История о краже. Защитник

Екатерина Ивановна Гичко, 2020

Зачинщик ограбления скрылся, и Майяри, горящая жаждой мщения, нацелена найти его и заставить заплатить за все страдания, которые был вынужден пережить её друг. Ранхаш, отстранённый по распоряжению Шереха Вотого от расследования, не готов так просто отступить. И тем более он не готов оставить Майяри, защиту которой считает своей обязанностью и уступать эту ответственность кому-то другому не желает. Вынужденные объединиться для достижения общей цели, харен и новая хранительница опасных артефактов становятся союзниками и втайне от Шереха продолжают расследование. И через некоторое время осознают причины, из-за которых старый консер запретил лезть в это дело. Второй том тетралогии "История о краже" Содержит нецензурную брань.

Глава 4. О несправедливости мести

— Боги, стоит ненадолго уснуть, как все начинают шевелиться, — Майяри подняла голову, встречая ворчащего Шидая взглядом. — Как чуете, поганцы! Что Ранхашу здесь нужно было?

— Он с отцом Виидаша говорил. И тела Рены и её дяди привезли.

— О, — многозначительно приподняв брови, Шидай опустился на кровать рядом с ней. — Ну последнее я знаю. Госпожа Ярена спрашивала, как лучше сообщить об этом Виидашу.

— И? — Майяри с жадностью уставилась на лекаря.

— Никак, — поймав непонимающий взгляд девушки, он пояснил: — Лучше вообще не говорить.

— Думаете, Виидаш не захочет проводить Рену? — ужаснулась Майяри. Она была уверена, что друг захочет.

Как выяснилось, господин Шидай тоже был в этом уверен.

— Захочет, но это ему ничего не даст, — пожал он плечами. — Поэтому лучше не надо. Ему это не поможет и даже может сделать только хуже.

— Но увидеть её в последний раз… — не понимала девушка.

— А он не видел её мёртвой? — Майяри осеклась, заметив в глазах господина Шидай усталость и что-то очень похожее на тоску. — Мертвецы через несколько дней после смерти выглядят не самым лучшим образом. В таком виде близких лучше не запоминать. О, ты причесалась!

— А? — рассеянно отозвалась Майяри. Мужчина так стремительно поменял тему разговора, что она не сразу нашлась с ответом. — А, да.

— И как ты умудрилась справиться с этим гнездом?

— Да кое-как справилась, — отмахнулась девушка. — Я слышала разговор харена с господином Итаром и поняла, что господин Ранхаш хочет по какой-то причине скрыть участие Рены и её дяди в этом деле. Почему?

— А ты против?

Майяри опустила глаза и отрицательно мотнула головой. Она была даже рада, что преступление Рены не коснётся Виидаша хотя бы в виде общественного порицания.

— Ранхаш думает, что в городе должны ещё оставаться подельники Арона. Кто-то из мелких сошек. Раскрытие артефактчика спугнёт их, а так ещё есть шанс кого-то выловить.

— Байки мне травите? — девушка неприязненно прищурилась. — Если у них есть мозги, то они уже залегли на дно.

— Ой-ёй, а кто-то у нас, оказывается, хорошо разбирается в поведении преступников, — судя по улыбке, Шидай ничуть не расстроился, что его сказочка не заимела успеха. — В сыскари не хочешь податься? Да ладно, не смотри на меня так разгневанно! На это есть две причины и обе исключительно благородные. Первая причина, — лекарь наставительно поднял палец вверх, — весомых доказательств их вины у нас до сих пор нет. Ты в качестве свидетеля слишком у многих вызываешь недоверие. Репутация у тебя сейчас очень своеобразная, почти как у Викана, только в другом направлении. А из Виидаша вменяемого свидетеля пока не получится и не известно, получится ли.

Да ладно? И это господин Ранхаш не нашёл-то весомых доказательств? Опять сказки. Опытный маг с лёгкостью определит, кто именно закачивал силы в печать Украденных Воспоминаний.

— И вторая причина. Виидаш всё же спас тебя, будет слишком сурово после этого подвергать его общественному порицанию из-за деяний его жены… — Шидай прервался, по взгляду Майяри сообразив, что она сейчас придушит его, и отбросил шутливый тон. — Причина есть, Майяри.

— И мне её знать нельзя, — девушка очень старалась сдержаться, но голос всё равно задрожал. — Может быть, у меня есть хотя бы крохотное право знать?

Шидай окинул её взглядом и признался:

— Вообще-то Ранхаш должен был тебе сам рассказать, но, видимо, как всегда тянет. Или ждёт, когда ты в себя придёшь.

— Да он, наверное, считает, что я всегда не в себе! — фыркнула девушка. — Единственный способ добыть информацию у харена — это вытащить её из вас.

Шидай польщённо усмехнулся. Улыбка, правда, быстро сползла с его лица, уступив место озабоченности.

— Причина на самом деле кроется в мотивах Арона и Рены, — неохотно признался он. — Я всё-таки выудил из Ранхаша кое-какую правду, — Майяри заслужила неодобрительный взгляд, — об украденных артефактах. И меня это совсем не порадовало, — лекарь холодно прищурился, и черты его лица как-то заострились. Девушка вдруг поняла, что, несмотря на весёлость, господин Шидай был очень зол. — Двенадцать лет назад в окрестностях Жаанидыя произошла неприятная история. Две весьма знатные семьи крупно повздорили, — помедлив, господин Шидай назвал и имена родов: — Лерый и Жиин. Наследник семьи Жиин во время пьяной ссоры убил младшего члена семьи Лерый. Выяснение отношений вылилось в кровопролитную схватку, и под горячую руку подвернулся торговый отряд, следующий в Жаанидый. Погибли все.

Перед глазами предстало разъярённое лицо Рены.

«…каково это — услышать, что твои мама и папа больше никогда не вернутся…»

— В то время обе семьи финансировали освоение северных земель. Переселенцы под их флагами шли в дикие земли строить новые поселения. Стоит ли говорить, что подобный инцидент сильно бы подмочил им репутацию и количество добровольцев сократилось бы? Хайнесу пришлось замять это происшествие. Зачинщики и наиболее ярые участники были наказаны и лишены покровительства семей. А родственникам погибших выплатили щедрую компенсацию, — помолчав, Шидай добавил: — Арон от денег отказался.

Майяри опустилась на постель, ощущая, как тяжелеет в груди.

— В Жаанидые они с Реной остались совсем одни. С родственниками погибших в той бойне старались связь не поддерживать. Боязно было. Мол, сейчас вышестоящие деньги им платят и на раны дуют, а потом уберут за излишне длинные языки. А заодно и тех, кому они потрепаться успели. Вот Арон с Реной и вернулись в Санариш, тут им полегче было. Как понимаешь, хайнес, выгородивший убийц матери и отца Рены, благих эмоций вызвать у них не мог. Собственно, по этой причине Ранхаш и не стал пытаться доказать их вину посмертно. Об их участии он знает и из расследования этот факт не упустит. Нет, не нужно считать его излишне сентиментальным. Это тут не при чём. Ранхаш не очень хорошо относится к покрывательству, которое хайнес вынужден порой оказывать, — судя по скривившемуся лицу лекаря, харена этот факт невероятно бесил, — поэтому это своего рода справедливость. Хайнес скрыл преступление убийц, а Ранхаш скрыл попытку мести именно со стороны Дебриев. Своего рода компенсация, от которой когда-то отказался Арон.

— А если хайнес прознает об этом покрывательстве?

— Переживаешь за Ранхаша? — Шидай хмыкнул, но почти тут же опять стал серьёзным. — Если говорить об участии Арона и Рены, то придётся сообщить и причины и разворошить эту историю с Лерыями и Жиинами. Хайнесу это тоже не нужно. Можно отмазаться заботой о его спокойствии, а там, если что, Шерех подсобит.

Шидай умолк и с сомнением посмотрел на бледное лицо Майяри, думая, рассказывать ли ещё кое-что, и всё же продолжил:

— Вчера Ранхаш опять допросил слуг Арона, пытаясь вызнать что-то про этого Дешия. Нынешние слуги вообще ничего про него не знают, но, как выяснилось, служили они Арону всего шесть лет. Ранхаш нашёл кое-кого из старых слуг, и они рассказали, что раньше в доме жил старик, безбородый, с длинными седыми волосами. Весь такой благостный, вежливый, всегда готовый помочь. Он к Рене был приставлен как нянь, говорят, баловал девчонку нещадно. Лет пять прослужил, а потом куда-то исчез, и никто не знает куда. То ли умер, то ли расчёт взял и уехал.

Майяри закрыла голову руками и уткнулась лицом в покрывало. Тяжесть с груди переползла на всё тело.

— Не принимай это так близко к сердцу, — Шидай вздохнул и погладил скрючившуюся Майяри по голове. — Они сами выбрали этот путь.

С губ девушки сорвался судорожный вздох.

— А как выбрать другой путь, когда кто-то близкий, кому ты доверяешь больше всего, твердит, что это единственно верный путь? — тихо спросила она, и лекарь в замешательстве посмотрел на неё. — Я уверена, Деший не молчал. Если бы вы видели его, то сразу поняли бы, кто главный в этом деле. Вот вы все говорите, — вы все так будете говорить! — что они сами выбрали свой путь, сами всё сотворили, осуждаете их… А кто-нибудь из вас подумал протянуть им руку помощи и вытянуть из того болота, в которое они угодили? Хоть кто-нибудь? Нет, вы жалели их, но при этом считали, что они сами должны справиться. Обязаны! — последнее слово она выплюнула с таким отвращением, что Шидай почувствовал вину. — Все обязаны быть смелыми, умными, рассудительными и поступать правильно. И плевать, что с ними происходит, они всегда обязаны быть сильными. А если ты не можешь быть сильным, что тогда? Не жить? Но ведь все вокруг слабые. Все!

Майяри вскинула голову и, тяжело дыша, уставилась в окно. Перед глазами плавали тёмные пятна, и ей казалось, что весь мир осуждает Рену и её дядю.

— Что будет со всеми этим хорошими и правильными людьми, если в самый тяжёлый момент в их жизни, когда им будет казаться, что они полностью раздавлены, никто не захочет им помочь? Им будут сочувствовать, жалеть, но руку помощи никто не протянет. Они же окружены такими же, как они сами. Неужели они действительно будут считать себя обязанными быть сильными? Ха! Да они просто никогда не были на самом дне и не знают, что там, в пучине отчаяния, ты не хочешь быть сильным. Ты ничего не хочешь! Всё, что ты можешь, — это страдать! А потом приходит что-то другое: злость на окружающих за то, что оставили тебя в одиночестве, ненависть, вина, жажда заставить кого-то страдать… Да, ты можешь выползти из всего этого сам. Но, окружённый такой гадостью, ты подобен слепцу и просто ползёшь из той ямы, в которую угодил, цепляясь за те уступы, что окажутся под рукой. Куда ты выползешь? — Майяри зло рассмеялась. — Это никогда не известно. Человек в таком состоянии слаб, слаб! Говорить ему, что он обязан быть сильным? Да вы просто издеваетесь! Вам просто-напросто лень протянуть руку помощи или хотя бы подсказать нужное направление. Вы же не обязаны кого-то вытягивать, но этот кто-то обязан выползти и стать правильным в ваших глазах. И вот такие ленивые идиоты смеют кого-то осуждать!

— Прости, Майяри, я погорячился, — Шидай осторожно прикоснулся к локтю девушки, но та резко отстранилась. — Я выбрал неправильные слова. Я понимаю, о чём ты говоришь. Я прожил долгую жизнь и измерил дно не одной ямы. Поверь, не все люди ленивы. Есть те, кто готов веками вытаскивать тебя, а потом ещё и тащить на своей спине.

— И их тоже вытащили, — Майяри, погружённая в собственное отчаяние, совершенно не замечала попыток Шидая приободрить её. — Деший!

Перед её глазами предстали Арон и Рена. Арон более молодой, совсем юный, а Рена — рыжекудрая очаровательная малышка. Майяри никогда не видела их такими, но возбуждённое воображение услужливо нарисовало их образы. Они потерянно жались друг к другу, смотрели с болью и отчаянием. Они только что пережили несправедливую утрату и не знали, как справиться с этим. И перед ними появился ласково улыбающийся Деший, который и заключил их в свои объятия.

— Господин Шидай, вы можете себе представить, насколько близким может стать тот, кто помог тебе выбраться из пучины отчаяния?

— Могу.

— Я бы умерла за этого человека, — выдохнула Майяри. — Я бы приняла за веру каждое его слово. Деший стал их единственной поддержкой. Поддержкой сильной, крепкой, нерушимой. Арон и Рена же не имели близких отношений с кем-то ещё после гибели близких. Деший был единственным, кто оказался рядом. И он говорил им то, что должно быть правильным и справедливым. Они ведь действительно до конца верили, что поступают так, как нужно.

— Майяри, — тихо позвал Шидай, и девушка вздрогнула, словно бы просыпаясь.

— Простите, — закрыв лицо ладонями, она откинулась на подушку. — Вы ни в чём не виноваты, господин Шидай, а я на вас так…

— Нестрашно, — лекарь опять прикоснулся к её локтю, и в этот раз девушка не стала вырываться.

— Просто я могу их понять, — голос Майяри прозвучал глухо. — Я была в таком же положении. Мне было десять, когда единственного моего близкого изувечили и выбросили.

Глаза Шидая распахнулись, а лицо выбелилось.

— Я ненавидела. Я дико, ужасающе сильно, до сумасшествия их ненавидела и мечтала отомстить! И мне было плевать на цену. Я была готова убивать невинных, лишь бы они мучились. Если бы мне пришлось убить тысячи невинных, чтобы стереть этих тварей с лица земли, я бы убила! И знаете, почему я не отомстила? Потому что меня некому было поддержать. Не было никого, кто бы сказал, что моя мечта о мести правильна. Меня окружали только враги, у меня не было ни одного единомышленника, зато врагов было много, и они были сильны и умны. Мысли о мести я оставила только через семь лет и то потому, что устала мечтать об этом и поняла, что слишком слаба. И я стала мечтать о более доступном — о свободе.

Девушка отняла руки от лица и уставилась в потолок.

— Вот почему когда ты начинаешь мстить, то почти всегда перестаёшь быть справедливым?

— Потому что на несправедливость хочется ответить тем же, заставить врага почувствовать ту же обиду, — спокойно отозвался Шидай, вытягиваясь рядом с ней, а потом и вовсе ложась головой на живот Майяри.

— И что вы делаете? — устало спросила девушка, чувствуя, как его руки обнимают её.

— Ну тебе в твоей яме, наверное, одиноко… — протянул лекарь.

«… в твоей яме…». Смешок вырвался сам собой.

— Вы такой несерьёзный, — фыркнула Майяри и, перекатившись набок, прижала голову господина Шидая к своему животу. — Спасибо вам.

— Не за что. Полежим немного и полезем наверх?

Майяри опять фыркнула и тихо прошептала:

— Знаете, господин Шидай, если бы тогда, в мои десять лет, рядом со мной были вы, я выросла бы в замечательного человека, — и после недолгой паузы малость озадаченно добавила: — Хотя господину Ранхашу ваше присутствие почему-то не помогло…

Шидай смущённо кхекнул и вместо ответа погладил девушку по спине. Обломанный ноготь зацепился за волос в её косе, и лекарь, к своему смущению, выдернул его, но Майяри даже не вздрогнула.

— Ой, прости, — повинился он, вытягивая трофей. — Ого! Да у тебя седые волосы есть. И такие длинные… — в голосе лекаря зазвучало подозрение. — Майяри, а как именно ты расчёсывалась?

— Он сам предложил, — буркнула девушка, не имея ни желания, ни сил врать и выкручиваться.

— Да ты что?! — воодушевлённый Шидай отстранился от неё и тут же притянул на свою грудь. — И как это было?

— Эй, вы чего? — возмутилась Майяри и попыталась отпихнуть приставучего лекаря. — Да волосы он мне все чуть не выдернул! Отпустите меня. Вы мне грудь зажали.

Шидай разжал руки, и девушка торопливо скатилась с него, но укатываться далеко не стала. Так и осталась лежать рядом, недовольно зыркая глазами.

— Кстати, насчёт груди, — мужчина перевернулся набок и, вытянув руку, постучал длинным пальцем в её грудь.

Майяри с недоумением осмотрела сперва палец, а потом вопросительно взглянула на его хозяина.

— Я пока ничего не говорил Ранхашу, — вкрадчиво промурлыкал Шидай. — Оставил тебе шанс самой признаться. Ты уж не забудь рассказать ему о такой важной вещи.

Майяри опять посмотрела на свою грудь, и осознание молнией прошило её. Но вместо прежнего страха внутри зашевелились лишь обречённость и усталость.

— Хорошо.

После всего произошедшего это уже не казалось ей настолько важным.