Поцелуй с дальним прицелом

Елена Арсеньева

И снова Париж! И снова писательница Алена Дмитриева попала в переделку. На этот раз ее спасает… профессиональный киллер! Да, именно так представился Алене русский красавец Никита Шершнев. А дальше… Писательница сует свой любопытный нос в его дела, узнает кое-что – и поспешно скрывается в бургундской глубинке. Но что это?! Никита тоже объявляется там. Неужели он охотится за Аленой? Тогда дни ее сочтены – ведь киллер не знает промаха. Или это всего лишь случайное совпадение: наемный убийца выслеживает кого-то другого?..

Франция, Париж.

Наши дни

— Наемный убийца? Что, он так и представился — tueur а gages, killer? Ну и наглец! Ну и наглец…

В голосе Бертрана Баре звучало негодование, однако его зеленые глаза смеялись.

— Вы его знаете? — оживилась Алёна.

Бертран пожал плечами:

— Так, слышал…

— Я тоже слышал, — вмешался Морис. — Правда, как об адвокате, а не о ком-то другом. Один из моих знакомых антикваров однажды пользовался его услугами. И очень хвалил, представьте — за въедливость, за смелость, за красноречие. Но об умении стрелять в цель речи не шло: по-моему, это какая-то шутка, причем весьма дурного тона.

— В каждой шутке есть доля шутки, как любит говорить моя жена, — сказал Бертран. — Уверяю тебя, что этот парень бьет без промаха! Хотя, насколько мне известно, огнестрельным оружием он не пользуется. Предпочитает другие средства…

— Нет, погодите, — нахмурилась Алёна. — Он что, в самом деле — киллер… то есть киллёр? — повторила она на манер Бертрана. — И вы так спокойно об этом говорите?! Я что, в Чикаго времен Аль Капоне или все-таки в столице цивилизованного мира?

— Вы не в Чикаго, моя дорогая, — хихикнула Марина. — Однако не забывайте о профессии моего бо фрэра. То, что для вас возможно лишь на страницах ваших детективов, для него — ежедневная реальность.

Бертран Баре — бо фрэр, то есть зять Марины, муж ее сестры Катерины, — по профессии всего-навсего частный сыщик. В житейской практике Алёны Дмитриевой уже было довольно-таки тесное, хотя и кратковременное общение с одним частным сыщиком из родного Нижнего Новгорода. Ну что ж, несмотря на различие в росте, весе, цвете волос и глаз, у русского и французского коллег есть одно несомненное общее свойство: на них не стоит никакого клейма, изобличающего их принадлежность к этой профессии. Бертран вообще выглядит именно так, как в представлении всех женщин мира должен выглядеть истинный француз: невероятно обаятельный, галантный, оживленный, улыбчивый. Он среднего роста, с каштановыми волосами и зелеными насмешливыми, точнее, озорными глазами. Этакий сорокалетний, но так и не повзрослевший Гаврош, в какой-то степени даже Д’Артаньян. Повезло Марининой сестрице, что и говорить. Насколько успела узнать Алёна, познакомились они с Бертраном случайно, когда Катерина приехала в Париж навестить сестру и от чистой скуки решила поинтересоваться, почему это в доме напротив, где размещалась страховая компания, по ночам работают компьютеры, хотя никого из сотрудников в это время в офисе нет. В результате она попала в довольно опасную историю, выпутаться из которой ей и помог частный детектив Бертран Баре,^[9] сделавшись заодно бо фрэром Марины.

Морис, муж Марины, — тоже типичный француз, но тип этот совершенно другой: нечто среднее между Атосом и Арамисом. Морис — преуспевающий юрист крупной фирмы, коллекционер антиквариата, интеллектуал, человек серьезный. С ним Алёна чувствует себя не слишком уверенно, а вот с Бертраном она вмиг заговорила на равных, почуяв в нем родственную душу авантюриста.

Кстати, о разговорах. Эти французские мужья русских жен вполне прилично изъясняются по-русски. Именно поэтому услуги Марины как переводчицы почти не требуются.

Марина сегодня похвалилась заболевшей сестре, что у нее гостит самая настоящая детективщица из России, которая привезла свои книги, и та прислала мужа засвидетельствовать почтение, а заодно и за каким-нибудь новеньким романчиком.

Бертран зашел на минутку, сел выпить чаю с русскими конфетами, к которым его приохотила жена, — да и застрял, слушая, как Алёна рассказывает о своих приключениях в песочнице и о чудесном спасении с помощью русского наемного убийцы Никиты Шершнева…

А ведь, похоже, этот волнующий мужчина не соврал!

— Но если известно о каких-то убийствах, которые он совершал, то почему он гуляет на свободе? — продолжала допытываться Алёна. — Или в самом деле такой блестящий адвокат, что от чего угодно отбрехаться может?

Бертран немного помедлил, справляясь с незнакомой идиомой, потом с довольной улыбкой что-то записал в блокнотик с русским алфавитом на обложке и наконец ответил:

— Все гораздо проще и сложнее. Этого парня никто не поймал за руку. В своем офисе — кстати, он в двух шагах отсюда, на Фобур-Монмартр, тридцать четыре, — Шершнев работает как адвокат. Все по закону! И разве угадаешь, зачем входят люди в эту дверь? Его клиенты не шествуют с плакатами: «Найму убийцу!»

Алёна исподлобья глянула на Бертрана. А вот интересно, он случайно упомянул адрес офиса Никиты Шершнева или догадался, что ей ужасно хочется его разузнать? Если так, то он, видимо, и впрямь недурной детектив! Хотя странно: знать, что где-то рядом действует наемный убийца, — и никак не пытаться пресечь его деятельность!

— Значит, его клиенты своих намерений не афишируют, за руку мсье Шершнева никто не ловил, однако его считают киллером. Почему? На каком основании?

— Кое-какие основания все же есть, — кивнул Бертран. — Видите ли, Алёна, ваш новый знакомый является владельцем некоей фирмы «Passeur». По-русски это — перевозчик или проводник, вроде бы ничего особенного, но обычно так называют Харона.

— Харона? Перевозчика душ умерших через реки подземного царства до Аида? Зловещее название. Но этого мало, чтобы…

— Как-то больно рьяно вы его защищаете, этого Никиту Шершнева, — хихикнула Марина. — А ведь он сам обозначил вам род своей, так сказать, деятельности. Признание обвиняемого — царица доказательств!

— Честно говоря, меня это его признание поразило, — произнес Бертран. — Странная бравада… Уж кто-кто, а Шершнев умеет заметать следы и… как это… отводить у всех глаза. О «Passeur» никто толком ничего не знает, кроме того, что эта фирма предсказывает день смерти того или иного человека.

— Как так? Гадают там, что ли?

— Вы, детективы, только пишете или читаете тоже? — ответил вопросом на вопрос Бертран. — Читали у Агаты Кристи роман «Вилла «Белый конь»?

«Чукча не читатель, чукча писатель? Как бы не так!»

— Конечно, читала. В далекой юности это была одна из моих любимых книг.

— Ну, тогда вы понимаете, что я хочу сказать, — проговорил Бертран, не забыв с истинно французской любезностью одной улыбкой отмести прочь самоуничижительную фразу о далекой юности Алёны.

— Обитатели виллы «Белый конь» держали что-то вроде тотализатора, — вспомнила Алёна, сверкнув в ответ благодарной улыбкой. — Дескать, совершенно непредосудительно делать ставку на то, что тетушка, условно говоря, Мэгги отбросит тапки до Рождества.

— Отбросит… que? — перебил Бернар. — Что? Тапки?! Мон Дье, но зачем?!

Морис с мудрой, терпеливой улыбкой слушал, как Марина с Алёной на два голоса объясняли Бертрану смысл очередной идиомы и выстраивали синонимический ряд: откинуть коньки, отбросить копыта, дать дуба, сыграть в ящик… Бертран сначала прилежно записывал, потом, видимо, устав, сказал решительно:

— Et cetera, et cetera! Revenons а nos moutons! Вернемся к нашим баранам!

«Странно, — подумала Алёна, — такое впечатление, что герой моего скверного романа волнует его не меньше, чем меня! Надеюсь, по другой причине…»

Скверного — в данном случае притяжательное прилагательное от слова «сквер», это понятно. Что же касается причины собственного интереса, ее Алёне было бы затруднительно объяснить даже себе самой. Как-то неловко снова думать про этот загорелый худой живот. Ладно, взъерошенные волосы надо лбом или необычные глаза — это еще куда ни шло, ей не привыкать волноваться из-за мужских глаз, последние четыре года она только этим и живет, правда, те глаза — черные-пречерные… чернее тьмы, чернее ночи…

— Вернемся, — тряхнула она головой, отметая совершенно неуместные воспоминания. — К баранам так к баранам! Значит, клиент спорил на то, что тетушка Мэгги доживет до Рождества, а «Белый конь» — что не доживет. Потом тетушку тихонько отравляли таллием, она умирала, клиент получал от нее наследство, а фирма — свой выигрыш. Так?

— Примерно так, — кивнул Бертран. — И приблизительно так же работает «Passeur», только к нему, повторяю, являются клиенты, чтобы узнать день своей смерти. Как это выглядит со стороны? Какие-то люди обращаются к адвокату Шершневу за разрешением некой юридической проблемы. А заодно видят на его столе стопку книг по астрологии. Держать литературу такого рода никому не возбраняется, ведь верно? И от нечего делать эти люди просят адвоката предсказать будущее. Шершнев отвечает, что бесплатно он даже страницу не перевернет. Договаривается о сумме… весьма значительной, надо сказать. Сумма поступает на счет фирмы или вносится наличными, а в один из дней человек, от которого деньги поступили, отбрасывает туфли… pardon, тапки. И ни к чему невозможно придраться… Кроме того, что все эти люди умирают по одной и той же причине — от сердечного спазма.

— Секундочку, — пробормотала Алёна. — Что-то я ничего не могу понять. То есть все эти люди платят ему за свою смерть?!

— Да ну, глупости какие, — раздраженно сказал Бертран. — Где вы видели таких идиотов? Дело обставлено очень хитро, очень умно, вот что! Предположим, вы или Марина пришли к этому Шершневу, чтобы, как это у вас в России принято выражаться, заказать, ну, условно говоря, меня.

— Боже сохрани! — очень пылко воскликнула Марина, и Алёна мысленно усмехнулась, поняв, до какой степени Марину раньше волновала судьба ее старшей сестры и как же она довольна своим бо фрэром. Однако самой Алёне тоже был очень симпатичен этот Бертран Баре, поэтому она столь же пылко присоединилась к Марине:

— Тьфу, тьфу, тьфу, о присутствующих не говорят, на себя не показывают!

— Условно говоря! — повторил Бертран, наставительно подняв палец. — Итак, вы приходите, но называетесь не своим именем, а моим.

— Но вы ведь мужчина? — с некоторой неуверенностью проговорила Марина. — Как же я или Алёна можем представиться Бертраном Баре? Нам что, переодеваться, гримироваться надо?

— Кажется, я сделал правильный выбор, когда женился на Кате, — раздраженно проворчал Бертран. — Она понимает хотя бы половину из того, что я говорю!

«Ну да, конечно, а мы дуры набитые!» — обменялись взглядами Алёна и Марина.

— Поосторожней, Бертран, — подал голос молчавший доселе Морис. — Честно говоря, я что-то тоже не вполне…

— Мон Дье! Да ведь Шершневу безразлично, кто к нему явился на прием. Главное, что в его бумаги, которые он представляет в налоговые органы (а надо сказать, что этот мсье — очень прилежный налогоплательщик), будет занесен именно тот человек, которого вы заказали! И которому предстоит умереть! Теперь понятно?

— Погодите, погодите! — мигом оживилась наконец-то все понявшая Алёна. — Но ведь это очень просто… надо всего лишь добраться до его отчетных документов. И посмотреть, чьи имена там значатся. И предупредить тех людей, что на них может быть открыта охота.

— И предстать перед судом по обвинению в оскорблении личности и клевете, — кивнул Бертран. — Далеко не каждый клиент Шершнева — потенциально заказанная личность. Может быть, два, а то и один из полусотни, ясно вам? Его адвокатская контора берется за огромное количество дел, но сам он при этом ведет лишь немногие процессы. Он, собственно, не держит у себя большого штата юристов, а является как бы брокером на юридической бирже, сводит адвокатов с клиентами, получая за это очень немалый процент.

— Посредник! — пробормотала Алёна.

— Pardon? — переспросил Бертран.

— Я говорю, что он везде является посредником, и в основной фирме, и в тайной. Харон — это ведь тоже посредник между миром мертвых и живых.

— Вот именно. Кстати, его основная фирма так и называется — «Intermйdiaire». По-французски это именно «Посредник».

— И все равно! — упорствовала Алёна. — Если бы удалось проследить эти записи, а также выяснить, вместо кого из клиентов приходили их друзья, родственники и знакомые…

— Безусловно, — покладисто кивнул Бертран. — Сделать что-то в этом роде возможно. Но ведь никаких доказательств нет! И быть не может. Во-первых, в префектуре полиции того округа, где находится его фирма, у него есть свой человек — его приятель и кузен Гизо, который, как я предполагаю, держит Шершнева в курсе всех планируемых против него проверок. Кроме того, в уничтожении доказательств Шершневы вообще знают толк!

— Их что, там несколько? — удивилась Алёна.

— Ваш спаситель — третий из династии. Все они носят одно и то же имя. Основателем считается дед теперешнего Никиты, затем к делам подключился его отец, однако он умер, едва дожив до пятидесяти, нынешнему владельцу фирмы сорок пять…

«Ага!» — многозначительно подумала Алёна.

Ни к чему особенному это «ага», строго говоря, отношения не имело. Ну подумешь — сорок пять, ну подумаешь — на пять лет больше, чем тебе самой, ну подумаешь, выглядит моложе… Ты же в последнее время ударяла по младшему поколению, подруга! Последнему предмету твоих вздохов сколько? Двадцать пять! Для тебя сорок пять — это ведь просто дед!

Кстати, только что было упомянуто о каком-то деде…

— А почему вы сказали: основателем считается его дед? Что значит — считается? А кто был этим основателем в действительности?

— Насколько мне известно, фирму «Passeur» зарегистрировала в 1922 году некая русская дама, эмигрантка. Фамилию ее не помню, однако она у меня где-то записана. Зарегистрировать-то она ее зарегистрировала, но, такое впечатление, чего-то со своим компаньоном, первым Шершневым, не поделила. Дама эта внезапно скончалась… угадайте от чего? Ну да, от сердечного спазма. Ее муж спустя какое-то время разделил ее участь. Очевидно, имел неосторожность высказать Шершневу какие-то подозрения. Беда в том, что оба эти дела остались на уровне подозрений, сведения о них у меня только из газет того времени — сведения весьма противоречивые! Подозрения падали на мужа той дамы, потом, как я уже сказал, он тоже умер… У Шершнева имелось алиби, дочь супруга, она же падчерица убитой дамы, никаких претензий к нему не высказывала…

— Ага! — возбужденно воскликнула Алёна. — А может быть, эта дочь и была заинтересованным лицом, которое побудило первого Никиту организовать то убийство? Мечтала о наследстве, к примеру…

— Такая мысль мне тоже приходила в голову, — кивнул Бертран. — Дело осложняется тем, что к тому времени эта особа уже вышла замуж за очень богатого человека. Правда, причины для убийства могут быть не обязательно материальные, однако, судя по прессе, мадам Викки Ламартин (именно так звали дочь) была вообще вне подозрений. Очень возможно, что она и впрямь не имела к смерти своих родственников ни прямого, ни косвенного отношения. А вот что в этом не был замешан первый Никита… плохо верится!

— Да бог с ним, с первым Никитой, — отмахнулась Алёна. — Как же третьего-то вывести на чистую воду?

— Единственным способом, — зеленые глаза Бертрана алчно сверкнули. — Получить доступ в его офис, к его бумагам. Установить, кто находится в настоящее время в числе его клиентов, а потом проверить каждого — на предмет родственных связей, на предмет выгоды, которую каждый из родственников или знакомых будет иметь от смерти этого человека. Работа совершенно безумная, огромная работа, и какому-то частному детективу она, конечно, не под силу, тут нужен размах, нужны люди, помощники. Если бы мне в руки случайно попал какой-то компромат, однако на случай надеяться — это уж последнее дело! — Он вдруг ахнул, взглянув на часы: — Мон Дье, мне пора! Жене нужны лекарства в виде детективов!

И начался неизбежный обряд целования. Французы беспрестанно целуются, надо или нет, по поводу и без повода, однако при встрече и прощании — непременно, четырехкратно. Ничего эти поцелуи совершенно не значат — так, милая любезность, не более чем обычай, иногда приятный, иногда нет. К примеру, приходящая горничная в доме Мориса и Марины — негритянка. Но ведь и с ней приходится целоваться, хоть умри!

С другой стороны, если бы Алёна встретилась с киллером Шершневым где-нибудь в гостях, им бы тоже пришлось обменяться милыми поцелуйчиками… Чем плохо?

Тем временем обряд завершился. Бертран ринулся к двери, однако на пороге обернулся:

— Кстати, Алёна… если вам для нового романа понадобится интервью с французским частным детективом, охотно окажу вам такую любезность. Мой офис здесь в двух шагах!

И он сунул Алёне свою визитку.

Пока Марина и Морис провожали гостя, Алёна успела бросить на визитку вороватый взгляд. Кроме имени, адреса и телефона, там было приписано по-русски: «Позвоните! Есть важное дело!»

Алёна, прочитав это, только головой покачала.

Правда что — типичный француз. Уже и свиданку красивой девушке назначил! И когда только успел написать?! Хорошо, что Марина не видела этого. Ох уж эти мужчины!!! Похоже, не так-то уж и повезло Марине с бо фрэром, а ее сестре Катерине — с законным супругом!

Примечания

9

Эта история описана в романе Е. Арсеньевой «Имидж старой девы».