Победить зверя

Екатерина Дудина

Внутри каждого из нас живет зверь. Иногда мы держим его на поводке. Порой отпускаем погулять или запираем в клетке. Но случается так, что зверь нападает на хозяина и занимает его место.По венам оборотней ползает тот же страх, и та же надежда проползает следом. Одно лишь иначе – когда человек поддается зверю, внешне все остается по-прежнему. У оборотня вырастают шерсть и клыки.Даяна оказалась одной из них. Теперь у нее два варианта – победить и остаться собой или пасть и стать призраком.

Четвертая глава

Мои новые покои оказались гораздо лучше и просторнее предыдущих. Больше не приходилось любоваться закатом, сидя на каменном полу и смотря на лучи уходящего солнца сквозь решетку. Я вальяжно разлеглась в мягком кресле на уютном балконе с бокалом вина.

На меня устало косилась башня, сконструированная из белого камня. Шпиль на конической кровле упирался в титановое небо. Сумерки разливали по атмосфере минорные аккорды. Слух гладила нежная тишина. Лишь удары сапог одинокого стражника по брусчатке мешали ее ласкам.

Сфера заточения стала обширнее и комфортнее, и все же я находилась в плену. Покидать стены замка не дозволялось. Невиновность не была доказана, и по—прежнему оставалась неведомой тайна собственного появления на свет.

Я могла лишь смотреть, как умирает солнце и воскресает вновь. Стража сопровождала меня неотступно, оставляя в одиночестве только под сводами комфортабельной темницы. Мне создавали лишь иллюзию свободы. Возможно, так устроен весь наш мир.

Мою душу оставили в теле, но ценой стала свобода. За установленные границы выходить было небезопасно. Попытка взбрыкнуть — темница. Попытка взбунтоваться — смерть.

Чтобы пленник не заскучал и не имел достаточного запаса времени приложить ушки куда не следует, было принято решение обучить его боевому искусству. Хотел ли он этого никто не спросил.

Пространство просторной площади щедро припорошил песок. Стены заключили ее в квадрат, как кучка надзирателей. Я чувствовала себя гладиатором на арене амфитеатра. Солнце отскочило от меча в моих руках и ударило в левый глаз. Физические возможности выпрыгнули за былую грань. Мне казалось, что пальцы обхватили рукоять небольшого столового ножа.

Плотная бурая кожа легла на тело и служила ему защитой. Человек напротив, с редкой бородкой и маленькими глазками, учил выживанию в бою. Мне не хотелось драться, но холодное оружие вызывало некий необъяснимый интерес.

Организм претерпел ощутимые изменения. Скорость впечатляюще возросла. Я четко видела каждый объект вплоть до доступного горизонта. Обоняние, дремавшее прежде, явило целый удивительный мир запахов, ранее недоступный. Рефлексы объединились с интуицией и вместе создали потрясающий альянс.

Однако, мой учитель обладал тем же комплектом свойств, а сверх них — навыками и опытом. За три с половиной часа непрерывных схваток я получила тридцать четыре удара плоской стороной меча, двадцать две подножки, сорок восемь толчков, а на подсчете остановок лезвия в опасной близости от тела я, увы, сбилась на сорока девяти.

— Осваиваешься с новым образом?

Тамила подошла, еле слышно ступая на песок. Услышать ее шаги прежде было непосильной задачей. Вероятнее всего, неожиданный звук заставил бы тело вздрогнуть и выронить меч из рук. Так было раньше, но не теперь. Мне стало известно о приближении, как только девушка покинула здание. Первым шел запах. За ним следом летели шорохи соприкосновения ног с землей. Голос явился на банкет последним.

— Размышляю, зачем мне меч, если человечество изобрело огнестрельное оружие, — я ехидно улыбнулась и встала в стойку, показывая своему учителю, что готова продолжать.

— Во—первых, дань традициям. Во—вторых, это весело. В—третьих, падших можно убить лишь клинком из сплава метеорита и серебра. Пуля их не догонит. Ей не хватит скорости.

— Кто такие падшие? — мой голос был выше обычного, поскольку в этот самый момент пришлось отбивать атаку наставника.

— Оборотни, подчинившиеся зверю. Видишь ли, в каждом из нас живет зверь. Либо мы его контролируем, либо он контролирует нас!

Тамила медленно подошла к массивному столу, который удерживал веер разномастных мечей. Все они были отполированы до блеска и абсолютно не похожи друг на друга. Девушка взяла в руки клинок и щепетильно осмотрела его под разными углами зрения.

Меч с визгом рассек воздух, уничтожив вымышленного врага. В движениях гармонично сочетались грация и скорость. Я обомлела и возрадовалась, что мы не находимся по разные стороны баррикад.

Счастье продлилось недолго. Легкая разминка была окончена. Тамила встала в стойку напротив меня, приглашая на бой. Моя голова отрицательно замоталась в разные стороны.

— Не бойся, я аккуратно! — хохотнула девушка.

Гордость и внезапный порыв гнева заставили вернуться.

Меч скользнул в направлении моей шеи. Расположение головы на плечах меня вполне устраивало, а потому пришлось давать отпор. Следующий выпад пришелся на область сердца. Отреагировать я не успела, а посему почтительно склонила голову в знак признания превосходства противника.

Внутри рассвирепело и заскрежетало упитанное качество — ненавижу проигрывать! Пришлось затолкать в глотку концентрации энергетик, а по мышцам разлить анаболики.

Мой резкий выпад едва не окончился дырой в грудной клетке девушки. Она одобрительно вскинула брови и тут же засвистела клинком, разрывая воздух. Мечи схлестнулись и застыли, как каменный монумент.

Уступать отказывались мы обе. Упрямство, видимо, передается оборотням на генетическом уровне. Скрежет стали гудел в тишине.

Я раздобыла из закромов припрятанный остаток сил и надавила им на меч. Тамила покачнулась и отступила. Вероятнее всего, она лишь проявила благородство и позволила мне победить.

— Неплохо! — девушка одобрительно вскинула брови.

С ее легкой подачи меч сверкнул в воздухе, пролетел над ареной и вонзился в песок возле массивного стола.

— Тренируйся, волчонок!

Тамила подмигнула и нерасторопной походкой направилась в сторону главной башни. Мне удалось разведать, что там проводились периодические совещания почетных семей клана. Девушка неизменно присутствовала на каждом из них.

Преподаватель боевых искусств отнял у меня меч. Я воткнула опечаленный взгляд в песок, но тут же оживилась, узрев краем глаза, манящий изгиб древесины изящного лука. Рука скользнула по лакированной поверхности и обхватила рукоять.

— Выходит, пули падших не догонят, а стрелы могут это сделать? — озадаченно вопросила я.

— Особый каркас и сила оборотня позволяют стрелам опережать движение пуль! — преподал мне урок сенсей и объяснил механизм работы прицела.

Хвостовик стрелы погладил тетиву. Наконечник обосновался на большом пальце. Я выгнула плечи лука и сделала первый выстрел. Попадание пришлось на край мишени. Снаряд пробил ее насквозь.

Бег стал следующим наполнителем времени. Меня ни на минуту не оставляли в праздном бездействии днем и изрядно изматывали к ночи. Таким образом шансы попадания моего носа в неположенные места сводились к минимуму.

Мне же это преподносилось, как воспитание воли и выносливости — истина взамен иной истины.

После пробежки слились воедино чувства тошноты и гордости. Интересное сочетание! Усталость заставляла грезить о сне, но принесла с собой не одно лишь изнеможение. В заплечной сумке осел осадок мыслей.

Вначале я забыла обо всем. Бежала настолько быстро, что не замечала ничего вокруг, кроме луж и преград под ногами. В воде мелькнуло отражение неба. Остановилась и взглянула на него. Взор переместился ниже, являя лучи солнца на воде и на граните. Они касались всего, что меня окружало. Мир вновь дефилировал передо мной во всем его изяществе.

Как могла я перестать замечать его?!

Люди… Высшие создания, наделенные разумом! Мы ставим себя выше всех, кто живет на планете, но как же мы слепы! Наш разум делает нас слепыми!

Мы идем по выбранному пути, фокусируясь лишь на рытвинах и ухабах, а за гранью фокусировки на размытом фоне раскинулся целый мир! Огромный, прекрасный мир! Мы забываем, что в этом чудесном, гостеприимном мире каждый из нас всего лишь гость!

Я сидела на одном из балконов замка. Внизу, подо мной, мерно передвигались волны реки, носящей название «Медведица». Волки дали ей такое имя, поскольку верили, что однажды пришли из созвездия Большой медведицы, которая заклеймила их скоплением родинок в форме ковша.

Они надеялись, что однажды, после смерти, вернутся домой!

— Изучаешь замок? — Тамила, как и всегда, подошла очень тихо. Она примостилась на стуле возле меня и подставила лицо теплому солнцу.

— Здесь много уютных балкончиков с хорошим видом! Как прошел день?

— Ты была главной темой дня! — солнце не позволяло девушке открыть глаза. Ей оставалось лишь прищурившись, коситься на меня исподлобья. — Совет хочет, чтобы ты обратилась.

— Не умею! — я раскинула руки в стороны и скривила физиономию.

— Тебе придется!

— А если окажусь белым волком?

— Тебе не поможет даже спасение жизни вожака!

— Прекрасно! — тихо, сквозь зубы, прошипела я. Разумеется, девушка все чудесно слышала.

Расставаться с жизнью за шерсть неподходящего цвета было сомнительным удовольствием. Оставалось лишь положить голову на колени фортуны.

— Не советую бродить по замку одной! — Тамила поудобнее развалилась на стуле и закрыла глаза.

— Отчего же?

— Совет не исключает перспективу нападения падших. Они сплотились. Их объединяет общая цель — уничтожение существующих кланов! Бывший член Совета стал предводителем новой фракции. Он знает, как устроен замок. Ему известны тайные ходы и лазейки. Наш дом перестал быть безопасным.

— Зачем ему это?

— А зачем ведутся войны? Он хочет власти! Его не устраивает роль изгнанника, уготованная вожаком.

Тамила встала и, потянувшись, прошла до перил. Она опустила на них локти и посмотрела в ведомые лишь ей одной дали. Затем она резко обернулась и направилась к выходу.

— Советую обзавестись оружием, волчонок! — кинула девушка напоследок и удалилась.

— Что—то случилось? — спросила я, медленно и осторожно приближаясь к Тамиле.

За минуту до этого она пролетела мимо меня, игнорируя существование материи вокруг, остановилась возле стены во дворе замка и крепко ударила по ней кулаком, оставив небольшую вмятину.

Девушка заторможено направила на меня взгляд. Радужка агрессивно сверкнула, но тут же погасла.

— Небольшие неприятности… — донеслось до меня сквозь стиснутые зубы.

— Я могу…

— Ты не можешь мне помочь! — рыкнула Тамила, но тут же смягчилась. — Выпьешь со мной?

Я неуверенно кивнула. Она рванула с места, игнорируя первые две скорости и выжав третью до предела. Пришлось трусить позади.

Тамила на мгновение замерла возле дубовой резной двери. Вывеска над нею гласила «Бар „Клыкастая невеста“». Девушка с силой распахнула дверь и влетела внутрь. Я чуть не получила по лбу, отпрыгнувшим от стены параллелепипедом.

Внутреннее наполнение помещения напоминало таверну из книг с описанием средневековья. За массивными столами, сколоченными из древесины, восседали хмельные оборотни с двухдневными щетинами и травили байки о тяготах бытия. Громкий грохот их разговоров изредка прерывался звоном кружек, наполненных элем.

— Два темных! — отчеканила Тамила, облокотившись на барную стойку из красного дерева. Худощавый бармен тотчас принялся исполнять заказ. Я болталась довеском позади.

— Прости! — выдавила девушка, опускаясь за один из столиков и ставя передо мной бокал.

— Что…?

— Они выгнали меня из Совета! — перебила меня Тамила и сделала внушительный глоток.

— Почему?

— Официально — мне дали новую должность. Неофициально — боятся, что я заодно с изменником!

— Из—за меня?

Девушка опустила взгляд на пивную пену и умолкла.

— А ты не плохо перенесла вторжение Иоганна в разум! — некоторое время спустя воскликнула она и одобрительно качнула головой.

Побег от темы был явным и упитанным, но я не стала тянуть ее за шкирку к неприятному разговору. Все было ясно без слов.

— Как он это сделал?

— Некоторые волки рождаются особенными. У них есть дар. Как правило, такие способности передаются по наследству. Иоганн обладает даром через прикосновение входить в сознание других людей.

— Во—первых, это негуманно! Во—вторых, должны быть последствия!

— И они есть… В легкой версии — кратковременная потеря сознания. В тяжелой — сознание перестанет быть ясным, но ты умудрилась избежать и того и другого! — девушка приподняла бокал в мою честь.

Я угрюмо вздохнула и сделала затяжной глоток.

— А у тебя есть способности?

— Только если вляпываться в фекалии! — невесело усмехнулась Тамила.

— Расскажи мне о вашем мире… — попросила я, заглядывая в безумно грустные глаза цвета охры. Эта просьба была способом вытеснить из ее разума суету набежавших мыслей хотя бы на небольшой срок.

— Мы называем его Эйгос. Он не далеко ушел от мира людей. Мы отличаемся лишь тем, что наш зверь имеет материальную форму. Здесь та же борьба за власть, те же мелочные обиды и недомолвки. По нашим венам ползает тот же страх, и та же надежда проползает следом. Одно лишь иначе — когда человек поддается своему зверю, внешне все остается по—прежнему, когда зверю поддаемся мы, у нас вырастают шерсть и клыки, а взгляд становится мрачным отражением наших душ!

— Ты родилась здесь?

— Мы все рождены здесь, — ухмыльнулась девушка, попутно подзывая бармена для обновления напитка, — кроме тебя!

— И это единственная причина, по которой хотят поджарить мою задницу!

— Меня тоже хотели поджарить однажды!

— За проседи в шерсти?

— Нет, — хохотнула Тамила, — за то, что хотела установить мир с кланом Белых волков, а после пыталась сбежать в мир людей! А все потому, что влюбилась в волка не той масти… — она цокнула, подмигнув, и попросила подоспевшего бармена, обновить мой напиток, повышавший градус разговора.

— Но… как вы встретились?

— На поле боя! Я держала клинок у его горла. Он остановил меч неподалеку от моего сердца. Мы просто замерли, не в силах убить друг друга. Потом долго скитались в бегах в надежде перейти границу и затеряться в мире людей.

— Зачем нужна граница?

— Раньше ты задавала меньше вопросов! — девушка повеселела и теперь улыбалась.

— Кажется, я начала потихоньку выбираться из ступора!

— Люди не способны примириться ни с чем, что хоть немного отличается от них. Предпринималось несколько попыток стереть между нами границы, но каждая из них кончалась войной!

— Чем закончился ваш побег?

— Нас поймали неподалеку от границы, — голос девушки осел и опустился до хрипа. — Затем долго держали в плену, отдельно друг от друга, — она ненадолго замолчала и прикусила большой палец. — Мой отец являлся одним из советников вожака до того момента. Его лишили должности из—за меня. Ему удалось выторговать мою жизнь, но…

— Его сожгли?

Тамила кивнула и помрачнела.

— Я… — я открыла рот и застыла. Нить, связующая буквы в слова, а затем в предложения, выскользнула из рук. Силилась ее поймать, но тщетно.

Тамила залпом осушила стакан, оставила на столе оплату, подошла ко мне и осторожно зашептала на ухо.

— Если тебе удастся обратиться, и шкура окажется белой — беги! — она со скорбью взглянула в мои глаза, улыбнулась печально и ушла, оставив затуманенный разум один на один с беспокойной капризной мыслью — «Кто я?».

День начался с грохота. Что—то большое, но мягкое рухнуло за дверью спальни. Я вскочила и потянулась за мечом, который умыкнула с тренировки по совету Тамилы. Раздался звук соприкасающейся стали и надрывный вой, заставивший пронестись по мне волну жалости.

Я быстро нацепила кожаное обмундирование и направилась к выходу. Дверь пришлось открывать с ноги. Иначе она не поддавалась, да и никто не присваивал мне звание культурной леди!

Тело оборотня, искаженное неполной трансформацией, было причиной шума и мешало свободному передвижению двери. Оно замерло в неестественной позе внезапно высвободившегося эмбриона. Из раны на груди сочилась кровь.

Я прикрыла рот рукой, подавляя приступ тошноты. К сожалению, утро началось далеко не с кофе!

Ноги волочились неохотно, медленно шваркая неровным зигзагом по пустому коридору. Зрение замерло на паузе с иллюстрацией мук и боли на лице мертвого существа.

Восприятие действительности имело совесть вернуться, когда из—за угла высунулась физиономия падшего. Во взгляде не мелькала и тень человечности. Неистовая звериная ярость рычала и рвалась изнутри.

В его руке сверкнул меч. Он сделал выпад, намереваясь нанести колющий удар в сердце. Я отразила клинок и эфесом приложилась к виску противника. Он обмяк и осел на стену. Веки прикрыли злобу в глазах. Оружие выпало из его рук и громко зазвенело, соприкоснувшись с полом.

Он намеревался лишить меня жизни, а я надеялась, что лишь ненадолго освободила его от бремени сознания. Эта вещь достаточно хрупкая. Потери случаются. Присела на колено возле падшего и присмотрелась, судорожно ища себе оправдание. Рука коснулась груди зверя. Та двигалась под влиянием работы легких.

Груз совести скатился на пол, растекся по нему и выпарился. Я осторожно кралась по запутанным коридорам замка, стараясь держаться в стороне от битвы. Сквозь стены пробивался звон и скрежет металла. Он постепенно угасал, сменяясь недолговечной тишиной.

Лабиринт коридоров вывел к главным воротам. Симфония рыка, визга и воя затопила пространство. Перед взором развернулась битва двух стай.

Шерстяные, ушастые, клыкастые волки дрались мощными лапами и вгрызались в плоть. С моей зубочисткой делать там было нечего!

Я попятилась, намереваясь уйти, но заботливая судьба материнской рукой перевела взгляд на единственную знакомую шкурку.

Тамилу окружили и отрезали от своей стаи. В параде шерстяных нарядов было трудно распознавать стороны.

Я выбрала единственную доступную стратегию — кто против Тамилы, тот и враг!

Нечто быстро, но осторожно приближалось. Я обернулась. Волк несся на меня с безумной скоростью.

— Ты в безопасности. Он не причинит вреда! — тихо шепнуло подсознание.

Я замерла в ожидании, спокойно наблюдая за длинными прыжками массивных лап. Страх вышел покурить и затерялся в тамбуре.

Волк притормозил возле меня и кивнул мордой в сторону своей спины. Оседлала его и ухватилась за загривок. Поездка оказалась далека от комфорта. Жесткий хребет извивался подо мной. Опоры не было. Трясло, как на послевоенной дороге. Оборотни рычали и кидались на нас. Я крепко вцепилась в шерсть и произвела частичную депиляцию густой шкуры.

Мы неслись по эпицентру схватки к Тамиле. Мой транспорт несколько раз едва не лишился хвоста. Он искусно плыл среди волн свирепых волков. Я неуклюже болталась довеском.

Волк воспарил в прыжке над бурей и сбросил меня со спины, попутно придавая ускорение. Я ощутила себя кошкой, выброшенной из окна седьмого этажа. Свора падших скалилась, но не могла до меня добраться.

Время на создание плана в комплект услуг своеобразной курьерской службы не входило. Инстинкт самосохранения оказался мощнее недоверия к внутренней сущности оборотня.

Кости выворачивались и видоизменялись. Я слышала их хруст, но чувствовала лишь легкое покалывание. Отсутствие боли вызывало интерес. Видимо эволюция даровала оборотням некое вещество, позволяющее безболезненно перемещаться между ипостасями.

На землю приземлилась, как и кошка — на четыре лапы. Тамила силилась встать позади. Большая потеря крови укладывала ее на землю. Я неуклюже перемещалась на четвереньках, как новорожденный ребенок.

Двое падших, скалясь и пуская слюни, направлялись в нашу сторону. Я рыкнула так, что самой стало страшно.

Мощное тело зверя летело на меня в прыжке. Самооборона сработала молниеносно на уровне рефлексов. Передней лапой сбила существо сильной оплеухой. Оно отлетело в сторону и с жалобными визгами понеслось в неведомом направлении.

Неожиданная сила подняла самооценку на новый уровень. Я разобралась в управлении нового комплекта конечностей. Движения стали тверже.

Сзади приближалась подмога. Второй зверь вел себя осторожно. Он был крупнее других. Искра человечности иногда проносилась в его глазах, но тут же гасла. Массивные лапы зигзагами двигались в мою сторону.

Зверь медлил слишком долго, предоставив клану Черного волка достаточное количество времени. Стая подошла достаточно близко и превосходила противника количеством. Падшим пришлось отступить.

Из озлобленной пасти вырвался обиженный рык. Взгляд проел меня насквозь и удалился вместе со своим обладателем.

Я обернулась. Тамила усердно старалась встать.

— Беги! — четко читалось в ее глазах.

Оборотни клана Черного волка медленно и осторожно приближались к нам. Они скалили пасти и рычали. Я обернулась, но никого не увидела. Взгляд скользнул ниже и застыл на белой шерсти моих лап.

Резко развернулась и дала деру. Мощные огромные лапы развивали безумную скорость.

Лес укрыл меня от взглядов, но запах он спрятать не мог. Я неслась меж деревьев, не имея представления о направлении. Тело виртуозно избегало ударов о ветки. Слух различал топот преследователей, хотя передвигались они практически бесшумно. Их запах скользил по носу, хотя они находились очень далеко.

Всего пара минут потребовалась изобретательной судьбе, чтобы перевернуть жизнь с бледных ног на белые лапы.

Всего пара минут потребовалась мне на то, чтобы стать изгоем. Всего пара минут, чтобы обрести себя!

Кандалы, прежде сдерживающие часть сути, расплавились. Без них стало невообразимо легко. Я убегала от стаи свирепых волков, но впервые в жизни ощущала себя по—настоящему свободной!

И за что меня невзлюбили? Подумаешь, блондинка. Может на солнце выгораю быстро?!

Первые сутки преследования были не наказанием, а подарком. Сознание перевернулось с пяток на черепную коробку, плюхнулось на амортизатор позади и приняло вертикальное положение совершенно другим. Цепи иллюзии раскалились и лавой растеклись по мышцам, укрепляя их.

Я черпала новые способности большими ложками и соскребала их остатки со стенок, отрываясь от внезапно сотканных врагов. Однако, практически забыла о них уже через пару часов.

Топот лап остался нечетким звуком вдали. Запах тянулся от них легким шлейфом. Я же получала дурманящее наслаждение от скорости и свободы. Хвоя испускала знакомый приятный аромат. Зелень радовала яркостью после серости стен. И одиночество… так по нему скучала! Остались лишь трое: я, скорость и мысли, стремившиеся обогнать друг друга.

Второй день повернул регулятор яркости до середины. Мышцы болели и понемногу начинали отказываться от своих обязанностей, но я гнала их дальше. Признаки наличия преследования выпарились вместе с утренней росой.

Голод зажал желудок в тиски, но пропитание белками или зайцами противоречило моему моральному кодексу. Изредка останавливалась возле реки, чтобы утолить жажду и перевести дух.

Лес не желал кончаться. Я наглухо заблудилась в неизвестности, но продолжала бежать.

На третий день регулятор яркости опустился до критического минимума, оставив памяти лишь пару эпизодов в виде напуганного кролика и застывшей в нерешительности лисы. Нить сознания постепенно протиралась, норовя лопнуть и выбросить меня за пределы восприятия действительности. Деревья потеряли былую четкость, скорость снизилась до первой передачи. Заторможенная реакция служила причиной соприкосновений с соснами. Несколько раз я падала, лежала некоторое время в мысленном вакууме, но неизменно заставляла себя подниматься и бежать.

На четвертый день мир размылся окончательно, а мысли несли ахинею шизофреника. Сознание наблюдало за сей картиной с великой скорбью, а затем собрало чемоданы и помахало мне платочком на прощанье.