25 декабря

Иван Вольнов, 2023

Что если бы вам предложили под микроскопом рассмотреть движения собственной души? Взглянуть на свою жизнь и ошибки прошлого из будущего? Так не бывает, скажете вы. Молодой писатель Иван Вольнов тоже не рассчитывал на такую возможность, отправляясь в психиатрическую клинику, для поддержания ментального здоровья, подорванного любовной зависимостью и алкоголем.И вот уже под покровом ночи, в разговорах с психологом и загадочными посетителями, преследующими его уже много лет, Иван ищет ответы на мучающие его вопросы о жизни и любви… И находит их, лишь повстречав себя самого из далёкого будущего. А поскольку наш герой – личность рефлексирующая, страницы книги пронизаны проникновенными размышлениями, тонким юмором, диалогами и стихотворениями, раскрывающими всю сложность его пути к самопознанию.«25 декабря» – не обычный психологический роман, это путешествие в глубины человеческой души, история о том, как трудно бывает отпустить прошлое и как важно найти силы простить себя.

1

— Доктор, вы даже вообразить себе не можете насколько у меня прекрасное настроение!

— Почему же… очень даже могу. За вами такое и прежде водилось.

— Но вы не понимаете! Я хочу петь и танцевать, и творить всякие там безрассудства! И писать стихи в конце концов!

— Стихи… мда уж, занятно. Но вы же вроде что-то писали недавно, или мне кажется?

— Писать то писал. Но ужас какой-то. Сущий мрак. Мне даже перечитывать стыдно.

— А теперь что вы пишете?

— Ознакомьтесь, пожалуйста…

(Минуты молчания могли показаться вечностью, если бы, конечно, хоть кто-то из нас имел представление о значении этого слова).

— Ну как вам! Как вам?

— Занятно. И вроде не пьяный… а ну-ка дыхните. Ладно. Долго увиливать не буду — мне понравилось. За одним исключением…

— Это каким же?

— Такие стихи обычно пишут пьяные школьники. Ну или влюблённые молодые люди. Поправьте меня, если я ошибаюсь.

— Как вы можете! Да это уже ни в какие ворота! Пьяные кто? Молодые что? Вы это мне!?

— Прошу прощения, вероятно, я выбрал не очень корректную формулировку. Стихотворение хорошее, спору нет, с точки зрения написания. Лингвистически не к чему придраться. Но вот посыл… и общий смысл… как бы вам это объяснить…

— Ну уж как-нибудь постарайтесь. Или вы и впрямь удумали меня оскорбить.

— Ваше стихотворение выглядит так, будто вы посвятили его одной теме, но, опасаясь быть раскрытым и уличённым, замаскировали его под свою привычную, фундаментальную философию. Человек не знающий вас, скорее всего, отнёс бы это произведение к разряду позитивных, миролюбивых, душеподъёмных повествований. Но что до меня… я уже давненько копаюсь в вашем творчестве. И с уверенностью могу сказать, что никакой философской мысли, на самом то деле, в этом стихотворении нету. Речь идёт о симпатии к девушке.

— О чём идёт речь? Не смешите мои титановые винтики: плечо сейчас отвалится от смеха. Да скорее Леброн вернётся в Кливленд, нежели я позволю себе столь никчёмную, столь мещанскую забаву. Симпатия к девушке… нет, ну вы на него посмотрите. А ещё психоаналитиком себя называет.

— Позвольте я вас поправлю. Леброн уже возвращался в Кливленд, относительно недавно, и нету никаких гарантий, что не вернётся вновь. Так стало быть…

— Стало быть что?

— Есть вероятность, что даже вы, с вашей неукоснительной верой в любовь к своему собственному отражению, чисто гипотетически, ненароком, могли случайно…

— Это исключено. Я целиком отдаю себе отчёт в своих действиях. Более того, я прекрасно осознаю, что я пишу, когда я пишу, и зачем я пишу. Ваши догадки не имеют никакой существенной почвы.

— Я вынужден поправить вас вновь. Каждый год, уж много лет, когда подступает та самая дата…

— Не продолжайте! Я не хочу обсуждать с вами этот детский лепет. Я пришёл к вам в поисках силы, мотивации для изучения потаенных уголков моей бездонной души, а вы, как бабка у подъезда, наслушались сплетен и давай находить к ним разумные объяснения. Слышать подобного не желаю!

— С вашего позволения, я всё же продолжу. Каждый год, в декабре месяце, когда подступает та самая дата…

— Да знаю я эту историю получше вашего! Каждый год я впадаю в депрессию, ухожу в длительный запой, ненавижу всё и всех и не имею ни малейшего желания, чтобы кто-то вроде вас напоминал мне об этом. Я всё это уже проходил. Поверьте мне на слово — никакой взаимосвязи вы не найдёте.

— В прошлом году, опасаясь приближающегося кризиса, вы подыскали себе подходящую кандидатурку, чтобы пережить этот месяц. Как же её звали-то… То ли Лиза, то ли Анфиса. А может быть… Алиса!

— Совпадение.

— В позапрошлом году, в том же самом месяце, на её месте была некая Наталья.

— Это случайность.

— В поза-позапрошлом году, надо же, официально на вашем любовном фронте была тишь да гладь…

— Ну вот видите! О чем я вам говорил? Простые совпадения.

— Потому что человек, который был выбран на декабрь, не дотянул до положенной даты. Вы, кстати, тогда разговаривали сами с собой. И да… у вас была внушительная коллекция пустых бутылок под кроватью. Вы даже не могли их вынести за один присест: настолько они были тяжёлые.

— Это всё… знаете… это всё блеф. Вы просто нахватали каких-то случайностей, припарили их парочкой очевидностей, подсыпали щепотку «психоанализа» и замешали в своём бездушном шейкере. Но полученное смузи не имеет ничего общего с реальной жизнью. Это лишь ваши выдумки.

— В две тысячи восемнадцатом году на их месте была Александра. Правда уже в своём прощальном амплуа. Но тем не менее этого хватило, чтобы выполнить свою миссию. А в декабре две тысячи семнадцатого, помните? Как она вовремя спасла положение. Что же случилось за год до этого…

— Хватит! Я с самого начала сказал, что не имею ни малейшего желания обсуждать эту тему ни с вами, ни с кем бы то ни было еще. Вам нравится играть в психоанализ? Ну так извольте — играйте себе на здоровье. Но меня в свои сказки не впутывайте. Я точно знаю, что в этом мире было, а чего в нем никогда не случалось. И, уж тем более, не имею никаких значительных проблем с памятью.

— Хорошо, хорошо. Как вам будет угодно. Давайте, действительно, отбросим все эти несущественные бредни, уберём конспирологическую мишуру и вновь вернёмся к старой доброй науке.

— Ну Слава Богу. Я уже хотел уходить: утомили не представляете как.

— Ещё как представляю. Все эти имена… в один и тот же месяц… в каждом году… приблизительно в тех же числах… конечно же совпали — чем чёрт не шутит, старина. Вот только есть ещё одно интересное наблюдение…

— Опять вы за своё!

— Когда год заканчивается — все эти девушки исчезают. Как по мановению палочки. Будто их никогда и не было. И ни слова, ни упоминания, ни фотографии — ничего не остаётся… в каждом январе.

— На что вы намекаете?

— Я уже ни на что не намекаю. Вы же хотели говорить голосом разума, а не примитивными бабкиными сплетнями. Каждая из этих девушек выполняла одну и ту же задачу. Из года в год. Из месяца в месяц. Каждое двадцать пятое декабря, с самого утра, вам приходило сообщение от одной из них, напоминающее вам, что этот год вы не заканчиваете в одиночестве. А если учесть, что за дата двадцать пятое декабря… для всего нашего мира… вы ведь любите даты. Вы же учили их с самого раннего детства. Вы помните все. Но конкретно эта — ассоциируется у людей с Рождеством. А у вас оно двойное. В тот день вы родились снова. Шесть лет тому назад… уже немного осталось.

— Я не искал девушку на декабрь. Я вообще ни на какой месяц её не искал. Мы просто случайно познакомились, и мне показалось, что мы неплохо ладим. Это всего лишь веселое времяпровождение, не более того.

— Вы говорили так и в прошлом году. И в позапрошлом. И в поза-позапрошлом. Просто хорошее настроение, просто написали девяносто девять депрессивных стихов за год, а вот сотое вышло на удивление радостным. Ещё и в декабре. И ведь никогда такого не было. И вот опять…

— Вы делаете из меня монстра! Своими спорными аргументами вы пытаетесь подвести к тому, что всё это было подстроено, что это ни месяц декабрь сам по себе ублюдский месяц, а я его делаю таким! Ну так вот — тут я вас не обрадую. Много кто не любит декабрь. Он либо холодный, либо моросящий. Столько дел нужно успеть переделать до конца года. А эти дедлайны, цейтноты…

— Большинство людей любят декабрь. Он напоминает им приближение праздника. Вы когда-нибудь слышали о новогоднем настроении?

— Не держите меня за идиота.

— Никто вас за него и не держит. Но теперь вы уже не спорите с тем, что в вашем новом, радостном, пропитанном светлой лёгкостью стихотворении никакой философии, по сути своей — нет. Вы написали о любви. Как и много лет подряд… Потому что вы нашли кандидатуру на этот месяц. Ваша депрессия отступает. После Нового года надобность в костылях отпадёт. Никакого продолжения не последует. Девушка исчезнет. И вы снова вернетесь к своему отражению.

«…Месяц умер,

Синеет в окошко рассвет.

Ах ты, ночь!

Что ты, ночь, наковеркала?

Я в цилиндре стою.

Никого со мной нет.

Я один…

И — разбитое зеркало…»

Сергей Есенин

Декабрь 1925