Личное дело Кати К.

Елена Колина, 2008

Катя К. выходит замуж с твердым намерением быть счастливой. Она не позволит капризной дочке своего мужа, вредной особе по прозвищу Киса, разрушить семью. Катя К. садится писать специальную книгу для Кисы. Как Кисе добиться всего чего ей хочется, особенно любви и счастья. И во время создания рецептов счастливой жизни Катя К. учится легко и изящно преодолевать семейные неурядицы.

Воскресенье

Теоретически все понятно, а практически хочется ка-ак дать!

Утром предложила Диме очень хороший план на день. Старалась не наскакивать, как обычно, а действовать исключительно психологично.

— Если ты не очень устал, давай мы сначала поедем гулять в Пушкин, если ты, конечно, не очень устал. Потом быстро пообедаем в одном маленьком ресторанчике, чтобы успеть в филармонию, а уже после филармонии — в гости? А?.. Пойдем-пойдем-пойдем! Ну что ты сидишь, собирайся скорей! А то не успеем сначала погулять, потом в ресторанчик, потом в филармонию, а потом в гости…

— Тебе-то хорошо, тебе еще жить и жить… А вот мне уже немного осталось… — вяло отмахнулся от меня Дима и без сил откинулся в кресле, ласково поглаживая теннисную ракетку.

Честное слово, так и сказал! Если бы я не знала, что Дима — доктор наук, главврач, победитель теннисного турнира «Кубок медиков» в 2004 году, строитель нового корпуса и активно интригует против своих конкурентов из соседней больницы насчет ЯМР, я бы подумала, что он просто сумасшедший. А так я поняла: чтобы совсем не пропасть в совместной жизни со мной, мой любимый меланхолик выбрал такую форму защиты.

— У тебя такой хороший план… Ты поезжай, отдохни… а я тут побуду… один, — с наслаждением добавил Дима. — Я что-то себя неважно чувствую… Может быть, пока тебя нет, на теннис схожу.

Что же мне делать, что?.. Броситься на него и ка-ак дать?.. Или пожалеть? Хоть он и врет, что плохо себя чувствует, а все же жалко его…

— Хотя, конечно, не знаю… — протянул Дима. — В Гонконге грипп начинается, форма А. Я пока не болен, но, конечно, скоро заболею.

…Честно тебе скажу, Киса, мне нелегко. Мне бы хотелось хоть немного подкорректировать темперамент некоторых людей в удобную для себя сторону… Но я понимаю, что тут я бессильна. МЫ НЕ МОЖЕМ ИЗМЕНИТЬ ЧУЖОЙ ТЕМПЕРАМЕНТ, И СВОЙ ТОЖЕ.

Если темперамент и может чуть-чуть измениться, то вовсе не моими стараниями, а только под влиянием жизни в целом. Потому что общество ни за что не оставит без внимания никакие яркие проявления.

Что слышат Холерик и Флегматик, начиная с того времени, как они впервые сталкиваются с обществом в виде воспитательницы детского сада?

Кису всегда притормаживали: «Тише!», «Успокойся!», «Не торопись, ты все успеешь!». А бедного Котика, наоборот, торопили: «Скорей, скорей! Все уже съели кашу, все оделись, все давно уже завязали шнурки…»

Но хуже всех, как всегда, приходится Меланхолику, особенно мальчику. Меланхоличный мальчик отовсюду слышит трубный глас общества: настоящий мужчина — это мачо… Такой брутальный тип — мужественный, сильный, ни в чем не сомневается, идет напролом. Повышенная тревожность, от природы присущая Меланхолику, совсем не свойственна мачо и, следовательно, не одобряется ребятами с нашего двора и гением чистой красоты из 5 А…

«Не ной, не бойся, не переживай по любому поводу» — требует общество и тут же интересуется: «Ты вообще-то мужчина или девчонка, плакса-вакса гуталин?»

Так что Меланхолик с детства вынужден прибегать к мимикрии, маскировать свою тревожность, чуткость и нежную душу.

Холерику и Флегматику тоже приходится страдать, приспосабливаться, пытаться стать другими и убеждаться, что они никак не могут измениться, и опять пробовать… Но наш истинный темперамент все равно никуда от нас не денется, как моторчик на спине у Карлсона.

— Думаю, я тоже меланхолик. Украшение жизни, — небрежно сказал Карлсон и, удовлетворенно похлопав толстенькой ручкой по кипе исписанных листочков, взмыл к потолку. — Я меланхолик, трам-пам-пам, — напевал он, кружась все быстрей и быстрей, — я меланхолик, трам-пам-пам! Очень печальный, трам-пам-пам, очень нежный трам-пам-пам!

— Да?.. Учти, что все темпераменты одинаково хороши, ни один не лучше и не хуже другого, — заметила я.

— Точно? — подозрительно спросил Карлсон. — Тогда я просто самый лучший.

— Это да, — подтвердила я.

Карлсон спикировал на подоконник.

— Пиши, старайся. Прилечу приблизительно и все проверю.