Чем Черт не шутит

Елена Романова (2025)

Однажды твое сегодня оказывается в прошлом, и никто не знает дороги назад, потому что ее нет. Радан просыпается в странном мире, требующем от него невозможного, чтобы он забыл свою прежнюю жизнь и принял новую как награду. Но эта новая жизнь больше похожа на проклятие, чем на дар…

Прощание

После урока все поспешили убраться с крыши — узкая лестница диктовала индивидуальный подход и сводила вниз каждого персонально, с арестантской торжественностью. Рае смотрел на ажурные кованые ступени, сквозь черную паутину которых просвечивали письмена и Тримул, а за ним — Панир: один угрюмо сползал со ступеней, другой ступал радостно и беспечно, жадно глотая хлеб, и эта счастливая возможность глотать припасенный хлеб, не жуя, окрыляла его. Рае же устал от картин, сменявшихся в голове, его мозг, до того как будто безвестно спящий, вдруг очень вещественно обозначился, выделив четкую границу своей конкретности и стерев все мысли.

Внизу лестницы стоял Ситра, руки его были спрятаны в карманы, сигарета висела на губах. Змей казался обеспокоенным, как будто решался на что-то. Рае остановился перед ним, держась одной рукой за перила, а другой — нервно почесывая щеку.

— Привет.

Ситра кивнул и сплюнул на пол сигарету.

— Мы сейчас уйдем с тобой.

— Куда?

— В одно место.

— Что за место?

— Ненадолго.

— Зачем?

— Это не моя идея. Я был против, если что. Просто знай это.

— Не понимаю, к чему эти расшаркивания?

— Руку дай.

Рае медлил, втирая взмокшие ладони в штанины и чувствуя твердость боковых швов и нетвердость желания следовать за Ситрой, потом рука его как-то сама собой потянулась к змею, и они — прыгнули.

В этот раз прыжок затянулся — Рае успел надышаться туманом Пустоты и теперь лаял, откашливаясь. В горле все съежилось, словно он глотнул вязкого сока черной рябины. Змей курил и смотрел, как человек исторгает из себя Пустоту, как вздуваются вены на его шее, и протянул сигарету. Рае махнул рукой и стер выступившие слезы.

— Вам бы стоило о такси подумать, — прохрипел он. — Мировая вещь, я тебе скажу.

— Очень смешно, — огрызнулся Ситра, поправляя капюшон.

Дым сигареты, зажатой в его зубах, вился над левой половиной его лица, как длинная челка. Змей скинул с плеча мешок и вытряс из него на асфальт два башмака, обулся в них и присел на колено — пальцы путались в шнурках, будто в тонких корнях.

— Тебе бы надо на липах, — посоветовал Рае.

— Это тебе липу надо. Сюда, — сказал Ситра и зачеркнул острым пальцем рот.

— Пф, — усмехнулся послушник, осматриваясь, и спросил. — Зачем мы здесь?

— Ты не помнишь?

— А что я должен помнить?

— Пошли давай.

И они — пошли.

Но Рае не прихватил с собой никакого рюкзака ни с какими ботинками, ступни на асфальте мерзли, и было дико, что холод вовсе не мягкий: спрячь пальцы поглубже в золу, и они согреются. Рае ободрал кожу, чиркнув ногой по забытой поверхности, как всегда делал в Пустоши, где серебристая пыль, словно сухие брызги, летела во все стороны, теперь во все стороны летела лишь боль.

— Черт, — выругался послушник и запрыгал на одной ноге.

— Что?

— Нормально, просто…

— Ты дурак, — констатировал Ситра факт, с которым Рае не смог не согласиться.

Они шли вдоль высокого длинного дома, сложенного из гладкого белого кирпича. Низкая бетонная лестница поднимала в один из подъездов девочку в розовой курточке и розовой шапочке с маленьким блестящим рюкзаком за плечами, розовые чешуйки которого искристо переливались на солнце. Она отворила дверь, затворила, и не стало никакой девочки.

Рае разглядывал двор. Всюду росли ясени, их кроны почти касались стекол последних этажей. Ветер безжалостно сбрасывал прозрачные листья, и те страгивались целыми стайками, точно перепуганные рыбешки.

Ситра резко остановился, и Рае воткнулся в неширокую спину зверя, засмотревшись на ворону с зажатым между ее клювом и лапами ослепительным голубиным крылом.

— Нам сюда, — позвал Ситра, поднялся по ступеням и отворил дверь, не так давно выкрашенную прямо по старым объявлениям. В проеме темнел облупленный коридор.

— И на кой Черт? — спросил Рае, разглядывая уже посиневшие ноги. — Может, домой вернемся, а то тут холодно, как в Аду.

— Скоро вернемся, — вздохнул Ситра.

Рае зашел в подъезд. С порога его как будто обнюхал знакомый запах, вернувший множество неназванных чувств — все они бились внутри, взрываясь и пачкая ясность мысли необъяснимой тревогой, как чернильные капли — воду. В смятении Рае поднялся за Ситрой на третий этаж. Змей остановился в пролете.

— Позвони в дверь, не бойся.

Рае нажал на кнопку, но никто не открыл. Он повернулся к Ситре и развел руки в стороны, как бы спрашивая: ну все?

— Звони еще.

Послушник вскинул руку, но вдруг дверь ушла вглубь темноты, из которой выступила — мама…

— Да? — спросила она, как чужого.

Радан молчал.

В голове крутилось только: «Мама, мама, мама…», но произнести это вслух он почему-то никак не мог.

— Ты потерялся? — спросила она, Радан покачал головой. — Тебе деньги нужны? Погоди, я сейчас, — она искала сумочку в коридоре, металась от тумбочки к ручке двери, в большую комнату, к сундуку. — Да где же она?

К вешалке. Под пальто.

— Ох, вот же, и как я всегда забываю… Держи.

Она раскрыла кошелек и достала из него изумрудную тугую бумажку. Потом еще одну.

— Больше нет. Мало, да?

Радан остолбенел, считывая ее потускневшие волосы, поворот головы, такой привычный, когда она, задумавшись, чуть наклоняла ее.

Мама, ты что? Ты где?

— Спасибо, — выдавил он. Слоги прилипли к горлу, глухо булькнув внутри, как камень в колодце. — Не нужно ничего.

Радан вернул деньги. Мама посмотрела на него с изумлением, ее грустные светлые глаза блестели, как две лужицы в лунном свете. Рае начал спускаться, а она, запахнувшись плотнее в темную кофту, вышла из квартиры посмотреть на него. Рае вдруг повернулся к ней и попросил:

— Вы берегите себя, ладно?

Ситра завел его в магазин, оставив у витрин с ножами, чьи широкие лезвия спали под стеклом, как спят подо льдом рыбы. Продавец нервно щелкал пульверизатором и тут же стирал пену газетой. Какой-то старик в клетчатой кепке попросил показать один из ножей поближе. Рае смотрел на них, но ничего не видел: ни людей, ни лезвий.

Ситра вернулся со сложенной втрое раскладушкой. Он позвал Рае: «Эй…», тот так же тупо уставился и на него.

Змей взял послушника за руку и предупредил:

Конец ознакомительного фрагмента.