Радость моих серых дней

Екатерина Дибривская, 2020

Тихон полон секретов: живёт в отдалении от людей в избушке лесника, что притаилась высоко в горах. Под видом смотрителя заповедных лесов он истаптывает километры в поисках браконьеров и своего врага. Случайность приводит в его мир хрупкую Севиндж, девушку, годящуюся по возрасту в дочери. Вспыхнувшая вовсе не родительская страсть, пылкие прикосновения, робкие поцелуи, жаркие признания, и Тихон готов оставить свои поиски и просто жить дальше. Но Севиндж не так проста, как кажется на первый взгляд.

Глава 3

Она.

В новом месте пахло домом: не моим, где я выросла, не комнатой общежития, но я чувствовала себя в безопасности.

В комнате было тепло, запах смолистых дров, костра и дыма окутывали меня, а ещё здесь пахло берёзами, вкусной пищей и мужчиной.

От постели, от подушки, даже от тонкой простыни, что накрывала мои ноги веяло пряным мускусом.

Я не спешила открывать глаза, оценивая обстановку.

Огромный хозяин этого дома маялся, старался не шуметь. Исчез на некоторое время, снова появился. Снял с меня вещи похитителей. Я замерла от страха, когда он расстегнул кофту и разглядывал моё бельё. Хорошо, что под штанами остались колготки. Я бы со стыда сгорела!

Мужчина деликатно застегнул молнию и задумался. Я боялась того, что может сделать со мной этот огромный человек. Но он не сделал. Пока. Возможно, его тоже отталкивал мой шрам или останавливало бессознательное состояние. Я не знала.

Я наблюдала за ним несколько часов. Мужчина держался поблизости, но вдалеке, устало осматриваясь по сторонам своим хмурым, цепким взглядом. То и дело запускал руку в густую бороду. Смотрел на меня. Много.

Он выходил на улицу на пару минут несколько раз и возвращался, пропахший табаком.

Мужчина сел за стол, выпил с размаху стакан водки и пообедал. Разомлел и заснул. Опустил голову на руки, сложенные на столе, и заснул крепким исполинским сном.

***

Я открываю глаза и изучаю комнату. Огромная, обычная. Холостяцкая. Я никогда прежде не бывала в гостях и не оставалась в одной комнате с мужчиной. Никогда.

Я разглядываю своего спасителя: во сне его лицо разгладилось, кроме густой поросли волос и не осталось ничего пугающего. Только его массивное туловище, руки-кувалды и ноги-башни. Великан!

Я тихо встаю и повязываю вокруг талии простыню — наподобие длинной юбки, оправляю кофту, скрывая шрам. Зачем, если мужчина уже видел? Видел не только шрам, — спохватываюсь я и краснею.

Задумчиво расплетаю косу, что колосится вплотную вокруг моей головы. Волосы запутались, растрепались. Раздираю пальцами спутанные пряди. Бросаю затею и заплетаю тугую косу снова, теперь на одну сторону.

Я хочу помыться, хочу в туалет и очень сильно хочу есть. Но это всё меркнет перед чувством благодарности к этому огромному, похожему на медведя, незнакомцу.

Я даю ему поспать, он, должно быть, тащил меня на руках от самой станции. Высовываю нос из дверей — на улице снежно и морозно, кругом лес, огромная лохматая собака на цепи с любопытством приоткрыла огромные жёлтые глаза и смотрит на меня. Решает, представляю я опасность или нет. Ведёт носом. Зевает со скуки. Закрывает глаза и спит дальше.

Метрах в десяти стоит перекошенная банька, рядом с ней деревянный туалет и сараюшка с дырявыми стенами.

Я нерешительно выхожу из тёплого дома и бегу до туалета. Огромные ели и сосны кажутся мне опасными, как чудовища, тянущие ко мне свои безобразные лапы с длинными острыми когтями. Собака, чувствуя мой страх, подбирается и лениво выбирается из будки. Провожает меня желтоглазым взглядом, деликатно тявкает, когда я плотно прикрываю дверь, радостно виляет хвостом, стоит мне появиться снова.

Бегу до дома, отряхиваю снег с ботинок, открываю тяжёлую дверь и врываюсь в тепло. Дышу на замёрзшие пальцы, снимаю куртку и ботинки и устраиваюсь на краю кровати.

***

Когда живот начинает болеть от голода, тихо подхожу к столу и пью воду из металлической кружки мелкими глотками. Ледяная вода хоть и вкусная, родниковая, но лишь раздражает стенки желудка, и мой живот недовольно урчит.

Я решаю разбудить хозяина, неудобно есть без его разрешения.

Осторожно кладу ладонь на его плечо могучее, и он, встрепенувшись от моего робкого прикосновения, открывает глаза.

Спросонья он теряется и изумлённо смотрит на меня. Его тёмные глаза с оливковым отливом выглядят пугающе, но почему-то мне не страшно. Хотел бы причинить боль — уже надругался бы, времени было предостаточно.

— Спасибо! — благодарю я.

Я не перестаю это повторять, пока сдерживаемый долгими днями заточения страх не изливается в потоке моих горьких слёз.

Мужчина притягивает меня к себе, и мне кажется, в целом мире нет места безопаснее этого — на его широкой, твёрдой, как гранитная плита, груди.

Внезапно меня поражает осознание того, что воспитанным девушкам не пристало искать утешение в объятиях постороннего мужчины, и я отстраняюсь, скрывая неловкость.

— Извините. — дрожащим голосом говорю ему.

— Севиндж? Тебя так зовут? — шепчет он мне в лицо.

— Да, меня зовут Севиндж.

— А я — Тихон. — говорит мужчина. — Кушать хочешь?

— Очень.

— Хорошо. Сейчас будем ужинать. Или завтракать. Смотря, какое сейчас время суток.

Сейчас вечер, хочу сказать я. Но слова застряли где-то глубоко в горле. Я не могу скрыть улыбки, не могу отвести взгляда от его лица. Вовсе он не пугающий. Он… мужественный, горячий и настоящий.

Понимаю, как нелицеприятно эта картина выглядит со стороны — огромный, взрослый мужчина и маленькая, хрупкая девочка на его коленях, — и торопливо поднимаюсь, пряча глаза.