Свет миру. Или Aiuta mi

Елена Новосвит

В этой книге – мои обещания, данные не в этом мире. Я обещала, что сумею это сделать и, как смогла, сделала. В этой книге – неординарная история героической любви, описанная через видение молодой девушки – героини книги. Всё, что с ней происходило и чем закончилась эта история, сильно потрясло меня. Описывая эти события, я как будто побывала в том времени, проживая жизнь этой в полной мере героической девушки, ощущая в каждом моменте работы над книгой её присутствие.

— 8 —

В тот вечер поговорить с Бертраном не удалось. Иссель отвела Амьеля в комнату и попросила уснуть. Долго гладила его по голове, пока глаза его не сомкнулись. Но всё же она понимала, что оставлять его одного нельзя. Ему нужен утешитель, и она будет его утешать до тех пор, пока не увидит прежнего Амьеля.

Утром она взяла его за руку и отвела к Бертрану.

— Поговори с ним! — попросила она его.

Бертран долго смотрел в глаза Амьелю, ничего не произнося. Амьель то поднимал глаза на него, то опускал. Бертран так и не смог произнести ни слова. Через какое-то время он сказал:

— Отведи его и дай ему работу. Пока не нужно говорить с ним. Травма у него очень большая. Ему надо меньше слов и больше доброты, внимания и любви. И может быть, он… нет, просто отведи его…

Потом всё же повернулся к Амьелю и сказал:

— Сын мой! Запомни, мы — твоя семья, вся эта община. Здесь ты найдёшь тех, кто будет тебя любить, заботиться о тебе, понимать, тех, кто поможет тебе исцелиться.

Амьель смотрел вниз и кивал головой.

— Отведи его, дитя, — тихо сказал Бертран, обращаясь к Иссель.

Иссель взяла за руку Амьеля, и ей показалось, что она ведёт за собой того четырнадцатилетнего мальчика, которого знала десять лет назад, так он обмяк и стал безвольным. Всё его поведение, эмоции и реакция были как у подростка. И сам он ощущал себя таковым. Иссель приставила к нему одну из добрых женщин-сиделок, которая прошла обряд утешения и знала, как вести себя в подобных случаях. А сама вновь вернулась к Бертрану.

— Отче! Мой духовный отец! Помоги мне найти правильное решение…

— Что ты хочешь знать, дитя?

— Я думаю, что мы неверно просили, или что-то забыли, или вообще не просили о помощи. Я думаю, надо просить о помощи Отца Небесного, Его Сына и Великую Даму — Марию…

— Дитя! Неужели ты думаешь, что Они не ведают о наших печалях? Неужели ты думаешь, что Они ничего не знают? Они всё видят, всё знают, но, видимо, помочь не могут…

— Они всё могут… я так верю…

— Верь, дитя, и по вере своей получишь. Получишь помощь…

— А может, надо идти к Папе в Рим и рассказать ему всё?

— Дитя! Ты думаешь, что расскажешь ему нечто новое, то, что он не знает? Ты уверена, что останешься после этого живой? Ты нужна нам здесь!

— Амьель останется вместо меня. Он придёт в себя. Я в это верю. Он будет работать, помогать. Он был такой замечательный, такой не по годам глубокомысленный. Он может стать совершенным, если мы все поможем ему.

— Всё это так и одновременно не так. Дитя! Я вижу, тебя ждёт большое испытание… Я даже не знаю, что ещё могу тебе сказать…

— Не говори, я сама знаю. Ты поможешь мне?

— Всегда знай, я — рядом… Мы все рядом…

Иссель кивнула головой и вышла.

Она пришла к своему любимому месту — к обрыву, где всегда гулял ветер. Она преклонила одно колено, посмотрела в небо и произнесла:

— Отче наш! Сущий на небесах! Да святится имя Твоё! Да будет Воля Твоя, как на Земле, так и на Небесах! Хлеб наш вечно сущий дай нам на сей день! И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим. Не введи нас во искушение, но избавь нас от лукавого, ибо Твои есть и Сила, и Слава вовеки. Аминь…

Сложив ладони возле груди, она долго молчала, а после произнесла:

— Отец Небесный! Ты, Который есть Любовь! Я обращаюсь к Тебе! Помоги мне! Аюта ми! Прошу Тебя о милости, прошу о помощи! Мы нуждаемся в помощи… Помоги нам… Отец Святой! Боже правый Святых Духов…

Далее говорить она не могла, ветер усилился, грозные тёмные тучи шли, как казалось, прямо на неё, предвещая грозу, и находиться на краю обрыва было опасно.