В поисках случайностей

Кирилл Дроздов, 2023

Вам когда-нибудь казалось, что жизнь – это сон? Книга о тех, кто жаждет проснуться и тех, кто живет в иллюзиях. Об обычных людях, их проблемах, дилеммах и необычных решениях. Когда в ежедневную рутину врывается цепочка случайных и невероятных событий и переворачивает весь ваш мир вверх дном – будете ли вы готовы принять новую реальность, или предпочтете спать дальше?

Часть 1. Явь. Глава 1

Марк.

Две недели. С тех пор как это произошло со мной впервые прошло всего четырнадцать дней. Иногда кажется, что жизнь идет своим чередом, по более или менее запланированной схеме. У кого-то стремительно, у кого-то размеренно, но типично. Так было и у меня. Работа, дом, работа, друзья, выходные, снова работа.

И я видел в такой жизни свои радости. Вот например: год назад после рекламы нового автомобиля где-то в области шеи появился зуд: «хочу». Простое логичное желание для любого человека. Дискуссии о том, что есть автомобиль — предмет роскоши или инструмент только добавляют типичности ситуации. Радости не было предела, две недели пылинки сдувал, протирал панель, переживал за изменения особенности коррозии металла в условиях современной химической промышленности. А потом прошло,"отпустило".

Таких вот «зудов» не счесть: телефон, ноутбук, украшения, одежда, авто, квартиры, отпуск и это безусловно то, к чему стоит стремиться… Вернее стоило, две недели назад.

Мы с другом сидели в баре, его зовут Семен, но он предпочитает, чтобы его называли Саймон или Сай. Работает этажом ниже. В нашей компании он всегда"за"какое-то движение, ну не может человек сидеть на месте. Так и сегодня. Мы пришли около восьми вечера. Через два часа за нашим столиком сидело еще семь человек. Как и когда они появились, я как-то упустил.

Сай был в центре внимания. Сегодня он подготовился особенно тщательно — взял с собой фотографии якобы только вчера проснувшегося вулкана, сделанные с секретного спутника. Он, к слову сказать, считал, что его блог читает не менее миллиона человек.

Меня полностью устраивала ситуация, мне никто не мешал заниматься тремя чрезвычайно приятными занятиями. Первое — привычный уже односолодовый виски с легким медовым оттенком. С тех пор как мы расстались с Валерией три месяца назад, на свидания я ходил исключительно с ним — по пятницам, с завидной регулярностью. Второе — наблюдать за поведением людей: их мимикой, деталями одежды, особенностями поведения. К примеру, за парнем у дверей, который уже пару минут переминается с ноги на ногу, стесняясь подойти к девушке у стойки. Или за обычно серьезным охранником, который удивил сегодня заразительным смехом и открытой улыбкой. Ну и третье — изюминка этого бара — женское шоу. Надо отдать должное подбору девушек, одна другой краше. Где таких находят и чем кормят — вопрос на миллион.

Каждые тридцать минут они показывали очередной номер, что ни выступление — то шедевр. Особенно мне нравилась гаитянка. Ее имени я не знал, но это и не важно, пожалуй. В ее движениях была какая-то животная пластика, легкость и сила одновременно. Они завораживали настолько, что я даже моргал реже. Перед выступлением она разрисовывала себя краской. В целом, я не был ценителем откровенных танцев, но это было красиво, первобытно, притягательно.

Вечер обещал быть таким же интересным, как неделю или две назад. Однако что-то было иначе. Поначалу я не мог понять, что именно. Затем мое внимание привлекла пара в углу. На мужчине была темная толстовка с капюшоном, лица видно не было. На женщине были сапоги с высоким каблуком, юбка чуть выше колен, кожаная куртка. Черные прямые волосы, прядь которых закрывала большую часть лица. Подойди я ближе, смог бы рассмотреть их лучше, однако подходить или как-либо еще выдать свой интерес я не хотел.

Они разговаривали мало, однако обменивались записями в блокноте — и это выглядело очень необычно. Где-то через час я понял, что они не едят и не пьют. Мало того, к ним ни разу не подходил официант. Сай что-то спросил меня о том, каких именно обезьян уже научили языку глухонемых. Работая риск-менеджером в нефтяной компании, я не очень разбирался в видах обезьян и языке жестов. Однако вполне удовлетворил публику, сказав, что это были австралийские шестипалые шимпанзе.

Я отвлекся буквально на минуту. Планировал вернуться к наблюдению за странной парой, обнаружил пустующий стол. Обвел зал глазами, но их и след простыл. Почему-то я почувствовал сильное сердцебиение, меня бросило в дрожь. Не понимая, что именно происходит, встал, снова сел. Ко мне подошел официант и что-то говорил, но я не понимал его. Закружилась голова. В следующий момент я обнаружил себя уже на улице у бара. Сай стоял рядом, и ловил такси, с явным беспокойством поглядывая на меня. Кто-то тронул мое плечо. Повернув голову, я увидел ту самую девушку, которая была за столом. Звук собственного тяжелого дыхания глушил любые другие звуки, но помогал оставаться в сознании, которое собиралось меня покинуть. Девушка подошла вплотную и, почти касаясь моего уха, шепотом произнесла «пора». Я только и успел отметить ее теплое дыхание и слегка сладкий запах парфюма, после чего потерял сознание.

Проснулся у себя в постели — это первое, что я понял. И это знание принесло облегчение. Я был одет и обут. Тело затекло от долгого пребывания в неудобном положении, мысли — тоже ворочались с трудом. Сел, пытаясь прийти в себя и понял, что именно меня разбудило. Звонок телефона — нудный, жутко звонкий и от того неприятный. Звонил Сай.

— Где тебя носит? — спросил он.

— Я дома, а что? — ответил я.

— То есть тебя не смущает, что сегодня понедельник и рабочий день заканчивается, — Семен видимо параллельно шел, и мне приходилось прислушиваться к его словам из-за окружающего шума. Вместе с осознанием слов коллеги пришло очень нехорошее предчувствие.

— Какое сегодня число, день? — спросил я.

— Тринадцатое, понедельник, — ответил Сай.

Тошнота подступила к горлу… — прошло три дня.

МАРГО.

Маргарите двадцать шесть, и она одна. По крайней мере сегодня, да и принципе. Неторопливо пьет четвертую маргариту и крутит в руках подаренный себе же самой планшет. Общается в чате, читает новости, немного грустит. С интервалом в каждые десять-пятнадцать минут подходит какой-нибудь мужчина с различного рода предложениями. «Можно вас угостить, хочешь испытать ощущения как никогда, поехали в более уютное местечко, полетели со мной в далекую и прекрасную южную страну». За два часа она услышала множество предложений, некоторые — вызывали улыбку, однако в основном — скорее утомляли.

Сегодня она пришла в бар не в поисках компании, и не для того, чтобы выбрать из этих предложений, что поинтереснее, как на полке в магазине. Бороздить просторы интернета она могла бы и дома. И если честно, Марго не могла даже самой себе ответить, что заставило ее вылезти из удобной домашней одежды, в серый и промозглый апрельский вечер, когда вроде бы уже не зима, но холод все еще пробирает до костей.

Привычка говорить или думать о себе в третьем лице — тоже недавнее приобретение. Её дядя, то ли психолог, то ли психотерапевт — она не очень понимала разницы — не раз говорил о том, что говорить о себе в третьем лице — начало какого-то там психического расстройства. Но кого это волнует сейчас. Она одна, так почему бы не поговорить с самой собой.

Был конечно милый очкарик, который целый час стоял, выглядывая из-за колонны, разглядывал ее с неподдельным интересом юного натуралиста и естествоиспытателя. После чего спешно удалился, несколько удивив ее. Однако через пол часа он вернулся с ярким букетом цветов.

У Риты еще с подростковых лет хорошо была развита эмпатия. Она понимала эмоции людей зачастую гораздо лучше своих. Поэтому к ней тянулись, и зачастую именно люди с проблемами. Со временем эмпатия достигла нового уровня, и вместе с богатой фантазией, она легко «читала» людей.

Так вот, парень в очках. Он явно замерз в своем легком пальто, скорее всего, пытаясь просчитать математически, какое сочетание цветов наиболее точно сможет выразить его восхищение и желание. Вероятно, его предыдущий опыт подсказывал, что, подойдя к ней ближе чем на метр, ничего вразумительного сказать точно не сможет, и лучше бы промолчать.

Но накинув пару стаканов портвейна, для смелости и брутальности, поправил очки и проверил свежесть своего дыхания, подышав в ладошку. Как будто это важно на расстоянии полутора метров, или ожидая, что после подаренных цветов она бросится ему на шею, страстно поцелует в губы, после чего с придыханием скажет: «Я так долго ждала именно тебя»…

В общем, вид у молодого человека был поистине решительный, даже воинственный. Слегка слипшиеся волосы, мокрые от мелкого дождя на улице, очки, которые, по-видимому, достались ему по наследству, легкий румянец на бледном лице — портвейн сыграл свое, и букет цветов с математически подобранной беспроигрышной колористической комбинацией.

Марго, а сегодня ей хотелось называть себя так, приготовилась, когда парню оставалось идти до ее столика метра четыре. Если честно, взоры многих посетителей обратились на молодого человека, а разговоры стихли. Не обратить на него внимание было практически невозможно. Если в воду засунуть голубя и объяснить, что теперь он карась, то тот выглядел бы более гармонично, чем молодой человек в баре «Зеро Поинт».

Марго намеренно не поднимала глаз. Просто потому, что не хотела обидеть этого славного гения и наградить его совсем не той улыбкой, на которую он рассчитывал. Кроме того, она ему сочувствовала. Когда-то давно она переживала что-то…, нет — не то же самое, но она его понимала.

— А знаете ли вы что…, — фразой из учебника по физике для пятых — седьмых классов начал он свой двухминутный монолог.

Как выяснилось, он и преподавал физику в средней школе за два квартала от бара. Она плохо помнила, что он говорил, потому что ее захлестнули воспоминания. Понимая, что надо ответить и страстно желая не нанести ему душевную травму, она ответила: «Спасибо, я подумаю…».

Он даже цветы забыл отдать от радости, потому что богини не разговаривают со смертными, чаще всего… Правда вернулся еще через пол часа и молча отдал цветы, — спасибо и на этом.

Надо отдать ему должное, он все-таки заставил ее что-то почувствовать сегодня. Конечно, не симпатию, влечение или что-то в этом роде. Что-то розово-милое, на грани.

Но ненадолго. Она себя ненавидела. Маргарита, коктейль, стал не актуален. Виски — вот ее сегодняшний «кавалер».

А ненавидела за то, что невольно или намеренно она дала этому бедняге шанс. А еще за четкое понимание того, что она, кажется, не может больше любить. Ни его, ни кого-то другого.

Вот он, выигрышный билет! Стоило немного потерпеть, и этот парень, если, конечно, он не маньяк, пьяница или псих — всю оставшуюся жизнь будет ее боготворить, лелеять и пылинки сдувать, воспитает ее будущих детей. И ей абсолютно ничего не надо делать, просто позволить…потерпеть…привыкнуть и может быть когда-нибудь она его… Нет.

За следующий час она отложила в сторону планшет, и занималась постановкой алкогольных рекордов. В какой-то момент молодые люди перестали к ней подходить вообще, если только не желали себе беды. Ей хотелось накричать на всех, или стукнуть кого-нибудь. Экстрима добавляло давно зудящее желание «припудрить носик», но она не могла остановиться и встать из-за стола. Она отчетливо понимала, что это не к добру, но «тормоза» не работали.

Целых полгода она работала над собой. Бегала по утрам, ходила на йогу, устроилась на новую работу, даже с психологом встречалась три раза в неделю. Все, казалось бы, налаживается, но ложась спать и вставая утром, она понимала, что в душе дыра, и она — пустая. Все дни были похожи друг на друга. Подруги устали пытаться познакомить ее с кем-то. Раньше походы по магазинам спасали, на пару часов ее отпускало, но не в последнее время. «Помогите мне кто-нибудь», — иногда стучало в голове.

— А может вообще остаться одной? Зачем мне кто-то? — говорила она сама себе периодически, глядя в зеркале, и понимая, что ей не нравится то, что она видит в отражении.

— Сейчас все наладиться, куплю себе новую квартиру, потом заведу ребенка, мужчина для этого уже не обязателен, воспитаю сама, — это уже сейчас Рита говорила сама себе.

Вопрос воспитания будущего ребенка матери одиночки был для нее крайне прост. Если родиться девочка, надо сделать все, чтобы она была не похожа на нее и все будет хорошо. А если мальчик? Нет, мальчик не родится.

В какой-то момент далеко зашедших размышлений ее как водой окатило. Рядом стоял официант и настойчиво спрашивал, не заказать ли ей такси. Однако дело было не в нем. Как это ни парадоксально, алкоголь улетучился в минуту. Она встала, и на удивление уверенной походкой пошла в туалетную комнату.

Что-то было не так. Новое, незнакомое ощущение как гул или назойливый звук где-то рядом с ней, который заставляет двигаться, что-то делать. Посмотрела на себя в зеркало, страх какой: волосы спутались, помада смазалась, на блузке пятно… За пять минут она умылась, и более или менее привела себя в порядок.

Сев за стол, ее единственной мыслью было: «что за черт?». Ощущение усилилось, в животе забурлило.

— Неужели я отравилась? — сказал она, приложив ладонь к животу.

И тут произошло нечто еще более странное. Звуки во всем баре, а их было много, исчезли. То есть люди открывали рты, играли, пили, но звуков не было.

Над дверью паба висел колокольчик, чтобы официанты слышали, когда кто-то пришел. И вот этот колокольчик она услышала. В полном беззвучии звон был как от церковного колокола.

В бар вошел мужчина среднего роста лет тридцати пяти. Волосы чуть длиннее обычной прически среднестатистического мужчины его возраста, в потертой кожаной куртке, джинсах и немного старомодных коричневых ботинках.

Она глаз не могла оторвать от него. Не то чтобы он ей сильно нравился, нет. Просто она не моргала, а голова сама поворачивалась в его сторону.

Мужчина сел за барную стойку и поздоровался с барменом. Было ощущение, что они знакомы давно. Он выпил стакан воды со льдом. После чего сказал, что зайдет в следующую пятницу и вышел. Из-за того, что остальные звуки были приглушены, она слышала слова мужчины так, будто он сидел рядом.

Прошло, наверное, минут десять, а она так и не вставала. Такого дискомфорта она не испытывала давно, потому что не понимала, что с ней происходит. Это не симпатия или желание — он вообще не в ее вкусе. Но при этом она точно знала, где проведет следующую пятницу.

Когда она вошла в свой подъезд, с удивлением заметила, что люди здороваются с ней. То есть, она поняла, что до этого они не здоровались.

Маргарита зашла в квартиру, разделась, встала перед зеркалом… Кивнула себе и легла спать.

КАН.

— Вы видите это? Там, в районе Японских островов? Наши метеоспутники уже несколько месяцев показывают противоречивые данные.

В течение недели шел симпозиум, посвященный проблемам экологии, глобальным климатическим проблемам и метеопрогнозированию. Молодой и амбициозный, Юрий Кан, родился и вырос в семье военного метеоролога, большую часть жизни провел в бараках, командных пунктах и штабах.

Он месяцами бывал в открытом море, неделями сидел в подземных, укрепленных и скрытых от предполагаемого оружия массового поражения, бункерах. Родители так и не поняли, когда он успевал учиться.

В свои двадцать пять он уже защитил докторскую диссертацию по алгоритмам появления и движения торнадо, прогнозированию землетрясений, смерчей и других опасных для человека явлений природы.

Однажды даже получил лично в руки значок отличия от какого-то политического деятеля Мексики, за то, что с мельчайшей точностью спрогнозировал появление крупного смерча в Соноре, чем спас множество жизней.

Возможно, что через пару лет он возглавил бы кафедру в институте или получил политическую должность, если бы не его новая идея.

Девять месяцев назад при анализе данных с трех спутников он обнаружил аномалии, которые он сам назвал «атмосферными тенями». Это места, метеоусловия над которыми не поддаются логике, математически не моделируются стандартными способами, а иногда вообще с трудом просматриваются со спутника или других средств наблюдения, несмотря на ясную погоду.

Стоило ему понять, что появление аномалий похоже системное, а не разовое явление, он перестал спокойно спать. Его команда, насчитывающая от пяти до семи человек, не совсем понимала, что именно они ищут и изучают, но фанатизм и энтузиазм Кана был заразителен.

В течение всех дней симпозиума, на секции посвященной глобальным проблемам человечества он призывал установить постоянный мониторинг за «атмосферными тенями», считая их предвестниками необратимых или хотя бы потенциально катастрофических природных катаклизмов. Для этого всего-то и требовалось запустить семь, может восемь спутников и создать две наземные лаборатории.

Он всегда был логичен. В этой же ситуации он чувствовал почти осязаемое волнение, физическое ощущение «непорядка», связанное с тем, что он не понимал природы наблюдаемого явления. А иногда его пробирал глубинный животный страх.

На подведении итогов симпозиума он услышал: «Ваша идея несомненно интересна, нова и так сказать модернова, однако финансовой целесообразности запускать новые спутники и строить лаборатории “Эко-совет” не видит».

ЯН.

Пару дней назад Яну прислали пригласительный на открытие очередного театрального сезона. Почему бы не пойти, хоть какое-то развлечение.

Пьеса была весьма постной. Ян решил, что хорошее вино может сделать просмотр более интересным. Дождавшись антракта, он взял бутылку красного сухого и приготовился к тому, что не пройдет и двух минут, как у него появится компания, поэтому он предусмотрительно взял два бокала.

Так происходило всегда. Найти компанию или познакомиться с кем-то для него не составляло никакого труда, люди к нему тянулись как мотыльки к свету. Он не понимал, почему так происходит и просто принимал это.

После второго бокала он понял, что сегодня что-то не так. Люди обходили его стороной, стараясь даже не смотреть в его сторону. Это было необычно. По спине пробежал легкий холодок. Он сам пересел за столик к девушке лет двадцати пяти в другом конце зала, улыбнулся самой обворожительной своей улыбкой. Однако, девушка ушла, деликатно извинившись, и сослалась на то, что ей уже пора.

Он осмотрелся и понял, что люди даже не смотрят в его сторону. Когда их взгляд касался его — они, как бы смутившись, отводили глаза в сторону. Очень странное ощущение. Ян осмотрел себя и продолжил перебирать в уме возможные причины такого не привычного для него поведения людей, когда заметил приближающегося к нему мужчину.

Сразу на себя обращали внимание его глаза. Казалось, что они совершенно не подходят к лицу и телу. Это был средних лет, небольшого роста, лысый мужчина.

Яну показалось, что ему как бы непривычно двигаться, будто он идет в настолько плотном воздухе, что постоянно приходится прилагать дополнительные усилия. На фоне общей неуклюжести контраст глаз был еще более выражен. «Аренда» — точно, именно это слово пришло в голову Яну, когда он смотрел на незнакомца. «Он взял это тело в аренду». Мужчина подошел, сел за стол, налил себе вино в предусмотрительно взятый Яном второй бокал и выпил его в один глоток.

— Не дурно! — мужчина неприятно причмокивал, пока что совершенно не обращая внимания на обомлевшего от такой наглости Яна.

Второй бокал он наливал уже гораздо медленнее, как и пил его, смакуя и высовывая язык, — неприятные ощущения от его действий усилились.

Ян был одновременно в ярости, недоумении, смущении, но было и любопытство и что-то завораживающее в том, как этот человек двигался, говорил. Наваждение прошло, когда незнакомец вновь посмотрел на Яна и заговорил.

— Ах да, прошу простить мои манеры, я их… позабыл. Позвольте представиться, меня зовут ммм, называйте меня просто — Профессор, — мужчина улыбнулся, но улыбка скорее была похожа на хищный оскал зверя.

Профессор задумался, глаза на несколько секунд закрылись, и он вдруг уставился на что-то позади Яна:

— Да, так, пожалуй, подойдет, — сказал он.

— Меня зовут, — начал было Ян, когда профессор перебил его

— Вы родились тринадцатого августа? — Он водил ногтем по столу, издавая весьма неприятный звук.

— Да, — несколько удивленно ответил Ян

— Вы успешны, уверены в себе, — Ян часто слышал это от других людей, он привык к комплиментам от клиентов, коллег и подрядчиков.

— Пожалуй, — уже более уверенно отвечал Ян.

— Вы любите старые вещи, черный блюз и классическую музыку, женщины любят вас; вы неплохо поете, хоть и редко, хорошо плаваете и как правило, если в настроении, являетесь душой компании, — продолжал Профессор.

Яну начала надоедать вся эта болтовня. Это совсем не то, что он хотел услышать и, пожалуй, определенно — не от этого человека. Всю эту информацию можно было найти в интернете при должном желании.

— Наверное это журналист, — подумал Ян. Он был широко известен в узких кругах, как говорится, и несколько его проектов вызвали общественный резонанс в свое время.

Ян положил руки на стол, собираясь встать.

— Сядьте, прошу вас! Вы все равно никуда не уйдете, пока я не закончу! — нарочито вежливо произнес профессор. Ян не собирался слушать дальше, но был удивлен, когда послушно сел в кресло. Казалось, он хотел встать и уйти, но тело было каким-то ленивым и тяжелым.

— Вы боитесь мотыльков, зимой у вас часто болит шрам над левой ключицей, травма правого плеча и перелом крестца, которые вы получили во время службы, тоже периодически дают о себе знать, — Профессор играючи, как бы невзначай стал перечислять разные факты из жизни Яна и ему стало не по себе.

Может, это шутка кого-то из друзей, подумал он и решил, что обязательно это узнает чья именно и примет меры. Но про шрам и травмы он вроде бы не рассказывал никому, или все-таки говорил?

Профессор был неутомим, голос стал тише, напоминая, однако не шепот, а скрежет.

— Каждую неделю ты видишь сон. Лифт резко останавливается, а ты падаешь в шахту, не можешь ничего сделать, жмешь на все кнопки, толкаешь двери, стены. Но все бесполезно — ты продолжаешь падать, все ниже и все быстрее. А потом просыпаешься от собственного крика…

— Этого я никому никогда не говорил, — одними губами произнес Ян. Про этот сон, который мучает его уже много лет. Он знал это наверняка. Его начинало немного мутить, заболел левый висок.

— Сегодня, кажется, будет гроза, да — мне хотелось бы. Чтобы все вы попрятались по своим норам. И сегодня будет огонь. Мне нравится огонь. Надо бы размяться перед этим. Ян, вы не подскажете, где в этом городе можно съесть хороший стейк минимальной прожарки, я жутко проголодался, — очень буднично говорил мужчина. Слова его не были пафосными и говорил он достаточно тихо, как бы размышляя над проблемой, скажем, глобального потепления.

— Ах да, вас нельзя просто ранить, вас надо сразу убивать, одним ударом, иначе вы не успокоитесь. Но у вас никогда не было настоящих врагов, чтобы вы это знали. Тем лучше. Я бы с удовольствием поговорил с вами еще, но я очень спешу, — Профессор почесал руку, рассматривая свои пальцы на свет.

— Сегодня ты умрешь, — мужчина снова перешел на"ты", продолжая говорить таким тоном, словно говорил о прочитанной накануне книге.

— Нет, это, пожалуй, слишком банально. Можно не сегодня, если хорошо попросишь. У тебя ведь остались близкие люди. Выбирай, кто будет первым.

Яну хотелось кричать, бежать, тут его осенило

— Это все сон, нереально, сейчас я проснусь, — сказал он и начал себя щипать за ногу.

— Увы, друг мой! Так, за кого же ты переживаешь сильнее.

У Яна появилось ощущение, что ему ковыряются в голове деревянной ложкой.

— Раз ты не хочешь выбрать сам, сегодня умрет твоя сестра! Или нет, — все-таки выбирай сам. Свободу выбора, так сказать, никто не отменял. Ты или сестра?

— Не трогай сестру, — прорычал Ян.

Его охватила такая ярость, что он, казалось, может прямо сейчас раздавить этого человека голыми руками. Ян понял, что стоит рядом с профессором, тот удивленно поднял одну бровь:

— Что ж, это необычно для таких, как ты, тем интереснее. Сядь немедленно на место! — взгляд Профессора придавил с такой силой, что с трудом удалось остаться в сознании, Ян снова оказался в кресле.

— Ты мне нравишься, так и быть, сестру не трону, сегодня. Но у меня нет более времени на разговоры, у нас осталось несколько минут, хочешь сказать что-нибудь на прощание? — мужчина хищно улыбнулся.

— Этого не может быть, это все не реально, не со мной, — лепетал Ян

— Как банально, сейчас ты снова скучен, а я разочарован, — чуть наклоняясь вперед, сказал профессор.

— Минута прошла, пожалуй, умрете все-таки вы, любезный, — Профессор оскалился еще больше.

Пришла паника. Ян пытался кричать, дергаться, но никто даже глазом не повел в его сторону. Потом Ян почувствовал, что не может сделать вдох. А все его дыхание сводиться к бесконечному выдоху. Тогда он понял, что умрет. Здесь и сейчас, в антракте какого-то спектакля.

Паника сменилась спокойствием, Ян закрыл глаза.

Появился посторонний звук. Кто-то звал его, дергал за руку.

— Да очнись же ты, болван! — произнес резкий мужской голос, совсем не тот, что только что медленно высасывал из него жизнь.

Ян тщетно пытался открыть глаза.

— У вас две минуты, чтобы уйти, дольше я не смогу его держать! — это произнес уже совсем другой, женский мелодичный голос.

Ян открыл глаза. Напротив него рядом с профессором стояла молодая женщина в вечернем платье. Она улыбалась, стоя позади профессора. Ее руки лежали на его шее. Видно было, как резко пульсируют его сонные артерии. Ее руки были напряжены, периодически их сводило судорогой, однако сама она была спокойна. Глаза профессора закатились назад.

— Сколько еще ты сможешь его держать? Этот еще не вполне… — снова мужской голос. Ян смог повернуть голову. Его поднимал со стула среднего роста молодой парень, может быть лет восемнадцати. В толстых очках, потертом пиджаке, джинсах и каких-то шлепанцах.

— Да вставай же ты!!! — прохрипел он.

Ян встал. Его шатало, но он мог стоять.

— Одна минута, — сказала девушка. Она также улыбалась, но было видно ее напряжение, на лбу появилась испарина, а пальцы рук посинели. Во взгляде читались решимость, страх и кажется определенное удовольствие.

— Если вы не уйдете сейчас же, — все зря, — уже почти шепотом сказала она.

В следующее мгновение парень в очках резко дернул за руку Яна и они пошли. Это было невероятно трудно. Как будто позади тысячи ступеней.

— Думай только о том, чтобы шагать, смотри на свои ноги, передвигай их! — парень вел Яна коридорами театра.

Это помогало. Мраморный пол сменился плиткой.

— Мы что, в туалете? — уточнил Ян. Он слышал звук бегущей из-под крана воды и чувствовал характерный запах.

— Да. Приготовься! — сказал парень

— К чему? — без сил сказал Ян.

В следующее мгновение его с ног до головы окатили холодной водой. Он успел подумать, что костюм этот они выбирали вместе с сестрой в прошлом месяце и стоил он, пожалуй, как недорогой автомобиль.

— Ты что делаешь, сопляк! — прорычал Ян.

Перед ним с ведром в руках стоял все тот же парень в очках.

— Тебе лучше? Идти можешь? — спросил юноша, не обращая внимания на эмоции Яна.

С удивлением Ян понял, что ему действительно немного лучше и утвердительно кивнул.

— Тогда идем, у нас катастрофически мало времени, ты такой инертный! — парень снова потащил его по коридорам.

— Что насчет девушки, там наверху? — вспомнил Ян.

— Она справится, не переживай. Иди за мной и, если хочешь сегодня заснуть, а завтра проснуться — не задавай лишних вопросов.

— Я хочу такси, быстрое! — произнес очкарик, выйдя на улицу.

Ян подумал, что очкарик обращается к нему и собирался позвонить по телефону, вызвать водителя. Но в этот момент с визгом из-за угла вылетела машина такси. Слоган на машине гласил: «Быстрее нас не бывает». Без лишних слов очкарик сел в машину, утянув Яна за собой на заднее сиденье.

— Отель «Метрополь», пожалуйста. И дай мне свой телефон, — сказал парень сначала таксисту потом Яну.

— Это отель? Добрый день! У вас есть свободные номера? Да, сегодня, будем через пятнадцать минут! Вы не могли бы набрать ванну, мы так устали с дороги, что буквально падаем с ног. Да, номер на двоих, пожалуйста, — говоря все это, он неотрывно что-то делал с ноутбуком, который ловким движением выудил из заплечной сумки.

— Через пять минут во всем городе перестанут работать светофоры, если мы успеем за это время приехать к отелю, я заплачу вам сто долларов сверху, — сказал парень, и повернувшись ко мне добавил, — У тебя же есть с собой деньги?

Машина поехала быстрее. Водитель закрыл окна, выбросил сигарету, выключил музыку и надел очки. Ему явно нравилось быстро ездить или может быть его вдохновляли сто долларов, в последнее время с долларами было не очень. Ян попробовал прикинуть, сколько стоит номер в отеле, но его неумолимо тянуло в сон.

— Эй, пиджак, не спи — не проснешься. На вот, — он извлек из рюкзака большую банку энергетического напитка, — хватит на пару минут.

Таксист вошел в раж. Машина ехала на красный свет, на запрещающие знаки.

— Тут притормозите, — крикнул очкарик.

Машина встала за несколько метров от перекрестка.

— Подождите чуть-чуть, — напрягшись, произнес юноша.

Через несколько секунд на перекрестке появилась кошка, потом звук тормозов, потом старая газель въехала в автобус на полной скорости, и по касательной пролетела дальше метров на семь. Водитель газели выбежал почти сразу, ругаясь на ходу по направлению к автобусу. Затем прозвучал взрыв. Газель полыхала.

— Теперь поехали, — с невозмутимым видом произнес парень в очках.

Сон Яна как рукой сняло.

Подъехав к отелю, водитель не стал глушить мотор и, не убирая левой руки с руля, протянул правую назад и произнес: «Отель Метрополь». С вас триста рублей и сто долларов. Ян протянул ему деньги, и тот положил их в бардачок.

Молча выйдя из машины, прошли в отель, затем без задержек попали в номер.

Почти сразу очкарик сел за ноутбук. Ян не знал, что ему делать. Сидеть он не мог, стоять тоже, не говоря уже о том, чтобы прилечь.

Порывшись в рюкзаке еще, очкарик вытащил из него плавательную маску и трубку ярко зеленого цвета, явно китайского производства.

— Возьми маску, и иди ложись в ванну. Так, чтобы вода полностью тебя скрыла. Делай что хочешь, но ты должен пролежать там, пока мы тебя не вытащим. Я не знаю, сколько это будет продолжаться, — час, два или сутки! — было видно, что молодой парень очень спешит.

— Но зачем это, во что вы меня втянули? — с явным недовольством говорил Ян.

— Если ты хочешь встретиться с Профессором, можешь идти прямо сейчас. Не пройдет и получаса, как он тебя найдет. Никто тебя не держит. Рекомендую тебе помолиться или написать завещание, этой встречи ты не переживешь. Можешь, кстати, все деньги оставить мне. Я найду, куда их деть. Меня зовут Мишель, кстати. Нет, не так. Возьми бумагу на столе и напиши: все свое имущество я завещаю Михаилу Козлову. И — вперед, на все четыре.

Ян со злостью взял маску и пошел в ванную комнату. С большим удовольствием он снял еще мокрый костюм, и остальную одежду, все — кроме нижнего белья. Надев ярко зеленую плавательную маску, он готов был рассмеяться, но не смог.

— Надо будет как-нибудь одеть ее на переговоры, такого от меня точно никто не ждет, — сказал он сам себе и залез в ванну.

Сколько он пролежал, сказать сложно. Вода, надо сказать была идеальной температуры, не горячая и не холодная, а чуть теплая. Не зря же он заплатил за номер среднестатистическую зарплату, допустим врача или преподавателя небольшого провинциального города. Потом он вспомнил весь сегодняшний день, начиная с театра. Только вот лица Профессора вспомнить не мог. Ян никогда не был набожным, идея попробовать помолиться казалась не такой уж дикой. Он уже собирался с мыслями, думая, а знает ли он хоть одну молитву, но кто-то потянул его за руку.

Сев в ванной с еще надетой маской он на мгновение ослеп от яркой вспышки. На краю ванны сидела девушка, которая была в театре с очкариком.

— Ну что, милый, поплавал? — она была в белом халате и тапочках, явно из отеля, и держала в руках фотоаппарат.

— Я не сдержалась, прости! Думаю, за твою фотографию я могу получить завидный гонорар в каком-нибудь глянцевом журнале. Я даже вижу заголовок: «Акулы бизнеса в своей стихии»!

Подумав над этим и представив себя сейчас, Ян улыбнулся.

— Вот умница, а теперь пусти меня в душ. Нет, ты, конечно, можешь остаться, я вовсе не буду против. А если ты останешься в маске, я тебе готова даже приплатить.

Ян увидел на стуле в ванной халат и тоже одел его. Он чувствовал себя почти хорошо. Кивнув девушке, которая продолжала сидеть на краешке ванны, он вышел в гостиную.

— Привет! Ты выглядишь намного лучше, — поприветствовал его Мишель. Он, кажется, так и не вставал со стула после приезда. Об этом говорили несколько чашек кофе на столе рядом с ноутбуком.

— Сколько прошло времени, пока я был в ванной?

— Три с половиной часа.

До этого Ян думал, что его уже сложно удивить чем-то.

— Кто это был, там, в театре?

— Тебе пока рано об этом знать, да и не мне тебе об этом рассказывать.

— В другой комнате на столе заваривается чай в белом френч-прессе. Ты должен выпить все. Потом приходи ко мне, у нас много работы.

Ян действительно нашел чайник на столе, и чашку рядом. Чай пах какими-то травами и немного лекарствами и оказался достаточно вкусным. В течение пяти минут он выпил чайник и пришел в комнату, где сидел Мишель.

— Я все! — сказал Ян, — А как зовут девушку в ванной?

— Я Алекс. Очень приятно. Ты голоден? — она казалась теперь совсем юной. Не больше лет двадцати, хотя несколько минут назад Ян воспринимал ее совсем по-другому, скорее в районе тридцати.

— И мне приятно, я Ян.

— Знаю, милый, — с улыбкой ответила она.

— Меня ты милым не называешь, — с притворной обидой в голосе сказал Мишель.

— Вы будете пиццу? — спросила Алекс, — я голодна как волчица.

— Мне с ананасами! — крикнул Мишель, после чего Алекс вышла в другую комнату.

— Итак, о чем вы говорили с Профессором, мне нужно знать все!

Ян попытался воспроизвести их разговор почти дословно, это было не сложно. Когда он заговорил о сестре, его перебила Алекс, вернувшаяся в комнату в этот момент.

— Почему ты сразу не сказал? Где живет твоя сестра? Как долго вы о ней говорили? Как ее зовут?

— Только пару фраз, я не знал, что это важно. Она живет в двух кварталах от отеля.

Ян попытался дозвониться до нее. Телефон молчал. Он подробно рассказал, где найти сестру, и даже дал ключи от ее квартиры.

Алекс сорвалась с места прямо в халате и тапочках.

— Оставьте мне пиццу, ее должны принести через пятнадцать минут! — Устало сказала она, стоя в дверях.

После этого Ян еще раз рассказал Мишель разговор с профессором от и до. За окном было темно. И тихо. Слишком тихо. Приглядевшись, Ян увидел, что в отдалении, сверкают молнии, но пока далеко, грома ведь не слышно. Несмотря на то, что сегодня пятница и казалось бы, город должен жить своей обычно бурной ночной жизнью, по улице с шумом проноситься спортивные машины и мотоциклы, должны же быть хоть какие-то звуки, но их не было. Ему стало страшно.

Он вспомнил Профессора, его слова о грозе. Еще он все время думал о сестре, особенно когда услышал первые раскаты грома.

— От Алекс не было новостей? — с беспокойством спросил он.

— Пока нет, не переживай, она свое дело знает, — сказал парень, не поворачивая головы.

Яну очень хотелось узнать, какое именно дело. Но еще больше ему не хотелось встретиться с профессором. И он понимал, что благодаря этим двум людям, скорее всего он и жив.

— Дай мне свой телефон, саму трубку. И распишись вот здесь, да — на пустом листе, — Мишель продолжал бурную деятельность.

Ян сделал все, не задавая вопросов. Чтобы немного отвлечься, он включил телевизор. Тот не работал, вернее не показывал ни один канал. Он позвонил на ресепшен, где ему сказали, что в городе какая-то авария, но если он хочет, то над кроватью есть радио.

Оно, к счастью, работало. В сводках новостей говорилось о том, что сегодня город бьет все рекорды по количеству пожаров. Ян попытался переключить канал, но кроме этой радиостанции другие также не ловили. В течение двух следующих минут он узнал, что по какому-то редчайшему стечению обстоятельств, сразу в несколько телевышек ударила молния, поэтому большая часть радиостанций и телеканалов сегодня возможно не будут работать.

Гроза разыгралась не на шутку.

Из окна не было видно практически ничего. Только в двух или трех местах виднелось пламя и столбы дыма. Картинка была та еще.

Было три часа ночи, когда пришла Алекс.

— Как, что, где? — начал было спрашивать Ян.

— Успокойся, она неожиданно выиграла путевку на один замечательный остров в Тихом океане, там она проведет месяц. От такого предложения даже я бы не устояла, но она упиралась. Пока ей не позвонил начальник, и сказал, что с завтрашнего дня она уволена. И в качестве компенсации она получит солидную сумму. Кроме того, ей предложили уехать сегодня же, чтобы на обратном пути получить неделю в Париже. Как ты понимаешь, она уже в самолете, — сказала Алекс с довольной улыбкой.

Ян считал себя руководителем, который тщательно подбирает сотрудников и неплохо ведет дела. Но то, что сделала Алекс за пару часов, просто не вписывалось в его понимание. Однако это было еще не все.

— Ян, с завтрашнего дня ты передаешь управление всеми своими компаниями специальному комитету. На выбор управляющих даю тебе две минуты. Все документы подготовлены, договора бессрочны. Часть прибыли от твоего бизнеса будет переводиться на специальный счет, который также создан сегодня. Юридически все оформлено так, что ты можешь вернуться в любой момент для управления комитетом или напрямую предприятиями, однако в принципе этого не требуется. Мы также будем следить за ходом твоих дел, если ты сочтешь это нужным, — Алекс говорила это перебирая бумаги, которые подавал ей Мишель.

— Что? Это же полная чушь! Я создавал структуру годами, а теперь должен раздать, подарить непонятно кому?! — стоит ли говорить, что Ян был в ярости. Вся его работа, его жизнь рушилась со скоростью света или звука, что там быстрее он точно не помнил.

— Ты сам можешь выбрать управляющих. А вообще — можешь идти на все четыре прямо сейчас, никто тебя здесь не держит. Ты хоть представляешь, чего нам стоило составить и подписать все эти документы задним числом? Сделать так, что как будто твои сотрудники забыли прочитать эти письма вовремя? Это точно он? Какой-то он нудный! — спросил Мишель, повернувшись к Алекс.

— Да, это он. Ты забыл, что было с тобой в первый день? — Алекс поцеловала в щеку Мишель.

— Нет, не забыл — но мне было всего двенадцать лет, — почти с гордостью ответил Мишель, улыбнувшись.

Ян вдруг понял, что так как раньше, уже не будет никогда. Ни с работой, ни с жизнью в целом. Было грустно, но вместе с этим внутри появились решимость и…любопытство.

Он сел в кресло, взял блокнот и написал несколько фамилий. Потом передал это Мишель.

— Что дальше? — также спокойно спросил он.

— Что нужно сделать? — чуть громче и с напором произнес Ян.

— Ты удивишься, милый, но тебе надо поспать, предстоит одна встреча, и мы на нее опаздываем, — сказала Алекс, беря его за руку и ведя в спальню.

Алекс села в кресло, а Яну велела лечь на кровать на спину.

— Закрой глаза, почувствуй мои руки на своем лице, считай до десяти.

Ян помнил, что досчитал до семи, когда вдруг раздался голос, который он никогда раньше не слышал, и никогда более не забудет:

— Здравствуй, Ян. Я давно тебя жду…