Наши души

Иван Леденцов, 2022

Когда заканчивается человеческая жизнь? И заканчивается ли она вообще?.. В какие неведомые просторы и вселенные отправляется наша душа после земной жизни и возвращается ли она назад? Способны ли мы обрести в новой жизни тех, кого так любили в прежней?.. Вряд ли найдётся человек, который рано или поздно не задумывается над этими вопросами. Героям книги «Наши Души» волею судьбы приходится не только задуматься над этими вопросами, но и прожить и прочувствовать всю горечь утраты и радость обретения былого счастья… Двоемирие сюжета, которое постоянно перемещает читателя из реальности в глубины подсознания, стирает границы между жизнью и смертью, страница за страницей открывая непостижимые миры и тайны человеческой жизни.

Мальчик Коля

Обыкновенная небогато обставленная квартира, каких уйма в средней полосе России. Подросток Коля уже несколько дней упрашивал свою маму сходить в школу и записаться на поездку по Золотому Кольцу России. Вот и сегодня он стоял перед ней, виноватый, с опущенными вниз руками:

— Мама, давай съездим, пожалуйста. Завтра последний день заявления принимают… Я очень хочу посмотреть другие города, а в поездку только с родителями записывают.

Мать, почти не слушая:

— Зачем с родителями?

— Программа «Моя семья». Одним нельзя ехать, — Коля нервно теребил пальцы рук за своей спиной.

Мать докрасила губы, промокнула их одну о другую, вытянула к зеркалу:

— Придумают же — «Семья»! Какая такая у нас семья? Как отца твоего схоронили, царство ему небесное, так ты мне всю жизнь поломал…, испоганил! Семья…

— Ну, мам… Я же тебя редко о чём-то прошу… — жалобно протянул Коля, — давай съездим, пожалуйста, и…

Мать перебила:

— Ну и не проси. И не «мамкай»! Пока молода да красива была, ты всё время под ногами мешался. Прямо прицеп. Балласт какой-то, и не сбросить, и не продать…, мам!

В больших глазах Коли дрогнули крупные слёзы:

— Что же я тебе сделал такого, что ты меня так ненавидишь?

Мать достала бутылку из холодильника, налила рюмку, опрокинула её в рот и зажмурилась:

— Для храбрости! Ух, где мои годы молодые?! Да ничегошеньки ты мне, Коленька, не сделал. Совсем ничегошеньки! Это папаня твой заделал тебя, да кони двинул! Молодец какой — настоящий полковник! — поправила причёску перед зеркалом и накинула куртку на плечи. — В общем, некогда мне с тобой тут лясы разводить. Приду поздно. Если повезёт, то не одна! — хохоча, мать протопала каблуками на кухню, выпила ещё рюмку и хлопнула входной дверью.

Сгорбившись, обняв голову руками, Коля сидел на полу и тихонько плакал.

…Больничная палата. Иван полулежит на кровати и ест с придвижного столика. Рядышком сидит Света:

— Ну, вот и хорошо, а то пугали, что ты никогда есть сам не будешь, и говорить… Ну, как про Петю нам всегда говорили…

Иван молча кивнул головой и, увидев входящего в палату лечащего врача, отложил ложку в сторону. Бегло осмотрев постояльцев, врач остановил взгляд на Свете и поздоровался в ответ на приветствие:

— Здравствуйте, здравствуйте! Давайте начнём с вас, пока вы оба здесь, — доктор присел на табурет и долго перебирал бумаги, что-то бормоча и выкрикивая, потом свернул их в рулон и постучал себе по коленке. — Ну, Иван, как чувствуешь себя?

— Нормально.

Доктор:

— Нормально… Нормально… Да нет. Не нормально, а хорошо, я бы сказал. Все анализы в норме, пневмония стороной прошла. Сколько Вы уже в общей палате?

Света:

— Сегодня ровно неделя.

— Неделя… Ровно неделя… Домой-то хочешь? — доктор как будто силился решить непосильную задачу, вытягивая слова из своего словарного запаса, которого на всех может и не хватить.

Иван:

— Да, пора бы…

Доктор как будто думал о том, как прокормить голодающую часть беднейшего населения Африки, или как лучше провести операцию на голени вымершему мастодонту, но Иван уже знал, что не стоит обращать на это внимания и волноваться о будущем. Это просто такая забавная манера общения доктора — глубокомысленно повторять последние услышанные слова и фразы. Иван хорошо знал, что сейчас скажет врач.

— Да, пора бы, пора бы, — доктор продолжал постукивать историей болезни о колено, — пора пора-рам, пора по пабам, — и, как будто резко очнувшись, — вот значит что! Давайте мы завтра с Вами повторим КТ и ЭЭГ, посмотрим результаты и, если они удовлетворительные, а я думаю, что так оно и есть… — доктор прервался, повернувшись к Свете, — Вы видите положительную динамику?

Света быстро закивала головой, желая поскорее закрепить положительную динамику:

— Да, Анатолий Степанович, конечно, вижу: день и ночь.

Доктор:

— День и ночь… День и ночь… Ну и хорошо, тогда денька через три будем домой выписывать, на амбулаторное, так сказать, лечение, хватит здесь валяться. Готовы к выписке?

Иван безразлично:

— Всегда готовы.

— Всегда готовы… — подхватил доктор.

Света радостно:

— Конечно, готовы! Спасибо Вам, Анатолий Степанович!

— Спасибо, Анатолий Степанович! — доктор развернул документы и подошёл к соседней кровати. — Ну, Юрий Фёдорович, как ваше НИЧЕГО?

Дед свесил сухие ноги с кровати:

— Ничего.

Доктор:

— Ничего… Вот и ничего, раз ничего…

…День от души нагулялся, и поздний вечер, повинуясь суточному ритуалу, накрыл засыпающий город. Громко хлопнула входная дверь, Коля выключил телевизор и укутался поглубже в одеяло. Пьяный смех и возня переместились из коридора в кухню, теперь звуки продолжающейся попойки доносились через тонкую самодельную перегородку. Наконец дверь в комнату распахнулась, и пьяная мать уставилась на сына:

— Колька! Чёрт ты окаянный! Ну-ка, хватай раскладушку и марш на кухню!

Коля притворился спящим.

— Ну, чего? Ты меня слышал, выгребайся отсюда! — мать сильно качнуло к центру комнаты. Теперь она стояла, уперев руки в бока, и пыталась сфокусировать ненавидящий пьяный глаз на расплывающейся постели. — Ну!

Сзади её обнял и заслюнявил здоровенный мужик.

Коля:

— Я уже сплю.

Мужик, неожиданно рассвирепев, отпихнул женщину в сторону:

— Ты чего, сопляк, мать не слышал? Быстро хватай манатки и вали отсюда, пока пендюлей не навешал!

— Ах, какой ты у меня грозный попался, прямо рыцарь! — мать пьяно захохотала, повесилась мужику на шею и потащила на кровать, — портки скидай быстрее, я вся твоя! Я вся горю!

Темнота укрыла собой всё хорошее и всё плохое, весь этот странный и чудный мир…

…Больница, где Иван долёживал последние дни, располагалась недалеко от Колиного дома. Сегодня она, как всегда, привычно и равнодушно смотрела своими жёлтыми окнами казённых палат в наступившие сумерки. Ничего хорошего и ничего плохого не произошло в её стенах: кто-то выписался, кто-то умер, кто-то лёг на плановую операцию — всё, как всегда. Очередной день подходил к концу вечерним обходом, и завтра обязательно начнётся следующий.

Дежурный доктор померял давление старику и подошёл к Ивану:

— Не спится? Всё, предпоследняя ночь сегодня — в понедельник домой, не увидимся. Жена за тобой приедет?

Иван кивнул:

— Да.

— Счастливо тогда. Сразу в поликлинику сходи — не затягивай, направление у завотделением не забудь взять. В лесу больше не блудись, не надо… всякое в жизни бывает. Держитесь с супругой друг за друга, удачи! — доктор протянул на прощание руку и закрыл за собой дверь.

Иван развернулся к окну и, облокотившись на подоконник, уставился в темноту больничного двора.

— Что, прыгнуть охота? — вечно кашляющий сосед-алкоголик захлебнулся мокрым смехом.

— Молчи, идиот! — одёрнул его сосед справа.

— А что я сказал? Я ничего, — откашлявшись, алкаш натужно засмеялся. — Может, он мне за синькой сгонять хочет?

…Колина квартира купалась в лучах счастливого солнца, которое, пробившись сквозь плотную завесу завистливых облаков, решило побаловать и прогреть человеческие души последним теплом уходящего года. Вокруг накрытого стола суетилась и хлопотала мать:

— Радость-то какая, Колька! Отец из поездки вернулся, денежку нам, дуракам, привёз!

Из ванной комнаты вышел щуплый мужичок в одном полотенце на бёдрах:

— Мы, дальнобои, такие!

Отвернувшись, Коля облокотился на стену:

— Не отец он мне.

— Цыц, малявка, пока я добрый, возьми вон подарок на столе, — мужичок подозрительно огляделся, — слышь, Ирка, где штаны-то мои домашние?!

Мать протянула сыну шоколадку:

— Держи, пока отец добрый! — и игриво повернулась к мужичку. — Всё постирано и поглажено, тебя дожидается! Мог бы сообщить, что приезжаешь, а то пропал на месяц, и ни слуху ни духу никакого!

Мужичок:

— А с чего сообщать? Я, может, проверял тебя. Думал, вот приеду, а ты тут с мужиком кувыркаешься, а я и пристукну обоих!

— Да нужны мне твои мужики! Одни хлопоты с ними. Я же только тебя, дурака, люблю! — мать облизала губы, повела бёдрами, подошла к мужику и залезла рукой под полотенце, — сейчас Колька гулять пойдёт, я те покажу, как ждала, — пощады запросишь!

Слышь, Коль? Иди, погуляй, отцу отдохнуть надо!

Коля положил шоколадку на стол и прошёл в коридор:

— Не отец он мне!

Мать:

— Поговори ещё у меня! Ремня давно не получал?

Коля хлопнул входной дверью.

— Совсем оболтус страх потерял! — мужичок смачно сплюнул в угол. — Ну, Ирка-дырка, показывай фокусы! Удиви дальнобоя талантами!

Мать медленно расстегнула халат и стянула с мужичка мокрое полотенце:

— А что, думаешь, и удивить нечем? И удивлю!

…Стрелки на больничных часах показали одиннадцать часов воскресного вечера. Завтра Ивану предстоял безрадостный путь домой, где раньше его всегда ждал сын, а теперь каждая клеточка мозга посылала сигналы боли израненному сердцу, напоминая хозяину о том, что Пети там нет и уже никогда не будет. Иван достал из тумбочки пакет с кроссовками, положил туда свитер и направился к дверям палаты.

Дед с соседней кровати приподнялся на локоть:

— Ванёк, никак в самоволку собрался? У тебя же дембель завтра.

Иван:

— Да. Воздухом подышу напоследок.

Дед усмехнулся:

— Напоследок, Вань, не надышишься!

Иван не поддержал шутку:

— Я попробую. Через часик вернусь.

Осторожно шагнул в коридор, спустился в приёмный покой, быстро обулся в тёмном углу и, никем не замеченный, вышел на улицу.

— Эй, утопленник, далеко собрался? — у тёмной стены стоял охранник с дымящейся сигаретой.

Иван:

— Воздухом подышу.

Охранник метко метнул бычок в урну и взялся за дверную ручку:

— Я тебя не видел!

— Меня никто не видел, — тихо пробормотал Иван и наполнил лёгкие свежим дыханием золотой осени.

Проказник-ветер, озорничая, поиграл опавшей листвой у ног одинокого человека и поднялся к самым макушкам деревьев, туда, где раскачивался тусклый фонарь, устало освещавший ветку огромного дерева с чудом задержавшимися на ней листочками. Иван проследил ещё выше, до самого небосвода, где в глубокой черноте ночи ярко горели вечные звёзды.

— Петя, сынок, я хочу к тебе, родной мой… Почему всё так сложно?

Жёлтый кленовый листочек дрогнул в вышине и, оставшись без материнской опоры, мягко лёг в подставленную руку. Иван слегка покачнулся от обилия кислорода, который, проникнув в кровь, взорвался в голове цветными картинками, прикрыл глаза, аккуратно убрал листик под свитер, поближе к сердцу, и медленно побрёл к выходу из больничного городка.

…Вместе с природой засыпал и двор Коли. Обняв ноги руками, мальчик сидел на скамейке и смотрел на такие прекрасные и далёкие звёзды. Он был далеко отсюда, далеко от горя и от всех проблем, так рано свалившихся на его голову. Коля ни о чём не думал и ничего не решал — ему было «безмятежно», но вдруг он вздрогнул: громыхнув мусорным ведром о дверную коробку, из подъезда вышла соседка.

— Замёрз, поди, Колька? — соседка кивком указала в сторону старенького «мерседеса», — этот, что ли, опять нарисовался?

Коля утвердительно кивнул.

Соседка:

— А я-то думаю, кто там у неё? Нажрались и орут на весь подъезд! Поубивают друг дружку!

Коля стремительно вскочил на ноги и побежал к подъезду.

— Куда ж ты, Колян, на рожон-то лезешь! — крикнула вслед сердобольная соседка, но Коля уже бежал по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.

Громкий мат и звуки борьбы усилились, как только Коля распахнул дверь квартиры. Мужичок методично и зло избивал мать.

— Ну, что? Погуляла без меня, шалава крашеная? — звонкая оплеуха оглушила лежащую на полу мать, — до магазина нельзя дойти, как все новости сообщают, лядина ты такая!

Мужичок размахнулся для следующего удара, но Коля схватил его за руку и повис на ней:

— Не трогай маманю!

Мужик с удвоенной от злобы и выпитого силой отшвырнул мальчика от себя:

— Куда лезешь, выблядок сраный! — врезал матери по щеке и тряхнул её, как тряпичную куклу. — Нравится? А, нравится?!

Мать захлебнулась соплями:

— Ну, прости ж ты меня, прости, дуру бестолковую… Люблю же тебя… Люблю…

От чувства собственного превосходства силы мужичка удесятерились, и он, намотав волосы на руку, потащил мать по полу.

Коля:

— Стой, гадина!

Мужик обернулся и застыл в изумлении:

— Ты чего это, Колян?

Коля выставил перед собой огромный кухонный нож:

— Мамку отпусти, гадина!

Перехватив полный решимости взгляд мальчика, мужик протрезвел на мгновение и разжал руку. Тут же мать, словно на пружинах, подскочила к сыну:

— Тише, тише, Коленька! Отдай ножик-то, милый… Не надо так играться, — размазывая кровь по лицу, протянула обе руки.

Коля, дрожа всем телом, отдал нож матери. Одно движение, и нож лязгнул о гору грязной посуды в раковине, а мать всем телом навалилась на сына и повалила его на пол:

— Ах ты, сволочь такая, за нож мне хвататься будешь! Я те все глаза повыцарапываю, паршивец ты поганый! Бей его, Лёша!

Мужик подскочил и с размаху ударил Колю ногой в живот:

— Не на того нарвался, ублюдок!

Несколько раз ударив по лицу сына, мать поднялась и присоединилась к сожителю. Теперь они вместе остервенело пинали Колю ногами, пока вконец не выдохлись. Тяжело дыша, мужик устало опустился на табурет:

— Наливай, Ирка, испортил весь праздник ублюдок твой!

— Да сил с ним уже нет никаких! Как отец его шесть лет назад дуба дал, так и мешается под ногами и день и ночь! — мать разлила водку по стопкам. — Не хнычь, сказала! Чтобы духу твоего в этом доме не было!

Избитый Коля лежал на полу и скулил. Но не от боли, нет — к ней он привык и почти ничего не чувствовал — накопившаяся обида безудержным потоком слёз катилась из глаз. Поднявшись на ноги, Коля пошёл к выходу:

— С папкой хорошо было. Он меня в девять лет на машине научил ездить. В шахматы с ним играли! В лес ходили! Вчера мне шестнадцать исполнилось, никто и не вспомнил про это… Ни одного доброго слова…

Мать, как ошпаренная, подскочила с табурета:

— Чего расхорохорился-то? А? — сделала движение в сторону сына. — Мало тебя били, что ли? Повторить?

Мужик:

— Сейчас повторим!

— С отцом тебе хорошо было? Вот и убирайся к нему! Чтоб я тебя больше не видела! Всю жизнь мне портишь, поганец! — мать кинула на пол грязное кухонное полотенце.

Конец ознакомительного фрагмента.