Наши души

Иван Леденцов, 2022

Когда заканчивается человеческая жизнь? И заканчивается ли она вообще?.. В какие неведомые просторы и вселенные отправляется наша душа после земной жизни и возвращается ли она назад? Способны ли мы обрести в новой жизни тех, кого так любили в прежней?.. Вряд ли найдётся человек, который рано или поздно не задумывается над этими вопросами. Героям книги «Наши Души» волею судьбы приходится не только задуматься над этими вопросами, но и прожить и прочувствовать всю горечь утраты и радость обретения былого счастья… Двоемирие сюжета, которое постоянно перемещает читателя из реальности в глубины подсознания, стирает границы между жизнью и смертью, страница за страницей открывая непостижимые миры и тайны человеческой жизни.

«Сгину я — меня пушинкой ураган сметёт с ладони…»

Сон? Явь? Обрывки воспоминаний? Мечты? Всё смешалось на последнем рубеже чудесного королевства с простым названием «Жизнь». Ну, вот же оно — море! Всё настоящее, реальное, можно потрогать — солёное, сами попробуйте. Пляж из крупной, заботливо обработанной водой и временем гальки.

Огромные волны каким-то чудом не доставали до сидящего на пакете Петруши, прицельно кидающего камни в их вспененные гребешки: кто кого? Метрах в пяти позади стояла инвалидная коляска, на расстеленном одеяле спортивный рюкзак и прочие вещи ожидали возвращения своих хозяев. Иван стоял в воде по самые колени и снимал на камеру мелькающих над волнами чаек, волны временами захлёстывали его до груди, но при жаре в 30 градусов это радовало: так вот ты какой, Ламанш!

— Эй, папа!

Иван обернулся на крик и увидел, что волна добралась до их лежбища, едва не сбросила сына с пятой точки и нехотя отступила.

— Ничего, сынок, обсохнем!

Через минуту по пляжу пробежал гул. Краем глаза Иван увидел, как люди бросились от воды — к берегу стремительно приближалась огромная волна, каких раньше не было.

— Петя, отползай сам наверх! — Иван изо всех сил бежал к сыну, осознавая, что никак не успеет.

Едва он отбросил видеокамеру на высокий берег, как волна сбила его с ног, вспенилась, накрыла с головой уползающего вверх Петю и потащила обоих в море.

Вокруг бурлил океан пузырей, перемешанных с крупными камнями. В этом диком, ревущем, беснующемся хаосе Иван нащупал сына, ухватил его покрепче и попытался подняться на ноги, но очередная волна свела на нет все усилия. Сопротивляясь стихии и не имея собственных сил поднять голову над водой, Иван болтался в приливном-отливном буйстве, держа руки с сыном как можно выше, отчаянно надеясь, что Петина голова находится на поверхности.

Наконец Ивану удалось пополнить запас кислорода в крови — он вернул себе дар хождения. Крепко прижимая к себе возбуждённого сына и тяжело дыша, он выбрался на берег. Не в силах разжать объятия, Петя мёртвой хваткой держался за шею отца.

— Папа, а круто было! — воскликнул мокрый, дрожащий, но самый счастливый человек на земле.

Адреналин играл Петиными чувствами, заставляя мышцы пульсировать. Так вот ты какой, Ламанш…!

Картинка с морем исчезла, но тут же появилась другая. Иван плыл по широкой и спокойной реке, Петя лежал на спине у отца, держась руками за шею, а рядом всеми своими четырьмя лапами загребал воду любимец семьи Читтер.

Иван:

— Сынок, помогай мне. Работай ногами, брассом.

Петя:

— Папа, я забыл, как это — брассом?

С очередным гребком Иван высунул лицо из воды:

— Это по-лягушачьи, ты же лягушонок.

Петя быстро задрыгал ногами:

— Значит, ты жаба!

Иван:

— Нет, это мама у нас жаба, а я взрослый самец Лягуш!

Не оставив без внимания такое отношение, Света отозвалась с берега:

— Сами вы жабы, я принцесса лягушка!

Иван шумно выдохнул в воду:

— Принцессы не квакают! — и обратился к сыну, — Петя, а зачем ты мне горло так сжимаешь? Мне немного трудно дышать, ослабь хватку, а то ещё утону… Вон и Читик еле дышит, захлёбывается уже! Забирайся на Петю, Чит!

Иван рукой подтолкнул собаку к единственному спасительному островку — спине сына.

Петя заверещал и ещё сильнее сжал горло отца:

— А-а-а, Чит, ты ногти когда последний раз подстригал?!

— Ну, вы утопите меня, инвалиды хреновы! — под бульканье размытых пузырей голова Ивана скрылась под водой…

…Очередной рассвет вычертил картину знакомого болота. Иван приподнял голову и аккуратно переложил её на другую сторону:

— Всё будет хорошо… Или не будет… да, Семёныч?

Под пение птиц и серенады лягушек Иван медленно возвращался к действительности, попутно замечая, что к болотной какофонии добавилось что-то новое, едва уловимое, и это нечто постепенно проявилось нестройным перебором гитарных струн. Иван поднял голову со своего уютного ложа: прямо перед ним на островке с тремя чахлыми берёзками сидел Высоцкий в голубых джинсах и рубахе с закатанными рукавами. Высоцкий зажал баррэ на гитаре, внимательно посмотрел на проснувшегося Ивана и улыбнулся:

— Да не ссы ты, конечно, будет. Всё будет! — слегка поднастроил гитару и запел:

«Вдоль обрыва, по-над пропастью,

по самому по краю,

Я коней своих нагайкою стегаю, — погоняю,

— Что-то воздуху мне мало, ветер пью,

туман глотаю,

Чую, с гибельным восторгом —

пропадаю, пропадаю!

Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!

Вы тугую не слушайте плеть…»

Следующие строчки изменили тональность и зазвучали с реверсом, как будто звучали в пустом зале:

— Но что-то кони мне попались привередливые, и дожить не успел, мне допеть — не успеть!

Иван вновь поднял опустившуюся голову и увидел, что Петя сидит рядом с Высоцким и подпевает ему. От них и от самого островка исходил нежный золотистый свет, переходящий в ярко-голубой и ещё выше — в нестерпимо слепящий. Иван зажмурился. Вокруг уже не было никакого болота, не было совсем ничего, только они на этом острове из Света, Музыки и Голоса. Иван уселся рядом, обнял Петю, поцеловал:

— Вот ты где, сынок! — и запел одними губами. — Я коней напою, я куплет допою, хоть немного ещё постою на краю…

Небо потемнело и быстро прояснилось, как будто кто-то моргнул, перелистнув прочитанную страницу.

Машина Ивана стремительно летела по мегаполису. Слёзы безжалостно размывали проносящиеся мимо фонари, фасады и рекламу ночного города, а из динамиков что есть мочи Высоцкий:

«Сгину я, меня пушинкой ураган сметёт с ладони,

И в санях меня галопом повлекут по снегу утром.

Вы на шаг неторопливый перейдите, мои кони,

Хоть немного, но продлите путь

к последнему приюту…»

Голос из навигатора:

— Вы прибыли к месту назначения.

Иван быстро припарковался и побежал вперёд, пока не уткнулся в огромный баннер перед зданием: «НИИ нейрохирургии им. академика Н. Н. Бурденко». Фонари не справлялись со своей задачей — всего в паре метрах от баннера господствовала непроглядная ночь. Солёная влага лица, перемешиваясь с ледяным дождём, бесследно исчезала на чёрном асфальте. На секунду остановившись, Иван проверил содержимое папки с документами и устремился на крыльцо. Всё это время песня не умолкает. Она звучит в голове, в небе — везде… из каждой ступеньки больничного крыльца, из всякой звезды Млечного пути раздаётся:

«Мы успели, в гости к Богу не бывает опозданий,

Так что ж там ангелы поют такими

злыми голосами.

Или это колокольчик весь зашёлся от рыданий,

Или я кричу коням, чтоб не несли

так быстро сани…» —

голос постепенно затихает, до шёпота:

«Я коней напою… Я куплет допою…

Хоть мгновенье ещё постою на краю…»

Буквы на баннере перемешались и поменяли свой цвет. Теперь на нём горела надпись: