Мужлан и флейтистка

Екатерина Вильям-Вильмонт, 2018

Федор Федорович Свиридов весьма успешный и удачливый человек, но чудовищно одинокий. Потеряв в одночасье почти все – дом, семью, где осталась любимая дочка, – он берет к себе осиротевшего пса по кличке Апельсиныч. И вот встретились два одиночества и беззаветно друг друга полюбили. Но в жизни Федора Федоровича появляется прелестная флейтистка… В формате a4.pdf сохранен издательский макет.

Глава третья

— Ну, Федор Федорович, вижу, нравится тебе мое предложение.

— Нравится, не скрою! Хотя ответственность такая, что… И я чувствую, там еще разгребать и разгребать.

— Но ты же это умеешь, как никто! Зато и деньги совсем другие, а они лишними не бывают, у тебя семья…

— Погоди, Игорь Палыч, я хотел сказать… Ушел я из семьи-то…

— А мне что за дело? Парткомов нынче нету, живи как знаешь. А с квартирой что?

— Пока в гостинице, потом сниму что-нибудь.

— Нет, на такой работе мыкаться с жильем — последнее дело. Короче, раз так, выделим тебе ведомственную квартиру, но только на год. А за год ты уж как-нибудь устроишься. Ипотеку возьмешь или еще что… Квартира хорошая, новая, недалеко от офиса, пешком десять минут.

— О, это то, что надо!

— Смотреть квартиру будешь?

— Да зачем? Что мне одному-то надо!

— Тоже верно!

— Игорь Палыч, а может, я сразу на работу выйду?

— Нет уж, положен тебе отпуск, гуляй! Отдохни как следует, чтобы со свежей головой к новому делу приступить. Даже не заикайся! Езжай куда-нибудь к морю. Если хочешь, путевочку тебе подберем…

— Да нет, спасибо, я уж как-нибудь сам.

— Ну, как угодно! Скажу тебе, Федор Федорович, я здорово рад, что ты возглавишь это направление, таких работников, как ты, поискать — не сыщешь! А главное, ты организатор, как говорится, божьей милостью.

— Спасибо, Игорь Палыч, захвалил! Неудобно даже.

— Ладно, не скромничай, небось и сам себе цену знаешь!

— Ну, мало ли кто как себя оценивает, а вот чтоб начальство тебя верно оценивало, это не часто бывает.

— Ну, все, Федор Федорыч, ступай в отдел кадров, а Валя, секретарша моя, тебе туда ключи и адресок доставит.

— Спасибо!

Они обменялись крепким рукопожатием и Федор Федорович ушел. Весьма и весьма довольный. За год я уж как-нибудь устроюсь с квартирой, а первое время, пока буду разбираться с делами на новом месте, прикидывал он, буду жить спокойно и ни о чем не думать.

Он созвонился с Ильей и они договорились встретиться вечером.

При встрече обнялись.

— Привет, дружище! Какой ты стал… матерый!

— Матерый? — засмеялся Федор Федорович.

— Ага! Именно! Просто богатырь!

— Меня одна дама недавно с Ильей Муромцем сравнила.

— И что за дама? — игриво улыбнулся Илья Станиславович.

— Ей семьдесят два, — лаконично ответил Федор Федорович.

Илья рассмеялся.

— Ну, друг, рассказывай!

— Что?

— Какие перспективы, что за работа?

— Перспективы — головокружительные, работа уж точно не для Ильи Муромца, а скорее для Геракла.

— Авгиевы конюшни разгребать?

— Да, но мне не впервой, потому и позвали. Платить будут как минимум достойно. Знаешь, Илюшка, я это люблю… Начинать на новом месте, наводить порядок, отлаживать механизм так, чтобы он работал как часы даже без моего участия. Понимаешь, я знаю точно, что я это могу! И за это стоит выпить!

— Ох как у тебя глаза блестят! А тебя не сожрут завистники?

— Попытаются! Всегда пытаются… Но они все, как правило, недостаточно компетентны, а в нашем деле некомпетентность очень быстро проявляется, и я умею ее распознать на раз. И безжалостно расстаюсь с такими типами. Так что, как видишь, пока не сожрали, авось и тут не сожрут. Я им не по зубам! И знаешь, Илюха, я признаюсь тебе, как старому другу: я даже рад, что все так вышло с семьей.

— Да погоди ты, вот прознает твоя женушка, как ты высоко взлетел, приползет еще…

— Илюха, ты меня, выходит, совсем не знаешь! У меня нет значит нет!

— А с дочкой видеться будешь?

— Конечно! А как же! Я же хочу ее забрать…

— Да, Федя, ты силен! Куда девался тот парнишка из «Керосинки»…

— Ага, деревенский увалень.

— Да если б ты не сказал, что деревенский, я бы не поверил. Ты в нашей компашке был самым образованным и продвинутым!

— Потому что грызть гранит науки вползуба нельзя! Вот я и грыз…

— Да ладно, ты просто способный как черт!

— Серость непроцарапанная! — засмеялся Федор Федорович. — Ладно, что мы все обо мне да обо мне? Что у тебя-то, Илюха?

— Ну, что касается работы, все путем, клиентура хорошая, репутация — тоже, а с семьей… облом! Так что оба мы теперь холостяки…

— В жизни не поверю, что у тебя нет запасных вариантов!

— Беда в том, что любая более или менее сносная баба непременно через два-три месяца заговаривает о браке, а этого я не хочу.

— Да, понимаю… А чего все-таки с Женей-то вышло? Нешто так ее недостаток толерантности замучил? Или там кто-то затесался?

— Да явно затесался кто-то супертолерантный. Да нехай. Баба с возу…

— Кобыле, конечно, легче, — усмехнулся Федор Федорович, — а жеребцу?

— Ну, Федька, ты даешь! — фыркнул Илья Станиславович. — А жеребцу вольготнее, когда баба с возу! А ты куда это пялишься, старик? Ох, нет! Это негодный товар!

— Почему? Очень даже аппетитненькая…

— Ты спятил? У нее же сиськи силиконовые!

— С чего ты взял?

— Да она вся ненатуральная, губы накачанные, сиськи тоже. Фу! Я знаю таких… Пробовал, гадость! Баба должна быть натуральной.

— Вообще-то я согласен.

— Знаешь, я однажды летел из Женевы, так у одной девицы в самолете силиконовая сиська лопнула… Визгу было!

— Ой, жуть какая! — поморщился Федор Федорович. И даже поежился.

— Ну, Федь, а что насчет отпуска? Дают тебе?

— Дают!

— Федь, есть предложение!

— По поводу отпуска?

— Ну да! А слабо полететь на Кубу?

— На Кубу? — крайне удивился Федор Федорович. — Зачем?

— Там такая рыбалка! Я был там в позапрошлом году, здоровущего марлина поймал, и вообще… Сказка!

— Там купаться-то можно?

— Райское купание!

— Погоди, а марлин… это что-то из Хемингуэя?

— Точно! Любишь старика Хэма?

— Да не особенно! Но… Ладно, на Кубу так на Кубу!

— Федька, уважаю! Я сию минуту этим займусь!

И Илья углубился в свой айфон.

А Федор Федорович подумал: улететь на другой край света вдвоем со старым другом, купаться в океане, ловить рыбу — что может быть лучше перед началом новой жизни!

— Ну, Федор, порядок! Летим через пять дней, рейс Москва — Гавана, отель я заказал тот, где был в прошлый раз.

— Илюха, а что надо брать с собой?

— Да что вздумается… плавки, шорты, шлепанцы какие-нибудь, на голову что-то, чтоб не напекло… Ты что, никогда на курорты не ездил?

— Да ездил, будь они прокляты! Верка заставляла меня вечером галстук надевать.

— Галстук? Нет, Федя, галстуки брать не надо!

— А снасти?

— Это моя забота, ты ж в них, насколько я понимаю, ни хрена не смыслишь?

— Правильно понимаешь!

— Вот за что люблю тебя, серость ты непроцарапанная, за умение принимать скорые решения! Это класс!

Федор Федорович наведался в свое новое жилище. Квартира была совершенно необжитая. Ладно, обживу, когда вернусь с Кубы. Надо же, Куба… Сразу вспомнилась старая песня «Куба далеко, Куба далеко, Куба рядом, это говорим, это говорим мы!»

На другой день Федор Федорович решил позвонить дочери по скайпу. Но она не ответила. Странно, раньше она обожала эти разговоры с отцом. Уж не заболела ли? Или просто не слышит? Он подождал четверть часа и позвонил снова. Все то же. Тогда он позвонил на дачный телефон. Там абонент не определялся.

— Алло! Слушаю! — узнал он голос тещи. Его передернуло.

— Добрый день, Калерия Степановна. А где Сашка, почему к телефону не подходит?

— А не хочет! Не желает она с тобой, прохиндеем, разговаривать! Ишь чего надумал — жену с ребенком бросить, кукусик чертов! Ты чем думаешь вообще?

— Калерия Степановна, — сквозь зубы процедил Федор Федорович, — я не желаю выслушивать ваши хамские выпады, вы всегда считали, что я недостоин вашей прекрасной дочки, так радуйтесь, что она, наконец, освободилась от меня, она теперь вольна привести в дом любого, меня это уже не колышет, но с дочерью я буду общаться, если не хотите мирным путем, что ж, будем воевать, только это вам вряд ли выгодно. Я в любом случае буду давать деньги на дочь, но уж субсидий на вольную жизнь ее мамаши не будет.

— Это ты что сейчас сказал?

— По-моему, ясно: если мне будут чинить препятствия и не давать общаться с дочерью, то денег, кроме как на содержание Шурки, больше не будет.

— А кто тебе сказал, кукусик, что мы будем чинить препятствия? Даже не собираемся! А Сашка сейчас в огороде с подружкой сюсюрится!

— Так позовите ее, уж будьте так любезны!

— Сейчас позову!

— Я перезвоню через пять минут на ее телефон!

— Как хочешь!

Да, прав Илюха, тут ключевое слово — деньги. И слава богу! К счастью, они не знают, сколько я буду получать на новом месте, а то аппетиты так могут возрасти… Ну да ничего, я все равно заберу Шурку!

Он снова набрал номер дочери. На сей раз она ответила. Но радости на ее мордашке не было. Она смотрела на отца исподлобья.

— Привет, солнышко!

— Здравствуй!

— Ну как ты?

— Плохо!

— А что такое?

— Меня папа бросил!

— Папа тебя не бросил. Ты решительно отказалась ехать со мной на море, наслушавшись всякой чепухи. Но я все равно никогда тебя не брошу, а с мамой мы расстались. Я через четыре дня уезжаю очень далеко и хотел бы повидать тебя. Если хочешь, могу хоть сегодня приехать за тобой, поедем куда захочешь, в парк на аттракционы. Или ты хотела в планетарий, я помню?

— Расхотела!

— А куда ты хочешь?

— В океанариум, к акулам!

— Ну, к акулам так к акулам! Я готов. А потом пойдем в кафе. Ты же любишь ходить в кафе…

— Только я должна спросить у бабушки…

— Спроси.

Разрешение было получено. Деньги для бабушки превыше всего!