Метро

Иван Прохоров, 2021

Пятеро незнакомцев спешат на последний поезд метро. Один торопится покинуть страну. Второй бежит от полиции. Третий пытается оттолкнуться от дна. Четвертая убегает от прошлого. А пятая – от самой себя. Внезапная остановка в туннеле перечеркивает их планы… А где-то на поверхности погружающийся в маниакальную шизофрению капитан следкома получает странное задание – разыскать исчезнувшую при загадочных обстоятельствах дочь влиятельного генерала. Следы ведут его в метро.Содержит нецензурную брань.

Глава 12

Только укрывшись в машинном зале, Харитонов, Даша, Ромик и Катя заметили, что их теперь четверо. В отличие от других, Даша не пыталась спрятаться в тени и за металлическими шкафами. Печально глядя в светлый арочный проем на Таганскую кольцевую, она думала о бестолковости всей этой возни. Без мужчины в салатовой куртке любые их попытки укрыться были обречены на провал. Можно было вообще никуда не бежать — по крайней мере, ее не мучали бы теперь мерзкий привкус меди во рту и пульсирующая боль в висках.

— А где Виктор и этот? — сквозь тяжелое дыхание спросил Ромик.

«Этот», повторила про себя Даша и тотчас вздрогнула, услышав громкие голоса в туннеле.

Голоса говорили по-русски.

— Ну и как рация работает здесь? — низко спрашивал один.

— Ты видел провода в туннелях? — звонко вторил другой.

— Кабеля? Ну?

— Они выполняют роль волноводов.

Голоса звучали совсем близко. Через секунду-другую их обнаружат — вот так, и нет никакого плана. Даша не верила, что все обойдется малой кровью.

Харитонов осторожно выглянул, показывая жестом остальным — дескать, совсем рядом.

— Русские… — прошептал Ромик. — Может, свои?

Даша смотрела на огромную фигуру Харитонова, понимая, что он хочет заговорить с ними, и, пользуясь тем, что они тоже какие-то военные, наладить контакт. Ничего более оригинального не пришло в голову этому медведю.

В это время ее осветил яркий луч фонаря.

— Ну, вот и приехали!

В проеме стоял угловатый великан с бородой, в черной форме — так, наверное, и должен выглядеть подземный камуфляж. Он был крупнее и выше даже Харитонова. Великан говорил по-русски, но автомат на его широкой груди и форма, подсумки на ремне и каска были Даше не знакомы, хотя благодаря отцу она знала почти все российское оружие.

— Ну что, — сказал великан, — выходи строиться.

Из-за спины великана возник азиат. Азиат был как раз вровень с Харитоновым, то есть по азиатским меркам довольно крупный. Только, в отличие от пузатого и рыхлого Харитонова, под плотным камуфляжем азиата бугрилась рельефная мускулатура.

— Да поживее.

Харитонов зажмурился от света.

— Мужики, — пробасил он невесть откуда взявшимся тоном подхалима-балагура, — вы за наших или ненаших?

— Кто тебе промыл мозги? — спросил безо всякого акцента азиат. — Тут все наши.

Наверное, бурят или якут, подумала Даша. Только ей показалось, что, несмотря на хороший русский выговор, последние годы он редко говорил на родном языке — это было заметно по тому, как он аккуратно и долго он подбирал слова.

Великан с прямым длинным носом и остроконечной окладистой бородкой с любопытством осмотрел Дашу и переключился на Катю. Катя явно интересовала его больше — он пытался одновременно охватить взглядом ее грудь, изгибы ног и бедер.

— Что это? — кивнул он на болтающийся ремень на катиной руке.

— Это он, — Катя указала на Харитонова, — хотел связать меня!

— Что? — бородач развернулся к Харитонову. — А ну к стене!

— С какой стати? — усмехнулся Харитонов.

Великан, сжимая могучей ладонью рукоятку винтовки, чуть сдвинул ее на груди.

— Вы кто такие вообще?

— Без разговоров! — азиат подошел к Харитонову и по-полицейски ловко выкрутил ему руку.

Харитонов ударился грудью о грязную стену.

— Это что, захват?

— Арест, — сказал он, стягивая плотные харитоновские запястья пластиковым хомутом. — Остальные выходите друг за другом.

— Мы арестованы? — спросила Даша.

— Только он и на время пути.

— Какого пути?

— Помолчите, — вальяжно пробасил великан. — Говорю один раз, и больше никаких вопросов. Произошло ЧП. Действуют особые меры. В целях безопасности вас доставят в пункт сбора.

— Что случилось наверху? — спросил Ромик, и великан устремил на него взгляд строгого родителя.

— Извините, — тут же сообразил Ромик, — я понял. Никаких вопросов.

Даше все это не нравилось. Ей бы очень хотелось, чтобы прямо сейчас здесь появились крепкие подчиненные ее отца с аббревиатурой ФСБ на спине. И дело было даже не в том, врали эти двое или нет — просто Даша не хотела, чтобы ее куда-либо доставляли против ее желания даже в целях «безопасности». Эта нетерпимость, не считая общего недоверия к людям, пожалуй, была единственной чертой, которая объединяла ее с Пустоваловым.

Даша попыталась представить, как бы поступил тот мужчина в салатовой куртке, и с сожалением поняла, что он, скорее всего, просто не оказался бы в подобной ситуации. Впрочем, ведь так оно и случилось. Он не потерял головы как они, сумел где-то спрятаться и того тощего парня с собой прихватил. Естественно, он ему полезен, ведь парень разбирается во всякой технической фигне.

В лице бородача было что-то восточное, он почти не спускал глаз с Кати, и потому Даша смогла его рассмотреть, не привлекая к себе особого внимания. Дашу в целом раздражали мужчины, кроме двоих, не считая отца. Но она всегда считала, что особенно не любит брутальных мужчин, черноволосых, бородатых и кареглазых.

Однако тот, в чьей компании ей хотелось сейчас оказаться, тоже был крепким, черноволосым и имел большие карие глаза. И Даша неожиданно осознала, что хотела быть с ним заодно не только потому, что у него хорошо получалось уходить от неприятностей. А еще потому, что он казался ей плоть от плоти того мира, который сейчас уплывал от нее. Она снова вспомнила о «брошенности». Она уже слышала это слово в очень похожем контексте. Тогда ее мир тоже рушился. Теперь это чувство было острее, она ощущала себя брошенной, но тот мужчина словно оставался на краю уходящего мира — срывался, падал, но уверенно и ловко снова забирался на самый край. И теперь он словно отдалялся вместе с ним, унося с собой то немногое, что хоть как-то могло противостоять разрушению. Симпатизировать такому человеку легко. Ведь он не просто незнакомец — старомодная улыбка в духе фильмов о Бонде были частью ее мира. Физически в нем не было ничего особенного. Его лицо не было слишком умным или глупым, слишком добрым или злым. Оно не было грубым или смазливым, но оно бесспорно было обаятельным. В нем будто под маской таились игра и озорство, как внутренняя нежность и чувствительность Даши скрывались под маской хмурости и отстраненности. Он — тот мальчишка, которого она знала с детства, пока однажды не поняла, что влюбилась. Что может быть еще плотью и кровью этого мира, как не этот озорной знакомый взгляд? Тот, кто, несмотря на наложенные годами пороки, оставался понятным, чей хрипловатый крик влетал в окно воскресным утром, когда неугомонный ум в очередной раз рождал опасную затею. И в этом крике она ощущала всю его энергию и горячее сердце. Тот, кто умел раздражать и быть врединой, и тот, кто умел рассмешить и разогнать тоску в дождливый день. Тот, с кем она болтала до глубокой ночи и кто с очаровательной серьезностью дарил поздравительную открытку, написанную с ошибками, в которых она видела отражение все той же легкости и беспечного озорства. Тот, чьих родителей она знала как своих собственных. Тот, чьи слезы она видела, тот, чья невинная улыбка заставляла забыть об обидах. Тот, кого никогда не существовало в реальности, тот, кто просто жил там, где живут все вымышленные друзья одиноких людей. Но те, кого никогда не существовало, иногда неожиданно обретают плоть. И пускай эта плоть не совсем то, что рисовала фантазия, неоспоримым и главным остается одно — он часть того мира. Ее мира. И он будет бороться и победит. Или погибнет вместе с ним. Иного не дано. Просто потому, что он и есть этот мир.

Вот Харитонов не был частью того мира — он быстро покорился — наверное, как бывший военный он привык подчиняться. Но Даша не была наивной девчонкой, она понимала разницу — там где один проскочит, второй погибнет, и все же… Все же она была дочерью генерала армии, и в ее сумочке лежал телефон апокалипсиса. Однажды он заработает и определит местоположение…

Их вели по путям мимо Таганской. На станции царили тишина и полумрак. С широченных пилонов к сводам уходили треугольные майоликовые панно небесно-голубого цвета.

— Слышал, Тимур, про бывший командный пункт? — произнес азиат.

— Ммм, — промычал великан, не отрывая черных глаз от катиной фигуры.

— Огромный бункер. Где-то здесь…

На станции возникло движение. Даша повернула голову и увидела на платформе мужика с длинными по краям лысины волосами. Мужик улыбался, глядя на них, и все его маслянистое лицо за исключением тонущих в линзах глаз светилось неподдельной радостью.

Позади захрипела рация.

— Мы работаем, — деловито ответил азиат по-английски.

Рация в ответ заговорила по-английски, проглатывая слова, но Даша все поняла.

— Что там? — спросил бородач тоже по-английски.

— Кто-то убил двоих наших из восьмого орнута и забрал оружие.

— Да ну?!

— Может, еще кто-то проник?

— Не может быть.

— Ну не пассажир же это сделал.

У Даши забилось сердце.

— Скажи, что мы заняты.

— Я так и сказал.

Азиат отключил рацию, и снова стало тихо — так, что Даша услышала, как за ее спиной великан промурлыкал шепотом:

— Эта киска…

Концовку фразы она не расслышала потому что, видимо, не в силах выносить тишину Ромик, идущий перед ней, принялся напевать. В ту же секунду к нему решительно прошагал великан и дал подзатыльник, от которого Ромик улетел в спину Харитонову. Где-то позади на станции захохотал толстяк.

— Я же сказал — молчать, — спокойно сказал великан, будто всего лишь сделал вежливое замечание.

Ромик, ссутулившись, потирал ушибленную голову. Даша заметила кривую усмешку на лице Харитонова.

Как только они миновали станцию и вошли в туннель, великан снова замурлыкал что-то по-английски, и на этот раз Даша не могла ничего разобрать. Азиат засмеялся и затем громко по-русски приказал, чтобы они свернули в ближайший проход, который оказался довольно широкой межтуннельной сбойкой. В ее углублении обнаружилась черная металлическая дверь, которая видимо и была целью их пути. Дверь открыл азиат, и они зашли в вытянутое помещение.

Слева при входе располагалась ржавая мойка в белом уголке с закрытым резным латунным щитком вентиляционного коллектора. Напротив санитарного уголка, отгороженного от остального пространства двухметровой стенкой, хаотичной горой были набросаны коробки с дозиметрами. В конце у стены стоял широченный стол на четыре рабочих места, в центре которого громоздился пульт с мониторами. На столе — замызганный светло-голубой электрочайник и три потертые кружки. На кафельном полу темнели грязные разводы. Пахло сыростью и несвежим потом.

Как только все вошли в помещение, чернобородый великан толкнул Ромика в коробки с дозиметрами. Толкнул без особого усилия, однако Ромик улетел в самый дальний угол, утонув в куче коробок. Судя по неподвижной позе, он ударился головой о стену и потерял сознание. Даша с тоской смотрела на его почерневшие от грязи кроссовки «Рибок» сорок пятого размера, торчавшие из коробок.

— Свяжи им ноги, Николай, — распорядился великан, властной рукой по-хозяйски снимая сумку и ремень.

Азиат стянул Ромику ноги хомутом. Девушкам указали путь к столу, а Харитонова заставили встать на колени, спиной к неподвижному Ромику.

После того как девушек усадили за стол и азиат закрыл дверь на ключ, великан подошел к Харитонову, встал напротив и стал методично бить его по лицу. Вполсилы, а может, и в треть силы. Харитонов молчал. И даже не хрипел. Из носа и рта у него потекла кровь.

Харитонов, надо сказать, держался невозмутимо. Он не молил о пощаде, не требовал прекратить, не ныл, как говорится. Смотрел он прямо перед собой и даже иногда усмехался. Даша обратила внимания, что у бородача началась эрекция.

— Зачем вы это делаете? — не выдержала она.

Великан посмотрел на нее. Глаза его горели от возбуждения.

После чего повернулся к Харитонову и нанес еще шесть ударов.

К этому моменту лицо Харитонова превратилось в кровавое месиво. Оба глаза заплыли, кровь стекала по подбородку на грудь, обильной лужей собираясь на полу. Наконец, великан отошел, вытер вафельным полотенцем окровавленные, похожие на калиброванные булыжники, кулаки, оставив Харитонова на коленях.

— Зачем вы бьете связанного?! — неожиданно закричала Катя.

Великан дал ей с размаху сильную пощечину и, схватив могучими руками, развернул к себе спиной.

Обе девушки завизжали. Даша попыталась вскочить, но азиат ухватил ее за руку, с силой потянул, усадив себе на колени, и обнял сзади обеими руками. У Даши все поплыло перед глазами, она почувствовала тошноту. Однако больше азиат ничего не делал, в отличие от великана. Катя кричала, этот крик покатился по туннелям, станциям, переходам, вентиляционным коллекторам и сбойкам — во все стороны.

***

Виктор лежал на боку, и наблюдал за Пустоваловым, который без куртки выглядел гораздо атлетичней — несмотря на средний рост, под тонким кашемиром свитера были заметны грудные мышцы, бицепсы и развитые плечи. Похоже, мужик любил посещать тренажерный зал. Крепкая фигура, правда, располагала к быстрому набору массы. Виктору при его эктоморфном телосложении ничего подобного не светило.

Виктор не мог пошевелиться. Хотел, но не мог — силы оставили его.

Пустовалов отсоединил магазин, осмотрел его, уверенным движением поставил на место, передернул затвор. Винтовка внушительно щелкнула.

— Нам повезло, что наш африканский друг тщательно соблюдает правила, — сказал Пустовалов, нагибаясь к трупу исполина, чтобы снять с него ремень.

Виктор старался не смотреть на труп.

Тусклый свет, падавший из туннеля через дверной проем, скрывал лицо Пустовалова. Виктор видел лишь очертания — крепкий подбородок, линии щек.

— Я, кажется, измазался в крысином говне, — сказал Виктор, — и еще… не могу встать.

Пустовалов взял фонарь и посветил на Виктора.

— Не, я в порядке… Это просто…

— Дыши через нос.

Пустовалов достал из рюкзака шоколадную конфету в виде зонтика и сунул ему в руку.

— На, съешь. Тебе нужна глюкоза.

Конфета оказалась чертовски вкусной и мгновенно растворилась во рту.

— Спасибо…

Попробуй подняться. Тут нельзя задерживаться.

Виктор вытянул ноги, которые тотчас уперлись в стену, перевернулся на живот и, опираясь на руки, попробовал встать.

Пустовалов подхватил его, помог подняться, после чего протянул винтовку.

— Сможешь нести?

Виктор осторожно взял оружие и едва не выронил.

— Это а эр пятнадцать. Повернись.

Виктор медленно повернулся, и Пустовалов сунул ему в задние карманы джинсов по магазину.

— А как стрелять?

— Очень просто, — сказал Пустовалов, показывая ему наглядно на своей винтовке, которая была чуть больше, — это предохранитель, у тебя такой же, положение «Fire». Понятно?

— Понятно.

— Держи всегда в положении «Safe». И еще — никогда не направляй в меня даже на предохранителе. — Пустовалов подхватил с пола магазин.

— Что это?

— Эм ка вэ пятнадцать со «слонобойными» патронами.

Пустовалов снова уверенно присоединил магазин, будто всю жизнь только этим и занимался.

— Очень просто, как видишь, но надеюсь, до этого не дойдет.

Пустовалов также забрал у мертвеца небольшой пистолет «Зиг зауэр» и снял с ремня тугой компактно набитый пакет с изображением медицинского креста.

— Рации оставим, частоты уже поменяли, — сказал Пустовалов, цепляя аптечку на свой ремень. Затем взял фонарь и осторожно выглянул в туннель.

— Запомнил правила?

— Всегда «сэйфить» и не направлять в тебя.

— Молодец.

— Послушай!

— Тсссс!

— Я только хотел сказать спасибо, — прошептал Виктор.

Выпив в уборной воды, Виктор немного пришел в себя, и они вернулись к сбойке со сломанной вагонеткой. Пустовалов отправил Виктора первым, потому что считал не очень разумным ползти впереди пережившего шок подростка с заряженной АР-15. Парень, конечно, вроде как не дурак, но рисковать Пустовалов не собирался.

— Тут подъем наверх, — сообщил Виктор, дойдя до конца сбойки

— Отлично.

Они поднялись по узким ступенькам и оказались возле огромного неработающего вентилятора.

— ВОМД, — пояснил Виктор, — это аббревиатура. Странно, что он размещен тут, я думал, их ставят в вентшахтах.

— Смотри, есть ли дальше проход.

Вентилятор, огороженный сеткой-рабицой, был буквально втиснут в маленькое помещение. Налево вел небольшой проход, по которому можно было продвигаться только боком. Над головой висели простые стеклянные плафоны с неработающими лампочками.

За вентилятором пространство расширялось метра на полтора, так что можно было уместиться вдвоем. Напротив задней стенки вентилятора крепились бетонные пластины, выполнявшие функции гигантского фильтра. Сам узкий проход тянулся дальше, пропадая во тьме. В комнатке задней части, возле металлического шкафа, висела электросхема с заголовком «Вс6-626». Они прошли дальше и оказались у зарешеченной двери, закрытой на висячий замок. Направо ступеньки вели в какой-то кабельный коллектор, судя по боковым крючьям и фиксаторам для проводов. Самих кабелей, впрочем, не было.

— Что будем делать? — спросил Виктор.

— Выруби фонарь, за решеткой туннель.

— Что мы ищем?

— Виктор, соберись. Выберемся — я куплю тебе пива и отправлю домой на такси. Ты понимаешь, что сейчас начнется? Когда они найдут своих мертвых друзей?

— Я просто не могу во все это поверить. — Виктор прижался к стене.

— Не время думать. Лезь в коллектор.

Коллектор шел круто вниз, потом долго по прямой, затем снова поднимался и дальше разветвлялся надвое — вверх и вниз. Они отправились наверх. Виктор полез, подняв облако пыли, и закашлялся.

— Кажись, вентиляционный, — сообщил он.

— Слышишь голоса? — спросил Пустовалов.

— Да, там орет кто-то…

По мере приближения крики усиливались. Это были женские крики. Виктор увидел впереди квадратный рассеянный свет. Метрах в трех от него ответвление уходило налево, но оно было наглухо замуровано двойной решеткой.

— Черт!

— Оттуда! — прошептал Виктор.

Ясно слышался мужской смех, и неожиданный женский вопль заставил Виктора вздрогнуть.

— Это же она! — возбудился Виктор.

— Кто?

— Ну, Катя, которая была с нами! Похоже, там что-то происходит. Нехорошее.

Пустовалов все понял, но ему совсем не хотелось тратить силы на очередную попытку перевоспитания Виктора. Он решил, что, в крайнем случае, пойдет дальше один.

— Идем назад, — сказал Пустовалов, увидев, что Виктор намеревается ползти к квадратному источнику света, — здесь тупик!

На Пустовалова обернулось изумленное лицо:

— Но здесь не тупик!

— Тащи сюда свою задницу!

Истошный женский крик заставил лицо Виктора вытянуться, отчего оно стало похожим на овечью морду.

— Послушай, у нас же есть оружие!

— У них тоже. — Пустовалов понял, что спорить и доказывать бесполезно. — Ты просто тоже умрешь.

— А ты?

Пустовалов решил больше не тратить времени.

— Не забудь включить «Fire», спаситель.

Виктор несколько секунд пристально смотрел на Пустовалова, и тому даже показалось, что Виктор передумает и двинется за ним. Пустовалову все-таки очень не хотелось идти дальше одному. Но Виктор дернул головой, не глядя, наощупь выключил предохранитель и как-то невероятно быстро метнулся к решетке, из-за которой пылил рассеянный свет. Ударил рукой, решетка упала, повиснув очевидно на нижних петлях. Пустовалов успел увидеть, как Виктор исчез, и следом на фоне сине-белой казенной стены показалась его голова. Мелькнул профиль и раскрытый в крике рот. Пустовалов увидел, что справа и слева выход из коллектора огражден стенами с белой плиткой.

— Дверь! — услышал Пустовалов крик с южным акцентом и понял, что те, кто внутри, решили, что Виктор появился из-за двери.

Пустовалов стремительно подполз, осторожно выглянул вместе со стволом автомата. Крышка коллектора лежала прямо под ним, упираясь в мойку. Совсем рядом справа он увидел дверь, но основное пространство помещения было скрыто боковой перегородкой как в больничной палате. Она укрывала и Пустовалова.

Виктора, судя по всему, уже били за этой перегородкой, поскольку он визжал — раздавались глухие удары, громыхала мебель, и, разумеется, никаких выстрелов АР-15.

«Придурок», — подумал Пустовалов, хватая крышку, и, окажись в эту секунду на месте него кто-то другой, он, по меньшей мере, вздрогнул бы, а то и просто вывалился из коллектора. Пустовалов же просто замер — прямо на него пялилась здоровенная окровавленная башка. Пустовалов даже на какую-то долю секунды подумал, что это лицо, с которого содрали кожу. Он не сразу узнал его. Но все-таки узнал. Харитонов смотрел на него сквозь красное месиво. Стоял на коленях прямо напротив него в паре метров. И он, мать его, улыбался. Белели зубы на фоне красной маски.

Не в силах отвести от него взгляда, Пустовалов поднял крышку, поставил ее на место и теперь смотрел на Харитонова сквозь резную латунную решетку.

Пустовалов ожидал, что Харитонов заорет, чтобы сдать его — это было бы логично, но он лишь продолжал молча улыбаться. Пустовалов видел всякое — он уже понял, что Виктор не жилец, что остальные тоже, что ноги которые видны за спиной Харитонова — это ноги очевидно мертвого Ромика, но эта улыбка… Улыбаться, когда твое лицо превратили в фарш… Крышка выскользнула из рук и с грохотом упала на мойку.

***

— Дверь, Колян! — заорал великан, отталкивая Катю.

Азиат оставил Виктора, пнув его еще раз в живот, и подошел к двери. Подергал ручку.

— Слушай, а она ведь…

Азиат замер. Его звали Николаем, он был якутом и двадцать один год своей жизни отдал службе в государственных и частных военизированных структурах. Сейчас он понял, что допустил промах, но не в силах был сдержать себя — хотя, с другой стороны, что еще остается, как ни повиноваться инстинктам, если ситуация выходит из-под контроля? Информация по зрительным каналам уже поступила в мозг. Он медленно повернул голову, реагируя на сигнал, полученный боковым зрением. Тяжелая решетчатая крышка лежала на мойке, а в лицо Николаю прямо из канала смотрел черный ствол МКВ-15. В следующее мгновение «слонобойный» патрон SOCOM снес ему половину головы.

***

На огромное, будто вырубленное из камня лицо Тимура с богатырской бородкой легла тень удивления. Нахмурившись, он могучей рукой взял за ствол свою винтовку, словно она была игрушечной. Бросил быстрый взгляд на тощего Виктора, который лежал пришибленный, сжимая живот, пока на пол перед ним сползала Катя.

Медленно снял с предохранителя и направил ствол в сторону простенка, скрывающего мойку. Он уже понял, откуда появился тот, кто убил Николая.

У двери лежал труп без верхней части головы, половину винтовки Николая скрывала перегородка. Тимур выстрелил и три пули со звоном вошли в кирпичную стену, по комнате разлетелись осколки белой плитки.

Там лишь один человек, двоим там не поместиться.

Держа на прицеле торец стены, Тимур шаг за шагом двигался по дуге, постепенно открывая себе обзор мертвой зоны. Вот появилась деревянная рамка графика уборки, надпись «КВ», сделанная маркером на стене. Напротив мойки на коленях стоял этот окровавленный пес. Избитый пес, с которым он еще не закончил. Пес стоял неподвижно, как памятник, не отрывая взгляда от того, что находилось там, за перегородкой. Проклятый сукин сын видит, что там. Видит, но молчит. На мгновение Тимур даже позавидовал ему.

Еще один шаг и еще десять сантиметров пустоты. Может, там и нет никого? Этот кто-то уполз в свою шахту, как крыса?

Но там все же кто-то был. Иначе кто запустил винтовку МКВ-15, которая со свистом, гремя пластиковыми карабинами, летела сейчас над перегородкой в сторону скрючившегося доходяги.

Глупый ход, он ведь неопасен. Доходяга даже не сообразил, что это была винтовка, он лишь сжался еще сильнее.

Но расчет был, конечно, не на это. Тимур не за высокий рост и физическую силу вошел в число избранных. Вернее, не только за это. Вот, правда, понял это он слишком поздно — где-то на четверть секунды позже, чем следовало, и потому к перегородке успела повернуться лишь его голова, а ствол АР-15 так и замер между доходягой и кирпичной стеной.

Теперь он увидел его.

На него смотрели спокойные большие глаза. Сукин сын даже не нервничал! Прямо под ними — ствол серебристого «Зиг Зауэра», девятимиллиметровая пуля из которого уже направлялась к его скуле.

В голове Тимура что-то треснуло, мгновенно обожгло, и, будто получив нокаут, он стал оседать. Крепкий мужчина среднего роста вышел из-за перегородки, но Тимур был бессилен. Он рухнул на спину, узловатые пальцы разжали цевье автомата.

***

Пустовалов понял, что кроме него в помещении все были невменяемы, и потому решил, что самым полезным вначале будет освободить раненного «зверя». Достав складной «Милитари», который он забрал у африканца, Пустовалов разрезал хомуты на ногах Харитонова, затем освободил его руки и даже помог подняться, стараясь при этом не глядеть в лицо, от которого разило свежей кровью. Потом направился к Виктору:

— Как?

Виктор оторвал руку от живота, показал большой палец.

Головорез был еще жив, но не опасен. Он агонизировал. Дергались длинные ноги, обутые в черные берцы из гидрофобной кожи. Катерина била его ногой по лицу. Розовый «Эйр макс» соскальзывал с него, как с гладкого камня. Катя визжала, не переставая, и не могла остановиться, пока сзади не подошел человек-медведь и не схватил ее за запястье. Катя развернулась и набросилась на него, но, увидев лицо, в ужасе замерла. Харитонов без слов, аккуратно, как будто даже по-братски отстранил Катю и сам подошел к великану.

Виктор, который лежал на боку и наблюдал за всем этим под углом девяносто градусов, отметил, что на ногах Харитонова были далеко не кроссовки. А разношенные башмаки с каблуками. Виктор почувствовал, как внутренности сжимаются в комок и этот комок начинает пульсировать у него в животе. Харитонов занес ногу над лицом Тимура. Со своей стороны Виктор не видел окровавленной стороны лица, в которую угодила пуля. Веки бородатого исполина подрагивали, но неожиданно он открыл правый глаз и устремил его на нависший над ним ботинок Харитонова. Виктор зажмурился в нужный момент. Но уши заткнуть не успел. Звук напомнил ему ломающую плитку шоколада. Не в силах сдерживать рвотный позыв, Виктор испустил обжигающую струю на грязный плиточный пол.