Переводчик

Екатерина Кармазина

Как и у всех творческих людей, натура у Кости тонкая. И страстная. Работает он в театре, а по образованию – переводчик турецкого языка. Теперь он дипломированный специалист. Выпускной в университете и премьера в театре позади. Впереди лето. И в первый же день своих законных каникул парень оказывается в суде.

* * *

— У меня как-то был суд. Ну как суд, это я думал, что прямо суд. На самом деле пришел, ушел. Ехал я, в общем, возле оперного. Поворачивал на перекрестке. Был зеленый. И была тянучка. Короче, пока дополз в этой пробке до самого поворота, уже с другой стороны поехали. Стою себе, никого не трогаю, жду следующего зеленого. Те все проехали, поворачиваю я, значит, и сразу же тормозят меня. Давно это было, не умел еще тогда с этими борзыми разговаривать и устройств записывающих никаких с собой не было. То покажите страховку, то предъявите права. Причину остановки не озвучивает. Думал, думал, почему со второй линии поворачиваете, спрашивает. Тут я конкретно уже психанул. Чтобы ты понимал, вдоль бровки машины стоят до конца улицы, центр. Так этот мудила тормознул Lexus, который рванул с места, наверное, под сто, сунул ему бумагу подписать и отпустил. Я в протоколе написал, что не согласен. Знаю же, что ничего не нарушал! Потом даже со своими консультировался, с Валеркой, если бы не та бумага от Lexus`а, а так типа свидетель. Напугал я его, короче, а должен был пропустить. Так написано было.

— Я понял, а с судом-то что?

— Да ничего. Зашел я в кабинет, там тетушка какая-то в очках сидит с кучей бумажек. Листала, листала, потом на меня глянула, я сказал, что вину признаю, на штраф согласен, и ушел.

— Так а она при чем? Что не так с судом и с судьей, на которых ты все время наезжаешь?

— А что я должен был ей сказать?

— То, что мне сейчас сказал.

— Ты наивный?! Так она мне и поверила. Доказательства, что тот мудила Lexus тормознул через минут двадцать после того, как меня остановил, отсутствуют. Мои слова против его протокола.

— Но ты даже не попробовал!

— Я и так для этого с работы отпрашивался, и Валерик сказал, что, если бы не свидетель… Так чего зря время тратить?

— Знаешь, ты, как персонаж из моего любимого фильма «Орел и решка», помнишь? Он с одним своим одноклассником ехал к другому их однокласснику денег просить в долг для своей девушки. Тот состоятельный человек, бизнесмен. Всю дорогу этот его одноклассник подзуживал — а что, если он заставит тебя перед секретутками своими прощения просить на коленях, а что, если он тебе скажет зубами шнурки развязывать? Тот на все был согласен — извинюсь, стану на колени, шнурки зубами буду развязывать. А что, если он скажет: «Пей воду из унитаза» — станешь? И тут подъезжает «мерс», из него выходит их одноклассник, расплывается в улыбке, с распростертыми объятиями приглашает их в офис и в ответ на такой радушный прием слышит от главного героя: «Сам пей воду из унитаза»! Тебе ничего не напоминает, Вань?

— Скажешь тоже! Ты бы меня еще с героем кинофильма «С легким паром» сравнил!

— Не понял, объясни.

— Да нечего объяснять.

С моря они вернулись несколько дней назад. И уже успели поссориться. Косте нужно было с кем-нибудь поговорить, поделиться всем происходящим, посоветоваться, но в ответ его друг только и делал, что гнул свою линию да посмеивался. Костя уже сожалел о том, что доверился настолько, что показал ему свои стихи.

— Да ты поэт!

— Вот именно, что нет!

— А ты писал раньше стихи?

— Нет, не писал, говорю же!

— Вообще никогда? А в школе?

— И в школе.

— А я писал. Все писали стихи. Вот и твой черед настал.

— Спасибо!

— А что ты хочешь, чтобы я сказал? Я уже выразил свою точку зрения. Это люди другие. Они другие, понимаешь?

— Нет, не понимаю!

— Дело твое. Не говори потом, что я тебя не предупреждал.

— Мне плевать, что ты думаешь по этому поводу. Ты ее не знаешь!

— А ты знаешь?

— Нет, я тоже ее не знаю. Но вряд ли ее интересует твое или мое мнение.

— А вот это ты верно подметил. Неужто стало проясняться в голове?

— Эти стихи пишу не я.

— А кто?

— Нет, ну пишу их я, но это не моя энергия, ее.

— А вот сейчас я не понял, объясни.

— Я не могу этого объяснить, но слова приходят сами, я просто их записываю.

— Ага, где-то я это уже слышал, что-то диктует свыше и т. д. и т. п.

— Нет, я не об этом, никакой мистики, но энергия ее, не моя. Это она со мной делает. Иначе почему именно эти слова и именно сейчас? Так выходит только с ней. Ни с кем другим такого не было. Я стоял в коридоре и готов был отдать все на свете, только бы увидеть ее снова. В прямом смысле. Это не слова. Если я ее не знаю, то как такое может быть?

— Ну это вот да, и я о том же. И пройдет, видать, не скоро.

С Олей Костя поговорил сразу же, как только она вернулась. Она восприняла все куда более спокойно, чем он ожидал. Но пара моментов, конечно, была. Признаваться особо не в чем. Он сказал, что увидел и полюбил женщину и ничего не может с этим поделать. Он ничего и не хочет с этим делать. Между ними ничего нет и быть не может. Она взрослый самодостаточный и реализовавшийся человек. Она замужем и из другого мира. Ей никто не нужен, точнее, он ей не нужен, и, скорее всего, она вообще уже позабыла о его существовании. Но это ничего не меняет. Она произведение искусства, которое он увидел раз и забыть уже не получится. Знать, что она есть, существует, — уже счастье. Оля заверила, что чем-нибудь из этого грандиозного монолога она обязательно воспользуется на сцене. Констатировала, что женщина и правда красивая, успела заметить фото на заставке телефона, которое Костя загрузил из интернета. Затем Оля напомнила, что они опаздывают. Костя пригласил своих друзей в турецкий ресторан, который был обещан им еще перед отъездом на море.

Столик у окна с видом на центральную улицу, его Костя заказал заранее. Анюта с Ваней напротив, а Ольга между Костей и Гришей. Официант принес и поставил на середину стола ассорти из шашлыка, по два шампура каждого вида — куриный, рыбный, бараний, телячий и сырный. Вслед за шашлыком подоспел айран и бараний лахмаджун. После того как друзья отведали его, их представление о турецкой кухне сложилось. Принцип, как у пиццы, мясной фарш на раскатанном листе теста, а вот вкус совершенно другой. Костя давно уже знал, что это такое, еще со времени учебы в Анкаре, а вот друзья попробовали впервые. Ему хотелось им угодить. Он по ним соскучился. Оля уплетала за обе щеки и про обиду забыла. Никакого спиртного, так решил Костя. За окнами стемнело, и началась вечерняя программа — караоке. В соседнем зале турок с компанией праздновал свой день рождения и заказал ребятам шампанское.

— Как это все называется, скажи-ка еще раз, — попросила Аня.

— Кебаб (шашлык по-нашему), айран и лахмаджун с бараниной.

— Люля который?

— Нет, это не люле-кебаб, потому что мясо кусочками. А «люле» — это шашлык из мясного фарша. Фарш, лук.

— Люля или люле? Ты, кажется, говоришь люле?

— Да, на турецком пишется через «е» в конце, но все говорят «я».

— Все, теперь я фанат вот этого…джуна. Вещь! А пицца наша отстой! И даже грузинские хачапури ни в какое сравнение, — констатировал Ваня.

— Да, очень вкусно, правда, — и Оля осушила бокал с шампанским. — Я петь.

Она взяла микрофон. Поет она здорово. Могла бы заниматься этим профессионально. Они с Костей даже записали одну авторскую песню в студии. Всем понравилось, кроме самой Оли. Сказала, что не ее стиль. Она и сама сочиняла, но ничего не доводила до конца. То припев осталось дописать, то куплета не хватает. Из соседнего зала прибежали турки и долго аплодировали. А затем прибыла еще одна бутылка шампанского — от нашего стола вашему столу. Ольга пользовалась вниманием у мужчин любой национальности.

Все ушли на перекур. Наконец-то они остались одни — Костя и Аня. Все время хотели поговорить, но не получалось. Им подали чай с пахлавой.

— Что там у тебя с твоей загадочной женщиной? Ты с ней виделся уже?

— Виделся. Цветы принес. И все испортил.

— Это как?

— Не знаю, цепенею перед ней, веду себя, как идиот. Говорю не то, делаю все не так. И к тому же она замужем.

— Ты из-за нее с нами не поехал?

— Да. Но за все время вот один раз видел и потом еще на улице случайно.

— Ты встретил ее на улице? Вот это да!

— Она просто села в машину и уехала. А я даже не поздоровался.

— Почему?

— А я знаю? Говорю же, стоит ее увидеть, как перестаю соображать.

— И как же ты тогда переводил?

— Как-то переводил. Теперь не знаю, когда увижу ее снова. У нее скоро день рождения будет. Что можно подарить такой, как она?

— Духи.

— Духи? Думаешь?

— Конечно. Все женщины любят духи. Я даже скажу какие. Пока ребята не вернулись, как у вас с Олей?

— Поговорили. Я ей все сказал.

— В смысле?

— Сказал, что влюбился в другую женщину.

— А Оля что?

— Не знаю, нормально.

— Оригинальные у вас отношения.

— Я люблю Олю, но я не мог не сказать. С Натальей Константиновной все иначе. Не знаю, как объяснить. Я увидел ее и с тех пор все время счастлив. Я все время о ней думаю. И сейчас тоже. Пытаюсь представить, что она делает, когда не на работе, как она живет. И мне неважно, я не преследую каких-то определенных целей, я готов быть для нее, кем угодно. У нее такая профессия, а она живая, понимаешь? Я, когда смотрю в ее глаза, не понимаю, кто она. Она не похожа на них вообще, ни на кого не похожа.

— Так, ясно, любовная горячка. Молчи. Я тебе сказать хотела, Ваня мой за твоей Олей там по всей округе бегал по твоему поручению. И я тоже. В первый же день она познакомилась с одним горячим грузинским мачо. Ну и дальше мы за ними по пятам, куда они, туда и мы. Порой доходило до смешного. Один раз мы даже все вместе спали. Идут! Потом расскажу.

Кофе по-турецки и сладости стали завершающим штрихом палитры восточных вкусов. Вечер удался на славу и требовал продолжения. Как оказалось, домой собирался только Костя. Выяснилось это уже на улице, когда все загрузились в Ванькину девятку. Сегодня в «Цифре» выступает их друг, Ярик, играет джаз. Самоучка. Актерскую карьеру сменил на саксофон. У него и коллектив имеется. Состав несколько раз менялся, но все как-то продолжалось и держалось на плаву. И вот сегодня выступление. Все едут. Оля и не думала выходить из машины. Все будет, как обычно, до утра. Аргумент Кости о том, что ему завтра на работу в офис, никого не впечатлил. Пришлось снова плыть против течения, сойти на обочину, подвести коллектив. Новая работа перекраивала уклад его жизни. Просыпаться надо рано, когда все еще спят, когда город еще спит. Ему это нравится, потому что так делает Наталья Константиновна. Ему стало об этом известно из циферок, обозначающих время, которые расположены под именем отправителя после даты и дня недели в электронной почте во входящих от нее. Там значилось 06:06.

Кристина скинула Косте сайт, где можно посмотреть расписание каждого из слушаний. Список рассматриваемых дел Романцевой укомплектован, а рабочий день начинается с восьми утра. Дело за делом с перерывом в пять минут. Кражи, хулиганство, наркотики, родительские права, вождение в нетрезвом виде и так далее и тому подобное. И так целый день до самого вечера. Глядя на этот список, Костя почувствовал себя лодырем-тунеядцем и принялся за работу. Завтра утром он едет на перевод в другой город.

Конец ознакомительного фрагмента.