглядывала. Вот тут стало не по себе. Сегодня вечером она сидела на том же месте, что и сейчас, и смотрела куда-то в пространство, когда я задал ей этот вопрос. А теперь на месте пространства стоял я.

Раздался звук приложения «Такси», оповещая, что машина подъехала. Значит, вот-вот я буду стоять перед зеркалом и отпущу ту самую шутку. Это был второй шанс разглядеть отражение и удостовериться — не показалось ли мне. Разумеется, если все будет и дальше идти по сценарию.

Под пристальным взглядом кошки, я быстрым шагом пошел в сторону Антона. Мне проще было осознавать, что я иду к кому-то, а не к самому себе. Просто если представить, что я из сна, иду к другому я из сна, который не я, чтобы увидеть отражение меня — не меня, которое выглядело не как я, но не я — я, а не как другой я, то можно просто сойти с ума.

Тем временем Антон крутился у зеркала, придирчиво осматривая свой костюм.

— Ну, что тут скажешь, Смерть, которую этот мир заслуживает.

А вот тут началась фантастика. В отражении вместо Антона появилась Смерть. Примерно такая как ее и рисуют. Скелет, в черном балахоне с косой. Только коса была не обычная, которой косят траву, а какая-то пафосная что ли. Длинное изогнутое древко из темного дерева, и, внушительных размеров, черное лезвие с серебряной окантовкой по краю. А еще ее (его?) глазницы были, словно, подсвечены изнутри холодным голубым светом.

На секунду я замер, но вспомнив, что это сон, успокоился. Я просто наблюдал со стороны, как Смерть разглядывает Антона. Вот, мама заговаривает с ним, Антон отворачивается от зеркала, а Смерть остается неподвижной еще мгновение, а затем переводит взгляд на меня. Стало жутко. Не могу сказать, что меня сковал страх, как никак, было понимание нереальности происходящего, но тем не менее было не по себе. Не успел я опомниться, как Смерть ушла (или все же ушел?) за раму зеркала, и в нем снова появился Антон. Краем глаза я заметил, как Хара проводила ее взглядом. Интересно. В реальности я этого не замечал.

Далее сюжет сна никак не отличался от прожитого вечера. Мама и Антон сели в такси и поехали в бар. Я так же сел к ним в машину на переднее сидение, и меня, по прежнему, никто не видел. Мы доехали до места, встретили Вадю, все вместе спустились в бар, заказали пиво, все было то же самое, просто наблюдал я это с другого ракурса.

Я честно пытался проснуться. Иногда у меня случались осознанные сны. Это когда ты понимаешь, что спишь и можешь контролировать ситуацию. Обычно в такие моменты я начинаю летать, или разжигать в ругах огонь. Когда мне это надоедало, то стоило захотеть, как сразу открывались глаза. Здесь же это было бесполезно. Просто что-то не давало мне пробудиться.

— Люди. Испокон веков…

О, Антон начал свою приветственную речь. Честно говоря, со стороны она выглядела слишком пафосно, и местами нелепо. Но, судя по выражению лиц гостей, им нравилось.

— Я — Смерть! — прогремел Антон. Его голос, казалось, прозвучал на весь город, а от самого Антона пошло голубое сияние.

Вот такого в реальности не было. Да, заключительную фразу я сказал громко, но чтоб так — нет. Неосознанно мой взгляд перескочил на старое зеркало углу бара. Да, Смерть была там, и она улыбалась.

На самом деле, довольно сложно, заметить улыбку у того, у кого нет губ. Да что там губ, у нее вообще не было ни кожи, ни мяса. Я просто знал, что она улыбается, или же руководствовался воспоминаниями и подбивал их под ситуацию.

По зеркалу пошла мелкая рябь. Это напоминало водную гладь, в которую бросили небольшой камушек. Меня ни сколько не удивило, что никто из присутствующих не обращал на это никакого внимания. Казалось, что если бы кто-то целенаправленно сейчас смотрел на зеркало, то не увидел бы ничего подозрительно. Внутри было какое-то понимание, что это вижу только я. В конце концов, это мой сон, мое воображение и все идет по моему сценарию. Или же нет?

Смерть сделала (пусть, все — таки, это будет она) шаг вперед. Я думал, что поверхность стекла натянется как пленка, под натугой выступающей вперед ноги, а когда натянется до предела, просто порвется, но такого не произошло. Смерть просто вышла из зеркала, лишь усилив на нем рябь, которая через несколько секунд успокоилась и приняла прежнюю гладкую форму. Сейчас она стояла среди гостей и молча наблюдала за тем как проходит конкурс.

Было в ее фигуре что-то величественное. Не смотря на то, что это просто персонаж странного сна, она явно выделялась из всей толпы, и дело было не во внешности. От нее веяло силой, мудростью и покоем. Все вокруг, хоть и было цветным, смотрелось серо и невзрачно рядом с ней. Она была ярко — черной, как бы странно это не звучало.

Когда гости начали пить «кровь девственниц», я заметил, как Смерть улыбается. Это больше нельзя было списать на память потому, что ничего подобного я не видел. Не смотря на то, что лицо Смерти заменял абсолютно голый, чуть желтоватый, череп, на нем были видны эмоции. Я видел как она моргала, как удивленно поднимала бровь, хоть бровей у нее в помине не было, я даже видел как она дышала, хотя казалось чем ей дышать-то… Все это было исключительно на уровне понимания и ощущений. Словно я видел одновременно глазами и чувствами.

Вот, закончился конкурс, Абилардо стал «Предводителем», и Смерть аплодировала ему вместе с толпой, разбавляя звук хлопающих ладоней, стуком костей. Боже, как это было странно…

Я заметил, как мы с Вадиком идем к зеркалу, а это означало, что у нас уже состоялся разговор на тему моих опасений. Смерть последовала за нами и с интересом наблюдала за тем, как Вадя кричит «Я — Смерть! Я — Тьма!». Теперь был черед Антона.

— Я — Смерть! — неуверенно произнес Антон.

Отражение никак не изменилось, как и в тот раз, когда я сам стоял перед этим зеркалом. Зато Смерть внимательно посмотрела на Антона и шумно втянула воздух… Эм… Носом? На ее лице появилось удивление, которое, через пару секунд, сменилось добродушной улыбкой. Я никогда не мог подумать, что, абсолютно не меняющееся внешне, лицо может выражать такие яркие эмоции.

Следующий тридцать — сорок минут никак не отличались от того, что было в реальности, за исключением нового эпатажного гостя, который гулял среди посетителей, изучал меню бара и разглядывал людей. Во время второго конкурса, Смерть искренне смеялась своим ледяным смехом, наблюдая за «бесовскими танцами» двух девиц и Абилардо, а на Наташу она смотрела равнодушно, и даже, слегка сочувственно.

Конец конкурса, аплодисменты (Смерть оживленно хлопала в ладоши),бокал эля, диалог с Наташей, этот взгляд, тянущиеся друг к другу губы… Смерть тактично отвернулась. Надо же какая приличная. А вот и Абилардо со своей провокацией.

Конфликт только начал зарождаться, и я заметил, как голубое сияние окутало Антона. Я не знаю что это было, аура, биополе, или какая-то энергия, но выглядело это очень эффектно.

— Ну, значит, потом поговорите, — сказал Абилардо, заставляя Антона встать.

Сияние сменилось настоящим огнем. Энергия или что бы там ни было, окутывала тело Антона голубым пожаром. Это напоминало какие-то японские мультики, где главный герой начинал светиться, или у него загорались руки, и потом он начинал громить всех направо и налево. Вот только это не мультики, а реальность. Ну, как реальность? Сон… Еще одна странная деталь была в том, что рука, которую Антон положил на солнечное сплетение противника, была костяной. Точь-в-точь как у Смерти.

— Что с тобой? — испуганно произнес Абилардо, вызвав улыбку у Смерти.

Толчок. Триумфальный полет жеребца, грохот падающих стульев, удар об стену. Красиво. Эта сцена достойна высокобюджетных американских фильмов. Вот «герой кино», принимает сидячее положение и озирается по сторонам. Его окружили ни то Духи, ни то Тени. Это были какие-то существа, словно приведения. В них была легкость и прозрачность, в то же время телесность. Словно какая-то темная энергия приняла форму людей. У них не было лиц, волос и каких-то половых признаков. Словно манекены, но не из пластика, а чего-то темного и невесомого. Тени начали хватать Абилардо за руки, но он вырывался и вопил:

— Что вам надо?! Кто вы?! Не трогайте меня! — обороняясь еще с минуту, он выкрикнул — Вы, что, их не видите?! Бегите! Бегите!

Как и в реальности, после этих слов Абилардо убежала из бара. Тени остались стоять на месте, повернув в его сторону отсутствующие лица. Лишь убедившись, что жеребец скрылся, они просто растаяли в воздухе черным дымом.

— Неужели это все было на самом деле? — спросил я сам себя.

— Ну, ты же сам все видел, — сказала Смерть.

— Я понимаю, просто вчера ничего подобного не было. Абилардо просто махал руками и убежал, а сейчас я вижу как… — я осекся.

Рядом со мной стояла Смерть и выжидательно на меня смотрела. У нее был красивый, но холодный голос. Когда она говорила, ее рот не открывался. Казалось, что ответы приходят сразу в мою голову, даже не касаясь моих ушей.

— Ты… Вы… — запинаясь, начал я.

— Можно на «ты» — Смерть была невозмутима.

— Ты. Ты говоришь со мной? — у меня от неожиданности спутались все мысли.

— С тобой — подтвердила она.

— И ты Смерть?

— В твоем понимании — да.

— В моем понимании? — удивился я.

– В этом мире у меня много имен — Четвертый Всадник, На Коне Бледном, Морана, Санта Муэртэ, Азраил, Угрюмый Жнец, Кали, Смерть, и еще великое множество других. Зови меня как угодно, суть от этого не поменяется.

— Так, стоп. Мы находимся во сне, и ты один из его персонажей… — сказал я, и неуверенно добавил. — Мы же во сне?

— А это тебе решать, — ответила Смерть.

— Мне решать? — не понял я. — Подожди, я знаю, что сплю. Все происходящее вокруг, уже было. Это не может быть реальность.

— Это может быть другая плоскость. Подумаешь об этом по пробуждению. Сейчас это не имеет значения.

— Так я все-таки сплю! — подытожил я.

– Спишь. Но сон это или нет — решать тебе. Мы еще поговорим об этом.

— Поговорим? Почему ты хочешь говорить именно со мной? — я хотел спросить о другом, но путаница в мыслях породила именно такой вопрос. Надеюсь, Смерть поняла о чем я.

— Ты сам позвал меня по имени. Ты назвал себя моим именем. И я дам тебе возможность… А сейчас — подъем!

Картинка вокруг меня закрутилась. Я успел увидеть как Антон и Вадик ведут маму, обиженное лицо Наташи, Тетю Галю наливающую пиво в охлажденную кружку. Увидел Смерть, что таяла в воздухе, но не сводила с меня глаз (в ее случае глазниц). А потом все краски закрутились, словно в детском калейдоскопе, засасывая меня куда-то в центр этого пестрого водоворота. Я проваливался все глубже и глубже, уже не понимая, стою я, сижу или лежу, не понимая где верх, а где низ. И когда я приблизился максимально близко к центральной точке этого буйства красок, я открыл глаза.

Пробуждения могут быть разными. Можно проснуться от надрывающегося будильника, которых хочется задушить, от первых лучей солнца, которые просочились через плотно задернутые занавески. Можно проснуться от поцелуя любимого человека и невольно растянуться в улыбке, а можно от кошмара, в холодном потому и тяжело дыша.

Мое пробуждение ближе всего было к последнему варианту, хоть вовсе и не кошмар мне снился. Я сидел на кровати и приходил в себя от реалистичности сна, и когда мне это почти удалось, в голове прозвучал знакомый голос:

— Скоро я приду к тебе, и мы договорим.

Очевидно, последствия сна…

Часы на телефоне показывали семь утра. Я встал и нервно прошелся по комнате. Сон оставил после себя неприятный осадок того, что теперь все будет по-другому. Жаль, что было не понятно, что именно «все» и как по-другому. Я набросил на себя халат и вышел на балкон покурить. Благо в квартире было два балкона. Один в гостиной, где сейчас распластавшись на диване и, наверняка, похрапывая, спит Вадя, а второй в моей комнате.

Глубоко затянувшись, странно, первая сигарета за день даже не пьянила (наверное, потому, что последняя была не так давно), я начал разглядывать улицу. Настоящая зима. Да, я знаю, что сегодня первое ноября и, по сути, это осень, но это Зима. Именно так, с большой буквы. Термометр, аккуратно прикрученный за окном, показывал двадцать семь градусов мороза. Редкие люди, которым в воскресенье нужно было на работу, шли, опустив головы, стараясь сильнее закутаться в пуховики да дубленки. Какая-то женщина вышла гулять с собакой, и даже собака была в пуховике, который, судя по всему, ее не спасал. Она пробежала метров пять по сугробам, очень быстро сделала свои собачьи дела, и поджимая лапки побежала в сторону хозяйки. Женщина всплеснула руками и торопливо увела своего четвероного друга домой. Попробуйте рассказать европейцам или американцам о сибирской осени, и у них отвиснет челюсть. А если это рассказать жителю, например, африки, то он однозначно сойдет с ума.

Я сделал последнюю затяжку и почувствовал в горле привкус подгоревшего фильтра. Поморщившись, я отправил сигарету за окно. Да, знаю, это некрасиво. Который раз зарекаюсь завести на балконе баночку под окурки, и который раз про это забываю. Хоть напоминание в телефоне делай.

Скинув халат, я улегся на кровать. Было невыносимо приятно закутаться в теплое одеяло из овечьей шерсти, после холодного балкона. Остатки сна растаяли вместе со скуренной мной сигаретой, и теперь я просто смотрел в потолок, размышляя о диалоге со Смертью. Не могу сказать, что я полностью поверил в реальность происходящего, но и отрицать это было бы ложью. Как там она сказала — «другая плоскость»?

Никаких мыслей в голову не шло. То ли это было за гранью моего понимания, то ли мозг не успел пробудиться окончательно. Еще с полчаса я пытался уснуть, но это никак не выходило. В какой-то момент я почти задремал, но растянувшаяся на моей подушке Хара, во время ленивого утреннего потягивания, залезла мохнатой лапой мне в глаз. А потом, словно извиняясь, начала вылизывать мне нос шершавым языком.

Смирившись с тем, что поспать мне больше не удастся я пошел в душ. В ванной из зеркала на меня взирал тот же я, только с немного опухшим лицом — последствия вчерашнего пива. Придирчиво осмотрев отражение, я пришел к выводу, что необходимо побриться. Вообще, борода у меня практически не росла, но раз в три — четыре дня приходилось сбривать редкую щетину, что пучками пробивалась на моем лице.

«Прихорошившись», я встал под струи горячего душа. Почему-то я чувствовал себя чистым, только приняв именно горячий душ. Теплый, холодный, контрастный и горячеватый душ были не для меня. И это было настоящей проблемой, когда проходили плановые отключения горячей воды. Ну не мог я достичь удовольствия, поливая себя с ковшика, нагретой на плите водой. А бойлер не покупал, видимо, из-за внутреннего протеста этому самому отключению. В такие моменты я часто вспоминал старую шутку — «Россия 2150-й год. Машины летают. На Марс собирают туристические группы. Горячую воду отключают на десять дней».

Закончив все необходимые подготовительные процедуры, чтобы почувствовать себя человеком, я перешел к финальной и самой главной — к завтраку. Взбив восемь яиц с молоком, аккуратно вытащив из содержимого остатки скорлупы, которые ловко пробрались в мой будущий завтрак, я принялся нарезать сосиски и помидоры. Потому, что без этого омлет и не омлет вовсе.

— Живин, тебе чего не спится? — раздался сонный голос Вадика из-за спины. — Мало того, что воскресенье, так еще и отпуск. Спи себе и спи. Но нет же, восемь утра, он уже помытый и завтрак готовит.

— Да вот… Не спится… — продублировал я. — Кушать будешь?

— А то! — весело сказал он. — Сейчас я только схожу, коня привяжу…

Вадя ушел в сторону туалета, а я продолжил заниматься завтраком. Омлет оказался на раскаленной сковороде и аккуратно помешивался деревянной лопаткой.

— Аж жить легче стало! — облегченно сказал друг, возвращаясь на кухню.

— Поздравляю. Сделаешь чай?

— Да, конечно, — Вадя поставил кипятиться чайник. — Мне сегодня такой сон приснился…

Я навострил уши. Если он сейчас начнет рассказывать про то, что наблюдал события вечеринки со стороны, то в пору искать какого-нибудь экстрасенса, мага или колдуна, чтоб он в этом разбирался.

— Во сне я был в Таиланде, — у меня отлегло от сердца. — Самое интересное вместе со мной там быликакой-то греческий воин и его жена.

Дальше был безумный рассказ о приключениях этого трио. Они весело поедали жаренных тараканов и запивали их кокосовым соком. Местами казалось, что Вадя приукрашивает события сна, чтобы они казались забавнее. Но вдруг он осекся:

— А потом я оборачиваюсь, а рядом стоишь ты. Ты, но, словно, не ты…

— Я но не я? — переспросил я.

— Ага. Ну, вернее, это был ты, но другой. Повзрослевший что ли… А еще одежда у тебя была странная такая. Похожая на твой костюм вчерашний, но не из обносков. У тебя была полноценная мантия, с глубоким капюшоном. А, и коса у тебя была! Не из швабры сделанная, а настоящая коса. Лезвие такое длинное, черное с серебром, красивое. Антон, у тебя омлет горит!

Я замер над сковородой с лопаткой в руках. Нет, это уже не могло быть совпадением. Вокруг меня действительно творилось что-то странное.

— Вадя, что было дальше? — взволнованно спросил я.

— А что дальше? Я тебе предложил таракана, жирненького такого, и говорю, мол, «Антон, дружище, держи таракана, перекуси!» А ты такой, грустно посмотрел на меня и говоришь «Нет, Вадя. Я занят. Сейчас продавец умрет, мне его проводить нужно». И тут, представляешь, продавец хватается за сердце и умирает. Ты же подходишь к нему, косой взмахнул и продавец встал! Вернее он остался лежать, но встал призрак продавца! И ты его увел куда-то. А потом я проснулся, — закончил Вадик. Посмотрев на мое лицо, он спросил. — Антон, все нормально? И, давай, лучше я омлет дожарю…

— Вадя, это дурдом какой-то! — я передал лопатку другу, и отошел от плиты. — Мне тоже сегодня приснился сон…

Я пересказал ему свой сон во всех подробностях. За это время он уже успел дожарить омлет, сделать нам чай, и накрыть на стол. Под конец моего рассказа Вадя уже во всю кушал, а я даже не притронулся к еде, чтобы не отвлекаться.

— Ну, — начал было, Вадик, протягивая кусочек сосиски Харе. — Это, несомненно, странно. Но ты не думал, что наши сны могли быть навеяны событиями вчерашнего вечера?

— Думал, — я смотрел как моя кошка с аппетитом съела свое угощение, и терпеливо ждала новую порцию. — Но это было слишком реально. Я думаю, что это все как-то связано. Зеркала, драка в баре, наши сны. Это не случайно.

— Возможно. А возможно, дело в том, что мы просто выдаем желаемое за действительное, — рассуждал Вадя. — Нет, я ничего не исключаю, даже то, что Смерть приходила в твой сон, правда. Вот только почему? Как она там сказала? У тебя будет возможность?

— Ты позвал меня по имени. Ты назвал себя моим именем. И я дам тебе возможность. Как-то так, — ответил я.

— Возможность чего? Быть Смертью?

— Без понятия.

— Я читал книги про что-то такое. Там Смерть себе ученика брала, а сама, вернее сам. В той серии Смерть — мужчина. А сам ходил на рыбалку, напивался в баре. Книги классные, но это книги. А тут реальная жизнь. Если и есть такое существо как Смерть, то мы увидим ее только один раз и то, не при самых лучших обстоятельствах — Вадик замолчал.

— Я понимаю.

И, я правда понимал. Обычный парень с Красноярска становится Смертью, начинает провожать души в царство мертвых и занимается своими смертельными делами. Тянет на сюжет для фантастического романа. Особенно, если добавить сюда девушку, врагов, или врага, ну, и сменить место жительства главного героя на Москву или Санкт — Петербург. Потому, что главный герой не должен жить в провинциальном городке.

А тут, как верно подметил Вадя, не книги, а реальная жизнь. И в реальной жизни таких чудес не бывает.

Завтрак продолжался за разговорами на отвлеченные темы, и плавно перешел в чаепитие. Мы старались не думать о наших снах. Хотя бы потому, что не знали, что тут думать. Хара крутилась у наших ног, в надежде получить какое-нибудь угощение. Ее поведение напомнило мне, что я совсем забыл ее покормить. Насыпав корм в чашку, я получил благодарное «Мяу!», и вернулся пить свой чай.

— Ладно, надо домой идти. Сегодня еще родителей надо по магазинам свозить, — сказал Вадик.

— Передавай им от меня привет.

Я закрыл дверь за Вадей и пошел на балкон за очередной порцией никотина. По пути в комнату я встретил маму и кивнул ей, что символизировало «Доброе утро». Разговаривать с ней не хотелось. Глупо, наверное, но после таких ее пьянок, меня весь следующий день грызла обида. Мама это прекрасно знала, поэтому не пыталась со мной разговаривать ближайшие двадцать четыре часа. Иногда дольше, если вечеринка совсем «удалась». Со временем я просто остывал, и мы начинали общаться как ни в чем не бывало.

Докурив, я включил компьютер и залез в интернет. Как там Смерть говорила, «другая плоскость»? Так, посмотрим. Параллельные миры, параллельные миры, «кротовые норы», путешествие во времени, параллельные миры…

Перелопатив тонны информации и пересмотрев несколько документальных фильмов, я пришел к выводу, что ничего не понял. Половина статей рассказывали о теории параллельных вселенных, которые, хоть и были интересные, но имели мало отношения с моим сном. Другая половина была полна, слишком фантастических историй, из разряда: «Я шел вечером через лес, зашел в овраг, заполненный зеленым туманом, и оказался в мире, где живут волосатые чудовища. Я чудом оттуда сбежал в наш мир, но оказалось, что прошло двадцать лет».

Единственное, на, что я обратил свое внимание, был короткий рассказ, который не имеет никакого отношения к исследованиям других миров. В нем говорилось о человеке, который жил в наше время и умер. Он попал к Богу, поговорил с ним, и Бог решил отправить его обратно на землю — переродиться. При чем, переродиться ему было суждено в женщину, которая жила в четвертом веке до нашей эры. Разумеется, мужчина был удивлен, как это возможно. На что ему было сказано, что понятие времени работает исключительно для людей, и то потому, что было ими же придумано.

Вот это уже было похоже на происходящее со мной. Только я не умирал (я надеюсь. Хотя, это бы объяснило встречу со Смертью). Я просто просматривал то, что уже было, но с другого ракурса. Вопрос в том — как? Ответа на этот вопрос я не нашел.

Так же я начал искать информацию о людях, которые получили силу Смерти. Вот тут я не нашел вообще ничего стоящего. Несколько сайтов с каким-то мультсериалом, ссылки на книги «Плоский Мир» Тэрри Пратчетта (видимо, о них говорил Вадя), и сайты юных эзотериков. Эзотерические сайты было читать интереснее всего. Подростки, называющие себя звучными именами, типа: «Свет Несущий», «Вельзевул» и «Бафамет», обсуждали, как навести на человека порчу на смерть, или любые другие страшные проклятья. Кто-то уверял, что необходимо варить фотографию «жертвы» с солью и перцем, кто-то советовал посыпать могильной землей, а один парень уверял, что фото нужно измазать внутренностями лягушек, воронов и крыс. Страшно представить, что эти ребята, после школы, собираются на кладбищах, в лесах или на заброшенных стройках, и препарируют бедных животных, чтобы наказать «обидчиков».

— Антон, ты голоден? — осторожно поинтересовалась мама.

— Нет, я же недавно кушал, — холодно ответил я.

— Недавно? Ты время видел?

Ничего себе! Время было восемь вечера. Это я весь день просидел за этими статьями, фильмами, и сайтами про магию. Действительно магия какая-то!

— Да, сейчас иду.

Я пришел на кухню. Мама вовсю суетилась — накладывала жареную курочку, на стол выставила тарелку с салатом, заварила травяной чай.

— Ты как так весь день за компьютером — то просидел? — ей нужно было спросить что угодно, чтобы завязался разговор. Потому, что когда люди разговаривают, то создается видимость, что все нормально. Молчание же давит.

— Да, честно говоря, сам не понял. Сидел, читал — читал, и вот…

— Антон, прости за вчерашнее. Я не знаю как так получилось, — виновато сказала мама.

— Да ничего, — в моем голосе еще присутствовал холод.

— Меня девчонки сегодня на коттедж зовут отдохнуть. Баня, шашлыки, природа…

— Алкоголь, — съязвил я.

— И алкоголь, — мама выдохнула. — Я постараюсь держать себя в руках, честно. Но мне хочется поехать. Как раз на работе завала нет, и меня отпускают.

— Да езжай, конечно. Я все понимаю, — уже более мягким тоном сказал я.

Ужинать мы начали молча. Примерно через пять минут раздался звонок, что за мамой приехали. Она быстро доела курицу, чмокнула меня в щеку и ушла. Дальше компанию мне составляла только Хара, которая умывалась после еды.

— Ну, что, подруга, а ты как считаешь, это просто сны, или что-то большее? — обратился я к кошке.

— Мрр-р — ответила кошка, вопросительно взглянув на меня.

— Вот и я так думаю, — я сделал вид, что понял о чем она. Так, наверное, делают все хозяева животных. — Пошли дальше лазить в интернете.

Посуду было решено помыть завтра.

Хара пошла за мной, запрыгнула на компьютерный стол и с интересом смотрела в монитор. Иногда даже била лапкой всплывающие окна и рекламу. А я все искал.

Спустя еще два часа, когда глаза окончательно устали, я решил прекратить это гиблое дело. Никакой новой информации я не нашел. Зато теперь, однозначно, я был самый сведущий в вопросе параллельных миров и безумных историй, парень в городе. Но, как бы там не было, определенная картина в голове сложилась.

Если брать теорию, что все в мире возможно, то получалось, следующее. Я назвал себя Смертью и она это услышала. Сначала она присматривалась ко мне через зеркала, а потом защитила в драке потому… А почему? Допустим, потому, что я ей понравился. После, во сне, она мне показала, как это все происходило на самом деле. Зачем? Я не знаю.

Теория была очень натянутой, но с осознанием того, что я впустую потратил десять или одиннадцать часов своей жизни, я никак не мог смириться. Пусть лучше будет вывод, хоть какой-то.

От всех этих размышлений захотелось курить. Я вновь вышел на балкон, достал сигареты, подкурил, затянулся. Белый дым клубами, вперемешку с паром, выходил из моего рта. Нет, было в этом процессе что-то чарующее. Знаю, что курить вредно, и, скорее всего, вреднее, чем я думаю, но что-то в нем было. Как будто на время медленного умирания сигареты, ты отлучаешься в другой мир. Куда-то внутрь себя.

Я мог бы долго рассуждать на эту тему, если бы не голос позади меня. Холодный, спокойный, пугающий. Не во сне, а наяву.

— Пора нам договорить. Я не люблю заставлять ждать.