Что такое НЛО? Рассказы

Елена Конста

Все люди на нашей планете индивидуальны, у каждого свои мысли, чувства и, конечно же, истории. Но мы едины в одном – хотим знать, одни ли мы во Вселенной и что там, в далеком космосе?

Диалоги на работе

Действующие лица:

я — технолог цеха (женщина пенсионного возраста).

3 наладчика: 1-й мужчина высокий средних лет; 2-й мужчина средних лет и такого же среднего роста; 3-й наладчик пенсионного возраста.

Термист (любитель горячительных напитков).

Сортировщица средних лет.

Три штамповщицы средних лет.

Мастер — женщина средних лет.

Слесарь — мужчина пенсионных лет.

Заглядываю с утра в слесарку. Там обычно кучкуются наладчики и пр. вышеуказанные работники. Заходит разговор, что пятница 13-го это плохой день.

— Почему это, — вступает в разговор 1-й наладчик, — у моей тётки сегодня день рождения.

— Неси бутылку, — подхватывает диалог мастер.

— Ты что? Всем родственникам в день рождения бутылки носишь? Скоро уж у кошки день рождения будешь справлять. Кошка окатилась — неси. Котят утопил — неси. Она в год 3—4 раза котится. А у меня их две. День рождения, поминки. Разор.

Между их диалогом у меня происходит разговор с третьим наладчиком.

— Саша, — говорю, — покажи мне свой старый клин. Сейчас придёт конструктор, надо посмотреть номер на твоём клине. Будут делать тебе новый клин по образцу.

Почему то за спиной затихают голоса. Все прислушиваются к нашей беседе, ехидно улыбаются.

Говорим о сантехнике. У кого какая ванна. Третий наладчик хочет вместо ванной установить душевую кабину. Технолог возражает, мол, ты туда не влезешь.

— Видела у сестры такую кабинку. Тесная, я в ней не помещусь, а ты и подавно.

На самом деле третий наладчик обладает тучной фигурой килограммов 120. Он ершится, уменьшает вес. Однако, подтверждает, что в ванне не умещается, а сидя мыться, не может. Трудно вставать. В ванне кружка воды, а остальное — тело.

— В душевой кабинке надо мыться по частям, — говорит технолог, — сначала сунешь туда попу, помоешь, вынешь, вставишь живот — потрёшь. Потом ноги по очереди. Голову и руки. Мойся в ванне стоя, я уже давно не помещаюсь, приспособилась.

Второй наладчик рассказывает, как ходил к двоюродному брату в гости. Тот живёт в частном секторе.

— Сидим на веранде. По двору куры ходят. Рыжие, наглые. Клюют всё подряд. У брата семь кошек развелось. Они у кошек кормушку утащили. Всё склевали. Собаку охотничью не боятся. Клюют её. Правда, она сколько-то передушила кур. Я сижу в шлёпанцах. Одна подошла, клюнула меня в палец.

Переключаемся на «Охотника». Это у нас заядлый любитель охоты и рыбалки электрик.

— Слышала, у Охотника кабан «Запорожец» помял? — спрашивает второй наладчик у меня. Я не слышала.

— Кабан на них вышел. «Запорожец» изуродовал. Иномарку ударил в бок. Помял. Потом на «Ниву» переключился. Нива его сбила, в конце — концов. Сходили на охоту.

У нас длинный производственный коридор во весь цех. Пришли с новогодних каникул, в том конце коридора воняет дохлятиной. (Причину так и не нашли). Сидим в комнате мастеров в противоположной стороне. К нам заходит второй наладчик, везёт на тележке штамп. Выясняет с мастером правильный номер. Тут же не выходя, отбивает номер инструментом.

— Убила бы. Что ты тут стучишь? — говорит мастер.

— Теперь в этом конце коридора будет вонять, — вступает в разговор технолог.

— Ага, — подхватывает первый наладчик, — из бочки в тамбуре. Я тебе пустую бочку покажу, — обращается он к мастеру.

Неожиданно забеременела сортировщица. Срок уже достаточно заметный. Она укладывает диски в столбики и складывает в коробку, которая стоит на весах. Берёт столбик высокий и тяжёлый. Кряхтит, ей тяжело и неудобно. Сгибается над коробкой в раскоряку.

— Христа ради, не бери помногу, а то родишь тут у меня. А я роды ни разу не принимала, — заботится о ней технолог.

На термичке за столом сидит слесарь. С его шеи на верёвочке свисает странного грязного вида узелок. Смотреть со стороны очень смешно.

— Коля, это у тебя от сглаза? — спрашиваю.

— Это чеснок, — отвечает.

— У нас что, вампиры завелись? — продолжаю я.

— От гриппа. Говорят, помогает.

Сам смеётся.

Переключаюсь на разговор с термистом. Он рассказывает, как в летние каникулы его отправляли в деревню к бабушке. У нас с ним одни корни. Так что, я хорошо знаю место, где стояла старая церковь. Когда её ломали, верующие разобрали по домам иконы, церковную утварь. Его бабушке достался ангелочек с крылышками примерно с метр высотой. Бабка отвлеклась по делам в огород. А шкодливый внучек в руки ангелочку вложил нож и вилку, предварительно выкинув засохшие цветочки. Бабка захотела помолиться, обращается к ангелочку, а он собрался обедать.

— Ах ты, паразит, — слышит внучек из дома бабушкин голос.

Кстати, это не единственная его проделка. В деревнях все гнали самогонку. Его бабка не была исключением. Она зарыла бутыли с самогоном в огороде. Это он уже взрослым был. Внучек сделал из проволоки миноискатель. Разбил огород на сектора. Протыкал миноискателем землю, нашел клад. Изъял содержимое. Пустую тару закопал.

И смех, и грех с этим термистом. Пьяный, часто заходит к нам. Уже надоел. Ему скучно. Его надо развлекать. А нам в обет хочется подремать. Придирается ко всему и даже к двери.

— Зачем вам здесь засов?

— Трусы переодевать, отвечает технолог.

Он возвращается.

— С этого места поподробнее.

— Ой, зачем ты сказала, — вступает в разговор сортировщица.

— Я не знала, что он озабоченный, — оправдывается технолог.

Возникает тема о трусах. Кто что носит? Стринги — стриптизёры. Даже под белые брюки мужики надевают, семейные просвечивают цветочками. Вдруг термист вклинивается в разговор, что у него не такие.

— Покажи, — реагируют на его замечание технолог и сортировщица.

Мужик сразу удаляется.

Термист мается с похмелья. С вечера погулял от всей души. Его тошнит. Головные боли. УПСА ни у кого не оказалось. Открывает дверь в наш кабинет. Обводит всех мутным взглядом. Тихо закрывает дверь. За дверью стоит тара под мусор. Слышим, как его стошнило.

— Дожили. Надо же, у людей какая реакция на нас. Теперь мы — рвотный порошок, — сказала технолог.

На нашей территории встречаются, практически каждый день, два старых и седых руководителя мелких подразделений. Каждый раз подтрунивают друг над другом. Тот, что повыше обращается к тому, что пониже.

— Вот, говорят, дожил да седых мудов. А я ещё могу. У меня не седые. А вот есть среди нас один, он только хорохорится, а у него седые.

Другой, который пониже, молчит, слова не промолвил. А главное, ведь не проверишь.

Встречаемся опять в нашем кабинете этой же компанией. Друг друга поздравляем с праздником яблочного спаса. Заходит разговор о том, как раньше отмечали праздники. Тот, что повыше вспоминает, что застал ещё, как в деревне у них проходили кулачные бои с соседним селом на масленицу. Сходились в поле по пятьсот человек. Зрители стояли по краю поля. Их не трогали. Соблюдались определенные правила: лежачего не бить, в руке, кроме кулака не должно ничего быть: ни палок, ни кирпичей, ни кастетов. Победа присуждалась той половине, которая гнала соперников до родного села. Зрители бежали следом, улюлюкали, подбадривали, или наоборот, уговаривали прекратить побоище. Во время схватки объявляли перемирие, на время которого враждующие стороны спокойно просили друг у друга прикурить. Жаловались, что, мол, ты так ударил по носу, что кровь потекла. Но, этот наш дяденька на ту пору отец семейства, в кулачных боях не участвовал из-за своего немалого роста и силищи, которой обладал с рождения. Просто, чтобы не зашибить никого до смерти и не попасть в тюрьму. Он с женой стоял как зритель на краю поля.

Но вот однажды и ему пришлось подраться за брата. Дело было так. Он пришёл на рынок, где его брат разгружал арбузы. К брату стал нагло привязываться какой-то недоразвитый мужичок небольшого роста и хилого телосложения. Нашему герою не понравилось, что какой-то недомерок обижает его брата. Он подумал, если ударить мужика прямо на месте, во-первых, он уйдёт по пояс в землю, во-вторых — засудят. И он предложил задире отойти за угол и там разобраться один на один. А сам в это время думал: «Вот я ему сейчас наваляю, будет знать». Идёт за мужиком, кулаки приготовил. А тот, не доходя до угла, резко оборачивается и бьёт его прямо в глаз. И пока наш герой собирал искры из глаза, перемахнул через забор и был таков.

На следующий день глаз посинел и заплыл. Ещё через день пожелтел нос. И так на целый месяц наш герой превратился в корейца. Про мужика же он говорил: «Видно этот товарищ не первый раз так провоцировал людей. Уважаю его за смекалку и хитрость. И мне наука. Недооценил противника, понадеялся на силу».

Через несколько дней опять же этим составом оказались в нашей каморке и разговорились о пользе мёда, кто и сколько съедает его за год. Благо тема для разговора навеяна непосредственно самим днём. С утра все поздравляли друг друга с медовым спасом.

Договорились до того, что мёд не так полезен, как принято считать, потому, что в нём много сахара. А тот, что повыше и постарше сказал, как недавно смотрел передачу о вреде и пользе сахара и мяса. И, что по утрам надо есть овсянку, ведь лошади такие здоровые. «Значит, нам надо начать мышей ловить и есть, змеи вон какие юркие, мы тоже такими будем». Технолог добавила: «Англичане веками овсянку по утрам едят, а умирают так же, как мы, в 70—75 лет. Ещё никто не знает англичанина возрастом в тысячу или полторы тысячи лет. Даже в 150 лет. У нас пищеварение так развито. А лошади долго не живут. Всего 30 лет. От работы дохнут».

У меня утренний рейд по участкам. На столе у штамповщиков лежит серый комочек пуха из катышков от телефонного чехла. Знаю, что это у бригадира такой чехол. Он зашершавился. Бригадир его почистила, комок оставила на столе. Не могу утерпеть от ехидства.

— Что это у вас? Оберег специальный? Африканские племена сушёные головы врагов вешают на колья, что бы их злые духи обходили стороной. Давайте из соседнего цеха алкашей наловим, подвесим здесь.

— Какой у нас странный технолог, — слышу в ответ.

Бывает со мной такое. Знаю, от жаренного заболит печёнка. Понимаю, беляши есть вредно. Но, всё равно. Иной раз охота отравиться. В контору соседнего цеха заходит работница столовой с коробкой беляшей. Они часто покупают. Я жду вместе с ними её прихода. Вот она является. Я сначала беру один пирог, потом думаю, что надо взять супругу, который работает в соседнем цехе. Все об этом знают.

— Дайте ещё один беляшик. Полюбила мужчину у них в цехе, хочу угостить.

— Ты бы ему бутылочку купила, — делает мне замечание столовская работница, — он за один беляш с тобой не будет.

Вся контора ложится на столы от смеха. Вот так столовская молодуха меня умыла. Сама тоже смеюсь.

В проходной у нас «рамка». Как в аэропорту, чтобы помногу не воровали. Все знают, что всё украдено до нас. Однако. У кого ключи, или сумка с металлическими бляхами — всё звенит.

— Проходите по одному, не склеивайтесь, — кричит на нас контролёрша.

Встречаю знакомую в проходной, тоже технолог и ровесница. Ей делают замечание.

— Что у вас звенит?

Она тут же реагирует на вопрос ответом.

— Спираль.

— Надо же, пожилая, а до сих пор со спиралью ходит, — говорит контролёрша.

На заводе работает весёлая толстушка и матерщинница Светка. Её все знают. И она знает всё и всех. Едем с ней в троллейбусе. Мы её хорошо слышим. Голос не хилый. Она рассказывает.

— Пошла женщина за хлебом. На крыльце магазина сидит пьяненький, но прилично одетый мужчина. Чистенький. Женщина думает: «Вот бы мне такого». Говорит мужчине: «Ты посиди здесь, никуда не уходи. Я хлеба куплю, за тобой вернусь». Выходит с хлебом, мужика нет. Вот тебе и на. Сходила за хлебушком, как два года его не ела.

Поздняя осень. Вторая половина ноября. Едем опять же в троллейбусе мимо посадок. Мы смотрим в окна троллейбуса на грачей, которые расположились на деревьях ночевать. Рядом со мной сидят две женщины. Они разговаривают между собой.

— Надо же, как климат изменился. Даже грачи на зиму не улетают.

Напротив нас сидел пьяненький мужичок, который дремал всю дорогу. Вдруг он очнулся.

— Они переженились на наших галках и все остались.

Тут пол троллейбуса попадали от смеха.

Немного расскажу о неразумных приказаниях руководства. Это как в том анекдоте. Генсек собирает срочный пленум. Надо обогнать Америку, послать космонавтов на Солнце в целях его изучения. Генсеку возражают, мол, нельзя. Люди сгорят. Он возражает: «Не сгорят. Пусть летят ночью». Наш цех калит траверсу. Есть такая деталь. Она срочно нужна на участке сборки. Её только вынули из печи. Температура траверсы 400 градусов. Погрузили на кару. Пока везли на дробеструйку, деревянный пол кары загорелся. Карщик срочно побежал за водой, тушить пожар. Чистильщик отказался наотрез чистить горячую траверсу, в руки её брать нельзя. Стали ждать, пока остынет. Это называется, напрасно поспешили.

Работаем в цехе, никто нас не щадит. Батареи всю зиму холодные. Шум. Угар. Металл холодный. Но, бывают такие моменты, когда приходишь и оттаиваешь душой на работе. Где посмеёшься, где пошутишь. А то и надо мной пошутят. Не без этого.

Март, 2016 год