Метро

Иван Прохоров, 2021

Пятеро незнакомцев спешат на последний поезд метро. Один торопится покинуть страну. Второй бежит от полиции. Третий пытается оттолкнуться от дна. Четвертая убегает от прошлого. А пятая – от самой себя. Внезапная остановка в туннеле перечеркивает их планы… А где-то на поверхности погружающийся в маниакальную шизофрению капитан следкома получает странное задание – разыскать исчезнувшую при загадочных обстоятельствах дочь влиятельного генерала. Следы ведут его в метро.Содержит нецензурную брань.

Глава 14

Мир Пустовалова, в отличие от других миров, никогда не менял цвета в зависимости от настроения, «черных лебедей» и химических реакций в организме. Мир Пустовалова всегда оставался серым. Кто-то, не углубляясь в суть, назвал бы это кошмаром, но ведь Пустовалов в силу природной способности погружаться в патологическое спокойствие не знал, что такое черная полоса. По-настоящему, он никогда не бывал в полной заднице, хотя 99,99% жителей Земли не согласились бы с ним, получив на свою долю хотя бы десятую часть проблем, которые ему приходилось решать. Но 99,99% не узнают и что такое брадикардия в условиях, когда кто-то тычет в тебя автоматом Калашникова. Хотя, если подумать, тот, кто тычет, хочет от тебя чего-то другого, помимо твоей смерти, иначе давно бы нажал на спуск. А для таких как Пустовалов это уже тысяча новых возможностей, если, конечно, ты можешь хотя бы дышать.

Но, как оказалось, врожденная брадикардия иногда может дать сбой — тридцать лет назад Пустовалов почувствовал себя как 99,99% землян, и по иронии судьбы это тоже случилось под землей.

Пустовалов большую часть жизни провел в Москве, однако последний раз спускался в метро десять лет назад, в попытке обогнать спецназ, двигавшийся на четырех машинах по закованной в пробке Большой Дмитровке в офис компании «Капиталстрой». Тогда он проехал всего две станции и с тех пор пользовался только такси и трамваями, но сейчас Пустовалов подумал, что, возможно, между его редкими посещениями метро и тем далеким событием все-таки была связь. Вероятно, была. Впрочем, думал об этом Пустовалов недолго — секунды две. В сером мире никто не занимается самокопанием, не играет в игры с собственным сознанием, извлекая спрятанные подальше факты в угоду инстинкту саморазрушения.

Пустовалов помнил, что подвозившие его полицейские говорили о теракте на Серпуховке, и если учесть, что на усиление в центр погнали даже обычных сотрудников оперчасти из Соколиной горы, дело было намного серьезнее какого-нибудь захвата заложников. Но все же это был не ядерный удар и не зомби-вирус. Он ясно слышал слово теракт.

Теракт есть теракт, и возможно, запрещенная группировка и впрямь решила захватить какие-то объекты в Москве. Как бы странно это теперь не звучало, но Пустовалов считал, что истина блуждала где-то рядом. Для него важным было другое. Во-первых, очевидное ЧП означало сокращение возможностей Ясина. Конечно, рано или поздно он доберется до квартиры на Фестивальной, а позже и до вишневой «Вольво». Но в условиях всеобщего аврала даже такой влиятельный бандит как Ясин не сможет мобилизовать все свои контакты в органах. Этот несомненный плюс прибавлялся к другому — в условиях хаоса и смещенного центра внимания намного проще проскакивать между струй. Пустовалов не верил в опасность усиления режима на границе, ведь рукотворный хаос — состояние ума, а не действий. И хаос — его стихия, и если можно назвать Пустовалова специалистом в какой-то области, помимо ухода от неприятностей, то это без сомнения — ловля рыбы в мутной воде.

Правда, еще была проблема с этой внезапно взволновавшей его девчонкой. Она как бомба замедленного действия с зарядом в десять тысяч килотонн и фамилией в качестве детонатора. В сравнении с ней Ясин был просто тараканом. Пустовалов понимал, что неработающая «Сказка-2» тоже умеет отправлять сигналы. И главный сигнал она отправила, как только перестала работать. Эту девчонку начали искать, едва пропали все сигналы — ее ищут под камерами в городе, метрополитене, точках входа вездесущей системы «Безопасный город». В отличие от рядовых москвичей, Пустовалов знал, что за этой системой стоят не просто операторы с усталыми лицами. И ищут ее конечно не обычные следаки.

Пустовалов подтянул лямку рюкзака. Здесь, в туннеле на пути к Китай-городу, было так тихо и спокойно, что он снова вернулся к мыслям о будущем. О вишневой «Вольво с80», о маленькой вилле, нависающей над Валенсийским заливом, и пришвартованной яхте, о затяжном трипе с юга Европы на север в «Ягуаре» с нулевым пробегом. Картинки сменялись, но что-то мешало обрести им цвета — под безмятежным потоком пираньей скользила неприятная мысль: несмотря на брадикардию и способность проскакивать между струй, он все же никак не мог поверить, что из метро так трудно выбраться. Оно, словно гигантский живой организм, сознательно не отпускало его.

Ему приходилось выбираться из разных мест, самое жуткое из которых тоже находилось под землей. Возможно, долгое пребывание в подземелье как-то особенно влияет на человеческое сознание. Во всяком случае, именно сейчас, спустя тридцать лет, ему вдруг вспомнилось то странное, лишающее способности действовать балансирование между паникой и безысходностью.

Шли молча, Пустовалов слышал только шаги за спиной и бряцанье пластиковых карабинов. Иногда шаги прекращались — это означало, что Виктор поднимал руку. Пустовалов, не оглядываясь, останавливался и продолжал смотреть перед собой, пока Виктор исследовал очередную сбойку или проход.

Длинный перегон. Длинный и мертвый. Возможно, метро уже пора открываться — ему не хотелось смотреть на часы. Два лишних движения — слишком расточительно в сложившихся условиях. Казалось, что сделка с Ясином, смерть полковника — все это было уже давно, на прошлой неделе. Странное дело: ближайшие события отдаляются, а события тридцатилетней давности становятся ближе.

Шаги снова прекратились — Пустовалов понял, что Виктор отправился в большую левую сбойку и остановился. Он пытался вспомнить, терял ли когда-нибудь прежде контроль над ситуацией так же, как сейчас. Пожалуй, только однажды, в том самом подвале. И на что рассчитывать в таких ситуациях — этот вопрос задавал он себе тогда и задал сейчас.

Что может помочь, кроме как…

— Здесь кое-что есть.

Первые слова, прозвучавшие за полчаса.

… кроме как удача, закончил мысль Пустовалов и обернулся к широкому проему, из которого выглядывал Виктор.

— Здесь воздухозаборники, через которые можно пролезть, но я не вижу, что там наверху, мой смарт сдох.

Пустовалов достал кнопочную «Нокиа» и, передав Виктору, последовал за ним.

Виктор просунул телефон под нависающий куб у стены. Беззвучно сработала вспышка.

— Неплохо, — сообщил он, разглядывая снимок. — Там лестница и открытая гермодверь.

— Тот самый выход?

— Не совсем. Передвижная платформа на колесиках, для мытья стен и замены лампочек, но кто-то ведь ее туда затащил? Значит, там есть полноценный проход. Надо только выломать воздухозаборники. — Виктор ухватился за край пластины. — Хотя бы один.

Но воздухозаборник остался на месте, как ни дергал и ни висел на нем Виктор.

Пока к делу не подключился Харитонов и не выломал сразу два.

В узком помещении — всего метра полтора в ширину, стояла металлическая люлька с прикладными лесенками, потолок был настолько высоким, что пропадал во тьме. Железная гермодверь впереди оказалась на удивление узкой.

— Видимо, для толстяков эвакуация не предусмотрена, — на автомате выдал унылую шутку Ромик, перешагивая через высокий порожек.

— Дело в нормах питания во время ядерной войны.

— Не гони.

За дверью находилась маленькая комнатка со шкафами управления и неработающим стационарным телефоном. По центру — закрытая снаружи дверь, и слева, в метре от пола, лист тонкого гипсокартона прикрывал проход в широкую трубу диаметром около полутора метров. Виктор забрался в нее и посветил «Нокией».

— Идет далеко, — гулко прозвучал голос и закашлялся, — а пыли блин…

Пыль была въедливой и невесомой, отчего все тоже принялись чихать. Труба несколько раз разветвлялась.

Виктор сворачивал одному ему ведомым инстинктом, пока, наконец, фонарный луч не уперся в ступени. Переступив через прибитые к трубе доски, Виктор очутился на узкой лестнице, заваленной строительным мусором, который покрывал толстый слой пыли. Поднимаясь на два пролета, лестница упиралась в небольшое помещение, заставленное громоздкими устройствами.

— Идет наверх — хороший знак.

Виктор осветил большое, измазанное мазутом устройство выше головы.

— Судя по остаткам фильтров, это заброшенная фильтро-вентиляционная установка, — Виктор развернулся, подошел к гигантскому железному кубу, протер пальцем медную табличку и прочитал: «АИР 1954 год».

— Ну и ну! А это значит система нагнетания…

— Здесь сто лет никого не было, это и на метро уже не похоже, — Пустовалов поставил ногу на край деревянного ящика, посветил внутрь. На дне блеснули стекла сгнивших противогазов.

— Скорее заброшенное бомбоубежище.

— Там дальше еще проход.

Узкий коридор вел метров на двадцать. По обе стороны размещались небольшие однотипные помещения с разными устройствами: дизель-генераторами, насосами, шкафами управления, топливными и масляными резервуарами. Все они были в нерабочем состоянии и довольно запущенными на вид.

В конце коридор замыкался в полукруглом каменном зале, в центре которого — в окружении изгиба — размещался наклонный бетонный выступ под металлическую гермодверь. Дверь не имела ручек и, судя по всему, закрывалась изнутри.

— А вот и выход, — сообщил Виктор, освещая внезапно расширившееся пространство. — Да тут прямо фитнес-центр!

Вдоль изогнутых стен стояли старые, в основном сломанные тренажёры. Два степпера, один сломанный гребной тренажер. Несколько скамеек для пресса с кусками торчащего из-под рваной обшивки поролона. В углу лежали ржавые блины от штанги и пара древних боксерских перчаток, обе на левую руку. Все покрывал толстый слой пыли.

— Ну, вот и все. Дверь герметическая, открывается вручную, но закрыта изнутри.

— Это похоже на каменный стакан, — предположил Виктор, изучая выступ. — Остальная часть утоплена в стен. Подозреваю, что за стеной есть другие помещения.

— Можно как-нибудь сломать ее? — спросила Катя, усаживаясь на скамейку для пресса.

— Опа! — Ромик щелкнул выключателем, и одна-единственная лампочка засияла с пятиметрового потолка.

— Здесь, по крайней мере, кто-то бывает.

— Скорее всего, «стакан» ведет на поверхность. Это отдельный вход из какого-то старого советского учреждения. А сейчас используют как склад.

— Дверь явно заменили.

— Где мы примерно? — спросил Пустовалов.

— Под Китай-городом.

— И что, теперь? — устало спросила Даша.

— Ну, нахер, — Ромик опустился на тренажер для трицепса и вытянул ноги. — Привал.

— М-да.

Виктор перестал подступаться к двери и присел на корточки.

— Так что скажете? — спросил он.

— Херня все это. — Ромик достал сигареты и первым делом протянул пачку Харитонову.

— О чем ты?

— Они не террористы.

— А кто?

Ромик задумчиво покачал головой.

— Куда они вас вели? — спросил Пустовалов, поддевая носком ботинка серый от грязи теннисный мячик.

— Говорили, что произошло какое-то ЧП и нас ведут к остальным типа ради нашей же безопасности, — ответил Ромик, затягиваясь сигаретой. — Но может, просто блефовали, чтоб мы не рыпались.

— Так и есть, — подтвердил Харитонов.

— Но мы не можем точно знать, мы — всего лишь один вагон одного застрявшего поезда. — усомнился Виктор.

— Я видел и других пассажиров в обезьяннике.

Ромик усмехнулся и сплюнул.

— Ну, на хрена мы им? Требовать выкуп?

— Что же случилось, по-твоему? — спросила Катя.

— А ты не понимаешь? — Ромик сощурился от сигаретного дыма.

Все посмотрели на него.

— Давай без театральных пауз.

— Спецоперация ЦРУ. Да не, чё вы фыркаете! Конечно, они как всегда используют «мясо». Какой-то сброд головорезов типа Blackwater, замаскированный под ИГИЛ или Давидову ветвь, захватывает ключевые объекты управления, в том числе ядерным оружием. После чего наносятся ракетные удары по всем, кто принимает решения. Знаете, как по Хаттабу? Прямо в форточку залетают. Они же всех видят из космоса. — Ромик глянул на Дашу. — И, кстати, спутники из той же оперы. Бедуин спутник не собьет.

Харитонов усмехнулся, но по медвежьему лицу было заметно, что он задумался.

— К тому же они говорили про какой-то секретный штаб, там, неподалеку, когда вели нас, помните?

— Штаб дальней авиации, — подтвердила Даша.

— Именно! — Ромик потянулся с торжествующей улыбкой.

— Вы что, серьезно? — Виктор иронически сдвинул брови, — штаб дальней авиации — это музей на Таганке. Бывший советский подземный бункер. Тоже мне, органы управления.

— Во всяком случае, пока это самая правдоподобная версия.

— Так, где же твой батя? — спросил Харитонов, усаживаясь на скамейку напротив Даши.

— Тихо! — Виктор поднял голову. — Слышите?

Все затихли.

— Это что, музыка?

Где-то очень тихо действительно играла ритмичная музыка, особенно отчетливо прорывались басы.

— Это же за дверью, — прошептал Ромик.

— Где же еще.

— Постучим? — Виктор обернулся на Пустовалова.

— А вдруг там эти? — насторожилась Катя.

— У нас есть чем их встретить, — Харитонов тяжело поднялся, морща израненное лицо.

Виктор и Ромик стучали прикладами минут пять, прежде чем умолкла музыка.

— Идут!

За дверью послышался тяжелый лязг. Все затаили дыхание. Дверь буднично приотворилась, управляемая внутренним рычагом, за нею оказалась еще одна дверь — решетчатая, а уже из-за решетки на них смотрели огромный накачанный блондин и высокая стройная девушка в леггинсах и спортивном топе. Виктор не мог оторвать взгляда от восьми кубиков ее обнаженного пресса. На заблудших путников надвинулось облако густых ароматов бананового крема, мирры и просто свежего воздуха от хорошо работающей вентиляции. Атлет в широких красных штанах смотрел на вооруженных людей сквозь стекла узких очков с интересом и без страха. Интерьер небольшого помещения за его спиной сиял бежевыми обоями с золотыми звездочками и хромом металлической винтовой лестницы, уходившей наверх. У основания лестницы стояло белое кресло с крошечным и совершенно неуместном в этом мрачном месте стильным круглым стеклянным столиком. Больше в этом помещении было просто нечему уместиться — это действительно был «стакан», площадью два на два метра, расширяющийся кверху, с небольшим полуметровым колодцем в углу в виде каменной пирамиды. «Царство Аида» — заметил красную надпись на деревянной табличке Пустовалов и стал медленно поднимать свой МКВ-15, но Харитонов, стоявший рядом, ударил его по стволу.

— Мы заблудились… — начал коммуникацию Виктор, но его перебила Катя.

— Помогите нам! Помогите выбраться отсюда! — девушка бросилась к двери. — Метро захватили террористы!

Это было лишнее, подумал Пустовалов. Впрочем, сам их вид говорил за себя, и блондин в белой футболке, судя по всему, больше доверял глазам, чем ушам. Он оглядел стоявших перед ним девушек, которые будто специально вышли вперед, прикрывая грязных вооруженных мужчин.

— Хорошо! — сказал атлет неожиданным тенором. — Только девчонки вперед.

Он открыл замок на решетке длинным сложным ключом, дернул дверь на себя. Мимо него к лестнице проскользнула Даша, затем Катя. Следом сунулся Виктор, но неожиданно получил от атлета могучий толчок в грудь, такой силы, что отлетел на Пустовалова, который в свою очередь сам едва не упал и сделал три шага назад. Прежде чем все успели сообразить, что к чему, дверь захлопнулась, и за нею уже лязгали внутренние засовы.

Харитонов усмехнулся одним уголком рта, а Ромик подошел к двери, размахнулся, но остановил кулак у самой двери и лишь легонько ударил по ней:

— Какие приятные люди, — сказал он тихо, а потом вдруг заорал, — чтобы вы сдохли, твари!!!

— Что это было? — Виктор сидел на полу, крутя головой по сторонам. — Я не понимаю…

— Подождем, девчонки сейчас объяснят им, что к чему, — сказал Харитонов, — хотя…

— Сомневаюсь, — Пустовалов присел на край скамейки, положив на колени автомат.

— Тогда разнесем шквальным огнем эту, нахрен, дверь.

— Это просто шлюз. У них над лестницей еще один люк.

— Да знаю! — отмахнулся Харитонов и стукнул кулаком в дверь, от чего вибрация пошла в железобетонные стены. — Суки!