Мир, война и метро

Михаил Хавинсон, 2021

Вы видели меня мимолетом вчера в метро, наши взгляды блуждающе соприкоснулись и разошлись, оставив еле заметный след в памяти. О чём думает молчаливый человек в шумном метро?

— Алло! Я в метро, не могу говорить. Перезвоню.

«Звонок сверху», — подумал я. Так странно: как будто мы можем спускаться в подземное царство, а оттуда сверху нам звонят, и мы можем отвечать. Мы словно в большом организме. Что если моя почка может «позвонить» мозгу, мол, такое дело, не хватает сахарка, кинь на баланс. Я усмехнулся. Может, мы как кровяные шарики внутри транспортно-кровеносной системы города: бежим, двигаемся, переносим что-то с одного места на другое. Мы сами построили такой большой организм, который шумит, стучит и работает на нас, а мы — частично на него. Он как будто стал самостоятельным, каждый поезд ждет с утра машиниста, а машинист, наверное, гладит панель и может, называет поезд особенным именем. Каким вот, например? Какое я бы дал имя поезду в метро? Была ли это кличка типа «Стрела» или «Дружок», как у животного, или имя как у человека, например, Даша или Вова?

Мы строим реальность под себя: прорыли туннели, пустили по ним, как по жилам, поезда, и потом, наверное, начали, одушевлять всё это. Какую душу мы сотворили этим поездам? Мы строили гиганта метро для больших возможностей, как наше продолжение, воплощение мечты мчаться быстрее, и душа метро, стало быть, продолжение наших душ. Чего нам не хватает? Любви, пожалуй. Всегда не хватает любви. Наполнили ли мы душу метро, душу поездов любовью? Хотя кому-то не хватает дома, кому-то надежности и предсказуемости, кому-то радости. Этим и наполнили. Но кто-то боится мира и хочет от него закрыться… Может, поэтому так шумно в метро. Как шанс в этом шуме услышать тишину, самого себя.

Поезд плавно затормозил. «Станция Ботанический сад, следующая станция ВДНХ…». Ну, всё же просто: вот, есть станция, есть следующая за ней и следующая. Но что-то есть во всём этом притягательное. Может, возможность всё начать сначала. Закольцованность метро, словно намекает, что в любой момент всё можно начать заново: просто перейти на другую сторону. И самое интересное, что ты не вернёшься на прежнюю станцию, какой ты её знал. Она будет той же, но немного другой, как будто одновременно показывая, что ты снова здесь, и в то же время у тебя появилась новая возможность, новый взгляд, новая мысль, новое ощущение, возможно, едва уловимое, но совершенно точно что-то открывающее, как порция воздуха из другого мира, другой реальности, в которую ты можешь войти. Поддержит ли тебя душа метро или ей всё равно? Захочет ли она, чтобы ты соприкоснулся с этой новой реальностью или ездил по кругу в ожидании чего-то?

Невольно мне показалось, что схема метро похожа на карусель. Странное дело, что крутится не она, а мы — поезда кружат нас по станциям, не смущаясь, возглашая рёвом своё появление. Такая вот карусель, аттракцион, где мы можем, буквально закрыв глаза и открыв, оказаться в другом месте, рядом с совершенно разными незнакомыми людьми. Ещё схема метро мне всё больше напоминает гигантский мозг, по которому движутся нервные импульсы — это мы. «Ну, да — порой мы бываем очень нервны и импульсивны», — усмехнулся я. Мы переносим информацию, и вообще — на кого мы все работаем? На какого-то богатенького дядю в Мерседесе? Но он ведь тоже, как и мы, что-то переносит в своем микрометро, он, может быть, даже уверен, что работают на него, что он хозяин всего, но любая его болезнь показывает, что этот дядя не более, чем ещё один элемент в системе, который выполняет свою роль. Он умрёт, а система продолжит жить, на его место придет другой, который будет думать, что все работают на него.

Конец ознакомительного фрагмента.