Рядом-2022. Стихи и рассказы о животных

Екатерина Хозяинова

Заботьтесь о кошках и собаках – любите, стерилизуйте, помогайте приютам. Не поддерживайте зоопарки, цирки с животными, дельфинарии и зоопарки. И помните: биоразнообразие бесценно!

Грелка для души. Рассказы

Я была…

Ирина Арсентьева

Я была… Я жила…

Я хорошо это помню — я жила.

В тот день все было как всегда — утро, солнце в окно, молоко в блюдце. И рисовая каша опять подгорела. Маша, моя Маша, задумалась у окна. О чем она думает все время? Кашу нужно мешать, а она все думает.

Теперь все о чем-то думают. Теперь стало тихо. Стало очень тихо…

…Сначала громко играла музыка в радиоприемнике, и Маша была такая красивая! Шелковое платье холодило ноги, струилось, собиралось в складки — Маша танцевала у зеркала. Белые туфельки на каблучках крутились волчком. Теперь Маша все больше стоит у окна и думает…

…Потом радио завыло, и завыли все, кто слышал, как воет радио… Вокруг выло, и все говорили шепотом. Среди всеобщего шепота громким было только одно слово — «ВОЙНА».

…Рисовая каша опять подгорела. А Маша все стоит у окна. А за окном опять что-то воет.

Этот громкий звук, что это? Невозможно открыть глаза и в ушах нестерпимый гул… Я умерла?

Кажется, я живу…

А Маша? Моя Маша лежит под обломками и не двигается. А я зову ее, зову, кажется, так громко зову… А она все молчит. И не смотрит в окно, которого теперь почему-то нет.

И молока в блюдце нет уже много дней. Кажется, я уже не живу…

Кто-то берет меня на руки. Это не Маша… Не ее руки. Крепкие. Мужские. Пахнут металлом. А у Маши пахли молоком.

Десятки глаз смотрят на меня, улыбаются. Кажется, я живу…

Молоко в блюдце. Тысяча ног в сапогах… Они не танцуют у зеркала. Они не крутятся волчком на каблучках.

Теперь говорят громко, очень громко. И чаще других слов слышится одно — «ВОЙНА».

Крепкие руки… Руки меняются тысячу раз. Куда они деваются, эти руки? От них по-прежнему пахнет металлом… И молоком.

Крепкие руки надевают на шею что-то тяжелое. Пахнет металлом.

Я живу…

Я бегу…

Нужно бежать очень быстро, потому что вокруг опять что-то воет. И много обломков вокруг.

Крепкие руки освобождают шею и гладят, гладят бесконечно. Молоко в блюдце.

Я снова бегу… Я живу.

Я буду бежать. Снова и снова. Сколько понадобится.

Сквозь вой и обломки.

Чтобы никогда не слышать единственного слова — «ВОЙНА».

Я жила. Я была. Помните обо мне.

Связная кошка Мурка.

Кошка Мурка была единственной кошкой, которая выполняла функцию связного в Великой Отечественной войне. Она переносила записки с информацией на ошейнике, перебегая улицу. Тогда Советская Армия вела бои за каждую улицу и каждый дом.

Калеки

Сергей Ахметов

В областном городе Верный, неподалеку от каменного храма в память святых мучениц Веры, Надежды, Любви и Софии, было по-субботнему оживленно. К церкви вели все улочки Большой Алматинской станицы, а дальше, в западном направлении, был разбит сквер для гуляний. Раньше церковь окружала еловая роща, но теперь этот сквер с широкой улицей в середине вел к дому военного губернатора и городской управы в район нового города, выстроенного жженым кирпичом.

Праздные верненцы по-прежнему избирали для гуляний Казенный сад, разбитый в южном направлении, с оранжереями, кустарниками, цветниками и плодовыми деревьями. В той же стороне, по направлению к горам, дороги вели к предместьям и дачам купцов, чиновников и промышленников. Здесь же, у церкви, сновал больше деловой люд.

Возле храма христарадничали несколько нищих, а напротив в тени осиновых ветвей прямо на земле расположился старичок. Он сидел по-киргизски, скрестив ноги, а под зад подложил свою сумку. Рядом с ним не то сидела, не то лежала крупная собака с шерстью непонятного окраса и отвисшей кожей. Казалось, они облокачиваются друг на друга, будто стенки двускатной крыши, и тем держатся.

Непонятно было и занятие старичка с редкими седыми волосами. Один глаз его был закрыт, а другой пристально глядел на прохожих, белесый и остекленевший. Он не шевелился вовсе, и зевакам могло показаться, будто он спит. Но трубка торчала из его беззубого рта твердо, как хвост боевитого пса. Иногда он жамкал тонкими губами, видно, пытаясь раскурить погасший табачок, чем выдавал свое бодрствование.

Жара давила нещадно. Пахло спелыми плодами, ведь помимо площадной рощи и городских аллей почти каждый дом в центре станицы был заключен в плотные кольца частных садов. Отовсюду веяло свежеструганной древесиной. Слышался хруст пил по бревнам и равномерное тюканье топоров. Неугомонный город расширялся во все стороны, и стройки не прекращались никогда.

Вот мимо старика с собакой прошла колонна арб и телег, груженных кирпичом и досками. От поднятой пыли старик закашлялся, а его старая собака чихнула, едва не выплюнув последние зубы.

Легкий порыв ветра усилил журчание арыков, этих кровеносных сосудов, оплетавших своей паутиной все четыре части города: Большую и Малую станицы, Новый городок и Татарскую слободу, и повеяло хоть какой-то прохладой. От этого порыва старичок в белой холщовой косоворотке и истертых кожаных чембарах все-таки всхрапнул. Трубка осталась неподвижной, но вот фуражку сдуло. Она упала неподалеку.

Мимо уснувшего старичка проходили разные люди. Старая собака не спала, из последних сил охраняла покой своего хозяина. Вокруг прыгали казачата с палками и играли в сабельную рубку.

Рядом проехал какой-то важный киргиз на аргамаке в сопровождении грозного алабая. Мырза посмотрел на старика бессмысленным взором, а его мощный пес даже не удостоил взглядом полумертвую псину старика.

Какой-то хмурый лавочник, выгуливавший мускулистую борзую, презрительно сплюнул, едва не попав слюной на высокие сапоги старичка и помянув его плохим словом. Пес его безжалостно облаял обвисшую суку.

Молодой офицерик, истекая потом, опаздывал в штаб и в спешке наступил на фуражку старичка, вдавил в землю, но даже не обернулся. Следом за ним шла полная купчиха, укрываясь зонтиком от жары. Она не сделала разницы между нищими у церкви и старичком, и с возвышенной горделивостью кинула в измятую фуражку пять копеек. Померанский шпиц, которого она несла на руках, так зарычал на старую дворнягу, как если бы увидел дохлую крысу.

Нищие отозвались на благородство дамы волчьими взглядами, устремленными на старичка.

Мещане и лавочники спешили по своим делам, приезжие комиссионеры и степные торговцы дышали свежим горным воздухом, старожилы крестьяне и кочевники-скотоводы поглаживали сытые животы, а дамы, обмахиваясь веерами, чинно следовали по благотворительным делам в Семиреченское православное братство. Все они были счастливы под мирным небом города Верный, и принимали это счастье за естественный ход событий, за безусловное следствие своей славной жизнедеятельности.

Старая собака наконец не выдержала и склонила голову на ногу старичка. Увечную, перебитую лапу она положила на пустой сапог хозяина. Уши ее, давным-давно оглохшие, повисли, и следом за своим хозяином она отправилась в волшебный мир снов и чудесных воспоминаний.

А снился им братский быт в солдатских бивуаках и веселые песни походных колонн. Им снились лихие вылазки и строгая дисциплина строя. Отважные стремительные атаки и глухая непробиваемая оборона.

Приснилось старику, как пятнадцать лет назад, году в 1868 от Рождества Христова, в обгорелой, высушенной донельзя степи, к первому туркестанскому линейному батальону пристала стая бродячих псов. На третью неделю безводного похода от колодца к колодцу истомились солдатики от солнечного марева и приласкали этих степных бродяг — таких же, как они сами. Поделились с безродными четвероногими скудными запасами воды и последними кусками засоленного мяса. Вскоре несколько сук ощенились, и солдатики повзводно разобрали песьих дитяток.

Старику тогда было за сорок, и как ветеран туркестанских походов, герой сражения при Узун-Агаче, награжденный медалью «За храбрость» после штурма Ташкента, участник битвы под Ирджаром он получил щенка на свое попечение.

Приснилось старой собаке, как была она несмышленым щенком, как черноусый солдат посадил ее подле себя, назвал Дианкой и велел служить Богу, Царю и Отчизне так же, как служил и он сам: храбро, безропотно и лихо. Солдат зачислил ее в рядовые, а после стал воспитывать в ней русский дух, неумолимую твердость и решимость. Днем он натаскивал ее на врагов России, дрессировал дисциплину, а вечерами отдавал долю ласки и тепла, столь необходимую простым воинам в дальних походах.

Снилось им, как делился солдат с собакой водой и как Дианка привносила дополнение в однообразие солдатского пайка, принося с охоты бобров и сусликов.

Как взводные псы лаем предупредили роту о приближении коварного врага в темной ночи горного ущелья Агалык.

Как Дианка загрызла притаившегося лазутчика и тем спасла уснувшего часового от удара кинжалом по горлу близ реки Зеравшан.

Как под неприступным Ургутом конница неприятеля окружила оштыкованную роту. Всадники забрасывали русских пехотинцев стрелами, оскорбляли и бранились, джигитовали вокруг и подстрекали солдат нарушить строй и атаковать. И тогда измученные вынужденным бездействием солдаты натравили на врага своих косматых однополчан, не меньше их стремившихся в ближний бой. И псы покарали зазнавшегося неприятеля, погрызли ноги коням, а тех, кто не выдержал и рухнул с седла, ждала страшная погибель в зубах четвероногих бойцов линейного батальона.

Как погибали товарищи и однополчане, и как хоронили их вместе, людей и собак, в братских могилах под Самаркандом.

Как взорвалась граната и порвала ушные перепонки Дианы, и как батальонный врач отпилил израненную ногу солдата.

Так воевали храбрые туркестанцы и их верные товарищи, почитавшиеся солдатами наравне с собою. Так, в бесчисленных походах по горам и степям, в городах и аулах, в сражениях и преследованиях, в осадах и штурмах, на переправах и в разведках, завоевывалось право на мирное небо над областным городом Верный.

— Дедко! Дедко! Просыпайтесь. Вы уснули! — пропищал голосок.

Мальчишка протянул старичку кружку с водой, набранной в арыке, а перед Дианкой поставил полный котелок. Он поднял фуражку, на которой уже не было военных нашивок, отряхнул ее и протянул старичку. На пять копеек он уставился недоуменно.

— Это что? Это кто вам… Милостыню подал?! Ух, я его так-растак! — разозлился мальчишка, внук героя туркестанских походов, имевшего знаки отличия и прибавку к пенсии за безупречную службу.

Но старичок угомонил мальчишку и велел отдать монету нищим. Потом поднялся и, опираясь на костыли, захромал вместе с Дианкой по скверу. Внук проводил старичка до дома, а потом вернулся на площадь, чтобы допрыгать свою игру с соседскими казачками.

По мотивам рассказа Н. Каразина «Атака собак под Ургутом», 1872 г.

Подарок

Лада Баснина

Рыжий кот осторожно, словно его тельце сделано из хрусталя, спрыгнул со своего места и сел на полу у стола. Он никогда не попрошайничал. Просто сидел рядом, терпеливо ожидая, когда ему дадут его долю. Ежедневно каждый член семьи отламывал от своих 125 суточных граммов хлеба кусочек и отдавал Рыжику. После еды кот запрыгивал обратно и терпеливо ждал до следующего дня, никогда не подав виду, что 15 граммов хлеба в день заставляют его желудок сжиматься судорогами.

Дни шли один за другим, ходить на Неву за водой становилось все сложнее. Дорога от дома до реки затруднялась еще и тем, что санки все время тормозили о лежащие на снегу тела. Живые не успевали уносить мертвых. От бомбежек никто уже не прятался — не было сил. Стук метронома из уличных громкоговорителей, периодически сменявшийся завываниями сирены тревоги, просто напоминал, что этот ад — реален. Декабрь близился к концу, но мало кто надеялся дожить до Нового года.

24 декабря. По старому стилю это сочельник.

Вечером за столом собралась вся семья. 125 граммов хлеба сегодня хранили весь день, чтобы в честь праздника съесть разом. Каждый, как было заведено, отломил часть своего пайка для кота. Но Рыжика под столом не оказалось. Не было его и на привычном месте. И в других комнатах тоже не было.

Кот появился внезапно и словно из ниоткуда. Продрогший, со снегом на тощей морде и мокрыми лапами. Мягко запрыгнув на стол, он разжал зубы и положил перед хозяевами мышь. Потом спрыгнул на пол и уселся в привычном положении, ожидая своей доли.

24 декабря Рыжик ужинал маленькой тощей мышкой и 15 граммами хлеба. Вплоть до окончания войны, после чего кот проживет еще 15 лет в тепле и сытости, это был его лучший ужин. Рождественский ужин.

25 декабря суточный паек хлеба на человека был увеличен до 200 граммов.

Ай да Баксик!

Елена Борисова

Бум! Бум! Бум!

— Баксик, маленький! Иди, я тебя поглажу! — позвала Катя любимую собачку, которая слонялась по дому, считая углы.

Старенького пекинеса по кличке Бакс когда-то подобрал на улице и подарил девочке отец. Сейчас лохматый питомец пришел на зов и навел свои глаза-локаторы на невидимую цель — в сторону хозяйки. Усевшись, пес поднял голову, словно спрашивая: «Зачем звала?». Со стороны выглядело так, будто он внимательно рассматривает хозяйку. Однако так только казалось. Ведь мир Баксика давно был бесцветным.

***

Дни старушки походили один на другой, словно одноутробные близнецы — дети матери-старости. Передвигаться самостоятельно уже не получалось: силы уходили исключительно на поддержание едва тлеющих жизненных процессов. В итоге существование больше смахивало на прозябание на подоконнике каланхоэ, нуждающегося только во влаге. Экономя энергию, бабуля большую часть времени лежала или сидела на кровати.

За пожилой женщиной ухаживали все члены семьи, по очереди сменяя друг друга. Катя, учившаяся в выпускном классе обычной средней школы, проводила с бабушкой больше всего времени, потому что уходила из дома последней, а возвращалась первой. Ведь школа находилась в пяти минутах ходьбы от дома.

В этот будний день все было как всегда: бабушку покормили и усадили на кровати, подперев подушкой. Все суетились, собираясь на работу и в школу. Старушка после перенесенного инсульта не говорила, а выражала свои желания жестами, мимикой и звуками, отдаленно напоминавшими слова. Улыбку на ее лице окружающие воспринимали как знак хорошего самочувствия и расположения духа.

Вот и сейчас бабушка улыбалась, наблюдая за передвижением по дому родственников. Один искал зонт, другой — рубашку, третий — еще что-то. Слепой Баксик, получив заветную порцию каши с тушенкой, возвращался из кухни по наитию, как всегда, сшибая углы. Диван, на котором спала бабушка, специально перенесли в проходную комнату, чтобы больная всегда была на глазах. Вот и Баксик каждый раз, куда бы он ни шел, натыкался на углы бабушкиного дивана или ее ноги, свисавшие, как податливые ветру стебли майского вьюнка.

На этот раз пес тоже уткнулся носом в ноги бабушки. Почувствовав прикосновение, она опустила руку и легонько потрепала любимца за ушко. Вот и поздоровались! Баксик обрадовался вниманию, выгнул рыжую спинку, а потом стал переворачиваться с одного бока на другой. Пекинес, как и все собаки, обожал, когда его гладят.

Однако Бакс отличался от большинства других собак. Прежде всего тем, что никогда не лаял просто так. Разве что однажды вечером, когда в сад забрались воры, рыжик надрывался изо всех сил, пытаясь привлечь внимание домочадцев. Тогда никто не понял причину беспокойства лохматого сторожа и не вышел на улицу. Только на утро, обнаружив сломанные ветки вишни, поняли, в чем было дело.

А еще Бакс, остававшийся дома с одной только больной бабушкой, искренне считал себя за старшего в доме. И однажды он доказал это…

***

Дело было утром. Все, кроме Кати, в очередной раз разбежались. Старшеклассница тоже собиралась уходить, но пока еще допивала свой кофе на кухне. В ушах, как обычно, наушники. Бабушка в это время сидела в проходной комнате на кровати, а Баксик юлой крутился рядом. Все было как всегда, и ничего не предвещало беды.

Напоследок перед уходом Катя встала из-за стола и заглянула в комнату, проконтролировав, все ли в порядке с бабушкой. От женщины не последовало никакой реакции, а пес завилял пушистым хвостом-метлой, отбивая свою собачью морзянку: «Все под контролем». Убедившись, что все нормально, девочка направилась к выходу. Выключив телевизор и проверив газовые конфорки, она кинула в карман куртки несколько конфет, и вдруг уже у самой двери услышала истошный вопль из глубины дома.

Сначала в голове мелькнула мысль, что в наушниках что-то замкнуло. Однако мозг тут же перечеркнул красным карандашом эту идею. Мгновенно развернувшись, Катя метнулась в комнату бабушки и увидела ее лежащей на полу. При этом слепой Баксик бегал вокруг старушки и истошно лаял, словно его били или рвали на куски. Ни минуты не раздумывая, Катя подбежала к бабуле, подняла ее и уложила на кровать. Убедившись, что старушка дышит, старшеклассница позвонила маме на работу.

— Срочно звони в скорую, а я буду дома через полчаса! — ответила мама.

***

Вечером, когда вся семья была в сборе, бабушку снова усадили на кровати, чтобы она чувствовала себя в гуще домашних событий. Баксик, как обычно, устроился рядом, около дивана, на ребристом бордовом паласе в мелкий цветочек. Морщинистой трясущейся рукой старушка нащупала мягкое, теплое тело пса и погладила его. Собака подняла свои выпуклые глаза-блюдечки и посмотрела вверх в поисках источника ласки и любви.

— Спааа-сиии-бо тее-бее, Бааа-к-сиии-к! — тихо, с огромным трудом, словно нанизывая буквы-бусинки на шелковую ниточку, выдавила из себя старушка.

Историю о том, как старенький слепой пес фактически спас жизнь бабушки, потом еще долго обсуждали в семье, пересказывали во всех подробностях знакомым и соседям. Если бы домашний питомец не забил в то утро тревогу, бабушку бы не удалось спасти. Ведь при сердечных приступах дорога каждая минута. Как незрячий пекинес понял, что старушке стало плохо, — услышал ли звук падающего тела, или бабушка попросила его о помощи, или он сам почувствовал энергетику госпожи Смерти, заглянувшей в дом, — этого никто не знал. Но как бы то ни было, все сходились в одном: Баксик не зря ест свою кашу с тушенкой. Он — прекрасный сторож, охранник, друг и настоящий герой, достойный поощрения и благодарности.

В общем, на следующий день специально в честь Баксика и чудесного спасения бабушки устроили настоящий пир. Все собрались за большим столом, который придвинули к дивану бабушки. Старушку потчевали ее любимыми протертыми фруктами, а псу приготовили жаркое из отборной куриной печени.

Кстати, после этого случая бабушка пошла на поправку и произносила, хоть и по слогам, не только слова, но и короткие предложения. Но чаще всего она повторяла:

— Ай да Баксик, ай да молодец! Умничка!

24.07.2014

P. S. В апреле 2016 года Баксика не стало. Ему было всего 10 лет…

Алая

Сергей Васильев

Основано на реальных событиях. Публикуется в сокращении.

Алая угасала. Ее глаза, полные любви и преданности, с болью и тоской смотрели на окруживших ее мужчин. Голова собаки аккуратно лежала на ногах Ботаника. Он ласково и нежно гладил ее, чуть прикасаясь крепкой мозолистой ладонью к темной шерсти.

Мужчина молча плакал. Горькие слезы катились по его щекам и, собираясь на подбородке, капали вниз. Парни тоже молчали. Сейчас их распирали гнев и лютая злоба. Им хотелось кричать, но кричать было нельзя.

Они находились на территории противника в глубоком тылу. Только их грустные глаза, полные сострадания, беззвучно смотрели на то, как их любимая Алая тихо уходит от них в иной мир. Наконец глаза овчарки замерли и начали заволакиваться белой пленкой.

Ботаник тихо завыл сквозь стиснутые зубы и задрал голову к ночному небу:

— Ууууууу… Твари…

В этот момент каждый из пяти разведчиков вспоминал, как появилась и выросла у них немецкая овчарка по кличке Алая. Это произошло два года назад. Они тогда находились на территории постоянной дислокации своего подразделения.

По соседству с ними была кинологическая служба. Там готовили собак для разного вида работ, необходимых в военной службе. В тот день стояла солнечная погода, и у ребят было радостное настроение.

У них закончились очередные занятия по специальной подготовке. Чтобы скоротать время до ужина, Ботаник предложил сходить к кинологам и посмотреть, как тренируют собак.

— Мужики, пойдемте к кинологам на площадку. Посмотрим, что вытворяют собаки.

Взрослые военные мужчины радовались, как дети, когда смотрели на эти занятия. Но подошло время убывать в свое подразделение. Когда проходили мимо вольеров, то в самом конце увидели несколько щенков. На вид им было два-три месяца отроду.

В этот момент к ним подошел кинолог Алексей. Он посмотрел на них, потом на спокойного щенка. Затем снова повернул голову к ребятам и спросил:

— И чего вы тут увидели?

— А что это за щенки? — в ответ спросил Ботаник.

— А, это отбраковка.

— Что, правда, что ли? А на вид не скажешь. Нормальные щенки.

— Ну, нам виднее… — улыбнулся кинолог и с хитрецой в глазах посмотрел на парня.

— Знаешь, а отдай нам, вон того, грустного, — загорелся Ботаник.

— Да зачем он вам нужен. С него толку-то никакого не будет. Лучше возьмите нормального.

— Не, давай этого.

— Ну, если хотите… — и кинолог, открыв калитку, вошел в вольер.

Поднял на руки щенка и осмотрел.

— Это Алая — девочка, — улыбаясь, сказал он.

— А почему Алая? — спросил Ботаник у кинолога.

— А ты посмотри на ее язык. Видишь, какой он ярко-красный, поэтому и Алая.

— Понятно, — ответил мужчина и начал щекотать пальцами гладкий животик щенка.

Вот так немецкая овчарка по кличке Алая появилась в их разведгруппе. Чаще всего с ней занимался Ботаник, хотя звали его Евгением.

Алая для них стала «дочерью полка». Всегда и везде была вместе с ребятами. Кормили они ее из своего пайка. Потому что собака не была положена группе по штатному расписанию, и ее не ставили на довольствие.

Занимались и воспитывали ее тоже сами. Командир, бывало, ворчал на них, но команды избавиться от собаки не давал. Понимал, что ребятам она необходима, как отдушина для их тертых душ. Она как будто забирала на себя все их нервное напряжение и усталость. Им было легко и спокойно с ней. Собака всегда веселила и радовала ребят.

Со временем Алая привыкла к выстрелам и взрывам. Научилась бесшумно передвигаться по любой местности. Лишний раз не подавать голос, а только определенные знаки. За два года побывала практически во всех командировках и выходах разведчиков.

В тот роковой для Алой день группа получила очередное задание: выдвинуться в тыл противника и провести глубокую разведку. Командованию необходимо было узнать численность и расположение сил противника на определенном участке.

Разведчики, по обыкновению, молча собрались, проверили БК и снаряжение. Выдвинулись в ночь. Овчарка, как всегда, вместе с ними. Шли молча, в цепочку. Наступали след в след. Алая, не издавая ни звука, ни шороха, трусила впереди.

Отошли от базы километров на пять. Углубились в «зеленку». Собака убежала далеко вперед. Ребята шли напряженно. Слух, зрение и обоняние у них было обострено. Так всегда бывает, когда твоя жизнь зависит от многих факторов.

Местность ощущается всей кожей. Она буквально сканирует ее. Впереди замаячила черная тень. Парни мгновенно присели и направили стволы автоматов по своим секторам. Это оказалась Алая. Она подбежала к Ботанику и начала топтаться на месте. Затем поднесла морду к его уху и жарко задышала в него, как будто хотела что-то сказать.

Он понял, что что-то не так. Огляделся, принюхался. Вроде бы все нормально. Погладил Алую по голове и встал. Группа встала вслед за ним. Продолжили движение. Овчарка снова убежала вперед и через минуту вернулась.

Начала топтаться и кружить. Она хотела что-то сказать ребятам, но они подумали, что Алая просто волнуется, как и они. Ботаник присел и шепотом сказал ей:

— Тихо, Алая, тихо. Успокойся, все нормально. Пошли не спеша.

После этих слов собака посмотрела на мужчину умными ясными глазами. Она смотрела так, как будто прощалась с ним. На долю секунды замерла, а затем резко рванула вперед. У Ботаника пробежала холодная волна по спине. По телу пробежали тысячи мурашек. Он почувствовал фатальную неизбежность, которая должна вот-вот произойти.

Мужчина резко вскинул руку и подал сигнал. Группа мгновенно рассредоточилась, ощетинившись стволами. Каждый занял свою позицию, взяв свой сектор обстрела. В этот момент впереди группы раздался приглушенный взрыв, можно сказать, резкий хлопок.

Парни замерли, затаив дыхание. Они приготовились встретить противника и дать ему бой. Но проходили секунды, потом минуты — противник не появлялся. Не появлялась и Алая. Парни решили осторожно продвигаться вперед.

Метров через двести заметили посеченные осколками стволы деревьев. В некоторых местах кора на деревьях была выдрана с корнем и наружу торчали щепки. Разведчики начали осматривать этот участок. Никого не было.

Они обнаружили Алую возле небольшой воронки. Она была сильно ранена и прерывисто дышала. Собака не скулила, как будто понимала, что нельзя издавать ни звука. Алая молчала, только смотрела на них глазами полными боли и любви

Только сейчас парни поняли, что им хотела сказать собака. На их пути была выставлена хитрая мина-растяжка. Они могли не заметить ее и случайно подорваться. Алая приняла решение пожертвовать собой, чтоб спасти любимых мужчин. Она знала, на что шла, но не отступила.

Не зря говорится в священном писании: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих».

Сашка

Евгения Ворожейкина

У деда Ивана жила овчарка Сашка. Это был уже немолодой пес, и за много лет Сашка стал членом семьи.

На лето дед Иван вместе с собакой уезжал на своем стареньком мотоцикле на пасеку. Сашка гордо восседал в люльке и терпеливо ждал конца пути.

Жизнь на пасеке была простая, незатейливая, но именно там Сашка, забывая, сколько ему лет, носился по лугам и полям. Дед Иван был знатным баянистом. Раньше ни одна свадьба, день рождения и просто праздник на селе не обходились без баяна деда Ивана. Но со временем баян стал слышен только на пасеке. Сашка очень любил слушать музыку. А еще очень любил петь. По-своему, по-собачьи, но от всей своей песьей души!

У деда Ивана были и внуки. Димка восьми лет от роду и Кирка — семи лет.

Это были неугомонные мальчишки, смелые и хулиганистые.

Дед с ними еле-еле справлялся, но ждал их с нетерпением. Они вносили в его жизнь краски. Правда, не всегда радужные. Например, в прошлом году они прибили галоши деда к крыльцу, а сами спрятались за сараем.

— Дед, дед, быстрее, Кирке плохо, — закричал Димка.

Дед Иван выскочил из дома, нашмыгнул галоши и благополучно упал с крыльца. Внуки врассыпную, а дед хромал две недели и не разговаривал с ними.

А в позапрошлом году вообще вспомнить страшно, что они напридумывали.

Димка и Кирка поспорили, кто у пчел главный, и решили проверить, какая пчела первая из улья вылетает.

План был таков: Димка смотрит в дырку в улье, а Кирка по улью стучит палкой.

Кончилось все плачевно. Дети были искусаны. Димку укусили за губу и язык. Все распухло, чесалось. На этом каникулы и закончились. Дед Иван посадил внуков в люльку мотоцикла и отвез к матери с отцом. Сашка всю дорогу бежал рядом. Не отставал.

Вообще, пес был предан сорванцам. Ходил за ними, предупреждал лаем об опасных местах и иногда угощал их своей косточкой.

Дети тоже отвечали взаимностью. Играли с ним и кормили.

В это лето мальчики долго не приезжали. У Кирки были важные соревнования по плаванию. А Димка проводил время в лагере.

Сашка лениво лежал на солнышке и отгонял хвостом мух.

— Что? Скучно тебе? — дед Иван ласково погладил собаку. — Ну, ничего, скоро приедут наши ребятишки. С ними некогда будет скучать.

Наступил июль. Месяц разнотравья, запахов цветов и жужжания пчел.

В одно прекрасное утро зашуршали шины, послышалось хлопанье дверей, смех и голоса. Сашка навострил уши, поводил носом по воздуху и с громким лаем бросился к воротам. Там уже обнимались с дедом и радовались приезду подросшие, повзрослевшие мальчики. Собаке тоже досталась порция любви и радости. Дети побросали свои рюкзаки и побежали вокруг дома. Сашка прыгал вокруг них и заглядывал то Димке, то Кирке в глаза, как бы спрашивая их: « Ну что ж вы так задержались?»

Прошло несколько дней. Дети с утра до вечера носились по полям, купались в озере и валялись на песке. Дед Иван отремонтировал им два велосипеда, и они устраивали гонки по проселочным дорогам.

Сашка не отставал от них ни на шаг. Вечером они, уставшие и довольные, пили молоко и валились спать.

Дед улыбался в усы, глядя на них. Он и сам молодел душой рядом с ребятами.

Утро началось как обычно.

Дед ушел по делам и забрал Сашку с собой, мальчикам строго-настрого велел сидеть дома и ждать их.

Кирка проснулся первым. Лежал и смотрел, как в окно бьется муха и жужжит. От жужжания проснулся и Димка.

Решено было отправиться купаться. Ребятам нужно было вернуться до прихода деда Ивана, и поэтому медлить было нельзя. Оседлав своих «железных коней», мальчики во весь опор помчались к озеру.

— Сегодня устроим соревнования, — серьезным тоном заявил Кирка.

— Да? Тебе хорошо. Ты всегда выигрываешь. Я же плаваю хуже, — Димка надулся.

— Я не буду в полную мощь плыть, — пообещал его брат.

Парни договорились доплыть до середины озера и обратно. Само озеро было небольшим, но мальчики еще ни разу не переплывали его.

Сначала плыли весело, с брызгами.

— Эге-гей, не отставай, — задорно кричал то один, то другой.

Но вдруг Кирка ойкнул и забил вокруг себя руками. Димка в считанные секунды оказался рядом.

— Кирюх, ты чего? — старательно работая руками на месте, спросил он.

— Ногу сводит, — не разжимая губ, прошептал Кирка.

— А вас что, не учили, как нужно действовать?

— Такого не было ни разу, я не знаю, что делать, не могу плыть.

Сердца обоих мальчиков стучали, как колокола.

Димка лихорадочно соображал: «Что делать? Плаваю я плохо. Кирка утонет». И, глядя на брата, он запаниковал. А тот уже устал бить по воде руками, да и Димка, описывающий круги вокруг Кирки, начал уставать.

— Кирюх, давай за меня цепляйся, я тебя спасу, — Димка сам не понимал, как он это будет делать, но сейчас важно было помочь брату, спасти его. Глаза обоих мальчиков были полны страха, но Димка старался придать бодрость голосу.

— Давай! Доверься мне! Я тебе помогу!

Кирка из последних сил зацепился Димке за плечи, и они оба тотчас же на несколько секунд ушли под воду.

И вдруг послышался плеск и лай.

Это был Сашка!

Димка в три раза энергичнее заработал руками и ногами. Кирка так сильно вцепился в него, что Димка не двигался с места. Но Сашка подплыл еще ближе, и Димка смог зацепиться за шерсть овчарки.

— Кирюха, мы спасены, — кричал он, — держись за Сашкины уши.

Кирке стоило немалых усилий отцепиться от брата и довериться псу.

Уже на берегу он обрел, наконец-то, голос.

— Спасибо, брат. И тебе, Сашка, спасибо! Вы меня спасли!

Пес преданно смотрел на братьев. «Спасибо за доверие», — читалось в собачьих глазах.

«Лёва, ты не один!»

Вероника Воронина

Однажды моя соседка — женщина за пятьдесят — именно такими словами попросила звать через стену ее песика. Тот тоскливо подвывал днями напролет, оставшись один.

Лёва был карликовой таксой. Рыжевато-коричневый, общительный и очень подвижный, несмотря на коротенькие лапки. Я часто видела их с Галиной — так звали его хозяйку — гуляющими во дворе. Они были под стать друг другу — оба живые и непосредственные, приземистые и шустрые.

Бывало, встречая меня на улице, Галина подходила и доверительно заговаривала так, словно мы только что расстались. У нее была манера общаться естественно и очень лично, без социальных условностей. Когда мы знакомились, она даже отчество свое не стала называть: «Просто Галина, без формальностей».

Сначала меня удивила ее манера делать соседское общение настолько личным, а потом я оценила эту непосредственность и открытость среди обычной отчужденности едва знакомых людей. Так что скоро я стала получать удовольствие от наших коротких случайных встреч.

Видясь во дворе, мы обсуждали то погоду, то местные новости, а чаще всего милого Лёву, проворно семенящего поблизости на коротеньких лапках. От радости, что его взяли гулять, он лаял и гонялся за голубями.

И вот Галина обратилась ко мне, когда мы очередной раз столкнулись в общем коридоре у наших дверей:

— Ну что, мой-то опять грустил сегодня без нас? — начала она как обычно без предисловий.

Так оно и было. Компанейский и общительный песик тяжело переносил одиночество. Я через стену слышала его жалобное поскуливание и подвывание. Маленький Лёва плакал, совсем один в большой пустой квартире.

— Стучите в стену и кричите ему. Тогда он перестанет скулить, — попросила Галина.

— Что кричать-то? — удивилась я.

— «Лёва, ты не один!» Он же от одиночества плачет. А так услышит и успокоится.

Ее простые слова прозвучали для меня не столько как беспокойство хозяйки о домашнем питомце, сколько как участливое сострадание и для других тоскующих в одиночестве. Как рука, протянутая в ответ на призыв о помощи. У каждого бывают периоды покинутости и уязвимости — у меня-то точно, сколько угодно, и один из них длился как раз тогда. И я отчаянно нуждалась в том, чтобы кто-то перебросил мостик через пропасть моей изоляции — постучал в стену и сказал, что я не одна.

С тех пор я звала песика и говорила с ним каждый раз, когда маленький Лёва начинал плакать, тихо поскуливая тоненьким голоском.

Я сама была похожа на этого Лёву. Мучительно нуждаясь в том, чтобы кто-то разделил мое одиночество, я представляла, как песик сидит у стены и слушает. Видимо, он действительно слышал и понимал мою речь: поскуливание затихало. Мне и самой становилось легче.

Потом соседи переехали. Я сожалела, что больше не увижу ни Лёву, ни Галину, и скучала по ним обоим.

Поэтому я так обрадовалась случайной встрече с ними у магазина несколько месяцев спустя. Тепло мне улыбаясь, Галина объявила как важную новость, что Лёва больше не чувствует себя покинутым. На новом месте есть кому оставаться с ним на весь день.

Я увидела в этом хороший знак. И продолжила стучать в «стены» своего одиночества в надежде быть услышанной, а иногда и «подвывала», как Лёва. И, наконец, дождалась: однажды меня тоже позвали по имени и сказали, что я не одна.

Но это уже совсем другая история…

Пес и Хозяин

Алексей Дмитриев

Последние дни Пес пребывал в странном состоянии счастья и тревоги одновременно. Привычные вещи и обыденные события, на которые раньше не стоило обращать внимания, наполнились новым содержанием. Теперь он смотрел на них совсем другими глазами и чувствовал, что дальше все будет иначе. Жизнь приобрела особую осмысленность и стала другой. Будущее радовало, но и пугало неизвестностью.

Все началось обычным зимним утром. Пес вылез из убежища под теплотрассой, там, где отвалившийся кусок обшивки загораживал его жилище от непогоды, и побежал, как обычно, по делам. Начал он с обхода участка, на котором кормился — проверить, не посягают ли на него чужаки. По пути поздоровался со знакомыми собаками, узнал от них новости, поставил на место глупую болонку, проявившую к нему недостаточно уважения, и перешел к главному — добыче пропитания.

Начал с обследования помойки, пока огромные машины не приехали и не увезли все с собой. Затем пришло время главного события дня: рубщик из мясного павильона на рынке заканчивал работу. В это время Пес всегда появлялся здесь. Небольшая компания из его команды была уже на месте. Когда продавщица, собрав отходы от разделки туш, выбросила их поджидающим собакам, главарь, быстро слизнув и мгновенно проглотив несколько мелких обрезков, выбрал самую большую кость и удалился в укромное место. Остальное его собратья поделили между собой согласно положению каждого в иерархии стаи.

Удобно устроившись в укромном месте между киоском и забором, Пес, смакуя, стал грызть свою добычу. Отполировав косточку до блеска, он спрятал ее тут же и, блаженно позевывая, стал наблюдать за происходящим.

Занятый своими мыслями, Пес задремал и не заметил, как к нему подошел один из посетителей рынка. Очнулся он от резкого запаха вина, когда человек был совсем близко. Такой запах собаке сильно не нравился, но людей, от которых он исходил, Пес любил. Они чаще делились с ним едой, были открыты и понятны. Он легко их читал и поэтому боялся меньше, чем других. Кроме вина от человека пахло жареным мясом. Надеясь, что с ним поделятся, Пес не стал предупреждать о дистанции, а просто внутренне собрался, готовый в любое мгновение к бегству или нападению, в зависимости от обстоятельств.

Предчувствие его не обмануло. Человек достал из кармана пакетик, развернул его и дал собаке маленький кусочек еще теплого, хорошо прожаренного, настоящего мяса. За первым последовал второй, а за ним — горбушка хлеба, пропитанная растопленным жиром. Это было очень вкусно. Если первый кусочек Пес проглотил не жуя, то второй кусок и хлеб ел смакуя. Неожиданно он почувствовал на лапе руку человека. Тот что-то говорил и гладил собаку.

Никто и никогда до сих пор не позволял себе такой фамильярности с гордым предводителем местного собачьего сообщества. Пес насторожился, но третий кусок мяса заставил его вытерпеть непозволительную наглость. И вот когда он наслаждался неповторимым вкусом последнего куска, произошло то, что выбило его из колеи на несколько дней — человек положил руку ему на голову и погладил.

Неизведанное чувство охватило Пса. Тепло разлилось по телу, и он вдруг ощутил себя маленьким беспомощным щенком, которого вылизывает мама. Испугавшись этого состояния, но в то же время желая, чтобы оно продолжалось, не в силах пошевелиться Пес сидел и ждал, что будет дальше.

Человек что-то еще говорил, а потом встал и пошел прочь. Против своей воли, подчиняясь инстинкту, Пес последовал за ним. Он проводил незнакомца, держась на небольшом расстоянии, до многоэтажного дома. Но в подъезд заходить не стал. Непостижимым шестым чувством он определил окно, за которым должен быть человек, и долго смотрел на него. Только с наступлением темноты, замерзнув, он вернулся на свое место под теплотрассой.

Все последующие дни Пес сопровождал нового знакомца повсюду. Он старался не попадаться на глаза, потому что человек не выражал такого желания, но следовал за ним неотступно. Ему казалось, что этого мужчину нужно оберегать, и только он может это сделать. Иногда приходилось отлучаться, чтобы добыть еду, но, поев хоть немного, он немедленно возвращался к тому месту, где оставил человека.

Однажды мужчина все-таки заметил сопровождение. Он обрадовался, стал обнимать Пса и гладить по голове, а тот, теперь не скрывая переполняющей его радости, усиленно вилял хвостом и повизгивал от счастья. С этой минуты Пес понял — у него есть Хозяин. И весь мир перевернулся: он стал кому-то нужен.

На следующий день человек надел на него ошейник и куда-то повел. Пес знал, что такие носят все домашние собаки, которых он презирал за изнеженность, заносчивость и самодовольство. Ему не понравилось новое украшение, но раз Хозяин считает, что так нужно, то он может только подчиниться. Зато появилась возможность гордо идти рядом, чтобы все видели: у Хозяина есть защита, никто не смеет его обидеть.

Они пришли на большой двор, огороженный глухим забором. Здесь все было заставлено клетками и обтянуто металлической сеткой. За сеткой были собаки. Очень много собак. Хозяин завел его в одну из клеток, поставил перед ним миску с едой и долго говорил. Пес не понял слов, но почувствовал, что надо остаться. «Ну что же, — подумал он, — придется подчиниться, ведь так нужно Хозяину».

Постепенно Пес привык к новому месту. Он стал брать пищу и даже заявил о своем положении в стае, проучив зарвавшегося добермана. Только тоска по Хозяину не проходила, а, наоборот, усиливалась. Пес думал, что время, которое он должен был оставаться здесь, давно прошло, а Хозяин просто очень занят. Или может быть, того хуже, болеет и не в силах его забрать. А если Хозяину угрожает опасность? Последняя мысль не давала ему спать.

Однажды он решился. Когда привели новичка и приоткрыли дверь, Пес пулей бросился к выходу, сбил с ног служителей и вылетел во двор. Разогнавшись, он перемахнул через двухметровый забор и оказался на улице. Где искать Хозяина, он не знал и потому просто побежал. Побежал туда, куда вела его интуиция.

Утром следующего дня встреча состоялась. Оба были счастливы без меры. Хозяин обнимал его, что-то ему говорил, а Пес вырывался и бегал вокруг, выражая восторг в немыслимом танце, и лишь иногда возвращался к Хозяину, чтобы слизать слезы с его лица. Ночевал Пес теперь не под теплотрассой, а у двери Хозяина. Правда, продолжалось это недолго. Через три дня они опять куда-то поехали вдвоем. В этот раз путь был длиннее. Вышли из автобуса они в какой-то глуши далеко за городом и долго брели по заснеженной дороге. В конце концов Хозяин постучался в маленький домик на краю деревни, в которую они пришли. Ему открыли, и он зашел внутрь, оставив Пса во дворе.

Утром опять пришлось прощаться. Но в этот раз все было не так грустно. Провожать Хозяина вышли мужчина и женщина, от которых пахло так же, как и от него. Пес понял, что это очень близкие Хозяину люди. Он догадался, что Хозяин поручил охранять стариков, и обрадовался этому. Наконец он будет по-настоящему полезен.

Новая служба оказалась нетрудной. Людей в деревне было мало, и через неделю Пес знал всех. От этих людей всегда пахло добром, и он каждый раз приветствовал гостей радостным лаем. Жил бывший бродяга теперь в теплой конуре, а еды было вдоволь. Вскоре Пес уже позволял себе оставлять на время свой пост и носиться с соседскими собаками по окрестностям. Но, возвращаясь, он каждый раз тщательно обнюхивал крыльцо — не вернулся ли в его отсутствие Хозяин.

А возвращения были. Один или два раза в месяц долгожданный гость наведывался к старикам. И каждый раз Пес, учуяв его за километр, встречал Хозяина на околице. Постепенно преданный друг даже научился угадывать день его приезда. Старики по поведению собаки понимали, кто сегодня приедет, и готовились к встрече, каждый раз поражая прибывшего своей осведомленностью.

Прошел год. Казалось, что так будет всегда. Но однажды Пес проснулся среди ночи от неясной тревоги. Что-то говорило ему, что беда близко. Испугавшись за стариков, он бросился на крыльцо, стал лаять и кидаться на дверь. Разбуженные, они отругали его за шум и вернулись в дом. «Значит, беда с Хозяином», — решил Пес и, не раздумывая, помчался спасать.

Найти дорогу до города было просто — по запаху выхлопных газов. Чем он гуще, тем ближе людской муравейник. А в городе Псу повезло: он сразу же попал в знакомый район, в котором когда-то жил под теплотрассой. Найти нужный дом даже в наступившей темноте не составляло труда. Вот он показался за поворотом.

И здесь почти сразу Пес учуял запах Хозяина. Этот запах был просто переполнен страхом. Вместо того чтобы упасть без сил после почти суточного пробега, Пес увеличил скорость. Молча — сил на лай уже не было — как черный метеор, он вылетел из-за угла дома и буквально снес одного из напавших на его Хозяина врагов. Вырвав попутно из него клок, он развернулся и бросился на второго. Тот успел выставить вперед руку, и Пес вцепился в нее зубами.

Стальная полоска блеснула в свете луны, и левый бок Пса пронзила острая боль. «Нельзя отпускать руку, — успело мелькнуть в собачьей голове, — иначе он нанесет вред Хозяину». Пес еще сильнее сжал зубы, и теперь даже внезапно свалившаяся на него мгла не могла разжать их.

Слепой Джо

Ксения Зенкова

Вечер. Снежные хлопья за окном были подобны падающим звездам. Слепой Джо лениво валялся на вязаном бордовом коврике у камина. Он был слеп уже года два, но жар и запах горящих дров он знал прекрасно, ведь будучи молодым котом, он часто вглядывался в огненные узоры домашнего очага.

Хозяйкой Джо была златовласая девочка Сьюзен, лицо которой было усыпано веснушками. Ей было всего девять лет, но Джо она любила не по-детски. Он был ее самым верным и настоящим другом, которому она доверяла все свои секреты. Каждую ночь перед сном Сью целовала Джо и говорила: «Я люблю тебя», на что пожилой кот отвечал слабым урчанием.

Родители Сьюзен нейтрально, а может, и с ноткой презрения относились к старому коту: когда Джо был молод и силен, он охранял дом и сад от мелких грызунов, но болезнь безвозвратно лишила Джо не только зрения, но и его главной «функции» — охраны территории. С годами слепой Джо все больше и больше начинал раздражать родителей Сьюзен. «Только и делает, что лежит целыми днями у камина да ест жирные сливки. Бесполезное и глупое существо!» — именно так отзывался отец Сью о незрячем коте, с презрением глядя на толстый пушистый комочек, мирно лежащий на мягком коврике в гостиной.

Ужин. За окном все так же валил снег. Сью, доедая свою порцию ароматного яблочного пирога, с теплотой смотрела на старика Джо, который тихо сидел у любимого камина. Родители Сью переглянулись. И неспроста, ведь в их головах крутился коварный план: увезти незрячего кота на усыпление. Задумались они об этом сразу после того, как из сильного, смелого и борзого кота Джо превратился в вялый толстый шарик, который, по их словам, не приносил никакой пользы. Джо прекрасно понимал, что задумали родители Сью, и, не отказываясь от своей судьбы, он продолжал любить эту семью, которая шесть лет назад взяла его из приюта.

После плотного ужина Сью поцеловала своего любимца и мигом умчалась в спальню. Через небольшой промежуток времени малышка уснула.

Ночь. Дорога была устелена толстым покрывалом снега. На столе в гостиной стояла клетка для перевозки животных. В доме была тишина. И вдруг среди ночи, среди этой умиротворенной обстановки раздался дикий кошачий вопль. В родительскую комнату, которая была плотно закрыта дверью, начал ломиться незрячий кот. Царапая дверь и издавая громкое мяуканье, которое было не очень характерно для старого кота, Джо прямо-таки пытался проникнуть в родительскую комнату.

«Это была последняя капля моего терпения! Это невыносимо!» — прошептал отец Сьюзен, сонно поднимаясь с кровати. Открыв дверь спальни, он пнул кота, однако его взгляд поймали отблески чего-то яркого. Свет этот был подобен мерцающей гирлянде. Отец Сью, неспешно пройдя в гостиную, увидел горящий коврик у камина. Пожар! Стараясь не терять времени, отец Сью схватил небольшой баллон огнетушителя, стоящий в углу, и стал беспощадно заливать любимый коврик Джо. Руки тряслись от страха, голова была полностью пуста, и только на весь дом слышен звук выливающейся пены. Все закончилось. Пена, лопаясь озорными маленькими пузырьками, перебивала мысли взрослого мужчины. Казалось, что он пережил что-то страшнее, чем просто сгоревший коврик старика Джо. Отец Сью пытался найти объяснение случившемуся: что было причиной возгорания? И как же слепой Джо сумел без проблем пробежать на второй этаж дома?

Сью и ее мама крепко спали в своих уютных кроватях, не подозревая об этом страшном происшествии. «Какой смысл их будить?» — подумал отец Сью, проверяя, нет ли нигде других очагов возгорания. «Боже! А где же Джо?!» — старательно кис-киская, мужчина пытался найти старика Джо. Выбежав на улицу в одной тонкой пижаме и тапочках, он с фонарем стал искать кота по всем закоулкам. Уличные фонари не освещали дом семьи Уилсон. Была густая темнота, но находиться в ней было не страшно, а даже наоборот, спокойно. В отчаянии встав посреди морозной улицы, отец Сью поднял голову ввысь и увидел то, чего никогда раньше не видал: бездонное черное небо, лишенное одеяла облаков и яркого месяца. И среди этой темноты блистали две большие яркие звезды, которые были похожи на глаза слепого Джо. Через время стал видеться нос, уши, а там и лапы с хвостом. И вот портрет пожилого кота Джо висел на мрачных небесах.

Отец Сью опешил, выронив фонарь на мягкий снег. «Прости меня, Джо», — заплакал взрослый мужчина, закрыв лицо холодными руками.

Джо так и не нашли, он бесследно ушел, но навсегда остался в сердцах любящей семьи. Он не оставил после себя коврик или игрушку. Он оставил три спасенные жизни. Коты тоже умеют любить.

Апельсин

Елизавета Костенко

Большой рыжий Апельсин перевернулся на другой бок и подставил мягкое брюхо солнышку в окне.

Это был красивый домашний кот, «наглая рыжая морда», любимец двух своих хозяек, мамы и дочки. Когда с решением завести котенка они пришли к знакомым с окотившейся кошкой, им под ноги выкатился маленький огненный колобок, очень похожий на яркий экзотический фрукт. Конечно, они выбрали именно его, и так и назвали — Апельсин. Дочка хозяйки тогда была еще детсадовской малышней, коверкала слова и превратила «Апельсин» в «Липесин». Только и это имя в частых ежедневных упоминаниях подсократилось, и стал кот Липой.

И вот этот взрослый уже пушистый красавец вальяжно растянулся на подоконнике. Рыжим у него было все — шерсть, нос, глаза, даже подушечки на лапах. А вот брови и усы, длинные антенны которых чутко реагировали на любое дуновение ветерка или запах, были белыми. Липа не был особенно игривым, мог, конечно, побегать за бумажкой на ниточке или красным огоньком фонарика-указки, но это было больше так, баловство, представление для хозяек. А их он обожал. Девочка уже подросла, ходила в школу, и Липка любил нежиться рядом с ней под настольной лампой, когда она делала уроки. Ее мама иногда подрабатывала дома, тогда мурлыка нагло усаживался на клавиатуру ноутбука, урчал и смотрел на экран. Только долго так посидеть ему не удавалось — старшая хозяйка, конечно, обязательно гладила и трепала за ушком, но потом твердо сдвигала «незваную рыжую тушку» в сторону.

Так они и жили втроем — мама, дочка и кот. А потом мама заболела. От нее стало пахнуть лекарствами, больницей. Иногда она пропадала на несколько дней, и девочка оставалась у бабушки, а кота кормила соседка. Липа очень скучал, волновался, грустил на окне в одиночестве. Через какое-то время мама появлялась дома, но почти постоянно лежала в кровати. Она очень похудела, куталась в теплую шаль, почти ничего не ела. Липа укладывался рядом с нею — в ногах, сбоку, к голове на подушку. Под шапочкой, которую хозяйка стала носить с недавних пор и дома, у нее появилась лысина. И кот усердно вылизывал ей макушку, если шапочка сбивалась набекрень. Она улыбалась бледными губами и тихонько его отстраняла: «Щекотно, Липка!». Особенно же кот старался лечь хозяйке на живот — именно там по его кошачьим ощущениям было самое горячее место. Именно там гнездилась болезнь. И он старался вылизать ее, вымурчать, выгнать своим кошачьим телом. Мама терпела его тяжесть на себе, боялась пошевелиться, чтоб не тревожить лежащего на ней кота. «Он же меня лечит!» — говорила, улыбаясь, дочке и бабушке.

Прошел почти год, болезнь отступила. Хозяйка понемногу стала есть, набирать вес, отросли волосы. И вот, наконец, она снова начала работать. Но Липа почему-то стал реже ей мешать и лезть к ноутбуку, не взбирался и на стол к дочке хозяйки. Кот схуднул, стал терять шерсть — немного, но постоянно. Его апельсиновая мордочка как-то пожухла и потухла. И когда хозяйки забеспокоились и отвезли любимца к ветеринару, оказалось, что у него опухоль. Неоперабельная. В животе. Хозяйки обошли несколько клиник, но везде только печально мотали головами — поздно. Опухоль вылезла внезапно и очень быстро прогрессировала. Оставалось только ждать конца. Липа не мяукал, только тяжело вздыхал от боли. Иногда в глазах стояли слезы. Тогда хозяйка с разрешения врача начала ему ставить оставшиеся от ее лечения обезболивающие уколы. Кот перестал плакать. И через несколько дней просто не проснулся утром. Про животных говорят, что они «уходят за радугу» в свой кошачий рай. Может быть…

Люси

Арсений Красноцветов

Эта история произошла не так давно в далекой Америке, в штате Кентукки. Молодая девушка Сара вышла замуж по любви за молодого человека Ричарда. Сара родилась и выросла на ферме у отца в штате Огайо. У девушки было доброе, отзывчивое сердце. Ее всегда трогала чужая беда. Она старалась помочь людям словом утешения, делом.

Сара охотно занималась рукоделием, помогала до замужества отцу на ферме. У них было с десяток коров, дюжина свиней. Семья жила фермерским хозяйством. У Сары было две сестры и брат. Она — старшая. Почти через год после свадьбы у Сары и Ричарда родился сын Гарри. Они переехали в штат Кентукки. Жили в небольшом съемном коттедже. Ричард работал программистом в крупной частной фирме. Сара оставила работу в офисе, где была менеджером по персоналу, и всецело посвятила себя воспитанию сына. Она считала, что настоящее предназначение женщины — быть женой и матерью. Ричард и Сара наслаждались семейным счастьем.

Часто молодая мама ласково разговаривала с сыном, глядя нежно, с любовью в его голубые глаза. Просто рассказывала об окружающем мире. Сара любила гулять с Гарри в любую погоду.

В один из весенних майских дней Сара с семимесячным Гарри отправилась на прогулку. Она катила синюю прогулочную коляску. Начал моросить мелкий дождик, и мама направилась к дому. Буквально у дома сидел маленький рыжий котенок и жалобно, но требовательно мяукал. Его голосок был похож на голос голодного ребенка. Котенок подбежал к Саре, и она, не удержавшись, взяла его на руки.

— Как ты тут оказался, малыш? — спросила она его. — Голодный, наверное.

Сара забрала котенка к себе.

Дома она налила ему немножечко молока. Он жадно и быстро его выпил. Сразу много молока было давать опасно. Через час котенку налили еще такую порцию. Котенок благодарно замурлыкал. Он согрелся и стал исследовать свое новое жилище. Маленькие серые глазки с любопытством глядели вокруг. Котенок оказался девочкой. Назвали Люси.

Прошло два года. Люси выросла и стала взрослой кошкой. Гарри любил с ней играть, гладить ее.

Однажды Сара готовила дома обед, а трехлетний Гарри катался на своем трехколесном велосипеде на улице. Машины ездили нечасто. Сара то и дело поглядывала в окно. Гарри уверенно объезжал грузовик, стоящий у дома. Как вдруг соседский пес, отличавшийся злостью, подбежал к мальчику. Пес стащил его с велосипеда и вцепился зубами в ногу.

Кошка Люси увидела это и молниеносно набросилась на пса. Собака вскоре отпустила Гарри и убежала. На крик выбежала Сара…

Уже в больнице Гарри наложили швы на ногу. Кроме сильного испуга и разодранной ноги, мальчик не пострадал. Как мужественно кошка набросилась на пса, который был гораздо сильнее и больше ее! Так кошка отблагодарила своих хозяев за то, что они когда-то ее приютили! Маленькая кошка Люси, движимая любовью к мальчику, не побоялась решительно сразиться с псом. Велика сила любви — удивительного чувства.

Восхищаюсь и благоговею перед любовью.

Шарик

Арсений Красноцветов

Наша бригада строителей после обеда отдыхала в бытовке. Юра поведал потрясающую историю, свидетелем которой он стал в детстве. Был у них в поселке тракторист дядя Вася, у которого жил пес Шарик. Черная дворняга, помесь с таксой. И были они, как говорится, не разлей вода. Если люди видели одного, то знали, что рядом — второй. Дело было зимой. Василий, изрядно выпив, поехал на тракторе за хлебом в соседнее село. Где-то в пути ему захотелось вылезти из кабины. Открыл он дверцу. Шаг ступил. Не удержался. Полетел вниз. Зацепился курткой со стороны спины и повис. Ни туда, ни сюда. Ничего сделать не может. А на улице не лето красное, а мороз жгучий.

Шарик выскочил из кабины, побегал около незадачливого хозяина и бросился назад в сторону своей деревни.

Шарик прибежал к другу тракториста. Друг (это был Юрин отец) понял, что что-то стряслось: Шарик один никогда не был. Шарик пролаял, кинулся вперед, и резко остановившись, обернулся, будто ожидая людей. Люди догадались, что собака их зовет. Вскоре Шарик привел их к трактористу, оказавшемуся в беде. И Василий был спасен.

— Какой же ты молодчина, дружище, — Василий обнял Шарика и дрогнувшим голосом прошептал: — Спасибо тебе.

Кабысдош

Юрий Лугин

Одиннадцатого октября Олька приехала из Кирова. Подарков всем навезла, а лично мне — велик, правда, из-за прочих вещей и коробок, оставленный на разъезде в будке путевого обходчика.

А за ужином сестрица объявила: ее Алексей в четверг приедет. Батя оладушек выронил и локтем по коленке вдарил: «Йес!» Мама засуетилась, запричитала на тему, как дорогого гостя встретить. Понятно, кандидат в зятья. Хоть и городской, но не из бестолковых. До любого труда горячий, по механизмам спец крутейший, и вообще парень рукастый. Минут пятнадцать поковыряется, и у него самый убитый прибор лучше нового работает.

— Вари, мать, пиво, — сказал отец, потянувшись за следующим оладушком. — В субботу баньку истопим… — и глаза у бати сощурились, как у нашего кота Мироеда, когда мы сепаратор включаем.

— Алексей не один собирался приехать, — сказала Олька.

Батя снова оладушек уронил, а мама на краешек скамьи присела.

— Вау! — сказал я. — Это типа смотрины будут?

— Ну да, — заявила Олька. — Свадьба, мы с Алексеем договорились, в феврале.

Отец с шумом поднялся из-за стола:

— Тогда, мать, больше пива вари! А я в Семушино поехал, прикупить кой-чего!

Короче, утром я только про велик и Олькину свадьбу думал — и пока ножками по грунтовке до полустанка грязь месил, и когда в электричке ехал, и когда последние полкилометра от Вахрушинского вокзала до школы асфальт топтал. И в школе та же история. На физике так завис, что лишь после замечания Ольги Федоровны в тему урока въехал.

Время тянулось словно резиновое. Едва дождался, когда занятия закончатся, и на вокзал бегом. И как назло, когда я уже в электричке к Рехино подъезжал, начался ливень, будто не середина октября на дворе, а конец июня.

Картина маслом: деревенский придурок на вихляющем в раскисшей колее велике, мокрый и грязью изгвазданный по самое не могу.

Правда, ехал я грустно, но не одиноко: рядом, брезгливо отряхивая с лап комья глины, семенил Кабысдош.

Я его еще через окошко в тамбуре заметил: сидит флегматичная зверюга под навесом торгового ларька, уши обвисли, сам печальный такой… Артист, блин. Величиной с теленка, зубищами может шину от уазика прокусить, а если неожиданно из кустов выскочит, реально заикой можно стать. И при этом способен, зараза, такую невинность щенячью изобразить, что даже детишки малые к нему без опаски тянутся, пузо кулаками метелят, верхом на нем катаются, уши бантиком завязывают, а он терпит, ухмыляется…

Велосипед, который я выкатил из будки обходчика, Кабысдошу не понравился:

— Гав… но!

— Сам ты!.. Ты вот на своих четверых побежишь, а я ехать буду!

— Ха! — Кабысдош задрал заднюю лапу над передним колесом… и отошел, не подписавшись. Приколист.

И ведь прав оказался, скептик блохастый! Четыре с небольшим километра пилил я больше часа. Промок насквозь, со счету сбился, сколько раз падал. Пришлось даже с раскисшей грунтовки от Межниковской пашни свернуть на лесную тропу в сторону Костенников. Порядком дальше, но ехать легче, успевай только от еловых веток уворачиваться.

У Чавкиного болота я притормозил и Кабысдошу крикнул:

— Подругу свою помнишь?

Кабысдош присел, голову между передних лап опустил, вздохнул…

Десятилеткой меня однажды взяли сестры за малиной. Сунули в руки двухлитровый бидончик, вывели на полянку с несколькими чахлыми кустиками: «Здесь собирай, и отсюда ни шагу!»

Малина на кустах закончилась быстро, и я незаметно забурился в чащу. Нашел овражек, где созревшими в тени крупными ягодами бидончик с горкой набил меньше чем за час, сам от души наелся и, наконец, сообразил — сестренок-то рядом нету, и не слыхать. Заорал «Ау!» во все горло, услышал Танькин голос издалека слева, рванулся на него, выскочил на полянку и увидел собаку, похожую на овчарку.

Пригляделся: а глаза у собаки желтые и морда шире. Моментом в животе захолодело. Но до конца не вверилось, что все не понарошку.

Я шаг назад, и волчица шаг. Я еще — и она еще. Потом головой покачала: «За мной не ходи!» — и в кусты…

С тех пор я к волкам с симпатией отношусь, и здесь у нас с Кабысдошкой полное единство. Защитник стад и пажитей наших, он, если надо, любого волка влегкую уделает. Семушинские собаки от него, невозмутимого, убегая, через забор, что твои кенгуру прыгают. Но однажды позапрошлым летом увязался он за мной на Лещиху купаться. Вперед меня речку переплыл и потерялся куда-то. Ну и я — за ним. Из камышей осторожно выглянул и вижу: валяется Кабысдошина на песчаном пригорке, жизнью довольный, как слива в шоколаде, а по нему волчата в количестве четырех штук ползают. Если бы не собственными глазами видел, никогда бы не поверил. Волчица — чуть поодаль. Та самая, что меня помиловала. Головой на передние лапы опустилась, следит за мелочью, и морда у нее тоже довольная…

У Аннушкиного ручья незадолго до поворота на грунтовку я капитально навернулся. Показалось: слева блеснуло что-то, и не заметил, как колесо по осклизлому корню юзом пошло, ну а я через руль — рыбкой.

Приложился крепко. Даже сознание потерял. Очнулся, когда Кабысдош меня в ухо лизнул и тормошить начал.

Между тем капитально стемнело. Помотал я головой, чтобы шарики с роликами по местам разъехались, отряхнулся, сел на велик, собакену крикнул: «Веди, Сусанин!», и дальше покатил. Про Сусанина я по приколу ляпнул: без Кабысдошки вряд ли бы я по темноте из леса на грунтовку выбрался, а с ним уже минут через пятнадцать выехал на Семушинскую околицу и еще через пять скидывал в сенях мокрую одежду, чтобы не тащить грязь в горницу.

Радость по поводу моего возвращения лаконичнее всех батя выразил:

— Живой, значит!

И ушел по телику футбол досматривать.

Мамуля слезу смахнула, выдала мне чистые штаны и рубаху, сестрицы два ведерных чугунка горячей воды организовали. Помыться и согреться хватило.

За ужином я из шести положенных мне сырников три штуки запрятал, а после украдкой Кабысдошке скормил. За уши его потрепал, башкой к себе прижал:

— Выходит, ты меня специально на полустанке ждал, чтобы я один в лесу не потерялся?

— Ага-в! — гавкнул Кабысдош утвердительно.

У меня в горле запершило, и в глаза будто бы соринка попала. В общем, так вот обнявшись, минут двадцать еще мы с собачьим сыном на крылечке просидели.

Счастье интроверта

Александра Огнева

По кошачьим меркам у меня хороший двор, и многие хвостатые-полосатые приходят скрасить мое одиночество.

Вчера приходила Маргарита Васильевна, вальяжно махая хвостом, она засеменила по тротуару, предупредительно обходя кусты. Надо признать, Маргарита Васильевна сообразительная особа, которой достаточно объяснить всего один раз. Иногда она позволяет вычесать репьи из ее белой грудки и почесать черненькую спинку. У Маргариты Васильевны порванное ухо, но она имеет благовоспитанный вид. Удивительно дело, некоторые люди с прекрасной внешностью ведут себя подобно бандитам, а Маргарита Васильевна остается королевой с любыми ранами.

В противовес воспитанной Маргарите ко мне забегает Пират, рыжий пройдоха и шут. Этот кот предпочитает пролезать сквозь кусты, оставляя на ветвях клочья длинной шерсти. Он мастерски скачет на трех лапках, падает на спину и посматривает одним глазом. В другой момент Пират залезает на дерево и оттуда громко кричит, и я осторожно снимаю бравого авантюриста. Пират — веселый кот, он умеет притворяться одноглазым, одноухим, трехлапым. Однажды он перепугал меня, показав красный бок, а оказалось, что он извалялся в зарослях клубники. Мне пришлось смывать с него ягодный сок, что стоило моим рукам десятка царапин.

Леший приходит чаще остальных, он придирчиво выбирает вкусные кусочки на помойке, предпочитая отлавливать мышей. Леший — самый лучший охотник, которого я видел в кошачьем роду. Он одним ударом оглушает зверушку. Спит Леший на моих коленях, чему я крайне рад. Еще Леший отличный собеседник и отвечает на все мои вопросы, и мне абсолютно неважно, что посторонние назвали бы моего приятеля страшненьким. Душа у Лешего вольная и добрая, мне хватает его чудесных желтых глаз, чтобы не обращать внимания на многочисленные шрамы.

Знаете, пока мои приятели возвращаются в мой двор, пока они мурчат рядом со мной, пока я могу прикасаться к ним… я счастлив. Мне не надо квартиру в Москве, богатства, много друзей. Все, что делает меня счастливым, это два кота и кошка, приходящие навестить одинокого интроверта. Все, что мне надо, это кусочек хлеба, чтобы угостить моих долгожданных гостей.

Муха

Наталья Родионова

Жила-была в доме с родителями пятилетняя девочка Маша, и была у нее кошка по имени Муха.

Муха была не простой кошкой, она была ей послана в помощь. То, что люди не видят, видят животные. Муха обладала видением тонкого плана и часто отгоняла от Маши злых духов своим мурчанием.

Муха обладала способностью очищать пространство от негативных энергий своим голосом. Если Муха замурчит тебе в ухо, ты подумаешь, что рядом завели трактор, вот таким голосом она очищала пространство.

Машу она берегла, и в ее ухо не мурчала. Полежит около нее, снимет с нее что-то негативное и уйдет под диван мурчать, а лучше в огород, на солнышко. Часто Муха грелась на солнышке, очищая свое тело и напитываясь светом. Не кошка, а солнышко.

Маша тоже любила Муху, и часто все ей рассказывала, делилась с Мухой, как с хорошим психологом, своими горестями, и как будто слышала от Мухи обратную связь.

Мухой ее назвали за любовь к мухам, за которыми она любила гоняться. Как услышит муху, так и бегает за ней, пока не поймает или пока кто-то другой не прервет полет мухи.

Из-за этой ее страсти к мухам их и не любят в доме, по-всякому от них избавляются и не пускают в дом с помощью сеток на окнах и дверях.

Муху притащила в дом Маша. Шла как-то по своей улице из магазина, к ней подбежал полосатый котенок и стал тереться об ее ноги. Девочка взяла котенка и принесла домой, желая его накормить. И так котенок понравился девочке, что она уговорила родителей оставить малышку в доме. Родители даже удивились ее упорству. Маша была всегда послушной и рассудительной девочкой. А тут просто поставила родителям условие: «Или кошка остается, или я с ней сбегу из дома».

Конечно, родители в это не поверили, но проверять не стали, так Муха осталась жить в доме и обрела свое имя.

Маша была одна у родителей, иногда она мечтала о сестренке или братике и даже говорила о своих желаниях Мухе. Муха все слушала, и однажды она незаметно для всех окотилась одним котенком.

Ранним утром Муха принесла своего котенка Маше в постель.

Котенок был еще слепой и беспомощный. Муха легла рядом с Машей, и девочка с восторгом наблюдала семейную идиллию котенка и кошки.

— Ты меня не поняла, Муха. Я просила братика или сестричку от моей мамы, а не от тебя, — сказала Маша Мухе, догадываясь, что произошло.

Родители быстро обнаружили приплод, и им это не понравилось. Отец взял котенка и, невзирая на вопли Маши, куда-то его унес, завернутого в тряпку.

Кошка побежала за ним и долго умоляла на своем языке оставить его, но отец не послушал.

Когда он вернулся без котенка, он узнал, что у его жены в это время случился выкидыш, и она потеряла запланированного ими второго ребенка.

Машину маму увезли в больницу, и Маша сидела в доме одна в слезах по котенку, она еще не знала, почему маму увезли в больницу.

Когда ее отец узнал, что случилось, он горько пожалел о своем поступке. Он понял, что он сам спровоцировал потерю своего ребенка.

— Жизнь за жизнь, — подумал он, начиная по-новому смотреть на окружающее.

С тех пор к Мухе он стал лучше относиться, попросил извинения у Маши и ее кошки и зарёкся больше не убивать живых созданий.

Теперь он был бы рад, если бы кошка снова окотилась, но Муха больше не приносила котят, так как Маша перестала просить братика или сестричку. Она так и не смогла простить своему отцу то, что он сделал. В ее душе с тех пор появилось недоверие отцу, которое стало с годами становиться все больше и больше, пока не закрыло ее сердце от любви.

Муха жила долго, и когда Маше исполнилось 15 лет, захворала. Она не бегала за мухами, все реже выходила во двор и не лежала в ногах у Маши.

Все понимали, что Муха заболела от старости, и не стали обращаться к ветеринару.

— Муха, не уходи, — просила со слезами Маша, нежно гладя кошку на руках.

А Муха вдруг как замурчала, как бывало в молодости, и как начала тереться о грудь Маши, и так это было удивительно, что Маша расслабилась и заснула с кошкой на руках.

Снился ей сон, в котором ее кошка говорила ей, что забирает её обиду на отца с собой и что хочет, чтобы Маша была счастливой и здоровой. Во сне Маша почувствовала, как из ее груди вышло темное облако. Кошка взяла это облако и поднялась с ним вверх в небеса.

После этого Маша проснулась. На руках ее лежала мертвая Муха.

Маша зарыдала от чувства потери и от благодарности Мухе за то, что она для нее сделала. Сердце Маши стало свободно от недоверия, и вместе со слезами выходили из него все разочарования и мелкие обиды.

Муху похоронили там же, где отец закопал ее котенка.

Хотелось бы закончить рассказ тем, что у Маши появился братик после смерти кошки. Нет, этого не случилось.

А вот Маша скоро влюбилась в хорошего мальчика, с которым они потом построят счастливую семью и нарожают кучу ребятишек. Маша действительно стала счастливой, как и хотела Муха.

Нитка

Наталия Родионова

Я подобрала ее на улице, недалеко от нашего дома, не смогла пройти мимо и взяла к себе. Малышке было не больше месяца по виду, и выглядела она тощей и грязной.

Дома я ее накормила, потом помыла и высушила в своем полотенце. Малышка уснула на моих руках, мурча мне свою незатейливую песенку.

Практически с первого взгляда я полюбила ее, мне уже не хотелось с ней расставаться. В последнее время я часто стала мечтать о котенке, и вот она появилась. Да. Это была кошечка, я уже научилась в них разбираться.

Сегодня нас отпустили из школы пораньше, из-за болезни учителя физики, и нам с малышкой повезло, что дома никого не было. А то бы меня могли выгнать из дома вместе с ней.

После смерти нашего любимого кота наше семейство решило больше не заводить животных, так как больно их терять. Но я решила нарушить это решение. Я легко отпустила боль потери, и во мне не было страха снова потерять любимца. Я немного иначе смотрела на смерть, видя, как душа кота обрадовалась освобождению из больного и старого тела. Мои родители меня не понимали, только бабушка была солидарна со мной. На ее поддержку я сейчас и рассчитывала.

К моей радости, первой пришла бабушка, ходившая в магазин за продуктами.

— Баб, я котёнка принесла, можно я ее оставлю? — робко спросила я бабушку, подходя к ней с котенком в руках.

— Ну-ка дай я на нее погляжу, — сказала бабушка, беря у меня малышку. — Да, она к нам пришла в помощь. Не обещаю, что она будет у нас долго жить, но то, что она наша помощница, это точно. Оставляй ее. Я поговорю с твоими родителями, чтобы они разрешили ее оставить.

К вечеру малышка настолько осмелела, что начала играть с бабушкиными нитками. Так у нее появилось имя Нитка, которое нам всем понравилось.

Нитка была озорной, резвой кошечкой, и часто мне приходилось получать за ее выходки. То цветок уронит, то посуду разобьет, то в папины тапки нагадит. Что-то у нее с ним не сложились отношения. Из всей семьи только у отца не было с ней согласия. Бабушка догадывалась о причинах такого поведения кошки и всегда улаживала конфликты в семье своим тихим, успокаивающим голосом.

Подросшая Нитка стала уже не такой резвой, давно перестала вредничать по отношению к отцу, и часто спала у него в ногах.

А потом отец тяжело заболел. Нитка почти все время лежала у него на груди. Он все ее гнал, а она снова возвращалась, пока совсем не пропала.

После ее пропажи отец стал выздоравливать.

Мы все искали Нитку и не могли нигде ее найти, пока бабушка не сказала.

— Вряд ли она снова вернется. Болезнь была слишком тяжелая для нее, вот она и ушла умирать вместе с его болезнью. Она забрала его болезнь.

Потом мы нашли в овраге на краю деревни ее холодное тело. Все вместе мы похоронили ее в саду под яблоней.

Она спасла жизнь моему отцу. Я всегда буду ее помнить.

У нас потом были другие животные, но больше никого мы не называли Ниткой.

Пес

Мария Томич

Каждую ночь, сидя на втором этаже своего изрядно потрепанного временем дома, я слышу, как он шагает по деревянному полу недавно пристроенного крыльца.

Шагает — не то слово. Он топочет, сонно вставая и ложась снова, плюхается на пол, как будто в нем не 50 килограммов, а в три раза больше.

Каждый раз, когда я слышу, как эта мохнатая шкура с мокрым носом и прижатыми ушами нарушает ночную тишину звуком своих лап, я думаю о том, что стоило бы спуститься и обнять его. Но я не двигаюсь с места, все внимание направляя на эти звуки снизу.

Он — сторож. Мой шерстяной друг, родной, как ребенок, живет снаружи, потому что это его долг — охранять мой покой от невидимых врагов, слышных только ему. Он знает, что ночью нельзя подавать голос. Поэтому в случае обнаружения таинственной для меня опасности он просто вскакивает и молча готовится к атаке. Он внимательно осматривает все вокруг и плюхается на пол снова, убедившись, что мне ничего не угрожает.

Все это я слышу сверху, через тончайшие стены старого дома.

Я слышу, как сопит мой пес, сердце которого, накрытое моей ладонью, перестало биться почти месяц назад. Но каждую ночь он приходит на мое крыльцо, чтобы занять свой пост. Охранять меня от невидимых врагов.

Таких же невидимых, как и он сам.

Кот и Луна

Мария Фёдорова

— Привет, толстяк! — сказал коту сосед.

Кот задумался. Оглядел свой круглый живот. Так весь день и просидел в мыслях. А когда взошла Луна, посмотрел на нее внимательно, и пришел к выводу, что полнота ей к лицу — так лучше видно ее неповторимую блестящую красоту. Но ведь кот — не Луна…

Вернулся домой он только через несколько дней. Усталый, голодный и такой же толстый. Человек нервно схватил его на руки. Долго мял и гладил бока. Дал банку жирной сметаны. Целую. Предатель. Кот опомнился, когда было уже поздно: шерсть на морде в уликах, банка пуста. Он недовольно вилял хвостом, пока приводил себя в порядок.

Человек выглядел измученным и грустным. Кот присмотрелся к нему и заметил следы Тоски. Где же она притаилась? Кот обошел человека со всех сторон и увидел ее. Он ухмыльнулся: вот же наглеж — всего пару дней не был дома, уже заявилась. Он помурлыкал: ну же, человек, повинуйся, садись, не строй из себя хозяина; взобрался на него и придавил Тоску упитанным боком. Ей стало неудобно, но она терпеливо молчала. Потом сдалась и переползла на другое место. Кот придавил ее животом. И так и гонял, пока она не ушла совсем.

Человек обнял кота и сказал, что с ним уютно и хорошо.

— Привет, толстяк! — сказал коту сосед.

Кот довольно заулыбался.

Грелка для души. Стихи

Зачем мне принцы…

Софья Ангел-Барокко

Зачем мне принцы на коне,

Когда есть рядом милый кот,

Он всех милее на земле!

Всегда меня у двери ждет!

Он не предаст и не обманет,

Он чист, как малое дитя,

И безвозмездно сердце дарит,

Глазами ласково смотря.

Порой тарелку разобьет он,

Бывает, съест мои цветы,

А утром прыгает, как слон,

Мурчит и требует любви.

Но шалости его мне милы,

Он сердце мне не разобьет,

Однажды вырастут цветы,

Пусть снова их он разорвет!

На счастье бьется вся посуда,

Его любовь важней всего!

Пусть скажут: ведьма! С рыжим буду,

Ведь нам не нужен с ним никто!

Снежная дружба

Елена Белова

За дверью над лестницей старой

Жил Ванька. Четырнадцать лет.

И как-то случайно, нежданно

Прибился к нему самоед.

Он был словно снежный комочек.

Ему дали кличку Беляш.

Смешной, любопытный щеночек,

Потешный до слез «ералаш».

Ему, посмеявшись, прощали

Пожеванный тапок отца.

И даже ничуть не ругали

За съеденный таз холодца.

Беляш вырос сильным и смелым,

А Ванька тянулся за ним.

Совместное выбрали дело:

Скиджоринг сегодня — мейнстрим.

Серьезно они упражнялись.

Беляш научился тянуть.

И дружба их лишь укреплялась,

Характер взрослел по чуть-чуть.

И вскоре им не было равных:

К победе летели друзья

На скоростях экстремальных,

Да так, что крестился судья!

Однажды, когда и не чаяли,

Случилась беда по весне.

В одном месте трасса подтаяла.

Иван провалился под снег.

Пес тянет из снега хозяина,

По насту когтями скребет,

Хрипит, не сдается отчаянно

И Ваньку наверх достает.

Что может быть ярче победы?

Что в жизни ценнее всего?

Простые приоритеты:

За друга держись своего.

И мчались года, как минуты,

Текли, как сквозь пальцы вода.

Менялись по жизни маршруты,

Но дружба была их крепка.

Состарился Ванькин дружочек

И тапки уже не жует,

Страдает болезнями почек,

За Ванькою тихо бредет.

Отец лужу вытер с дивана:

«Совсем одряхлел самоед.

Давай, усыпим старикана?»

Но Ванька ответил: «Нет».

Ему с Беляшом не расстаться.

Не важно, какою ценой!

Кто любит, умеет дождаться

Идущего вслед за тобой.

Вот Ваньке уже двадцать восемь.

Он шаг свой замедлил в дверях:

«Беляш, мы еще не сдаемся», —

И друга несет на руках.

Несет по заснеженным тропам,

Где бегали вместе они.

Беляш там, как конь, рвал галопом

В их лучшие юные дни.

Как тень от кружащего снега

Исчез друг Беляш навсегда.

Но память о дружбе, подаренной небом,

Иван пронесет сквозь года.

Стихи про кота

Зарина Бикмуллина

— А знаешь, достала!

— Ты тоже меня достал.

В расчетах совместная жизнь дотянулась до ста,

А после отливки, хоть схема казалась проста,

По разным углам земли — раз-дел, рас-став.

Предмет одногласия из подкроватных низов

Ползет, и его не прельщают ни корм, ни зов.

Двуногие слишком кричат, тут и сон — не сон.

— Кота забираю я! — звучит в унисон.

Трещит механизм, потому как, собственно, брак.

Один говорит, слова с трудом подобрав:

— От мамы твоей коту не видать добра!

Накормит пушистого салом.

— Прости, ты прав.

Да только оставить тебе не могу никак:

Вернешься с работы уставший, наверняка,

И будешь, упорно кота не спуская с колен,

Вещать про шарниры или ругать коллег.

— До этого кот мне муркал не раз, как жить…

— Наш кот — не психолог! Захочешь — так мне расскажи,

Допустим, твои рассказы и серы, я…

— Поверишь, — смеется, — не хуже, чем сериал.

— Но все-таки бесит, что ради кота — с тобой… —

Чертеж не перенести на лист чистовой.

— От наших истерик кот уже полужив!

Бедняга такого стресса не заслужил.

И ты в одиночку покоя ему не дашь.

Куда ты хотела, кажется, в Эрмитаж?

— Но ты же не любишь…

— Но ради кота — потерплю.

Иначе не докажу, что я не верблюд:

Опять на рыбалку твой променад променяв,

Приеду — а кот настроен против меня!

Молчат батареи: шепот — добыча стен.

Чего-то да стоят притирка, шлифовка частей,

Расплавка мышлений и перековка тел.

А дело в коте. Безусловно, только в коте.

Джульбарс

Мария Бондарева

Посвящается Джульбарсу, четвероногому герою ВОВ, и всем отважным псам—фронтовикам.

— В полку не потерплю такого фарса!

Как ЭТО выбирали? — взвился зам.

А Дина вдруг, прижав к себе Джульбарса,

Сказала смело: — Точно по глазам!

— Да хилый он. В плечах дворняги у́же.

Боюсь, его нести придется в бой.

Вы не могли сыскать еще похуже?

Усы ползли в ухмылке над губой.

Но Вóлкац настояла, твердо зная:

Глаза собачьи много говорят,

О том, что станет чисто над Дунаем

И не взорвется вражеский снаряд,

От мин не пострадают Прага с Веной,

И уцелеют замки и дворцы,

И избежать легко сумеют плена

Овчаркою прикрытые бойцы.

Бывают люди с псом душой едины —

Не нужен им ни кнут, ни громкий бас.

И не было хозяйки лучше Дины

И преданней собаки, чем Джульбарс.

Его несли не в бой, но после боя:

Свободы символ — самый ценный груз.

Подстилкой китель Сталина с подбоем

Служил ему, и плакал весь Союз.

В глазах собачьих было столько боли:

— Послушай, гласу разума внемли́…

Овчарки, беспородные и колли,

Я кланяюсь вам низко, до земли.

И каждый раз я вижу в небе чистом,

Когда плывут неспешно облака,

Саперов, камикадзе и связистов

Лохматые и тощие бока…

Человеку нужна…

Сергей Васильев

Человеку нужна собака,

И не только чтоб дом охранять.

Человеку нужна собака,

Чтоб кормить ее, с ней гулять.

Человеку нужна собака,

Чтоб ему стало веселей.

Человеку нужна собака,

Чтобы стал человек добрей.

Человеку нужна собака,

Изменился чтоб мир вокруг.

Человеку нужна собака,

Ведь собака прекрасный друг.

Человек нужен и собаке,

Без него ей совсем никак.

Очень нужен хозяин собаке,

И совсем это не пустяк.

И нужна человеку кошка,

Что гуляет сама по себе.

Что часами сидит у окошка,

Видит что-то в этом окне.

Очень кошка нужна человеку,

Успокоить и полечить.

Очень кошка нужна человеку,

Без нее никак не прожить.

Очень кошка нужна человеку,

Потому что с кошкой тепло.

Кошка в доме жила из веку,

Без мышей жилось хорошо.

Человек тоже нужен кошке,

Покормить ее, приласкать.

Покусать его можно немножко,

А потом ранку полизать.

Человеку нужна собака,

Человеку и кошка нужна.

И тихоня и забияка,

В этой жизни очень важна.

Урок любви

Наталья Гегер

Принес однажды муж домой щенка.

Дрожал комочек маленький в ладонях.

«Знакомься, он такой неугомонный,

У нас в квартире будет жить пока».

Щенок породы редкой — доберман.

Шалун, его я невзлюбила сразу.

Разбил хвостом фарфоровую вазу,

Потом и новый нам погрыз диван.

Прошло два года, наш щенок подрос.

Но я его все так же не любила

Гоняла с кухни, просто так бранила

(Совал повсюду он свой мокрый нос).

Случилось так, что сильно заболел.

Не ел, не двигался, от боли плакал.

От нас глаза печальные он прятал.

И с каждым днем все более слабел…

Собрались мы поговорить о нем.

Тихонько пес лежал по центру зала.

Сказала я: «Жалею, что гоняла,

Быть может, не права была во всем».

И вдруг, поднявшись, подошел ко мне.

В его глазах любовь я увидала,

«Я не держу обиды» — прочитала…

Погладил лапкой нежно в тишине…

Его глаза я вспоминаю вновь…

Прошел уж год, когда его не стало.

Но в памяти моей навек осталось,

Понятие о том, что есть любовь,

Простая безусловная любовь…

В изумрудных искренних глазах…

Юлия Гордеева

В изумрудных искренних глазах —

Искры счастья.

День в цветистых, радужных тонах

В одночасье.

От тревоги, грусти уведешь

Звонкой песнью.

Мне открыть идеи невтерпеж,

Рыж-чудесник.

О еде забыли и о сне,

Стих на ужин.

От бесед мурлычущих сытней,

Город дружен!

Гипноз

Елена Городянко

В кромешной тьме бесшумно подкрадешься,

Но в метре остановишься на миг,

Резким прыжком на грудь мою взберешься

И своей тяжестью придавишь словно бык.

И выбив этим воздух весь из легких,

В реальность вырвешь из бредовых снов.

Мысли плывут, пылают лоб и щеки,

Знобит, как в горном озере средь льдов.

Дрожу от холода и плачу от обиды —

Когда болею, не могу уснуть,

А кашель бьет… он гибель Атлантиды

Второй раз мог бы точно провернуть.

В кипящий лоб уткнешься влажным носом,

Потрешься ласково о щеки, что в слезах,

Сверкнешь глазами, миг — я под гипнозом…

Боль затухает, как и пульс в висках.

Грудную клетку мнешь своими лапками,

Что вроде бы похоже на массаж.

Волною прибывает дрема сладкая,

Крепчает под мурчание мираж.

Пусть днем играем мы с тобой в гляделки,

Но ночью от кошмаров ты разбудишь.

Придавленный теплом пушистой грелки,

Я счастлив чувствовать, насколько меня любишь.

Джонни, или Одна правдивая история в стиле кантри о преданности и предательстве

Александр Гуляев

Сэндвич с тунцом на ходу он глотал

(Вся жизнь с корабля на бал) —

Джерри Мак-Сноу на работу спешит

В глянцем блестящий журнал.

Джерри Мак-Сноу уже тридцать три,

Он громких сенсаций гриф,

И ручка в руках у акулы пера

Легка, словно летний бриз,

Как ветер, что вдруг запах псины донес…

И Джерри наморщил нос.

А с тротуара смотрел на тунца

Облезлый бродячий пес.

Джерри подумал: «Да пусть доест»,

И сделал широкий жест —

Бросил бродяге остатки тунца,

Джерри Мак-Сноу — зе бест!

Исчезли объедки в пасти у пса,

Порою везет и псам,

И что-то мелькнуло в собачьих глазах,

Верно, хвала небесам…

Джерри в уме проводил блиц-опрос,

Жуя с арахисом тост.

Глядь: в подворотне виляет хвостом

Вчерашний облезлый пес.

Так по утрам встречал он Мак-Сноу,

Куцым виляя хвостом.

Сказал ему Джерри: «А буду-ка я

Тебя называть Джоном Доу*.

А то просто «псом» звать тебя невпопад,

Ведь правда, мохнатый брат?»

Пес тявкнул согласно — бродяга был

Любому вниманию рад.

Джерри надушен и гладко побрит,

Энергией Джерри кипит.

С работы на встречу. Но только ему

Приспичило сильно пи-пи.

— Эй, ниггер, а что здесь забыл этот сноб?

Он хочет нам дать банкнот?

— И камеру тоже нам хочет отдать,

Без вариантов, Боб.

— Ну, белый, давай-ка сюда это вот!

Негр жмурился, как сытый кот.

И понял Мак-Сноу, что он повернул,

Увы, в переулок не тот.

Ему не поможет журнальная ложь,

Отсюда уже не уйдешь.

А пес был обучен без рыка хватать

За руку, держащую нож.

Один уже не издаст ни гу-гу,

Второй орал на бегу.

Джон Доу тихонько скулил на земле

С ножом-выкидушкой в боку.

А Джерри смотрел на него в окуляр

И, чувствуя внутренний жар,

Кнопочку жал, повторяя вслух:

«Не просто статья, пожар!»

Вприпрыжку ушел Джерри, думал он,

Что завтра ему на трон.

А за спиною пытался ползти

Вдогонку облезлый Джон…

Джерри «Пулитцера»** взял за статью.

Давая потом интервью,

Сказал он: «Погиб Джон, а я так хотел

Спасителя взять в семью».

* — так в США называют лиц (трупы), которые не идентифицированы.

** — престижная журналистская премия.

В защиту животных

Лариса Есина

Не бросайте домашних животных! Мы все-таки Люди!

А питомцы привязаны к нам даже без поводка.

Так давайте и мы милосердней, добрее к ним будем

И тепло им вернем, ведь они в это верят пока…

Мы для каждого — жизнь, ведь мы сами же их приручили,

И они, нам поверив, не зная лукавства и лжи,

Полюбили нас искренне… Мы же об этом забыли

Оставляя на улице тех, кто готов нам служить

Верой-правдой всегда, создавать атмосферу уюта,

Разделять нашу грусть, пусть тоскуя о чем-то своем.

Мы пустили их в дом как пушистое милое чудо.

Так давайте его для себя ради них сбережем

В защиту кошек, споря с Цветаевой

Лариса Есина

«Они приходят к нам, когда

У нас в глазах не видно боли…»

Марина Цветаева, «Кошки».

Мой кот, мурлыча и ласкаясь,

Запрыгнул ловко на колени

Прогнать вечернюю усталость

И грусти сумрачные тени.

Щекочет руки мягкой шерсткой

Пушистый маленький комочек,

А в нем тепла и неги столько,

Но лишь для тех, кто любит кошек!

Коты — умнейшие созданья —

С иными связаны мирами:

К печальным людям не случайно

Они всегда приходят сами…

Мишка

Ирина Зорина

Не боюсь возвращаться одна

Ледяною вечерней дорожкой,

Потому что сидит у окна,

Ждет и любит меня моя кошка.

Заслонили окно облака

Занавескою звездного шелка,

А глаза ее — два светлячка

Чуть зеленым подкрасили холку.

И забавная, в шерстке цветной,

Словно в мягких, пушистых штанишках,

Только мне доверяет одной,

А в ответ я зову ее Мишкой.

Прямо в небо взлетели огни,

Но упав, по земле распластались.

Знаешь, Мишка, а мы ведь одни

В этой жизни с тобою остались.

Но невзгод обмелел водоем,

Исцелилась душа. Стала чище.

«Мы с тобой не одни, мы вдвоем», —

Вдруг сказали кошачьи глазищи.

Мне опять побеждать гололед,

Потому что опять у окошка,

Угасающим вечером ждет,

Ждет с любовью меня моя кошка…

Собачья жизнь

Рифат Измайлов

I

Родился я, и было страшно жизни путь начать,

Но знал, что рядом есть моя родная мать.

И нежность, ласка и тепло,

И вкусное грудное молоко.

Пришло собачье время, я глаза открыл,

Увидел, как прекрасен этот мир,

Увидел маму, кучу братьев и сестер.

Играли в игры, кто быстрее, кто хитер.

Играли беззаботно, в радость

И видели мы жизни сладость…

Пришел чужак и положил меня в мешок

И стал я в этом мире одинок.

Я плакал долго и рыдал,

Ну как же быть без мамы, я не знал.

Ну как же жить без мамы, как?

Вдруг в комнату вошел другой чужак.

Погладил нежно, налил мне в миску молоко…

В объятьях девочки я чувствовал тепло.

Вилял хвостом и нежно к ней ласкался,

Я с нею жить теперь остался.

Росли мы с девочкою той

И жизнь была красивою мечтой.

Дружили, весело играли

И вместе грусти мы не знали.

Так год за годом, жизнь прошла,

Девчонка та уж подросла.

Теперь лежу я чаще в будке,

И вспоминаю жизни незабудки.

II

С годами жизнь уже не та,

Я часто вижу чужака,

Он злобу на меня таит,

Ругает он и на меня кричит.

Глаза подводят, слуха нет,

И стал я старый, словно дед…

Теперь бояться не хочу,

Сейчас за грубость отомщу.

Хоть старый, силы есть мне для рывка,

И кинулся тогда на чужака…

Но почему хозяин предо мной

Стоит, кричит с кровящейся рукой,

И цепь железная в его руках,

И злоба ярая и месть в его глазах.

Хозяин ты меня прости!

И нету сил уже ползти.

Он бьет ногами меня в бок.

И больше я прожить не смог…

III

Опять те чувства, то тепло

И вкусное грудное молоко.

Опять играю и живу,

Опять я словно наяву.

Открыл глаза, закончен мрак,

И нету больше чувства «страх»…

Бегу я к свету и теплу,

Ну, здравствуй мама, я тебя люблю!

Деталь

Мереке Капаров

сегодняшним вечером,

теплым и белым,

я гладил собачек

и бледных людей.

я гладил и зайку,

змею-попугайку,

и даже огромных

таких лебедей.

так много всего

можно было погладить,

но мне не хватало

какой-то детали.

и все эти живности,

все эти зайки

такими неблизкими

сразу вдруг стали…

на этом моменте

мой сон оборвался

увидел знакомые стены, окошко,

и тут ко мне в руки

запрыгнуло чудо,

которое мы называем все кошкой

мне стало спокойно,

но чуточку жаль,

что слишком уж жирная

эта деталь.

Друг

Александр Кирдей

Надев пальто, сказав «Прощай»,

Ступила осень за порог.

А он, на кухне сделав чай,

В окно все смотрит, вдоль дорог.

Туда, где лес звенит зимой,

Где снег, как ватная постель,

И где на лыжах, молодой,

Он пробирался сквозь метель.

Как мерзли пальцы на ветру,

И губы разрывал мороз,

Как ношу нес он сквозь пургу,

И он не сдался, он донес.

Он нес собаку, друга нес!

Туда, где помощь, где тепло.

От зверя спас тот верный пес,

Медведь-шатун порвал его.

Не испугался, не сбежал,

Трусливо хвост поджав большой.

Оскалил пасть и зарычал,

Ведь был хозяин за спиной.

Он ждать не стал, команды нет,

Ведь жизнь поставлена на кон.

И вот в глазах то тьма, то свет,

Хозяин жив, не нужен стон.

А он на лыжах, только б выжил,

Всю ночь холодную прошел.

В тепле согревшись, пес вдруг ожил,

Во сне хозяина нашел.

За жизнь тогда боролись оба,

Он гладил голову и нос.

Все оказалось в руках Бога,

Собаке жизнь Он преподнес.

Лежит теперь у самых ног,

Ему неведом страх и боль.

Я знаю точно, он бы смог

Вновь кинуться в неравный бой.

Голуби

Ирина Кузьмина

Пришла сюда понять, что значу я

и разобраться, что не так.

Природа очень ненавязчиво

мне показала добрый знак.

Зима любого утомила бы!

Дремали голуби в лесу,

весенним солнцем обессилены,

присев на голую сосну.

Четыре птицы, словно ангелы

сидели по краям ветвей.

А я подумала, не странно ли

вот так увидеть голубей.

Они обычно суетливы,

кружатся в поисках еды.

А тут в смирении застыли,

меня остановив в пути.

От птицы к птице вижу линии,

пересеклись, как будто крест

на церкви никому не видимой,

лишь для меня сегодня, здесь.

Торес

Карина Жакова (Roxy Light)

Как прежде, мне видится сон,

В нем Торес, мой давнишний друг.

Он был замечательным псом…

Так нежно любил всех вокруг.

Протягивал лапы свои,

Лицо облизать норовил.

Любимцем стал нашей семьи.

С котами охотно дружил.

Породою был лабрадор,

Имел грозно-черный окрас.

При виде чужих родной двор

Сотряс звучным лаем не раз.

С щенячества плавать любил,

В лесах и полях побывал.

С клещами знакомство водил…

Болезней немало познал.

Хандре поддаваться не смел,

Со смертью борясь до конца.

Глубокий оставить сумел

След в душах родных и сердцах.

Про кошку, собак и про море

Виктория Михайлова

И когда прижмешься ухом к шерстяному боку кошки,

Ты услышишь сквозь мурчанье теплоходные гудки,

Большепалой пальмы шелест, голос моря у подножий

Скал, согревшихся под солнцем, чьи-то дальние шаги.

Веришь, кошка, дальний кто-то, ловит свет, как дождь, руками

И разбрызгивает капли теплых солнечных лучей.

Он бежит уже навстречу, где-то там, с большими псами,

Потому что две собаки знать хотят до мелочей:

Почему зима без моря, и когда приедет кошка

Вместе с той, что дремлет где-то под урчание зимы.

Незаметно, постепенно и как будто понарошку

Темный кокон снежной дремы будет каплями размыт.

Ты окажешься у кассы пассажирского вокзала,

Предвкушая перемены и движение вперед.

И отправишься на звуки. Только кошка бы мурчала

Рядом плюшевой ракушкой, и гудел бы теплоход.

Для чего существуют коты?

Владимир Молдованов

Для чего существуют коты?

Это очень серьезный вопрос.

И зачем в мир, где нет суеты,

Они входят, задравши свой хвост?

Может кот в дом прийти к тебе сам,

И уже через несколько дней

Ты поймешь, что любимый диван

Для кота почему-то нужней.

И, забравшись уютно в постель,

На тебя уж жена не глядит:

Ведь теперь на подушке твоей

Эта морда усатая спит.

Может кот встать ни свет ни заря,

И на пару рассветных часов

Превращается спальня твоя

В место битвы с армадою псов!

Чтобы когти точить по утрам,

Подойти может только тахта…

Ты поймешь очень скоро, что сам

Проживаешь теперь у кота.

Кот из дома уйдет навсегда

В день, когда его время придет.

И ты сможешь понять лишь тогда,

Для чего в твоей жизни был кот…

Меня щенком беззубым подобрали…

Надежда Настина

Меня щенком беззубым подобрали,

(В канаве бросил кто-то умирать).

Но выжил я. Окреп. Стал цвета стали.

И научился близких охранять.

Я сильным стал, и смело в бой бросался,

Гонял от миски наглых я ворон.

Прохожий каждый даже удивлялся,

Как был красив, послушен и умен.

А время шло. Я вырос, как теленок,

И будку я свою уж перерос.

Хозяева все время удивлялись,

Какой же изверг выбросил в мороз.

Однажды ночью спал я очень плохо,

И странный шум в сарае услыхал.

Подкрался тихо и увидел вора,

Солому он поспешно поджигал.

Себя не выдав, бросился на спину,

Клыками мощными плечо ему рассек.

Но вот кольнул клинок ножа под сердцем,

Обмяк я, даже двигаться не мог.

И из последних сил, что было мочи,

Хозяев грустным воем я позвал…

А дальше провалился в бездну,

И в рай собачий тут же я попал.

Легко там было, не было там боли,

Седой огромный пес меня встречал.

— Тебе не время, нужно вновь на землю,

Тебя пока Всевышний не призвал.

Ты проживешь собачий век недаром,

И много раз хозяев ты спасешь.

Не будь тебя — сгорит семья в пожаре,

Среди людей друзей ты обретешь.

Меня и правда быстро откачали,

Ветеринарный врач меня зашил.

Я стал героем, все зауважали,

Хозяйский сын безумно полюбил.

Мы с ним росли и вместе мы взрослели.

Не раз его от хулиганов спас.

И горько плакал парень у могилы,

Когда огонь в моих глазах погас.

Я вновь в раю, все тот же пес встречает,

Вот только тошно мне, тоска в груди.

Мне мудрый пес с улыбкой отвечает:

— Не плачь, еще вам будет по пути.

И снова свет, открыл я только глазки.

Я вновь щенок, дворовых вновь кровей.

Что это? Запах чувствую знакомый!

Привет, хозяин! Забирай скорей!

К тебе вернулся! Пусть другой я масти!

Но знаю все привычки я твои!

С тобой, хозяин, ждет нас только счастье!

И приключений много на пути!

Вновь спешишь, меня не замечая…

Людмила Никора

Вновь спешишь, меня не замечая,

На ходу ругая сломанный айфон.

Холодно. Тебе бы выпить чая,

Но ты прямо к цели устремлен.

Дома ждет тебя любимый гаджет.

Дома комп и быстрый интернет.

Там друзей живых полно. А может,

НЕТ…

Завтрак твой — с горчинкой черный кофе.

Ужин твой — трехзвездочный коньяк.

Ты в сети магистр, эксперт и профи.

Только жизнь не сложится никак…

Ты при встрече прячешь взгляд нарочно.

Думаешь, привычный мир разрушу.

Глупый ты! Ведь я всего лишь кошка.

Я всего лишь обогрею душу…

Осенней ночью еле слышно…

Людмила Никора

Осенней ночью еле слышно

Украдкой дождь ступал по крыше.

Я притворялась, будто сплю,

Чтобы не помешать дождю.

Свернувшись возле батареи,

В квартире дремлет темнота.

И душу потихоньку греет

Мурчанье сонного кота…

Что нужно для счастья?

Светлана Петровская

Что нужно для счастья?

Немножко!

Пушистую теплую кошку!

Пусть бродит весь день, где угодно,

От всякой работы свободна.

Лишь время приблизится к ночи,

И кошка погреться захочет,

Захочет любви и доверья —

Открою тихонечко дверь я:

— Входите, пожалуйста, Кошка!

Вот кресло стоит у окошка.

Вот коврик, а рядышком миска.

Для вас — молоко и сосиска.

Позвольте погладить за ушком.

Нет-нет, вы совсем не игрушка.

Позвольте погладить вам лапки.

Там прячутся злые царапки?

И розы ведь тоже с шипами.

Но мы же не ссоримся с вами!

Вы сделали рыбками глазки,

Мурчите волшебные сказки.

Тут я засыпаю немножко…

Вдруг стукнуло что-то в окошко.

Вы, Кошка, проститься забыли

И даже окно не закрыли…

Но если вы вдруг захотите,

То завтра опять заходите!

О собачке-пуделе (Памяти Бэсси)

Геннадий Плотников

Нам всем присуща в жизни ностальгия,

К нам прошлое приходит только в снах.

Но есть моменты, сердцу дорогие.

Один из них я опишу в стихах.

Для крестницы моей — родной Катюши

Осталось детство в дальнем далеке.

Покой в ее душе слегка нарушив,

Я вспомнил о собачке-пудельке.

«Когда на Якимовича вы жили,

Собачка-пуделек была у вас.

Прижав к груди собачий образ милый,

Я в мыслях с ней беседую подчас.

Гулять ее водили возле дома

И возле магазина «Океан».

Она так умиляла всех знакомых!

А псов за ней тянулся караван!

Ходили с ней гулять по Партизанской —

Будила всех студентов по утрам

И лаяла у дома после странствий.

Старушки возмущались: «Стыд и срам!»

И не было на свете ближе друга,

Чем пуделек, но вдруг пришла беда:

Ушла навечно верная подруга,

Лишь в памяти осталась навсегда!»

Память о собаке Динке

Геннадий Плотников

Ушел мой друг четвероногий

Туда, откуда не придет.

Нет, я совсем не одинокий.

Тоска уймется, все пройдет.

Не стоит плакать… о собаке,

Не стоит слезы горько лить,

Но в сердце память о верной лапе,

Но взгляд собачий как забыть?!

С собакой Динкой мы гуляли

По роще летом и зимой.

Меня прогулки вдохновляли:

Стихи писал, придя домой.

Теперь в распахнутые двери

Она не кинется встречать.

Вся жизнь — тревоги и потери,

Порою хочется кричать!

Земля, Михайловская роща

Приютом стала для нее,

Но снится Динка мне и дочке,

На снимках взгляд с живым огнем.

Первая встреча

Елена Полухина

Нам принесли вчера котенка —

Безумно крохотный кулек.

Он замяукал звонко-звонко,

Лишь в руки взял его сынок.

Комочек серенький с усами —

Смотри, совсем еще малыш.

И вот он наш, и вот он с нами,

Зазря испуганный глупыш.

Он посмотрел в глаза Егору,

И тот прижал его к груди:

«Ой, мам, а я расплачусь скоро.

Такой малюсенький, гляди!»

И что-то в глаз попало папе,

И я сдержалась, но с трудом,

Пушка погладила по лапе,

Сказала: «Здравствуй! Вот твой дом».

А мама, тихо улыбаясь,

Пошла за кормом для Пушка.

И я вам всем сейчас признаюсь:

При виде этого клубка

Мы не смогли унять восторга

И чувства светлого в груди.

Мы будем вместе долго-долго,

И столько счастья впереди!

Четыре утра

Ульяна Тягушева

Четыре утра? У тебя выходной?

Ты все еще спишь? Глаза-то открой!

Я лягу тихонько и плюхнусь в ногах,

Начну ненавязчиво ерзать впотьмах.

Вот ты и проснулась, экран-то горит

Устройства, которое говорит.

Тогда подойду и мокрый пятак

Я суну в лицо, наведу кавардак

В смартфоне твоем, потыкав усердно…

Ты что-то спросонья играешь инертно!

Тебе бы чуть-чуть энтузиазма!

А ты все подушкой однообразно

Швыряешь в ответ и кричишь, умоляя,

Остаться в объятьях Морфея желая.

Еще не проснулась? Тогда для острастки

Тебя я лизну в лицо по-заправски.

И здесь уже ты не схитришь —

Какое тут спишь, когда так визжишь.

И вот пять утра! Мы вышли гулять:

Резвиться, скакать, бегать, играть,

Обнюхать тут все охота до жути!

А где же другие собаки и люди?

Неужто они нас обогнали?!

Опять все веселье с тобой мы проспали!

Нет, завтра уже мы встанем пораньше,

Чтобы догнать их в шутливом реванше!

Кошки учат!

Олеся Федина

Кошки жизни нас научат!

Лишь утробно замяучат,

Мы несемся сразу к ним,

Нашим милым, дорогим:

Ублажаем их капризы,

Разрешаем на карнизы

Беспрепятственно залезть,

Да куриной грудки съесть.

Нам не жалко целой плошки

Мяса, лишь бы славной кошки

Видеть радость, а не то

Устыдимся мы раз сто

После, что черствы ужасно

И обидели напрасно

Ведь любимого кота,

А без них вся жизнь пуста.

Потому что пониманье

Их находится за гранью

Нашего всего ума,

Недалекого весьма.

Кошки же всë в мире знают,

Дом собой обогащают,

Принося туда добра

С вечера и до утра

Просто целые корзинки.

Мы ж должны чесать им спинки,

Так, как котики хотят,

И дарить предобрый взгляд,

Гладить лапки, грудки, ушки,

А еще, конечно, брюшки,

Позабыв про бардачок

И уроненный лучок

С подоконника недавно —

Было очень уж забавно

За полетом наблюдать!

Но за это отвечать

Котофеи не желают.

Всё они на свете знают

Без учебников и книг!

Мир любовью к ним проник

За прекрасное урчанье

И за глаз очарованье,

В них ведь скрыт безмерный ум —

Кладезь необъятных дум.

И коты вовсю мяучат,

Жизни нас частенько учат,

Только мы порой тупим,

Плохо доверяя им!..

Моему коту Локи

Мария Федорова

«Пусть этот сон ничего не значит!», —

Просила девушка поутру.

Услышал кот, на ее удачу,

И промурлыкал: «Его сотру.

Когтями вытащу у Морфея

Из сундука для кошмарных дрем,

Он и опомниться не успеет,

Ты не тревожься, забудь о нем».

Она печалилась и страдала,

Полдня ходила, повесив нос,

А кот к обеду пришел усталый,

Клочки какие-то ей принес.

Под защитой кота

Анжелика Форс

Теплый кот — мех густой

По углам и кастрюлям,

Растревоженный улей —

По квартирке пустой.

За стеклом — холода,

Воет ветер-зануда,

Гонит снежные груды.

Я ни лапой туда!

Только высунешь нос

За тобою, хозяин,

Ты куда, проверяя, —

И тот мигом замерз.

Возвращайся скорей,

Нам мурчать неудобно:

Ламинат весь холодный.

На коленях теплей…

Вот и ты, наконец,

Звон ключами за дверью,

Тихий шепот: «Не верю».

И погромче: «Я здесь!»

Ты еду мне принес?

Ах, замерз ты, мой крошка?

Сядь сюда: вместе с кошкой

Позабудешь мороз.

…За окном — темнота,

За окном воет стужа.

Жаль, что тот, кто ей нужен,

Под защитой кота.

Коты

Шамардина Юлия, 17 лет

Коты — лекарство от бед!

Кошки — защита от скуки!

Без кошечек счастья нет!

Без них опускаются руки!

Прижимая кошек к груди,

Услышу мурлыканье снова.

И спрячусь в пушистой шерсти,

Где проблем нет, где очень спокойно.

Среди вечной людской суеты

Так устану, в уныние войду.

Но спасают меня коты

Я их очень и очень люблю!

Красивы, умны обаятельны

Мои котики — Лиза и Тима!

Для меня они так притягательны,

Ведь «котячность» неизлечима!

Она печальная…

Мария Шуга

Она печальная сидела у окна,

А ты смотрел со стороны, не приближаясь.

Она была совсем-совсем одна.

И вроде близкая, но все же отдалялась…

Она смотрела тусклым взглядом вдаль.

И в этом взгляде не читалось целей, смысла.

И ты себе твердил — «ДАВАЙ, ДЕРЗАЙ!»

Но в воздухе молчание повисло…

Ты вспоминал касание ее изящных рук,

Чуть еле слышный шепот, трепет тела…

Когда ты просыпался раньше ее вдруг,

Она объятия ослабить не хотела

И увлекала в бездну сладких снов

Под теплым, ватным, невесомым одеялом.

И каждый раз, задвинув двери на засов,

Наедине с собою оставляла…

Ты помнил все!

И хмурость прежних дней.

Таких же, как сейчас, но все же, чем-то лучше…

И если б мог облегчить боль ты ей,

Укрыл бы от невзгод плечом могучим.

Она вздыхает, губы в синеве.

В который раз такое происходит?

И знаешь точно ты —

ОНА НУЖНА ТЕБЕ!

ВСЕГДА!!!

Когда восходит солнце и заходит…

Но ты, увы, не можешь ничего.

А если б мог, давно бы уже сделал.

Ни выхода найти, ни подобрать ПИН-код…

И ты, застыв, сидишь оцепенело.

Правда в одном.

Ты в ее жизни просто РЫЖИЙ КОТ!

Всего лишь КОТ…

НО очень-очень ВЕРНЫЙ!