Крылья

Екатерина Андреевна Кузьменко

А вы когда-либо мечтали о крыльях? Появись они у вас однажды – к лучшему ли изменится ваша жизнь? Главной героине, Ангелу, придется это выяснить, заодно задавшись вопросами о своей судьбе. Можно ли с ней бороться? Обязательно ли человек должен следовать так называемой предопределенности? И является ли каждый сделанный им выбор действительно его выбором, а не еще одним поворотом колеса Фортуны?

14

Спал — одно название. Медведь так и не смог уснуть. И дело было не только в удушающей жаре.

Полночи Медведь проворочался с боку на бок, силясь уснуть, но среди стен, увешанных Ее картинами, он чувствовал себя крайне неуютно. Когда он поворачивался на правый бок, зеленый еж буравил его взглядом, словно обвиняя в чем-то. То ли в своем несуразном цвете, то ли в жаркой ночи, а то ли и вовсе в том, что Медведь самим своим присутствием мешал спать ему, ежу. Со вздохом, Медведь поворачивался на левый бок, но из противоположной стены на него выпрыгивал леопард. Ангел очень любила этих больших кошек и почему-то запечатлевала их с потрясающей реалистичностью. Раньше Медведь никогда этого не сознавал, но именно в эту ночь он различил все мельчайшие детали картины — острые зубы, яростный взгляд, агрессивно выпущенные когти — вся хладнокровная жестокость первобытного хищника, бесстрастного охотника просилась прочь из своей узкой рамочки. Несмотря на жару, по спине Медведя пробежал холодок. Ему казалось, что пятнистый хищник вот-вот набросится на него, презрев условные различия между своим двух — и его трехмерным мирами. И почему же днем этот зверь всегда казался ему воплощением грации, кошачьего изящества, гибкости и легкости? Ничего подобного не существовало ночью. Был лишь убийца.

Со стоном, Медведь уткнулся лицом в подушку. Так он не видел картин. Но так он не мог дышать. Уснуть в подобном положении ему явно не удастся.

Вот он уже лежит лицом к потолку. Нет… Он никогда не мог спать на спине. Бесполезно.

Чертыхаясь про себя, Медведь сел. Поспать ему явно не удастся, но чем же занять себя?

Прежде всего — подышать… Да, именно воздуха ему сейчас хотелось больше всего. Именно воздуха ему не хватало всю ночь. Он старался не думать о том, что Ангел была ему нужна как воздух… Он хотел просто воздуха. Воздух не может причинять боль. Воздух не может мучить. Только его отсутствие.

Балкон. Окна распахнуты в ночь. Окна не закрывались уже много дней…

И хоть бы какой-нибудь ветерок… Хоть бы одно дуновение…

Нет, ничего.

Ничего, кроме темно-синего неба и нескольких звезд. Но даже эти звезды сейчас казались не далекими и холодными, а палящими и раскаленными, близкими, но бездушными, как само Солнце.

Медведю ничего не оставалось, кроме как вернуться в комнату и снова сесть на диван.

Мысли его едва шевелились, но спать уже не хотелось. Да и хотелось ли вообще? После того, что сегодня произошло… После того, как она такое сказала ему… Да, конечно, он решил забыть и не прислушиваться к этому, но неприятно все равно было. Ему все равно было больно. Ему все равно было страшно. Ведь что, если она говорила серьезно? Что, если это не временный стресс, не депрессия, вызванная усталостью от всего этого… Что, если им и правда больше не быть вместе?

В невыспавшейся голове Медведя было тяжело… На сердце было не легче. Он не знал, что ему делать, как себя вести с ней, что менять…

Утро вечера мудренее? Замечательно. Только как же дождаться утра, когда ночь даже не собирается кончаться?

Медведь опустил голову и взъерошил пальцами волосы. Он запутался… Пожалуй, еще никогда за всю свою жизнь он не чувствовал себя таким потерянным и опустошенным.

Бессмысленным взглядом Медведь обвел комнату. Черные, синие, голубые цвета — тени подступали к нему изо всех углов, окружая, опутывая, стягивая… Его глаза уже привыкли к темноте, но все равно — ночь никогда еще так не пугала его.

Пытаясь уйти от теней, Медведь отчаянно старался зацепиться взглядом за что-то светлое. Сперва ему казалось, что светлыми в комнате были только простыня и подушка — белый остров посреди черного моря ночи. Но потом, прямо в сердце тьмы, в одном из углов, он заметил какой-то отблеск, просвет. Медведь тут же встал и направился туда.

Две картины… Светлый холст — вот, что притянуло его взгляд. Чистый холст оборота… Медведь поднял обе картины — не очень большие — и перевернул.

На той, что оказалась сверху, был человек с крыльями. Огромными, пышными крыльями. Нельзя было сказать, Ангел это или Демон, Икар или же просто — некий Человек с крыльями. Одежда на изображенной фигуре была какая-то бесформенная, бесполая, бесцветная — словом, совершенно ничего не говорила о персонаже. Похоже, тот летел, поднимался в небеса. Его лицо было повернуто вверх, к облакам, насколько Медведь мог судить. То ли из-за реальной ночи и темноты, то ли так была написана сама картина, но различий между небом и землей почти не было видно. Полутона, тени, штрихи… Во всяком случае, Медведю казалось, что верхний край картины немного светлее нижнего. А значит, там и небо. Одно смутило Медведя — на лице Ангела/Демона/Человека застыло выражение мрачной обреченности, покорности, смирения, принятия неизбежного. А ведь он летит… Где же радость от полета, где упоение свободой? Хотя… Ангел ведь рисовала под влиянием своей истории. А какую уж ей свободу принесло Крыло? Какую радость?…

Странно. Картина подписана. Ангел никогда не называла свои работы. Могла, конечно, вслух давать им прозвища, иногда даже беседовать с их персонажами… Но она никогда раньше не писала название на холсте. Здесь же в нижнем левом углу четко вырисовывалось даже в ночном полумраке вертикальное слово: «Полет». Медведь почему-то почувствовал, что от этого несоответствия названия и сути картины у него по спине бегут мурашки. Он тихонько бросил полотно на постель — и застыл в недоумении над второй картиной. Перед ним был полный аналог предыдущей сцены. Тот же герой, тот же фон, та же обреченность… Но подпись другая — «Падение». Хотя… Да, тона фона немного различались. Здесь вверху — там, где была голова Икара, тени сгущались несколько сильнее, чем внизу.

Медведь перевернул картину. Да, так правильнее… Теперь и название стоит там же, где и на первом полотне — в нижнем левом углу, вертикально, опираясь на первую букву. Странная мысль пришла в голову Медведю. Но проверить ее все равно стоило.

Медведь положил рядом обе картины. Вниз — вверх. Перевернуть первую. Вверх-вверх. Перевернуть обе. Вниз-вниз. Странно… У обоих героев (или одного и того же?) совершенно идентичное выражение лица. Будь это полет или падение — ничего не меняется. Человек с Крыльями выглядит несчастным и безучастным ко всему, что может происходить вокруг него. Будь то радость, или горе — ему все равно. Он заперт в себе и не смотрит по сторонам. Смотрит только вперед. Вверх. Вниз. Не важно. Ему уже ничего не важно…

Не в первый раз за ночь Медведь почувствовал, как по его спине бегут мурашки. Только теперь ему действительно было страшно. Ему было жутко. Он не мог объяснить, не мог понять, почему. Но его начала колотить мелкая дрожь. Он быстро вернул обе картины в их угол, убедившись, что стоят они изнанкой к нему, а своим содержимым к стене. Медведь завернулся в одеяло и лег. Ему было холодно. Да, в эту душную, жаркую летнюю ночь ему было холодно.

И он уснул.

И ему снилась Ангел. Ангел, летящая вверх. У нее было два Крыла. Два белых, грациозно и величественно взмахивающих Крыла. Но Мир внезапно перевернулся, и вот она полетела вниз…