К морю

Екатерина Рин

У курортного романа молодого бизнесмена есть все шансы перерасти в крепкие отношения, но на пути у любви встают призраки прошлого. Мужчине предстоит сделать выбор: отказаться от мести, которой он жаждет десять лет, или потерять любимую девушку.

Глава 3

Назавтра Сиэль снова поднялась до рассвета. В «Маяке» она всякий раз просыпалась с ощущением, какое бывает в преддверии праздника, когда ты ещё ребёнок, — и каждый день действительно становился праздником.

Сиэль спускалась к дремлющему морю, как обычно босиком, и сердце её, как в первый раз, замирало от восторга.

Можно ли к этому привыкнуть? Можно ли жить у моря и не обращать на него внимание, не вскакивать с утра пораньше, чтобы поздороваться с ним?

Чтобы ответить на эти вопросы, нужно было прожить на берегу как минимум в десять раз дольше, чем находилась здесь она, но такой возможности не было. Зато была возможность увезти с собой в далёкий бетонный город воспоминания об этой неделе, и Сиэль старательно собирала их. Солёный запах водорослей, прилипшие к влажной коже песчинки, цвет предрассветного весеннего неба, немолчная песня волн — Сиэль пыталась сохранить всё это в памяти как можно отчётливее — до новой встречи с морем.

Она ступила на гладкий блестящий песок, на котором отчётливо отпечатались следы босых подошв, и едва успела приподнять подол: морская пена с ласковым шёпотом обняла и согрела её ноги.

В душе Сиэль таилось ожидание чего-то. Оно возникало и раньше, но теперь было более отчётливым, хотя понять его она всё равно не могла. Или могла, но боялась. А когда на пляже появился Дьюван, сразу стало ясно: этого она и ждала. Как будто его присутствие, пусть совсем недолгое, делало утро более полноценным.

На этот раз он не бежал, а спокойно шёл, вместо спортивного костюма на нём была футболка и лёгкие коричневые брюки, а за плечами, что совсем уж странно, висел рюкзак. Мысль о том, что Дьюван уезжает, уколола Сиэль больнее, чем она могла бы представить — если бы решилась об этом думать.

— Доброе утро, — сказал Дьюван. — Прогуляешься со мной?

— Куда? — удивилась Сиэль.

— Туда, — Дьюван хитро улыбнулся и неопределённо махнул рукой в сторону маячащих впереди холмов. — Только побыстрее надо, а то опоздаем.

— Куда опоздаем? — Сиэль удивилась ещё сильнее.

— Поймёшь, когда придём. И вообще, почему так много вопросов? Где дух авантюризма, где готовность к любому приключению?

— Ладно, ладно, — Сиэль засмеялась и смахнула с лица чёлку. — Веди. И не окажись маньяком, пожалуйста, меня это разочарует.

— Ну всё, придётся разманьячиваться, — усмехнулся Дьюван, — а то грустно будет упасть в твоих глазах.

Скоро под их ногами перестал шуршать песок: теперь они шагали по утоптанной тропке. Дьюван взглянул на ноги спутницы.

— Не холодно тебе босиком?

— Да нет, — пожала плечами Сиэль.

— Дикарка.

Это слово прозвучало с такой интонацией, что Сиэль восприняла его как комплимент.

— В городе я такой не была, — сказала она. — Я там даже платья почти не ношу, а тут так бы и не снимала. И обувь носить не хочу. Как будто что-то в этом есть такое… Ну, я ближе к природе становлюсь, что ли, и больше… собой. Хочется на максимум мир ощущать, и от внешнего вида тут много зависит, оказывается. Надеюсь, ты что-нибудь понимаешь в моей болтовне.

— Да, прекрасно тебя понимаю, бывает такое желание, — кивнул Дьюван. — Правда, ты в этом явно больше преуспеваешь, чем я.

Низкий кустарник постепенно сменялся соснами, тянущими в разные стороны узловатые руки-ветви. Небо совсем посветлело, и только над морем, у самого горизонта, ещё мерцала пара звёзд. Вдруг в просвете между соснами показалась грязно-белая стена, поросшая мхом. Сиэль не успела задуматься над тем, что это за дом: деревья расступились, и девушка увидела стремительно уходящую вверх башню, навевающую мысль о сказочных принцессах, запертых в глухом лесу.

— Была когда-нибудь на маяке? — голос Дьювана вернул Сиэль из сказочных грёз в не менее сказочную реальность.

Дьюван перевёл взгляд на босые ноги девушки.

— Вот об этом я зря не подумал, конечно, — он задумчиво закусил губу. — До лестницы так не доберёшься, тут стёкла выбиты.

Конец ознакомительного фрагмента.