КоД. Коротко о Длинном

Иван Быков

Восьмой роман мастера интеллектуальной прозы Ивана Быкова – «Коротко о Длинном» («КоД»). Роман, что растащили на цитаты еще до официального релиза. Жесткий, порой циничный, но, несомненно, глубокий. Не просто книга – труд, произведение значительное, долговечное, сигнал к размышлению и переосмыслению. Всем, уставшим от триллеров, бестселлеров, фентезийных сказок о попаданцах; от бесполезного чтива о мечах, Драконах, принцессах, инопланетянах; уставшим от слов «выйти из сумрака» или «войти в портал». Нет, Драконы, маги, боги – все они будут, но… Четыре человека в непринужденной беседе – от заката до заката. Всего два дня из жизни, и вся жизнь – в двух днях. Всем, кому, как дыхание, как глоток воды, необходимо посидеть в хорошей компании, с друзьями, у мангала за бокалом добротного вина… Посвящается… О любви и сексе, об истории и политике, о мужчинах и женщинах, о Дружбе и Рыцарстве, об истине и вине, о религии и философии, о времени и пути, об учителях, жизни, возрасте, счастье… И – осторожно: данное произведение изобилует устаревшими культурными и общечеловеческими ценностями! Не рекомендуется к прочтению ревнителям социальной толерантности во избежание обострения баттхерта.

18:00

«Государство есть историческое переходящее учреждение, временная форма общества, как сама церковь, младшим братом которой оно является»…

Михаил Бакунин. «Анархия и Порядок»

— С годами выработал для себя основной принцип взаимоотношений с людьми, — вполне связно для нетрезвой беседы обобщил Антон, и все тут же сделали заинтересованные лица. Ободренный оратор уверенно продолжил:

— Никогда не торговаться.

— В любви? — уточнил Савва.

— Во всем, — обобщил Антон. — Поскольку я всегда честен и щедр (при этих словах все согласно закивали), то звучит мой основной принцип приблизительно так. Вот мои возможности: цена, зарплата, смета, эмоция, умение, любовь. Если мои возможности совпадают с вашими запросами — отлично: работаем, строим, делаем, покупаем, живем, любим. Если ваши запросы выше, то простите. Либо я временно останусь без подрядчика (что вряд ли), либо подыщу другого. Но вас, того, кто с высокими запросами, — в абсолютный кристалл льда. Такой принцип позволяет всегда добиваться поставленной цели, одновременно избавляясь от ненужных (как сейчас принято говорить, токсичных) людей. А все эти «а давайте, пожалуйста, рассмотрите вариант, подумайте, а в рассрочку, я была, котенок, не права» — все это лесом, все это в топку.

— Гениально! — хлопнул в ладоши Савва и дамы подхватили рукоплескания. — Тебя бы законодателем! Страна бы расцвела. Айда на баррикады? Революционировать?

— У революций нет героев. В преступлениях нет романтики. В войне один победитель — сама война, — мгновенно не согласился Антон. — И в целом: лучше хранить равновесие в одном городке, чем раскачивать и разрушать государства. Была, например, когда-то в нашем городке заложена по генеральному плану улица Российская, Російська на государственном. Буквально в двух кварталах от нашей Кисельной. В виду революционных событий решили переименовать ее в улицу Украинская, Українська соответственно. По понятным причинам единогласия в таком вопросе добиться сложно. Так и пестрило через участок: Російська-Українська. А то и на языке оригинала: Российская-Украинская. Что никак не способствовало сплочению коллективного разума. Потом компромисс нашли. Поубирали лишние буквы. Теперь на каждом участке вбиты в землю таблички, на которых гордо значится: «…ська». Все гениальное просто.

— Забавный беспорядок, — хохотнул Савва. — Анархия, конечно, мать порядка, но не пора ли ей на дачу — хочется потусить с ее сыном. Ну, так давай тебя в депутаты, на дебаты пойдешь, а там глядишь, да и устроишь новый мировой порядок.

— Предвыборные дебаты, по сути, — спор, — вновь не согласился Антон. — Добровольное участие в споре унижает достоинство. Так что это убогое зрелище одинаково позорно и для будущих президентов, и для их нынешних избирателей.

— Да ты, прям, подготовился, — оценил Савва. — Хотя ты, безусловно, прав. Политика — это не наше. Если и плыть с кем-то в одной лодке, то разве что загребным. Таким, что определяет темп, ритм, силу и характер гребли. Независимый политик — это такое существо, которое получает распоряжения от хозяев без посредников, напрямую. Но как же гражданская позиция? Пассионарность? Национальная идея, наконец?

— Гражданская позиция — дело тонкое, интимное: ее нужно иметь, но не стоит о ней кричать. Кроме того, часто бывает так, что явное меньшинство оказывается в итоге скрытым большинством, — улыбнулся Антон. — Я бы сказал шире, — Антон покрутил меж пальцев тонкую ножку бокала — именно такую операцию осуществляла сейчас Альвина с очередной сигаретой. — Национальная идея государства? Мыслим шире — идея мироощущения всех наций, рожденная нами. Поскольку тут недра, тут сама суть всех стихий. Великая Ответственность. За судьбы, за будущее, за дух и память. За нас… Тост вышел.

— Но глубокий, — воскликнул Савва и бокалы со звоном встретились в тосте. — Недавно услышал в каком-то американском сериале интересную фразу: «Я не предатель, я новый патриот». Задумался. Вот скажи мне… нам всем скажи, мудрый человек. Где граница между родиной и чужбиной? Она лежит между двумя странами? Между двумя верами? Между двумя народами? Между двумя языками? Между двумя полами или двумя расами? Как дети малые — провели линии в песочнице и горшки подписали крестиками.

— Будь ты самым прожжённым галлом, все равно твоя Родина — Рим, — неожиданно процитировала кого-то Замиля, тихо, но с чувством.

Все посмотрели на Замилю с уважением. Альвина спросила:

— Кто написал? Что там дальше?

— Кто написал — не помню, а вот стихотворение наизусть — помню. Там про любовь, не про политику, — и Замиля встала и продекламировала с каким-то невообразимо милым акцентом:

Коль страдаешь от стрел Купидона,

Так молись или скорбно моли

Или просто отстрел купидонов

Начинай с гордым криком: «Пали!»

И в ответ — не покажется мало:

Купидонов гнев неумолим.

Будь ты самым отъявленным галлом,

Все равно твоя Родина — Рим.

И по храмам похрамывать можешь,

Даже в Тампле толпиться без сил,

Но слезами пропитанной кожи

Купидон ждет — вот он ощутил!

И тогда ты получишь прощенье,

Пусть его у других ты просил,

И любви незабвенное пенье

Ты почувствуешь в веянье крыл.

За столом воцарилось молчание, после чего троица зааплодировала, а Замиля поклонилась и снова заняла свое место.