Невеста Чёрного Змея

Екатерина Оленева, 2019

Отправляясь с подружкой на вечеринку, Лейла ещё не знала, что жизнь её кардинально изменится.Встреча с ведьмой откроет дверь в мир магии, страшных фамильных тайн и родовых проклятий. Сложно смириться с тем, что роль невесты Чёрного Змея досталась тебе в наследство от покойной бабушки, что тебе отвели роль разменной монеты в партии, которую ты не выбирала. Что в это игре ты лишь пешка. Но Лейла сдаваться в любом случае не собирается!

Глава 8. Змеиный круг

— Сегодня, друзья, я удостою вас чести познакомиться с моей драгоценной невестой. протеже. Вы о ней всё уже наслышаны — Лейла Аластаир из рода Нахширон. Прошу, как говорится, любить и жаловать. Заметь, Лейла, друзья — это не для красного словца. Собравшиеся здесь действительно мои соратники, а не слуги. Представлю по порядку. С Вардом Гэем ты уже знакома.

Вард, поприветствовав девушку кивком, едва заметно улыбнувшись.

— Зак Ирвинг, Том Кэйси, Сид Грэй.

Высокие, коротко остриженные мужчины с обветренными лицами в сумерках показались Лейлы почти одинаковыми.

— Верные ястребы Лейны. Рекс, — представил Эссус тонкого, аристократичной внешности, мужчину без возраста, со светлыми, льдистыми, глазами.

–…и Родерик.

У старшего Лейна было волевое, обветренное лицо с сильным подбородком, жгучими черными глаза под густыми, дугообразными, низко нависшими, бровями.

— Салливан, Терренс Рэндал, Т

Эти по габаритам могли соперничать с гризли.

— Тирон Ярвуд.

Волшебник поклонился, одарив Лейлу дружелюбной улыбкой, обнажая пожелтевшие зубы. Русые, с едва уловимо каштановым отливом, прямые волосы, были небрежно стянуты в хвост. Нос с горбинкой. Правую сторону лица пересекал тонкий шрам.

— Сильвер Малькер.

Явно француз. У него была гладкая оливковая кожа, высокий лоб и смазанный, плохо выраженный, подбородок. Тёмно-карие глаза с поволокой дополнял маленький, по-женски капризный, рот.

Эссус остановился перед единственной женщиной за столом, если не считать саму Лейлу.

Она была красива — очень красива! Каждая чёрточка в этом создании словно вручную богами лепилась: точеный носик, совершенные изгибы бровей, мягкие губы, розовые и гладкие, как лепестки шиповника, овальной формы лицо с нежными высокими скулами.

А ещё она была жуткой — скользящие резкие движения, лающий смех, манера закидывать голову, по-змеиному вытягивая шею, негасимый фанатичный огонь в глазах — всё производило неизгладимое, но неприятное впечатление.

Все вместе и каждый по отдельности, друзья Эссуса обладали неким шармом, присущим плохим парням. Их окружала аура силы и порочности, а упаковка их черных, струящихся одежд делала образ совершенным. Спору нет, мужчины были привлекательны, каждый тянул на матёрого хищника.

Представляя её своим людям Эссус не сводил с Лейлы взгляда. Чего он ждёт? Что она им скажет: «Очень приятно»? Таких, как она, эти красавцы, не моргнув глазом, поедали вместо шоколадки, раскалывая, точно орех. Вон как Рекс нос воротит, поджимает губы. Старший братец ему что-то втолковывает. Наверное, уговаривает не гневить Старшего Змея и все-таки сесть за один стол с его невестой-простолюдинкой

— А девка твоя нас боится, — хохотнув, Медора приблизилась к Лейле бесцеремонно нарушая границы личного пространства. Спутанная копна её чёрных волос коснулась лица, когда любовница Эссуса склонилась, шепча:

— Что, крошка? Я тебе не нравлюсь?

Лейла брезгливо отодвинулась, вопросительно взглянув на Эссуса.

— Мне нужно ей отвечать?

— Уймись! — жёстко осадил её Эссус.

Ему для этого даже голоса повышать не потребовалось.

Медора злобно оскалилась, но отпрянула, не осмеливаясь перечить.

Хотя кусок не лез в горло, Лейла аккуратно нарезала мясо кусочками. Она старательно смотрела в тарелку, потому что, стоило поднять взгляд, как сразу же наталкивалась на смородинов-чёрные глаза Медоры.

Наколов кусок отбивной на нож, та отсалютовала им:

— Приятного аппетита, крошка. Кровавый бифштекс — я его обожаю! Когда-нибудь я покажу тебе, как его готовить.

— Отчего-то мне кажется, что мне не понравится у вас учиться, — процедила сквозь зубы Лейла.

Медора зашлась в приступе гортанного, кажущегося безумным, смеха.

Вард и Сильвен Маркель переглянулись между собой, явно предвкушая развлечение.

— Что тебя так позабавило, Медора? — поинтересовался Эссус.

— Твоя невеста пытается потешно оскалить зубки.

— Не порть девчонке аппетит. Лучше отстань от неё, — посоветовал Родерик, выковыривая из зубов застрявшее волокно мяса.

Медора вновь вызывающе вскинула подбородок, а потом, развернувшись к Лейле всем телом, едва ли не навалилась на неё пышным бюстом:

— Правда, что ты чуть не погибла в том баре…как, бишь, его там? Запамятовала! Говорят, Люк совершил удачную попытку дорасти до волшебника и вызвал Пламя? Сгорело много мерзких ублюдков, вроде тебя?

В ушах зазвучали крики охваченной огнем толпы в тот момент, когда на неё с потолка потёк кусок пылающего пластика, налипая на тела так, что не отодрать. В памяти Лейлы всплыл собственный безысходный страх в момент осознания — живой не уйти. А вместе с болью пришла злость.

Она решительно и демонстративно отодвинула от себя тарелку.

— Ты сумасшедшая сука! — бросила она прямо в лицо наглой твари, которая, мало того, что спала с её женихом, так ещё и осмеливалась в открытую нагло её третировать, хотя Лейла вообще никак её не трогала.

Ярвуд поперхнулся, кашлем пытаясь замаскировать смешок.

— Как ты меня назвала? — с яростью поднялась из-за стола Медора.

— Сукой. А ты что, не умеешь превращаться в Адских Гончих? Я думала, все злые ведьмы это умеют.

— По собачий хранить преданность тем, кто этого не достоин, вот что умеют некоторые злые ведьмы, — прорычала Медора, уже в открытую обращая ярость на любовника, вынося их ссоры на общее обозрение.

В принципе, её можно было понять. Но за что Лейлу-то Медоре ненавидеть? Как будто она так уж сильно жаждала сюда попасть и отбить у этой сумасшедшей её чокнутого любовника?

— В том клубе со мной были мои друзья. Они никого не трогали и возможно, погибли. Всё потому, что какой-то недоумок решил поиграть в бога. Кем бы вы себя не возомнили, никто не давал вам право лишать других жизни. Да вдобавок ещё и оскорблять память мёртвых.

— Довольно, — на этот раз слова Эссуса были обращены к Лейле.

Поставив локти на стол, переплетя пальцы в замок, он задумчиво постучал костяшками пальцев по губам.

— Разве девушке подобает произносить такие грубые бранные слова? Тем более, говорить их женщине, по годам годящейся ей в матери?

— Что я такого сказала? — искренне возмутилась Лейла, успевшая позабыть, с чего началась её пылкая речь.

— Ты назвала Медору сукой, — услужливо напомнил Змей. — Молчать! — рявкнул он, заметив, что Лейла собирается возразить. — Ни слова! Не вынуждай меня наказывать тебя. А теперь, будь хорошей девочкой, попроси у неё прощение.

Лейла даже задохнулась от гнева:

— Прощения? Я?!..

— Ты.

Мягче Эссус говорить, наверное, не мог, но большей жути, чем этот мягкий голос, Лейла и представить себе не могла.

Было обидно и очень горько. Во-первых, потому что она не считала себя виноватой. Во-вторых, потому что он встал на сторону своей любовницы, а не невесты.

Однако, не желая искушать судьбу, она повернулась к сопернице:

— Прошу извинить меня за грубые слова.

–Хорошо, — удовлетворённо кивнул Эссус. — Медора? Теперь твоя очередь.

— Я не стану извиняться перед этой жалкой выскочкой, — вскинула женщина подбородок вверх, прожигая Лейлу горячим взглядом.

— Зря, — холодно процедил Змей. — Мы поговорим с тобой об этом позже. Наедине. А пока — приятного аппетита, дамы.

Эссус пододвинул к себе тарелку:

— Маркель, доложи, что слышно о Лисандре?

Француз, поперхнувшись, поспешно дожевал кусок, промокнув губы салфеткой перед тем, как заговорить:

— Наши люди работают над этим.

— Хотелось бы больше информации о том, на какой стадии идут работы? — иронично сощурился на осведомителя Эссус.

— Делаем все возможное, но дело-то сложное. Лисандра взяли с поличным.

Скривив тонкое лицо в пренебрежительную гримасу, Рекс заметил:

— Спрыгнувший с ума Остен требовал для нашего красавца смертной казни, — жилка на щеке нервно дернулась. — За смерть Синклейра.

— Это был несчастный случай! — прорычала Медора. — Да у Лисандра кишка тонка, чтобы убить! Если бы он меньше старался держать руки чистенькими, все могло закончиться иначе. Остальные ребята тоже оказались не на высоте, — воинственно тряхнула она головой и волосы тёмным знаменем развевались за её хрупкой спиной.

— А ты чего хотела? — вскинулся Вард. — Чтобы мы покрошили всех в лапшу?!

— Ради дела… — начала было Медора, но Ярвуд перебил, пренебрежительно дёрнув плечом:

— Легко тебе говорить — «ради дела»! — передразнил он. — Много чести избивать младенцев? Чего ж сама-то в сторонке предпочла постоять?

— Рыцарская слабость, некстати проявленная Лисандром, стоила нам очень дорого, — нахмурился Эссус.

— А о чём, собственно, идёт речь? — спросила Лейла.

Никто не ответил. Всё предпочли уткнуть носы в тарелки.

Аккуратно сложив салфетку, он отбросил её.

— Мы будем посвящать твою девчонку в наши планы? — полюбопытствовал Рекс.

— Да. Если я так пожелаю, — скучающим тоном прилетело в ответ.

В синих глазах младшего Лейни плеснулась ненависть, ядовитая, как укус змеи.

— На каком основании?

— На том основании, что она моя невеста, — ласково протянул Эссус. — Имеешь что-то против?

Всегда есть что-то иррациональное и неправильное в том, что тебя ненавидят без всякой причины, без всякого либо повода с твоей стороны, только за то, что ты не укладываешься в чью-то идиотскую систему представлений.

Рекс смотрел на Лейлу так, словно готов был её убить. И от такого у кого угодно пропадёт аппетит.

— Друзья мои, я всем советую запомнить, друзья: Лейла — моя невеста, моя родственница и, возможно, наследница. Со всеми вытекающими последствиями. Игнорировать это опасно по одной единственной и очень опасной причине — я рассержусь. Не рекомендую забывать о том, что девочка тоже может быть опасной, ведь кровь не вода, а она из рода Нахширонов. Древние Боги признали Лейлу одной из нас. Да вы кто такие, чтобы перечить?

Рекс больше не осмеливался поднять глаза на своего господина, но челюсть его оставалось по-прежнему упрямо сжатой.

— Дорогая, — голос Эссуса вновь сделался мягким, как шёлк — Сделай одолжение — позови Страсть.

Лейла послушно позвала её на змееязе: «Страсть! Виверна!».

Белые лица зловещими масками высились над столами, плотоядно созерцая её бесплодные усилия.

«Быстро тащи сюда свой хвост, злодейка!!!».

Эссус засмеялся. Смех его оказался легким, заразительным, как пузырьки шампанского на фоне пылающей свечи.

«Послушай нашу маленькую подружку, — услышала Лейла его присоединившееся шипение. — Иди к нам».

«Девчонка обещала мне кролика, хозяин», — наябедничала длиннохвостая вредина. — «Обещания не выполнила. Не стану её слушаться».

— Велите Люку приволочить кролика из силков. Живого.

Медора тоже радостно засмеялась, видимо, предвкушая развлечение.

Лейла сжалась, понимая, что затея вряд ли грозит ей чем-то хорошим.

Остальные невозмутимо вкушали пищу.

***

Не прошло и четверти часа, как Люк вошел в комнату.

— Кролик, как вы и просили.

— Хорошо, — кивнул Эссус. — Лейла, ты умеешь пользоваться волшебной палочкой? Давай посмотрим, как ты справишься с боевыми заклятиями первого уровня?

Медора довольно засмеялась.

В который раз за сегодняшний ужасный обед? Злобная стерва!

— Ну, это ты, положим, перегибаешь палку, Эс, — подал голос Вард. — Девчонка первоначальный бытовой уровень едва ли осилила, какая там боёвка?

— Увидим, — бросил Эссус коротко и порывисто поднявшись, легко скользнул на середину залы.

— Иди сюда, — позвал он Лейлу.

Преодолевать кажущееся бесконечное расстояние, разделяющее её, свалившегося как снег на голову жениха и несчастного кролика, пришлось на ватных ногах.

— Смотри, всё очень просто. Вскидываешь палочку над головой и произносишь: Смерть.

— Зачем?

— Чтобы прикончить кролика, — как нечто само собой разумеющееся проговорил Эссус.

— Змея и без меня отлично его прикончит.

Эссус резко схватил её за руку, подтянув к себе так близко, что Лейла могла увидеть собственное отражение в его слишком светлых глазах:

— Ты тоже Змея, и я хочу, чтобы его прикончила этого кролика. Не смей прикидываться, что не понимаешь этого! Ты сделаешь это сейчас, или я применю парочку боевых заклинаний к тебе самой. Ты ведь этого не хочешь? Мы оба этого не хотим. Так что, давай!

— У меня не получится, — замотала головой Лейла.

— Я сказал — пробуй.

Она вытащила палочку. Взмах, рывок:

— Смерть!

Кролик по-прежнему беспомощно поводил ушами, испуганный и невинный. Белый, пушистый, как вся ушастая братия.

— Неплохо, — со смешком констатировал Эссус, подтверждая сказанное лаконичным кивком. — По-крайней мере, ты это произнесла. Осталось за малым — наделить слово силой. Позволь помочь?

Он встал за её спиной, крепко обняв одной рукой за талию, а второй взяв — за руку, в которой Лейла сжимала палочку, будто она была куклой-марионеткой, которой Змей управлял.

Подобная близость смущала, сбивала с мыслей и с дыхания, вызывала какое-то томление, то ли возмутительное, то ли приятное.

Замах и хлесткое:

— Резо!

К ужасу Лейлы кроличьи ушки с кисточками начисто отсекло серебряным лучом. В уши ударил дикий, испуганный визг страдающего существа.

— Давай, Лейла! — с азартом дышал он ей в ухо. — Избавь несчастную тварь от страданий.

— Я не могу!

— О! Конечно, ты не можешь. Ты же гуманная. Из тех, кто рыдает над птичками, рыбками, собачками. Жалко зайку? Никто не мешает облегчить ему страдания. Давай, Лейла: Смерть! Это же так просто! Нет? Ну, как хочешь.

Новый хлесткий взмах. И снова:

— Резо!

Белый кроличий мех покрылся глубокими разрезами, набухая, как губка, кровью.

— Резо!

Новая рана.

— Давай же, прикончи его во имя милосердия! — Лейла не могла видеть его лица, но чувствовала его довольную усмешку. — Ты же добрая девочка, правда? Смерть — просто, как все истинное. Смерть — и ему больше не будет больно…

— Взрывай!

Клетка разлетелась в клочья.

Кролика тоже разорвало в клочья неумело пущенным проклятием. Кровавые ошметки шерсти, костей, мяса разлетелись в стороны, как в плохом ужастике. Брызги крови забрызгали стоящего рядом Люка, заставив его брезгливо скривиться.

От громогласного гогота за столом содрогнулась комната.

— Неплохо, — отсмеявшись, констатировал Эссус — Только вот змее ничего не осталось. Боюсь, Люку придется принести тащиться ещё за одним бедняжкой. «Смерть» — было бы проще, экономичнее и эффективнее.