Мужлан и флейтистка

Екатерина Вильям-Вильмонт, 2018

Федор Федорович Свиридов весьма успешный и удачливый человек, но чудовищно одинокий. Потеряв в одночасье почти все – дом, семью, где осталась любимая дочка, – он берет к себе осиротевшего пса по кличке Апельсиныч. И вот встретились два одиночества и беззаветно друг друга полюбили. Но в жизни Федора Федоровича появляется прелестная флейтистка… В формате a4.pdf сохранен издательский макет.

Глава четвертая

Они встретились с Ильей, чтобы обговорить все, за сутки до вылета.

— Сколько туда лететь-то? — спросил Федор Федорович.

— Часов двенадцать с хвостом.

— Ох, грехи наши тяжкие, — вздохнул Федор Федорович. — Ну ничего, я умею спать в самолете, привык далеко летать.

— Федя, я вот тут составил список самого необходимого. Постарайся ничего не забыть, там лучше ничего не покупать. Враз облапошат, да так мило и весело, что и не заметишь! Федь, а ты чего кислый какой-то…

— Да с дочкой встречался.

— И что?

— Знаешь, раньше она всегда радовалась, когда мы с ней вдвоем куда-то ходили или ездили, а тут… вся какая-то надутая и как будто настороженная…

— Понятное дело, ее там против папаши насюсюрили как следует.

— Я никак не мог к ней пробиться. Раньше мы с ней болтали часами, она говорила, как со мной хорошо, я на любой вопрос могу ей ответить, а тут… Ни о чем не спрашивала, будто какую-то повинность отбывала. Боюсь я за нее.

— Федя, будь реалистом. Забрать ее сейчас ты не можешь в силу самых разных обстоятельств, а влияние двух таких скверных баб вполне предсказуемо. А ты говорил ей, что собираешься в будущем ее забрать?

— Не говорил. Только спросил, хотела бы она в принципе жить со мной.

— А она что?

— Спросила: а кто будет меня воспитывать? И кто будет кормить? Какая-нибудь чужая тетка, которая запросто меня отравит.

— Тьфу ты! Федь, ты сам виноват!

— Да знаю… Надо было уходить, когда она еще была несмышленая… А я… Взбеленился, когда в своей драгоценной тачке запах чужого мужика учуял. Но это была последняя капля. Знаешь, если бы я просто на побывку приехал, ничего бы не произошло. Я всегда весь в своей работе, в делах, а тут перерыв образовался… Идиот я, болван конченый…

— Ничего, Федя, встретишь ты еще нормальную женщину.

— И что? Будет с кем трахаться без проблем?

— Ты циник, Федя! Нет, нормальная женщина умеет не только дать мужику, но и дать ему ощущение уюта, семьи, крепкого тыла…

— Илюха, это все в теории. Вот у тебя есть такая женщина?

— Чего нет, того нет, но я понимаю, к чему надо стремиться! — засмеялся Илья.

— Ну, с твоей подачи, пожалуй, и я это понял, — грустно улыбнулся Федор Федорович.

— Не дрейфь, дружище! Полетим на Кубу и там все горести вылетят из головы.

Они договорились встретиться в Шереметьеве. Федор Федорович поехал домой, собирать чемодан. Вещи свои он забрал из квартиры, где, слава богу, не столкнулся с женой. Но встреча с дочерью тяжким грузом лежала на душе. Я, кажется, первый раз в жизни не знаю, что мне делать. Черт-те что! Он уже подходил к подъезду, как вдруг его окликнул женский голос.

— Простите ради бога! Вы случайно не видели собаку, такую большую, рыжую, несказанной красоты?

— Несказанной красоты? — улыбнулся он.

— Да! Он убежал… я бегаю, кричу-кричу, а его нигде нет…

Женщина показалась ему довольно невзрачной, впрочем она была заплакана, губы дрожали.

— Давно пес удрал?

— Да уж часа два…

— У него есть вообще такая привычка?

— Да нет, в том-то и дело! Он еще молодой, и всегда был такой послушный… Мы его спокойно спускали с поводка. Он никогда далеко не уходил… — рыдала женщина. — Господи, что же мне делать?

— Суду все ясно. Он просто учуял течную сучку и дунул за ней. А в какую сторону он побежал, вы заметили?

— Да, вон туда, но там парк… ночью страшно…

— Ну вот что, пойдемте туда, со мной вам не страшно?

— Господи, с вами нет, не страшно почему-то, — сквозь слезы улыбнулась женщина. — И вы пойдете искать чужую собаку?

— Пойду, очень охота взглянуть на пса несказанной красоты. А как его зовут?

— Апельсиныч!

— Как? — не поверил своим ушам Федор Федорович.

— Апельсиныч, — смущенно повторила женщина. — Понимаете, он такого апельсинового цвета… Мне ужасно нравится это имя, только вот звать его неудобно, люди на меня как на сумасшедшую смотрят.

— И мне нравится… Апельсиныч… Нежно и оригинально.

— Вы и правда так считаете?

— Святой истинный крест!

Они вошли в парк.

— Вы с ним здесь гуляете?

— Гуляю, только утром. Вечером я боюсь.

— И это правильно. У вас есть постоянный маршрут?

— Да. Вы думаете…

— Я предполагаю. Пойдемте тем же путем.

Они пошли по аллее, время от времени женщина кричала как-то робко:

— Апельсиныч! Апельсиныч!

— Стоп! — скомандовал вдруг Федор Федорович. — А это часом не ваш Апельсиныч лежит? — испугался вдруг Федор Федорович. Что если собаку убили? — Погодите, стойте тут, я сам!

Женщина замерла, в ужасе прижав ладонь к губам.

Федор Федорович в несколько прыжков оказался возле куста. Пес даже головы не поднял. Он спал крепким сном.

— Апельсиныч! — позвал он.

Пес поднял голову и вскочил, но Федор Федорович успел схватить его за ошейник.

— Поздравляю, брат, ясно, догнал ты сучку… Ну, пошли, вон хозяйка твоя уже бежит!

— Господи, спасибо вам, ты что, противный, разве так можно?

— Можно, — засмеялся Федор Федорович, — знаете ли, первый сексуальный опыт часто сбивает с ног. Он дрых так крепко, что легко подпустил меня к себе. А впрямь красив невероятно! И имя Апельсиныч ему очень идет, только придется вам его помыть.

— Да господи, счастье-то какое! Ох, а я даже не спросила, как вас зовут.

— Федор Федорович, а вас?

— Бэлла. Бэлла Михайловна.

— Очень приятно!

— Спасибо вам, Федор Федорович, у меня просто слов нет…

— Да ладно, рад был помочь! А пес у вас чудесный. Это какая-то порода?

— Да нет, так, двор-терьер! Муж хотел его Лисом назвать, но я настояла на Апельсиныче.

— И правильно! Лисы — они какие-то неприятные звери, у них выражение морды хищное, а у этого, можно сказать, благородный лик!

— Любите собак?

— В общем да. Но у меня никогда собаки не было…

Собака! Надо будет завести собаку, — радостно соображал Федор Федорович, вот вернусь с Кубы… Все не так одиноко будет, но, с другой стороны с собакой надо гулять как минимум дважды в день… Ничего, утром встану пораньше, не проблема, буду с ней бегать в парке, и вечером… А если командировка? Ничего, найму кого-нибудь, чтоб гуляли… И домработницу, кстати, надо будет найти, такую, чтоб гуляла с псом… И щенка брать нельзя, с ними возни не меньше, чем с младенцем, просто поеду на Птичий рынок или, еще лучше, в приют… Ох, хорошо… заживу… Так, в мечтах о собаке, он уснул. А утром улетел на Кубу.

Ах, как хорошо вдруг улететь за тридевять земель вдвоем со старым другом, в совершенно новую реальность, где вдруг получилось ни о чем не думать, ни о работе, ни о разрушенной семье, и мечты о собаке отошли даже не на второй, а на… пятый план! Федор Федорович радовался как ребенок!

— Ох, Илюха, спасибо тебе, друг, я так отдохнул, как будто заново родился! И сил набрался, кажется, горы могу свернуть! — говорил он Илье в последний их кубинский вечер.

— А какие горы? Уральские? — усмехнулся Илья. — По-моему, их ты и до Кубы запросто свернул бы…

— А сейчас — Гималаи! — расхохотался Федор Федорович.

— Ну ты и наглец!

— К сожалению, в моей работе наглость — одно из необходимых качеств.

— А я думал, что в моей! — улыбнулся адвокат Илья.