Песня Феникса

Екатерина Оленева, 2020

Она – избалованная аристократка, он – талантливый сирота. Для неё жизнь – приятная прогулка с фуршетом, где «всё включено»; для него – поле боя, где каждый день – сражение за существование. На Студенческом острове их миры столкнулись. Станет ли это столкновение их гибелью? Или обернётся спасением?

Глава 6. Взрывоопасные последствия

К её приходу парта, починенная профессором, выглядела как новенькая, если бы не заляпавшая её розовая липкая дрянь. Джудит подозревала, что с такой же лёгкостью учитель мог уничтожить и другие следы взрыва, но педагогический момент, — будь он не ладен, — никто не отменял.

Зрелище выглядело удручающим: загустев и затвердев, разлетевшиеся по всему классе брызги не-до-зелья нисколько не стали выглядеть лучше. Опустевшая полутёмная аудитория выглядела пугающе, а ядовито-розовый, похожий на прилипший ко всему, к чему ни лень, пластик, удручал.

Чтобы оттереть такое, пожалуй, одной тряпки будет мало. Нужно запастись чем-то более твёрдым. Нож вполне подойдёт.

Джудит, незнакомая с навыками простого физического труда, смутно представляла, что нужно дальше делать. Ладно, если с этим справляются самые примитивные слои населения, то у она уж как-нибудь сможет.

Мыльная вода выглядела откровенно противно. Обмакивать в неё руки совсем не хотелось, но иначе тряпку не намочить, а без тряпки всю эту гадость не оттереть. Ну, не ногтями же её скрести?

Закатав светлую блузку до локтей, вспоминая про себя всех предков доставучего препода до седьмого колена, Джудит принялась за работу.

Пахло мылом, мокрым деревом, намоченной пылью, от которой щипало в носу. Чёртовы пятна оттирались с огромнейшим трудом. Вскоре от непривычного занятия заболели мышцы спины и рук.

Парта была отмыта. Оставалось самое неприятное — пол. Повздыхав, Джудит опустилась на колени и принялась оттирать налипшие комки зелья от деревянного паркета. Скрип двери в пустующем амфитеатре аудитории прозвучал словно выстрел. В надежде на избавление от тягостных забот Джудит повернула голову и поняла, что облегчения не будет. Ну, вряд ли в роли доброго вестника выступит этот выскочка, что медленно спускался со ступеньки на ступеньку.

Взгляд девушки невольно отметил начищенные, едва ли не до зеркального блеска, но далеко не новые туфли, и острые, отточенные до миллиметра, стрелки на брюках.

Во внешнем облике Эдварда Райли всё было строго и четко — всё отглажено, застёгнуто, подогнано. Никаких шероховатостей, неровностей — всё идеально. Даже стрижка — хоть волнистые волосы не так-то легко заставить лежать в нужном порядке.

— Говорят, можно до бесконечности смотреть на три вещи. Не устаёшь наблюдать, как горит огонь, как течёт вода и… — его брови вновь приподнялись, а ноздри прямого носа высокомерно затрепетали, — … и как работает другой человек, — с кривой усмешкой закончил он, усаживаясь на скамью перед ней.

Раскинув руки в сторону, он положил их на спинку сиденья. Ну, прямо смотритель за рабами, да и только!

Ситуация могла бы сойти за комичную, если бы не была так унизительна. Она, вся мокрая от грязной мыльной воды, на коленях — а он, весь такой, белый и праздный.

— Тебе что, больше нечем заняться? — буркнула Джудит, чувствуя, как в душе разрастается горячий ком гнева.

Боже! Да она никого в жизни никогда так не ненавидела, как этого лощённого ублюдка! Много о себе воображает, а сам — пустое место. Ноль без единиц!

— В ближайший час я совершенно свободен, — с издевательской любезностью протянул он, демонстративно забрасывая нога на ногу, покачивая острым носком под самым её носом. — Тебе, кстати, следует лучше выжимать тряпку, а то после такой помывки класс выглядит грязнее, чем до уборки. Забавно! Обычно мыть полы доверяют самым никчёмным работником, не способным ни на что. Но ты даже с этим справиться не в состоянии, феечка? Слабая, глупая и бесполезная.

— Ты не поленился притащиться сюда с целью высказать мне это?

— Я притащился сюда с целью насладиться прелестным видом. Мне нравится, как ты стоишь на коленках и драишь полы, дёргая округлой попкой туда-сюда. Особенно приятно наблюдать это зрелище сзади. Весьма эротично, — хмыкнул он.

Джудит воинственно поднялась с пола:

— Ну, что? Насладился? А теперь — проваливай!

— Ага, — посмеиваясь, кивнул он, — как скажешь. Уже бегу.

Какой демон толкнул Джудит под руку в тот момент — непонятно (возможно, тот же самый, что надоумил швырнуть иглы дикобраза в зелье — он даже улететь ещё, наверное, не успел?), но она не придумала ничего лучше, как, размахнувшись, ударить Райли по лицу мокрой, грязной тряпкой.

Он довольно ловко уклонился, схватившись за ветошь, и рывком отвёл её от себя в сторону, так, что та лишь задела ему скулу. Потом резко дёрнул лоскут на себя, тот с треском разорвался пополам, хотя Джудит, боясь потерять равновесие, выпустила её из рук.

Райли поднялся и, опершись руками, рывком перемахнул через разделяющую их парту. Джудит пыталась сбежать, но не успела — его руки с одной стороны преградили путь, а с другой в сторону отъехала парта.

Опасливо озираясь по сторонам, она воинственно развернулась к нему:

— Ты умеешь ловко прыгать и двигать мебель с места — впечатляет. Дальше — что? Что ты мне сделаешь?

Она с вызовом смотрела в его красивое, выразительное лицо — он стоял на одну ступень ниже, сейчас его лицо находилось на уровне её плеча. Их едва ли разделял какой-то фут, так что, при желании, можно было, несмотря на полумрак пасмурного дня, рассмотреть каждую ресничку на его глазах.

Снова его брови, как крылья хищной птицы, разошлись, приподнимаясь, а на лице проступил хищный оскал ухмылки, будто он наслаждался каждой секундой перед тем, как прыгнуть и придавить свою жертву ударом хищной лапы.

— Что я тебе сделаю? — протянул он с какой-то даже садистской интонацией. — Пока не знаю. Придётся импровизировать на месте. Давай посмотрим вместе, что можно придумать? — смеясь, протянул он.

А потом набросился на неё, развернув к себе спиной. Одной рукой Райли схватил её за талию, прижимая к себе, а второй — за волосы, так, что малейшее движение причиняло резкую боль — когда у тебя с корнем рвутся волосы, это сильно ограничивает свободу движений.

— Какого чёрта ты делаешь? — зашипела она, слишком ошарашенная, чтобы всерьёз испугаться.

Джудит не могла поверить, что это и вправду происходит с ней. Что этот, — слов ему нет! — посмел поднять на неё руку.

— Пусти меня немедленно!

— Или — что? — его горячее дыхание, вливающееся ей в ухо, растекающееся по шее, контрастировало с холодным голосом и хлёсткими словами. — Что ты мне сделаешь? — нагло засмеялся он, возвращая Джудит её вопрос.

— М-м! Какая у тебя мягкая грудь! — заурчал он, как кот. — И вся ты такая мягкая, аппетитная, пахнешь приятно — так бы и съел.

Волосы её он по-прежнему держал в горсти. Губы Райли, когда он говорил, касались чувствительной кожи на обнажённой шее Джудит.

Ноги её сделались ватными. Наверное, от страха? Сердце колотилось где-то в ушах, словно аккомпанемент к мелодии его голоса. А голос звучал как-то необычно, ни у кого раньше Джудит не слышала такого — тепло, мягко, будто тебя мягким меховым ворсом изнутри гладят. Но, странный эффект, там, где этой «лапкой» проведут остаются саднящие ссадины.

Игра резко перестала Джудит нравиться, потому что в этой игре вела вовсе не она. Она ничего не контролировала, и чувствовала себя как собачонка, поднятая за шкирку.

Отравительные ощущения, вызывающие чувство беспомощности и яростной обиды.

— Ладно. Прекрати! — зарычала она, пытаясь высвободиться. — Ты выиграл.

— А мы во что-то играли? — ехидно протянул он.

Его ладонь чувствительно сжимала ей грудь, не причиняя никакого удовольствия. Райли к этому и не стремился. Это была показательная акция устрашения, демонстрация силы, доминирования.

Он не причинял боли, пока Джудит не вырывалась. Ключевое слово — пока!

— Я серьёзно! — прошипела она. — Прекрати! Или я всем расскажу!

— Что ты расскажешь? Мне очень интересно послушать.

Мозг Джудит воспалено пульсировал, пытаясь найти вариант, как с честью выйти из сложившийся ситуации.

— Что ты нагло приставал ко мне, застав одну. Что ты мне угрожал, — заявила она решительно.

— А я скажу, что ничего подобного не было, — откровенно насмехался он. — Твоё слово против моего.

— Мы оба знаем, что тебе ни к чему привлекать к себе внимание.

— Вот тут ты ошибаешься, сладкая. Я не меньше тебя люблю внимание.

Его рука, отпустив грудь девушки, опускалась ниже — туда, где она и сама себя касалась не часто.

«Долбаный извращенец!», — гневно пронеслось в голове Джудит.

Сейчас его участившееся, отяжелевшее дыхание казалось ей мерзким.

Она покосилась на край стола, где лежал нож. Тот самым, которым отскабливала пластиковую розовую настойку. Дотянуться до него будет не так уж и сложно… хотя, судя по скорости реакций этой сволочи…

Джудит понимала, что это опасно. Если хищного зверя раззадорить, его нападение станет неизбежным. Защищаться было откровенно страшно.

Как легко судить жертв насилия, когда находишься в безопасности, и как всё усложняется, когда дело касается лично тебя. Проклятый Райли сильнее её — это данность. Что ей делать? В крайнем случае, она может бросить ему иллюзорных бабочек в лицо. Сомнительно, что это его остановит. В его арсенале заклинания пострашней, можно не сомневаться. И физически он, даром, что тощий, силён, как медведь.

Нож — это не тряпка. За нож можно нарваться на настоящий удар.

— Думаешь, я блефую?! — почти с отчаянием зашипела Джудит. — Клянусь, что подниму шум, если ты…

— Я хочу, чтобы ты уяснила одно, — он говорил спокойно, но руки его до боли сжали тонкую девичью талию, — держись от меня подальше. Не лезь ко мне.

— Я к тебе лезу?! — возмутилась Джудит.

Но тут же поспешила сбавить тон.

— Ладно! Клянусь, на расстояние выстрела из огнемёта к тебе не подойду! Пусти!

Он ослабил хватку, выпуская из горсти её волосы.

Джудит, молниеносно отскочив, всё-таки бросилась к ножу и, зажав его в ладони, выставила перед собой. Рука её дрожала.

«До чего же ты жалкая», — говорил насмешливый, холодный взгляд Райли.

— Очень мелодраматично, — произнёс он вслух. — Прямо душераздирающий в своей живописности жест, — он осторожно присел на край стола и, одёрнув полы мании, скрестил руки на груди, с ленивым интересом наблюдая за ней. — Я так понимаю, это, — кивком указал он на нож, — должно убедить меня в том, что так просто ты свою честь уронить не дашь? Я впечатлён, Мэллори. Просто вишенка на торте. Ну, а что дальше? Мне правда интересно: что ты станешь с этим делать? Бросишься с ножом на меня? Так и будешь стоять, трясти этим перышком перед моим носом? Или, отбросив его в сторону, начнёшь рыдать? Я уже, хотел, было, уйти, но теперь обязательно досмотрю представление до конца.

— Убирайся, Райли! Просто. Убирайся! Вон!!!

— Синдром попугая, Мэллори? Или синдром заезженной пластинки? Другие слова ты знаешь, кроме «Убирайся вон, Райли!»? — передразнил он её. — Нет, я-то, конечно, уберусь… только скажи мне, зачем тебе нож? Ты ведь не решишься применить его не против меня, ни против себя?

— Не стоит недооценивать противника. Нож есть нож.

— Рискнёшь второй раз отправить меня в лазарет?

Пока он приближался, Джудит с ужасом поняла — он прав: она не может, не умеет и не хочет применять нож против человека. И вся эта история ужасно глупая. И…

Он остановился на расстоянии вытянутой руки:

— Ну и?.. — насмешливо протянул он.

Со вздохом, она перевернула нож и протянула его ему рукоятью вперёд.

— А то ещё порежешься по недоразумению, — с холодной усмешкой забрал нож Райли. — Ты всё поняла, куколка? Держись от меня подальше. И, да… ещё! Не говори ничего о нашей маленькой стычке своему брату — не хотелось бы с ним ссориться. Ты ведь не хочешь, чтобы мы с Джеймсом стали врагами, крошка?

— Не зови меня так! Надеюсь, при правильной организации пространства мы с тобой, бог даст, никогда больше не пересечёмся.

Эд смерил Джудит равнодушным взглядом и кивнул, будто подписывая негласное соглашение. А затем, тихонько насвистывая себе под нос какой-то незамысловатый мотивчик, удалился лёгкой походкой.

В классе стало тихо.

Наконец-то — тихо.

Никогда и никто не унижал Джудит до такой степени. Она понятия не имела о том, что это такое — ненависть. Но урок она усвоила. Эдвард Райли — это серьёзные неприятности, «красный уровень». То есть то, от чего следует держаться подальше.

Ей становилось дурно, стоило только вспомнить, как его руки касались самых интимных её мест. Джудит оставалась девственницей, но нельзя сказать, что она была такой уж невинной. Теоретических, да и практических знаний вполне хватало. Она перецеловалась со всеми знакомыми парнями, за исключением разве, Поло?

Но то, что было сегодня…

Остатки зелья она отодрала от пола уже чисто механически, не думая о том, что делает, а, вернувшись в комнату, провела в ванной больше получаса, отдирая кожу с мочалкой так, словно мочалка была в чём-то виновата.

«Интересно, если бы Джеймс знал, как этот тип со мной сегодня обошёлся, он бы держался от него подальше?».

На мгновение встретиться с братом и рассказать о случившемся стало почти непреодолимым, но Джудит решила поступить как всегда — пойти по пути наименьшего сопротивления и пока ни во что не вмешиваться. А если станет хуже, она напишет об этом родителям.