Не шутите с колдуном

Екатерина Хаккет, 2019

Вы когда-нибудь мечтали, чтобы персонаж из вашей любимой игры, книги или фильма стал реальным и начал вас преследовать? Осторожнее, порою мечты сбываются. Но не так, как мы того хотим.

Пролог

Дряхлое лицо медленно выплыло из темноты:

— Посмотри сюда. Только внимательно смотри, взгляда не отводи. — Старик придвинулся вперед на скрипучем стуле и начал раскачивать золоченые карманные часы перед глазами девочки. — Смотри. И прислушайся. Ты слышишь тиканье?

Боязно всхлипнув, она кивнула. Пыталась сопротивляться, но взгляд ее то и дело возвращался к часам.

— Хорошо, — прохрипел старик. — Не бойся. Ты слышишь, как тиканье бьется в такт твоему сердцу?

Снова кивок. На этот раз более спокойный. Глаза стали внимательно следить за ритмичным покачиванием часов на длинной цепочке.

— Замечательно. А теперь сосредоточься на том, что случилось. И замри.

С небывалой ловкостью старик подбросил часы и сжал их в кулаке. Взгляд девочки, пустой и безжизненный, замер прямо перед собой. Рот чуть приоткрылся. Несомненно, она вновь вернулась туда, где быть не хотела.

— Я заберу это из твоей памяти, — произнес старик и потянулся к лицу девочки.

Большие пальцы коснулись лба, указательные легли на виски. Секунда, и недвижимая, точно кукла, она обмякла на диване. Локоны темные, густые, кожа бледная, точно фарфор. Старик оценивающе посмотрел на девочку, как художник на свое произведение искусства, проверяя, закончено ли оно, и повернулся к темной прихожей.

— Можете входить! — прохрипел он и закашлялся.

В комнату с занавешенными окнами, освещенную настольной лампой, зашли двое мужчин. Один — плотно сбитый, недовольный, с усами под крючкообразным носом, другой — чуть потоньше, в мешковатой одежде и с потекшим от несчастья лицом.

— Все кончено? Она ничего не вспомнит? — Спросил тот, что потоньше.

— Ничего. — Седовласый старик спрятал часы во внутренний карман пиджака. — Я поставил глухую заслонку. Или стену. Называйте, как хотите. С возрастом, конечно, она может ослабнуть и рухнуть, но это случится не скоро.

— Отлично, — отреагировал усач с явным недовольством, сложа руки на груди. Каждым своим жестом, дернувшимся на лице мускулом и тоном он выдавал свою нервозность, давая понять, что отдал бы все, лишь бы находиться сейчас в другом месте.

— Она станет… прежней? — обеспокоенно спросил второй мужчина. Его подбородок зарос трехнедельной щетиной, лицо опухшее, как у заядлого пьяницы.

— Последние два месяца она только и делала, что молчала, плакала, ссала под себя и пускала слюни, — с отвращением резюмировал усач. — Как ты думаешь, Моррис?

Но не успел старик ответить, как девочка зашевелилась и вновь открыла большие темные глаза. Зрачков почти не видно. Непонятно, что творится внутри этой пропасти.

— Дедушка, вы кто? — пугливо поинтересовалась она, взглянув на незнакомца. Ее взгляд изменился, и старик довольно улыбнулся, убежденный, что все сделал правильно.

— Лучше про меня скажи. — Усач вышел на свет и нетерпеливо развел руками. Синяя рубашка, блестящая бляшка на поясе. Острый взгляд. — Помнишь меня?

Девочка насупилась:

— А вы кто?

— Так-то лучше.

Колеблясь, Моррис тоже подошел поближе.

— А меня узнаешь?

Её лицо вмиг озарила наивная детская улыбка, невольно заставляющая взрослых улыбаться в ответ:

— Папа.

— О, господи! — Мужчина тут же сел на диван и бережно обнял девочку. На его лице заблестели слезы. — Доченька, вернулась! Она впервые улыбается. После всего…

— Хорошо. — Старик удовлетворенно кивнул. — Берегите эту улыбку, Моррис.

Усач сплюнул на пол:

— Соплячка к тебе вернулась. — Его явно не радовал подобный исход. — Ты доволен?

— Да.

— Отлично. А теперь, Моррис, слушай сюда, — усач подошел к дивану и нагнулся к отцу девочки. Он заговорил тихо, но от острого слуха старика ничего не утаишь, если ты хоть раз об этом где-то заикнешься, откроешь свой поганый рот и попытаешься мне навредить, то я мигом шкуру спущу не только с тебя, но и с твоей соплячки. Ты понял меня?

Затем, пробормотав что-то неоднозначное, усач достал из кармана сложенную пачку купюр, перетянутую резинкой, и небрежно кинул ее на стол.

Старик нахмурился, глядя на нее:

— Я не нуждаюсь в деньгах. Особенно в грязных, которыми вы пытаетесь отмыть свое имя.

— Тогда чего же вы хотите?

— Вы сказали, что девочке нужна помощь, и я ей помог. Считайте, это ради нее. — Дав понять, что разговор закончен, старик с трудом поднялся со стула. Одной рукой, сморщенной и иссушенной, он вцепился в трость, другой — держался за больные ребра.

Старик сжал челюсти и сипло прошептал:

— За платой я приду позже.